КОСТИ И когда земля начала уходить у нее из-под ног, ее руки замолотили во всех направлениях в надежде предотвратить то, что ее подпрыгнувший желудок говорил ей. Что она падает. Это было инстинктивное движение, но ничто не могло помешать ее падению. Да и предпринять она ничего не могла. Только падать. А еще – вцепиться в руку Малдера, который падал вместе с ней. Они падали, казалось, очень долго, пока не наступила внезапная и болезненная остановка. На дне… Скалли закашлялась от удушающего запаха пыли, которая поднялась от их общего падения на кучу… чего-то. Там, где они оказались, нечем было дышать. Странный клацающий звук, похожий на стук веточек по бочке с дождевой водой, раздавался всякий раз, когда она пыталась пошевелиться. Еще несколько минут пролетело, и дезориентация и шок от падения испарились из ее затуманенного мозга. Она видела звезды, маленькие пляшущие искорки в почти полной темноте этого… чего? Колодец, подумала она. Очень глубокий колодец. Двое в колодце. Кто загадает желание? Скалли вспомнила полет вниз – две-три секунды настоящего пребывания в воздухе, а потом весь ее вес опустился на что-то мягкое. Ну, не совсем мягкое, но мягче, чем камни или затвердевшая грязь под ее ушибленным бедром. Еще одно воспоминание стало вдруг четче, - крик ее напарника, когда она со всего маху опустилась на его колено. Хруст ломающейся кости она тоже припомнила. Его стоны боли продолжали звучать и через несколько секунд, когда Скалли мысленно встряхнула свои способности анализировать ситуацию. Малдер? – Она переместилась так, чтобы приподняться с его ноги и того, что в ней несомненно и громко разломилось надвое. Его ответом был крик. Вернее, откровенный вопль. Короткий – и прямо в цель. Что-то причиняло ему боль. Очень сильную боль. - Малдер? – Она наклонилась над ним. Что оказалось совсем непросто. Пространство, в которое они были заключены, едва достигало размера четыре на четыре фута*. Зато полным-полно места над головой. Скалли взглянула вверх и увидела отверстие на высоте 30 футов**. Стены слишком гладкие, чтобы по ним можно было взобраться. В любом случае, Малдер в его нынешнем состоянии вряд ли способен на какие-либо атлетические упражнения. – Где болит? Он тяжело дышал. Стонал. М…моя… нога… Та, на которую она упала, та, на которой она всего лишь несколько секунд назад сидела. Скалли встала на четвереньки, оседлав обе его ноги (она надеялась, что другое колено не пострадало), и оперлась руками о землю по обеим сторонам его тела. Он лежал наполовину на боку, ноги слегка согнуты в коленях. Тесное пространство. Высокий, тяжело раненый человек. Очень плохо. Она немного передвинулась, чтобы получше рассмотреть его колено, и каким-то образом умудрилась задеть поврежденную конечность, вызвав у него вопль. У нее просто не было возможности не дотрагиваться до него в таком ограниченном пространстве. Она коснулась тыльной стороной ладони его щеки. Холодная. Холод. Шок. И над ними - ночь. Скалли взглянула на луну, сверкавшую серебром в недостижимой вышине. Дразнившую ее. Достаточно света, чтобы дразнить, но недостаточно, что по-настоящему видеть. Но она ощущала пот на лице Малдера. У нее нет выбора. Она должна передвинуть эту ногу, чтобы увидеть, насколько плохо обстоят дела. Она должна ее перевязать и обездвижить и… И как, черт возьми, она собирается это сделать? Где мы? – спросил он, удивив ее. Она думала, что он потерял сознание. Сейчас это было бы для него лучшим выходом… Думаю, мы на дне колодца. Вероятно, старый фермерский дом построили прямо над ним. Странно, что он никогда не использовался. Это странно. Разговаривая с ним, Скалли шарила вокруг в поисках чего-нибудь, чтобы закрепить его ногу, как в лубке. Тактика отвлечения. Может быть, это поможет его мозгу отвлечься от раскрошенных костей, которые когда-то были его коленом. Интересно, почему они не… - Скалли замолчала, когда ее рука нашла длинную, странной формы палку. Она подняла ее ближе к издевательски тусклому свету. – О Господи… Малдер повернул голову и перевел взгляд по ее поднятой руке – к тому, что было зажато в ее ладони. Это то, что я думаю? Полагаю, что да. Это единственная? – спросил он, кашлянув. Нет, - ответила она, ощупывая темноту у себя за спиной. – Я думала, что это палки. Малдер снова откинул голову. Нет, просто старые кости, Скалли. Похоже, мы нашли, куда старина Эллис сбрасывал своих жен. Да, Малдер, конечно, нашли. Скалли услышала, что его дыхание стало неровным. Он страдал, а она собиралась поднять это страдание еще на несколько уровней. Как мы выберемся отсюда? – спросил Малдер, в этот момент совершенно не способный соображать или образно мыслить. Скалли собралась с духом и поискала у себя за спиной вторую кость. Нашла. Итого - две берцовых кости. О, услышьте слово Божье… Я собираюсь обездвижить твое колено, Малдер. Я боялся, что ты это скажешь. До этого момента Скалли всеми силами старалась не дотрагиваться до него. А сейчас, очень-очень осторожно проведя пальцами по поврежденной области, она обнаружила, что колено распухло до размеров футбольного мяча. А потом она ощутила нечто, чего не ожидала. Влагу. Липкую субстанцию. Малдер.- Когда он не ответил, она проверила его сонную артерию, почувствовала сильный, ровный пульс. – Господи, - прошептала она. Эй, это кощунство, - прохрипел он. Я подумала, что ты… заснул. О, да, после сегодняшней ночи я, пожалуй, поменяю свою спальню на это место… Или я, может, просто приду сюда завтра снова. Малдер, я собираюсь снять с тебя штаны. У тебя кровь идет, а это может означать сложный перелом. Скалли, когда же ты решить сообщить мне какие-нибудь хорошие новости? Его нога была повернута под нехорошим углом. Не слишком правильным. Она прощупала под коленом, чтобы проверить, нет ли выступающих обломков костей. Нет. Но сквозь дыру в ткани она нащупала глубокую рану. Вот, пожалуйста. Я не думаю, что перелом сложный, но у тебя глубокая рана. Я должна хотя бы обездвижить колено и перевязать рану. Ты потерял немного крови. Помечаю территорию. Малдер, будь серьезным. – Он вздохнул. Измученно. Очень скоро он потеряет сознание и будет не в состоянии помочь ей в самом насущном деле. – Ну же, давай снимем с тебя штаны. И никаких умных замечаний, или я брошу тебя здесь. Кого? Меня? Пока она возилась с пряжкой ремня и расстегивала молнию, он оставался вежливо спокойным. Когда ее пальцы взялись за пояс и потянули… А на том свете ты будешь меня уважать? Скалли вздохнула. Этого не избежать. В конце концов, Малдер есть Малдер. Он не мог устоять. Просто помоги мне. Можешь приподнять правое бедро, чтобы я сняла их? Он приподнял. Вполне достаточно, но скоро она покрылась потом. А потом начала дрожать. По ночам быстро холодает даже в Аризоне. Пока она снимала ботинки и стягивала брюки с его ног… Напомни мне, почему мы занялись этим делом? Потому что Керш хотел хоть как-то задействовать всех своих злостных бездельников… Местные власти знали, что этот парень сделал со своими четырьмя женами, просто не могли доказать этого при отсутствии тел. Четыре жены? Ты думал, что одной этой информации достаточно, чтобы подозревать человека. Ну, в безумии, возможно. Местная полиция действительно его подозревала, Скалли, просто доказательств не было. До этих пор. Я знал, что мы… ААААААА! Скалли пришлось повернуть сломанную ногу, чтобы, наконец, полностью снять брюки. Извини, Малдер. Ты все еще со мной? А у меня есть выбор? Скалли могла оценить ущерб только с помощью рук. Других инструментов у нее не было. Она непроизвольно съежилась, когда ей пришлось провести пальцем по глубокой ране, чтобы выяснить, нет ли в ней посторонних предметов, и вздрогнула, когда ответом на ее действия стал его вопль. Сама она была не в лучшем состоянии – шишка на голове ощутимо болела, а ее мускулы были напряжены от шока, падения и резкой остановки. Я должна зафиксировать и перевязать твою ногу. Но тебе будет больно, Малдер. Даже очень больно. Не думай обо мне, Скалли. Просто делай. Она сделала. Под аккомпанемент пронзительных криков и громких стонов – из тех, которые ни один доктор – или напарник – не захотел бы услышать из уст пациента. Но выхода не было. Это было жестоко, и в рану, возможно, попала грязь, но лучше позаботиться о нем при данных обстоятельствах она не могла. Я не чувствую ступню, Скалли. О Господи… Ты имеешь в виду, что она просто затекла или полностью онемела? Н-не у-уверен… - Его трясло, зубы стучали. Ну, хорошо, доктор, а чего вы ожидали? Он лежит в колодце в одном белье. Скалли тщательно укрыла Малдера его плащом, потом села, перекинув ноги через его бедра, стащила с себя плащ и набросила себе на плечи, постаравшись укрыть как следует и его. Сегодня ночью ни одному из них не удастся выспаться. Ты слышишь, Малдер? Ты должен оставаться в сознании, если можешь, ладно? Я уверена, что со временем они найдут эту старую хибару и нас. Эээээ… х-р-шо… Несколько мгновений он не издавал никаких звуков, кроме затрудненного дыхания. Скалли? Да? Как ты думаешь, кто сейчас обнимает мое колено? Вопрос вызвал у нее тошноту. Не знаю, Малдер. Жена Эллиса номер два? Да. Ну, ей бы не помещало немного потолстеть. Думаешь, нас найдут? Конечно. Они знают, в каком районе мы проводили поиски. Они должны будут что-нибудь заподозрить, когда мы не появимся в течение нескольких часов. Скалли… Что? Я не сказал им, куда именно мы направляемся. Ты шутишь. Пожалуйста, скажи, что ты меня разыгрываешь. Хорошо, скажу, но это будет ложью. О, Малдер… - Она не могла скрыть раздражения. – Почему? Потому что хотел, чтобы мы нашли Эллиса-Сбрасывателя-Жен, и у меня была отличная идея, где его искать. Если ты знал, где, почему мы свалились сюда? Я знал примерно, а не точно. Предположил, что это должно быть ЗА домом. Какая-нибудь хижина. Что-то вроде этого. Ты лучше надейся, чтобы кто-нибудь в команде думал так же, как ты, Малдер, или это дело вполне может стать для нас последним. Малдер? Слабый лучик восходящего солнца – долгожданное благословение света. Сегодня их найдут. Используют поисковых собак… Потребуется много часов, чтобы доставить сюда собак из ближайшего скопления лачуг, которое может с натяжкой назваться городом. Хотя можно привезти их сюда вертолетом. … и их найдут. Малдер? В почти полной еще темноте Скалли коснулась его щеки. Он был очень холодным. И даже во сне или беспамятстве дрожал. Повозившись с пуговицей на воротнике, она просунула руку под его рубашку. А там, где его тело не было атаковано ночным холодом, он весь горел. Это плохо. Малдер? Она встряхнула его. Ненавидела себя за то, что должна сделать это. Он испытывал такую боль, когда не спал, что вскоре он снова начнет искать блаженное забытье. Самозащита мозга под воздействием бешеной атаки боли на тело. Наконец он пошевелился. Но ничего не сказал. Вздохи боли и леденящий холод его голых ног и кожи сказали ей то, что она хотела знать. Эээээээ?.. Я хочу, чтобы ты выпрямился, Малдер. Невнятный шепот в ответ: Слишком слаб… Надо. Ты должен оставаться в сознании. У тебя сильный жар. И ты всю ночь лежал на холодной земле. Всю ночь? Где мы? По-прежнему в колодце. Слабое покашливание. Как ты думаешь, U2 напишут о нас песню? Давай же. – Она сцепила руки у него за спиной и тянула до тех пор, пока он не сел более-менее прямо, а потом помогла ему опереться о грубую каменную стену. Он тяжело дышал. - Что? Больно очень… ааааааа! – Когда она осторожно положила ладонь на поврежденную ногу. Больно, даже когда я вот так до нее дотрагиваюсь? Да. Странная боль. В каком смысле странная? Не… не чувствую ногу ниже бедра, но когда ты дотрагиваешься… как огонь или ножи… Черт. Инфекция. Онемевшая нога. Опухоль, возможно, сдавила нервы, кровеносные сосуды. Черт возьми, вместе с туманным рассветом здесь, рядом с нею, появилась огромная, почти неразрешимая проблема. Конечно, они догадаются, куда мы пошли. – Сказала она чуть более уверенно, чем чувствовала. На самом деле, шансы были пугающе невелики. Извини. Не волнуйся. Мне бы следовало знать, что ты и не подумаешь сказать поисковой команде, куда мы пошли. После шести лет… Я же извинился. – Его голос затихал. Малдер? Не засыпай. Малдер! Я не сплю… не сплю… Вот и хорошо. Я хочу, чтобы ты был начеку. Почему? Почему? Скалли не знала. Может быть, потому, что ей не нравилось призрачно бледное лицо, смотревшее на нее со дна холодного, темного места, которое легко могло стать их могилой. Или потому, что ей была невыносима мысль об уходе в последний приют, не имея возможности разговаривать с ним, с Малдером, и слышать его ответы - до последнего момента их одинаково странных жизней. Потому что я хочу, чтобы именно ты объяснил Кершу, где, черт возьми, мы провели прошедшую ночь. На ЭТОТ раз я не хочу получать за тебя нагоняй. Малдер молчал, но по его быстрому ровному дыханию она поняла, что он не спит. Может быть, его тоже беспокоила мысль об опасности потерять сознание. Скалли? Да? Я действительно хочу поблагодарить тебя. За что? За то, что ты всегда рядом. За то, что помогаешь мне преодолевать разные трудности. За… то, что ты такая, какая ты есть, и за то, кем ты стала для меня. Скалли перебирала дюжину возможных ответов, но у нее внезапно перехватило горло. Черт его возьми! Будешь благодарить меня, когда мы выберемся отсюда. Мне нужно было сказать это сейчас. Я кое о чем хотел тебе рассказать… Малдер, это может подождать. – Она сказала это как можно мягче, но своим не терпящим глупых возражений докторским тоном, который всегда помогал скрывать все эмоции до того момента, покуда можно будет вытащить их на свет Божий и выяснить, почему они так огорчают. Нет, не может ждать… Почему нет? Нас спасут в любую минуту, Малдер. В любую минуту. Потому что я не могу оставаться в сознании долго и боюсь, что… - Она втянула воздух. - … что если я не скажу тебе сейчас, у меня никогда не будет другого шанса. Малдер… Скалли, не надо так. Это важно для меня. Она замолчала – в страхе перед его непроизнесенными словами, которые вскоре прозвучат… и тогда с ними придется считаться. Слова, которые, возможно, в его бредовом состоянии он по-настоящему не имеет в виду. Слова, которые он, возможно, не будет помнить, или, если однажды вспомнит, они вызовут стыд у них обоих. Слова, которые могут изменить всё и навсегда. И, может быть, не в сторону счастья ни для одного из них. Я действительно люблю тебя, Скалли. Ты была… моим напарником и моим другом. Ты… никогда не подводила меня. Ни единого раза. Никогда. Особенно если это им-м-мело з-з-значение… - Скалли услышала, как у него застучали зубы. – Это очень много значит для меня. Я бы хотел… я бы хотел… как-нибудь отплатить тебе… Ты уже это сделал, Малдер. Нет, не так, как хотел бы. Не так, как ты хотела бы. И все-таки я подумал… О чем это он говорит? Она слышала, как он сглотнул. Вступление к чему-то большему. Думаю, я пытаюсь тебе сказать, как сильно я о тебе забочусь, и я бы хотел, чтобы у меня была возможность доказать это тебе. Докажешь тем, что останешься жив. Его дыхание было очень тяжелым. Что-то где-то болело. Его нога. Голова. Хотя его нервная система была не в состоянии это зафиксировать, все же доносила это до его мозга. И его мозг говорил ему, что он в агонии. Н-не д-думаю, что это в-возможно, Скалли. Из… извини… Скалли обняла его. Господи… его кожа была просто ледяной! Не оставляй меня, напарник. Я надеюсь, что ты со мной расплатишься. Уловил? Вернешь каждый чертов должок. Ты меня слышишь? Ты еще не сорвался с крючка! Молчание. Малдер?! - Она проверила его пульс. Нитевидный. Слабый. Нет. МАЛДЕР!!! Тихий вздох, потом… Как так получилось, Скалли? Получилось что? Черт возьми, не оставляй меня! Как получилось, что ты ушла? Не понимаю. Когда? Когда я сказал тебе о своих чувствах, ты просто взяла и ушла. О, Господи! Больница. Бермудские острова. Он помнил? Всё помнил? И он… он говорил искренне? Малдер, не засыпай. Не надо. Пожалуйста. Борись! Ты когда-нибудь уставала от одиночества? ДА! С каждым случается, Малдер. Он вздохнул. Неровный вздох, который должен был принести боль. Я устал. Тогда оставайся со мной. Пытаюсь… ты не ответила мне… Потому что я была так чертовски рада, что ты жив, что хотела разреветься в три ручья и наорать на тебя за то, что ты чуть не бросил МЕНЯ! Чертов эгоист! Разве ты не знаешь, что я тоже до чертиков тебя люблю?! Но если я это скажу – это станет РЕАЛЬНОСТЬЮ. И тогда, если ты снова бросишь меня надолго – как если бы ты вдруг умер – тогда я тоже не смогу жить! Вот почему, черт возьми! Думаю, я чувствую так же… Скажи ему то, что он хочет услышать. Скажи ему правду и покончи с этим, вытащи вас обоих отсюда живыми, отволоки его задницу в больницу, и всё само собой вернется на некоторое время к нормальному состоянию. И на ближайшие несколько недель не будет опасности утонуть в глубинах его страстной души. … но нам лучше поговорить об этом в другое время, Малдер. Если я пообещаю тебе… если я поклянусь вернуться к этому разговору, ты пообещаешь мне не терять сознания? Ты пообещаешь мне пережить все это? Договорились. Скалли прижалась к нему. Погладить его. Согреть хоть немного. Малдер. Сумасшедший, импульсивный, любящий рисковать и нарушить правила, раздражающий, самонадеянный, совершенный, обворожительный сукин сын… Как, черт возьми, ты заставил меня полюбить тебя? Наверху был день с аризонской жарой, и воздух здесь, внизу, немного прогрелся, так что ее тело хоть как-то согревало его. Но недостаточно. Они спустились на 30 футов под землю, а на такой глубине всегда холодно. Странное сочетание двух ощущений - холодно, как утром в конце сентября, и сухо, как… кости. На которых они сидели, хоть Скалли и отбросила их к дальней стене. Солнце достигло зенита, а Малдер все не просыпался. И теперь она больше всего боялась, что он вообще не проснется. Она терла его руки и бока до тех пор, пока ее руки ни начали гореть от усталости, и немного успокоилась, решив, что кто-нибудь в поисковой команде заинтересуется этой полуразвалившейся хибарой, которая выдержала погоду аризонской пустыни и 50 лет заброшенности. Солнце пробивалось к ней с высоты. Оно проникало сквозь оконные стекла и осевшую, скорее всего дырявую крышу. Которая не защитит от дождя, если им так повезет, что он прольется на них сегодня ночью. Мммммм… Малдер? - Он немного пошевелился. Он сидел, прислонившись к ней, но более-менее прямо, так что выглядел почти как здоровый. – Эй. – Она приободрилась, приподняла его опущенную голову, коснулась ладонью его заросшего щетиной подбородка. – Эй, напарник. Пора бы уже проснуться. Он все еще горел. Даже очень. Должен находиться в больнице - под охлаждающим одеялом, накаченный тиленолом, жидкостями и антибиотиками – вот как сильно горел. Отец меня убьет. Что? – Скалли погладила его щеку. Казалось, к нему вернулся какой-то цвет лица, но не слишком ощутимо. Мы… я должен был вернуться домой до полуночи. Он будет тааааак зол! Бред. Но мне все равно. – Тон упрямого подростка. Лет пятнадцать? Да нет! Скалли решила, что лет семнадцать. Как раз перед тем, как его отослали в Англию. Так те, которые больше не любили друг друга и мало что могли предложить своему жаждущему любви сыну, исполнили свой родительский долг. Или убрали с глаз долой из-за чувства вины. Больше не могли смотреть в глаза сыну, который говорил о пропавшем родственнике со страдальческим, гневным выражением и смотрел удивленно, не получая от них никаких ответов. Молчаливая, холодная вина Отца. Декларация о невиновности Матери. И сын, который в возрасте 12-ти лет холодной ноябрьской ночью потерял не только сестру, но и родителей. Малдер? – Она хотела прекратить это. Чувствовала укол совести, слушая слова на столь личную тему. Когда тебе семнадцать – мир вокруг кажется равнодушным. Забыл! – невнятно воскликнул Малдер. – Нет! Нет, не буду! Ты никогда… тебе до меня и дела нет… Эй. – Скалли погладила его по щеке. Он бредил в горячке. Он очень, очень слаб, а это только отнимет у него последние силы. – Эй, Малдер. Ну давай же. Где бы Малдер ни находился – он не слышал своего напарника. Ему нужно было прислушаться к чему-то другому… Я не… я не… - Лицо Малдера исказилось, и он тихо захныкал. – Ты врешь. – Слез не было, но голос его звучал так, словно он плакал. – Я ненавижу тебя! Его дыхание участилось, и он начал задыхаться. Истратил всю энергии, которую накопил во время сна. Скалли ничего не могла предпринять. Только позволить ему задыхаться, пока он не потерял сознание. И молиться, чтобы он снова пришел в себя, когда демоны из его сна сами отправятся спать. Она тоже ощущала предательские последствия шока. Падение, напряженные мускулы, недостаток сна, еды и воды. Они находились в этой дыре целых 18 часов, подсчитала она. Скалли посмотрела на часы. Они остановились некоторое время назад. Малдер находился в полусне-полузабытьи. Его тело излучало волны горячечного тепла, а через мгновение уже тряслось от озноба. Но она была бессильна предотвратить его дальнейшее соскальзывание в смерть. Если они вскоре не получат помощь, она тоже окажется в вагоне этого последнего поезда, отправляющегося с вокзала. Скалли… Черт возьми. Она продолжала обнимать его и согревать его щеку своей рукой. Солнце пропутешествовало через небо, и она наблюдала за ним с завистью, потому что оно свободно, и с возмущением, что оно не хочет поделиться с ними лучиком-другим настоящего тепла. Малдер? Ты не спишь? Вроде нет. Думаю… думаю, я что-то слышал… Она навострила уши и напрягла мозг, вопрошая безмолвие. Что? Голоса… Ее сердце упало. Лихорадка. Бред. Инфекция проникла в кровь и отравляла его острый ум. Малдер, нет… Скорее всего, тебе приснилось. Эти женщины… Жены Эллиса, они говорили со мной. Рассказывали мне что-то, но я не мог толком разобрать… Скалли похолодела. Он был настолько близок к тому, чтобы присоединиться к ним? Это всего лишь кости, Малдер. Эти женщины теперь - просто сухие кости, только и всего. Они не могут разговаривать с тобой. Они разговаривают, Скалли. – Он задрожал, его дыхание было очень слабым. Скалли кивнула, не отказывая себе в удовольствии говорить с ним нежно и свободно, - теперь, когда она была уверена, что он ускользает от нее навсегда. И что же они говорят? – спросила она, тесно прижавшись щекой к его щеке, чтобы он мог чувствовать жизнь – ее пульсирующую жизнь и сердце – рядом с собой до самой последней секунды. Так он поймет, как сильно ей будет не хватать его. Как сильно она его любит и через что им пришлось пройти вместе, чтобы прийти к этому моменту. Так он будет помнить об этом вечно. Они что-то говорят, просят меня о чем-то, мне кажется… Говорят, чтобы я копал… Копал? – Ее мозг уловил слово и сосредоточился на нем. Да. Как он умудряется превратить совершенно обычное дело в X-File? Всегда. Постоянно. Каждый чертов раз… Копать? Зачем, Малдер? У нас нечем копать. Используй кость. Сломай одну и используй острый конец. Она была патологоанатомом. Она распиливала людей и вынимала их органы, измеряла их, взвешивала, записывала информацию о них на маленький диктофон, перекладывала их туда-сюда, а потом зашивала обратно, как мешок. Какое средневековье! Действительно, насколько это было завораживающе, настолько это было вульгарно. Но даже при таком опыте мысль о том, чтобы сломать кость одной из этих женщин и использовать ее как детскую лопатку, вызвала у нее дурноту. Не знаю, сколько времени смогу этим заниматься и как глубоко мне удастся докопаться. Земля очень твердая. Что я ищу? Ээээээ… надежду… думаю, надежду… - Малдер забылся, чтобы вновь вслушиваться в бормотание призраков, которые не отпускали его. Скалли видела, как он закрыл глаза. Все еще ощущала его дыхание на своей щеке. Господь, вероятно, слушал ее. Вскоре ее «лопатка» наткнулась на что-то мягкое и гибкое, шевелящееся в грязи, как свернутая змея. Господи… Это был моток веревки. Веревки! Она потянула, и он поддался с некоторым усилием, но, черт возьми, совершенно очевидно, что она обнаружила очень длинный кусок толстой веревки. В чрезвычайно сухом воздухе колодца на нем не появилось даже признаков гниения. Скалли взглянула на Малдера в тусклом колодце их душ. Казалось, он спит. Бред или сон, вызванный его болезнью, проявившись как явление телепатии, каким-то образом позволил его неустанному мозгу найти решение. Жены сначала были повешены, и веревки смерти были сброшены в их суровую могилу вместе с ними. Вот почему не было найдено ни крови, ни каких-либо других следов. Методы правоохранительных органов в 40-е годы были, вероятно, менее научными, менее тщательными, но не менее решительными или доскональными. Ни тел, ни улик – значит, невозможно предъявить обвинение. Ходили слухи, что Эллис был тяжелым и неприятным человеком. Ни одна женщина в здравом уме не осталась бы с ним надолго. Четыре жены – и все сгинули в течение первых двух лет замужества. Это могло шокировать, но по отношению к человеку, которого можно было назвать каким угодно, только не обаятельным, не обязательно вызывать подозрение. Кости. Веревка. Он, наверное, сжигал одежду и всё, пригодное для опознания. Ясно, не глупый человек. Возможно, он устал от убийств. Или устал от женщин. Или просто устал и постарел, но перестал убивать своих жен и сбрасывать их в колодец. А потом, через некоторое время, он построил себе новый дом, чтобы навсегда скрыть доказательства своего вероломства перед тем, как продать усадьбу. Хорошо продуманная маленькая хитрость. Кто станет передвигать целый дом, чтобы искать трупы? Может, покопаться в подвале, но для такой каменистой почвы требуется несколько фундаментов. Пятьдесят лет назад в данной местности это было вполне уместно. Колодец, вероятно, был вырыт вручную, поэтому никаких записей о его появлении не существует. Скалли окинула взглядом толстые мотки веревки. Примерно 50 футов.*** Похоже, Эллис вешал своих уже почти бывших жен на стропилах его старого дома. Восхитительно. Невероятная удача. Малдер! Проснись! – У нее появилась идея. Ээээээ… Может быть, нам удастся выбраться отсюда. Или хотя бы мне, чтобы я сходила за помощью. Устал, Скалли. Она быстро проверила его пульс, коснулась лица. Пульс быстрый и нитевидный. Лицо холодное. Останься со мной, напарник. Так слабо, словно трепетание крылышек бабочки… Эй… - произнес он едва слышно. Скалли резко прекратила свои манипуляции с веревкой. Ее сердце болезненно сжалось. О Боже… Она обняла его, прижалась щекой к его щеке. Малдер, давай же. Не делай этого, не сейчас. Мы почти свободны. Ну же, Малдер, пожалуйста… Но он не приходил в себя. Он не реагировал на ее слова, не открывал глаз. Бессильно поник в ее руках. Оооооо, ччччччерт!.. Она не хотела этого. Хотела остаться и быть с ним до последнего мгновения. Но если она попробует – может быть, и не будет последнего мгновения. Будет следующий день. Достаточно времени, чтобы сказать то, что ей следовало сказать, и сделать то, что ей следовало сделать. И все-таки, просто на случай, если уже слишком поздно, просто на случай, если его отнимут у нее, пока она будет оторвана от него на время… Да, Малдер, я тоже люблю тебя. Помни об этом, напарник, куда бы ты ни направлялся. Но не уходил совсем, если у тебя будет выбор. Просто плыви по течению, когда отправишься в плавание. Хорошо? – Она не могла сдержать слезы, так и не получив ответа. – Т-так обычно говорил мой отец, - добавила она. Но он не отзывался, и его дыхание стало похоже на едва ощутимое дуновение около ее мокрой щеки. Скалли быстро выбрала из кучи, занимавшей большую часть их крошечного жизненного пространства, самые длинные кости. Крепко обвязала их веревкой. Потом поднялась на ноги, дрожа от усталости. Может быть, неизбежное остается здесь, у ее ног, - жизнь, уходившая при каждом вдохе. Скалли намотала конец веревки на руку и, раскрутив два-три раза связку костей, зашвырнула их ввысь. И промахнулась на насколько дюймов. Она попробовала еще раз. Самодельный абордажный крюк коснулся края отверстия, завис там на секунду, а потом обрушился вниз. Она поймала его на лету, чтобы не дать ему ударить ее по голове или упасть на Малдера, который этого не выдержал бы. Она быстро устала. Ее руки сводило, и они тряслись от напряжения. На этот раз… - сказала она себе громко. – Вот теперь, Дана… Скалли с силой бросила связку вверх – и она исчезла за краем отверстия. Она почти испустила крик ликования от своей маленькой победы. Этот чертов глубокий и холодный колодец… эта чертова ночь в пустыне… эти чертовы кости мертвых женщин, издевавшиеся над ней с того момента, как они угодили в эту тюрьму – в их лишенную любви могилу… нет, не удастся им сегодня заполучить новых компаньонов… Скалли медленно и очень осторожно потянула за веревку. Без всяких оснований надеясь, что кости Луизы, или Маргарет, или Эдит зацепятся за расщепленные доски пола обветшавшей лачуги, которая когда-то защищала и лелеяла жизнь, а не смерть. Скалли почувствовала сопротивление и потянула немного сильное. Сильное сопротивление. Она потянула еще сильнее. Не поддается. Как Малдер это называет? Слепая удача. Скалли повернулась и опустилась на колени, чтобы еще раз проверить того, кто стал причиной ее самого последнего отчаяния. Он все еще дышал. С трудом. Грудь почти не двигается. Ладно, Малдер, мне это не нравится, но я должна уйти. Так или иначе я вытащу тебя отсюда. Надеюсь, веревка выдержит. - Она не спросила, откуда он знал. Какое это имело значение? – Подожди меня здесь. – И не слушай голосов тех женщин, если они начнут снова разговаривать с тобой! Она приподняла его измученное лицо и поцеловала в губы – один раз, очень быстро. – Я вернусь. Потом выпрямилась, поплевала на ладони, схватила веревку и подтянулась вверх – дюйм за дюймом. Руки ломило. Плечи болели. Но она продолжала карабкаться. Отчаяние последнего шанса. Спасибо Господу за хорошую подготовку. Спасибо Господу за часы, проведенные в тренажерном зале. Но отверстие, казалось, по-прежнему находилось на расстоянии многих миль. А спасение, казалось, наступит через много смертельных часов. Теперь она чувствовала жару, поскольку солнце пустыни, даже в эти поздние послеполуденные часы, посылало свои обволакивающие волны на ее кожу. Малдер – там внизу - сейчас дрожит от холода подземного мира, в котором его тело все больше застывает, а кровь утрачивает силу. Скалли перевалилась через край колодца из прогнивших бревен, не обращая внимания на занозы, вонзившиеся в ее колени. Она крикнула вниз: Малдер! Я иду за помощью. Держись. Держись, или я забуду все приятные вещи, которые ты когда-либо делал для меня! Ответа не последовало. Теперь, когда она была наверху, на свободе, ей хотелось снова оказаться внизу - проверить его пульс, помассировать его закоченевшие руки и ноги, крепко его обнять. Малдер! Я ухожу! Ей казалось, что она совершает побег. Теряет смысл жизни. Молитвы о его благополучии звучали в ее голове и в сердце, пока она выбиралась из руин хижины и направлялась в сторону заходящего солнца. Куда идти? Она попыталась определить свои дальнейшие действия. Было ли солнце у них за спиной, когда она последовала сюда за Малдером… вчера… нет, почти два дня назад? Неуверенная, Скалли направилась к холму на западе - прямо к аризонскому пламени в небе, которое так долго отказывало им в его поддерживающем жизнь тепле. Если же она ошибается и, достигнув холма, не увидит ни поисковой команды, ни базового лагеря ФБР, - она потеряет драгоценные и невозвратимые минуты. Минуты, которые были бы потрачены с большей пользой ради спасения жизни ее напарника. Никто не пришел бы сюда искать их, думала она, какие-то образом передвигая свои саднившие ноги. Решили бы, что местность, тщательно исследованная несколько десятилетий назад и еще раз сразу после приезда поисковой команды, не нуждается в повторном осмотре. Но Малдер не был удовлетворен, как он сказал. Вполне достаточно, чтобы прозвучать для нее предупреждением. Ее Малдер Бдительный должен был бы разозлиться от такого заявления. Малдер, поступающий, руководствуясь предчувствием. Источники указывали, что Эллис, скорее всего, избавлялся от жен на территории своей давней резиденции в долине, - в сторону которой, как она надеялась, она продвигалась, - а не внутри недавно построенного небольшого дома в другой пустынной долине, в который он переселился, а через несколько недель исчез сам. Поскольку жены Эллиса пропали задолго до того, как это место увидело первый топор и гвоздь… Но у Малдера было предчувствие. Только Малдер мог рассматривать такой малоподходящий объект в качестве предмета для расследования - и убедиться в том, что он был прав. Так же, как только Малдер мог определить здание, в котором заложена бомба. И только Малдер мог обнаружить яму с костями мертвых женщин – яму, о существовании которой никто не знал – в старой лачуге, которую уже неоднократно проверяли на наличие улик – а потом свалиться в эту яму! Только Малдер мог выстрелить наугад – и не промахнуться. Только Малдер нашел бы способ умереть от перелома колена. Только он. Он выживал и в худших ситуациях, успокоила себя Скалли. Но он такой был единственным, и она стала так чертовски привязана к нему, что чувствовала, что потеряет свой путь в жизни, если в ней больше не будет его. Шесть лет назад она в первый раз вкусила Малдера. И теперь стала ненасытной. Об этом было проще всего думать. Проще, чем о хрупкости любви к нему. Скалли выбралась на поросший кустарником холм. По ту сторону была крохотная лощина. И ни одной живой души. Она почти закричала. Упала и зарыдала. Почти. Она неверно выбрала направление. Это всего лишь сломанное колено, Малдер. Только и всего. Ради Бога, просто дурацкое сломанное колено и порез. И из-за этого ты считаешь возможным умереть! Ублюдок ты! Скалли гневно обернулась. Они не могут позволить себе потерпеть неудачу. От изнурения перед глазами у нее плавали миражи, но она направилась обратно - вниз с холма, и песок скользил из-под ее ботинок, затрудняя ходьбу. Невероятная усталость стала наваливаться на нее – и каждый шаг давался всё с большим трудом. Она упала. И лежала одно мгновение. Нет, - сказала она себе. И тем странным, похожим на призраки фигурам, которые окружили ее, что-то шепча. Что они говорили? Ужасные вещи. О нём. О том, что он сделал, - и это причинило ей боль. О том, что он сказал, чтобы исправить это. Они говорили о нем, а потом один обратился к ней. Просто галлюцинация, напомнила она себе как доктору. Скалли зажала руками уши и плакала, лежа на песке, как вдруг один протянул в ее сторону трясущийся указательный палец. Это было обвинение мертвого - и предупреждение. Скалли слушала убеждающий голос, который не был голосом, но словами в ее собственном мозгу. Выбери жизнь, говорил он. Прими то, что находится перед тобой. Живая плоть и кровь. Кости и сердце. Не теряй больше ни одной секунды. Перестань размышлять. Время. Время, Дана. Время – друг и враг. Скалли кивнула длинной, белой, мертвой руке, протянутой к ней. А потом взяла ее. Призрак помог ей подняться и отправил ее карабкаться на соседний холм. Она упала и скатилась по другой стороне. Спендер говорил по рации: Нет. Никаких признаков в секторе Г. Сэр, они, возможно, покинули район с последней вертолетной командой. Мы не можем связаться с пилотом? Невозмутимая прямолинейность ответила голосом Скиннера: Мы пытались, агент Спендер. Они вне пределов досягаемости. Малдер мог уехать без предупреждения, но я сомневаюсь, что Скалли поступила бы так. Спендер раздраженно потряс головой, зная, что Скиннер не может увидеть его несогласия. Но разве она не находится под влиянием Малдера, сэр? Если бы Малдер ее просто попросил – разве она отказалась бы? Держите свое мнение при себе, Спендер. Они лучшие агенты, которые может предложить этот департамент, и пока мы их не обнаружим – никто из этой чертовой команды не отправится домой. Вам понятно? Да, сэр. Как же здесь холодно… Он так замерз. Ноги затекли много часов назад, кровь на левом бедре засохла до состояния жесткой корочки. Затвердевшая красная глазурь на его окоченевшей плоти. Плащи не слишком согревали. Скалли оставила ему свой, когда ушла. Он не мог вспомнить, по какой причине она это сделала. Должно быть, это было важно, потому что Скалли не бросила его. Скалли никогда бы не бросила его. Просто оставила на время. Верно ведь? Верно. Но однажды она все-таки почти его бросила… «- Солт-Лейк Сити, штат Юта. Приказ о переводе вступает в силу немедленно.» «- Ты не можешь уйти сейчас.» «- Могу. Я уже ушла. Дело сделано.» «- Мне нужна твоя помощь, Скалли!» «- Нет, Малдер, я тебе не нужна…» «- НУЖНА!» Он пытался позвать ее, но его голос бы сухим и надтреснутым, как пустыня, которая простиралась где-то высоко у него над головой. Больно. Он закашлялся. Вымученный, слабый звук, который даже не достиг стен его ямы. Ему не хватало воздуха. Казалось, всё вокруг начало рушиться. Стены его ямы, воздух вокруг него, его болящая плоть. Воспоминания… Когда-то он вообще не был с ней знаком. Когда-то он был одинок (так же, как теперь) в холодном и безжалостном мире, в котором не было для него места. В мире, которому, казалось, не было никакого дела до страдальца, изнывающего под его тяжелой пятой. Это было больно. Оказаться одному во время крушения человечества и терпеть насмешки тех, кто явно с легкостью нашел свое место. Фиби нашла для него место в своей версии сердечности. И некоторое время он верил, что ее реальность является настоящей. Просто глупый мальчишка, который понятия не имел, во что ввязывается. И вскоре она в полной мере продемонстрировала ему, что же такое реальность. Реальность – это кулаком в живот. Это было отторжение при первых же признаках несовершенства или уязвимости – качества, которые Фиби Грин не могла выносить даже мгновение. Потом реальностью стал ОНП. Отдел насильственных преступлений. Трудно представить что-либо более реальное, верно? Только не в мире, полном ублюдков, способных заставить Господа всерьез задуматься от отмене всех планов по поводу Второго Пришествия. ОНП был безумием, оформленным как работа. Бессонные ночи… сны, которые заставили бы завиваться те немногие волосы, которые еще остались у Дина Кунца… достаточно слез, чтобы наполнить с верхом пару ведер - и еженедельный чек об оплате. Он отказался от этой реальности так быстро, как только смог, когда Реальность Номер Три вошла в его жизнь, одетая в беззастенчиво дорогой костюм. Диана заставила его поверить в ее версию реальности с помощью нескольких удачно брошенных намеков и нескольких серьезных обещаний «нас». «Мы», говорила она, «нам», «ты и я». А он так жаждал хоть чем-то заполнить пустоту, что поддался, как неопытный новичок, каковым, в сущности, и являлся. Даже влюбился. А потом она доказала, швырнув ему обратно кольцо, что любовь – это тоже иллюзия. Не доверяй никому. Гораздо легче проявляется на жизненно важных органах типа живота, пениса или сердца. Верь в себя. Верь в Истину. Истина. Последняя святыня. Единственная, которую он позволял себе в течение некоторого времени. Одиночество вызывало к жизни гнусные, трудные истины. Яд. Но так было безопасней. Сколько еще ударов может выдержать один несчастный зануда? А потом появилась Скалли, и всё это дерьмо, вся эта боль и страдание, весь этот самообман и бред насчет свободы, Истины и Миссии, можно сказать, переместились на заднее сидение. И скоро она заставила почти всё это уйти. Он просыпался в хорошем настроении. Думал, как пойдет в офис. Увидит ее. И был счастлив – впервые за двадцать два года. Господи, он любил ее за это. Он любил ее. Точка. Где же она? Он так замерз. Она должна была бы это знать. Должна была бы знать, что он не сможет ждать ее дольше. Холод просачивался в него. Тепло его тела исчезало. Господи, он так замерз. Господи, он любил ее. Где же Скалли? Спендер начал без особого энтузиазма. Было чертовски жарко. Вечер или нет, песок прогревался солнцем десять чесов, и он чувствовал его жар даже через подошвы своих ботинок. Не то чтобы он ненавидел Малдера. Нет, такого не было. На самом деле – он его уважал. Трудно не уважать человека, который потерял практически всё, но был способен по-прежнему продемонстрировать такое высокомерие, будто весь округ Колумбия принадлежал ему. Это была хорошая защитная методика. Он сам время от времени ее использовал. Но Малдер не имел репутации хорошего командного игрока, и если он действовал под влиянием какого-нибудь шестого чувства или ему просто не нравилось очередное унылое задание, то… ну, значит, это происходило. «Это» могло выразиться в чем угодно. Выговор. Возможно, заблудиться и немножко помучиться от жажды ему не повредит. Может даже принести некоторую пользу. Малость собьет с него спесь. Он прошел примерно милю, внимательно отслеживая направление своего движения и расстояние. Вся поисковая команда обыскивала эту местность в первый же день. Обычная проверка территории, не вызывающей подозрений. Одна из тех, которые регулярно проводятся из года в год. Ни разу не нашли ничего, указывающего на местонахождение Эллиса или останков его жертв. Никакой причины снова идти туда. Ну совсем никакой. Вот только ноги сами несли его в этом направлении. И, черт возьми, какой вред это может принести? Бог любит троицу. Спендер сравнил факты с выводами, предусмотрел все варианты. Он не гадал и не доверялся «ощущениям». Чувствам доверять не следовало – если только они не были подкреплены фактами. Или хотя бы одним фактом. И все же… … ноги продолжали идти туда, неся его к ненужному месту назначения. Спендер был недоволен собой. И своими ногами. И их потребностью не только двигаться в этом направлении, но и ускорить шаг. Он предполагал, что в пустыне может скрываться какая-то тайна. В конце концов, он устал. Не слишком хорошо соображал. Спендер заметил какое-то движение. Животное. Создание пустыни. Их много, и сейчас вечер – самое время, чтобы начать охоту за пищей. «Ооооооох», - низкий, полный боли звук. Спендер застыл на месте и всмотрелся в темно-серый туман, быстро опускавшийся на розовые холмы. Это не было похоже на голос животного. Он включил свой мощный фонарь и направил свет на теперь неподвижную фигуру. В ярком круге – проблески рыжего. Белая кожа в обрамлении мятого темного материала. О Господи… Я нашел их! – закричал он в рацию. Судорожно. Когда ответ не последовал мгновенно, он заговорил снова, громче. Настойчиво. – Вы меня слышите? Это агент Спендер! Я нашел их. Или одного из них. Агент Скалли ранена. Нам необходимо средство немедленной медицинской эвакуации. Сейчас же! Где вы, агент Спендер? Голос Скиннера. Наконец-то! Я… - он огляделся. - … примерно миля с четвертью на запад. Возле второго дома. Территория за ним. Мы пришлем вертолет как можно быстрее. Как состояние агента Скалли? Спендер подошел к ней. Она была в полубессознательном состоянии. Было похоже, что она в состоянии шока. Не знаю. - Проверил пульс. – Думаю, в шоке. У нее, наверное, внутренние повреждения. Она застонала и пошевелилась. «Нет, нет…» Спендер покачал головой, пытался удержать ее, потому что она попыталась приподняться, опираясь на локти. Агент Скалли, просто лежите спокойно. Вы не в порядке. Помощь уже в пути. Нет. – Она оттолкнула его руки. – Нет! – Ее голос прозвучал громче, и ее руки с силой оттолкнули его. - Нет, Малдер. Колодец. Где Малдер? – Он мысленно дал себе пинка. За то, что, беспокоясь о ней, не подумал о втором пропавшем агенте. Скалли указала в направлении дома Эллиса. Там. Под домом. Пол. Колодец был ПОД домом. Малдер, мы оба, упали туда. Малдер, он… плохо. О… очень плохо… - Скалли вынуждена была выталкивать каждое слово на выдохе. Спендер помог ей подняться на ноги, поскольку она в любом случае сделала бы это, с его помощью или без нее. Пойдемте со мной, - сказала она и, шатаясь, почти побежала обратно путем, которым пришла. Спендер сообщил Скиннеру и убрал рацию. Догнал Скалли, взял ее руку и положил себе на плечи. Спасибо, Спендер. Вскоре появился свет и оборудование, люди толпились вокруг колодца, безуспешно пытаясь разглядеть что-то в черной дыре, в которой навсегда исчезли бывшие обитатели этой лачуги. И Скалли была в эпицентре. И вся это суета – по поводу одного считающегося сумасшедшим агента. «Безнадежный случай». «Бывший». Призрак. Никогда в жизни она не была настолько рада видеть Джеффри Спендера. Маленький пронырливый сукин сын появился вовремя. И возможно – даже в самый последний момент. Наименее вероятная личность из тех, кого она ожидала увидеть. Может быть, он не просто один из мальчиков на побегушках у Курильщика… Но она бы все равно не поручилась. Маллллдер! – закричала она вниз. Внезапно все разговоры вокруг нее затихли. Такая же тишина ответила и снизу. Малдер! Ты меня слышишь? Пожалуйста! Только бы ты был жив… Тишина. Кто-нибудь, спустите меня вниз, - сказал Спендер, снимая плащ. Обычная одежда для ФБР, кажется, даже при температуре плюс сто. У Малдера там уже есть два таких. Он в них завернут. А температура там, наверное, не больше плюс пятидесяти****. Нет, - сказала Скалли. – Меня. Ни в коем случае, - возразил Скиннер. – Вы ранены. Пойдет Спендер, он… Сэр! Только я знаю, в каком Малдер состоянии. А теперь опустите меня вниз на более крепкой веревке. Я обвяжу ею Малдера, и вы поднимете его наверх. Когда я уходила, он был едва жив, так что у нас нет времени на разговоры, - огрызнулась Скалли. Скиннер секунду смотрел на нее, потом кивнул. Иди. Малдер. Голос Скалли. Он знал это. Как знал звук биения своего сердца, когда прижимал ухо к подушке. Как знал собственную душу. Она возрождалась к жизни, когда он слышал его имя, произнесенное этим голосом. Который обволакивал его, имел над ним такую власть, хранил такую теплоту. Его единственная нежность и его башня силы. Скалли. Скалли склонилась над ним. Он был белым и холодным. Но все еще дышал. Облегчение, которое она испытала, было невероятным. Крохотная надежда на то, что он еще жив, стала океаном радости и неистово поглотила ее. Она погладила его щеку. Прошептала: «Эй, напарник». Его глаза – невероятно! – его глаза открылись и посмотрели прямо на нее. Рад тебя видеть, - откликнулся он, просто шевеля губами, а не произнося слова. У него не было голоса. И не было сил, чтобы говорить. Мы собираемся вытащить тебя отсюда сейчас. Хорошо? Едва заметный кивок, гримаса боли на лице. Боли во всем теле. Не возражаю. Спендер, Скиннер… полдюжины агентов, вцепившихся в веревочную упряжь. Малдер был как мертвый. Спендер, случайно оказавшийся первым, не отрываясь, смотрел, как веревка скользит по краю колодца. Не хотелось бы, чтобы она перетерлась и порвалась. Но эта штука была сделана на совесть - и выдержала. Осевшее тело Малдера появилось из темноты, как труп из могилы. У Спендера пробежали мурашки по коже от вида этих бессильных рук, свисающих без всякой цели. При всполохах пламени факелов, поднятых послушными агентами, Спендер увидел спутанные волосы. Потом грязную рубашку. Малдера положили на землю. Спендер отошел в сторону. Он отошел в сторону, чтобы дать место Скалли, когда другие агенты выполнили свое второе задание – вытащили ее наружу. На этот раз ему не пришло в голову помочь. Он не мог поднять руки. Не мог сдвинуться с места. Не мог оторвать взгляда от Малдера. Какая бледная плоть... Никаких красок. Настоящая, окровавленная, изувеченная беда. Рубашка за 75 долларов. Грязная и порванная. Штанов нет. Окровавленное колено, обвязанное тканью. Может быть, штанами. Колено зажато между… между… чьими-то костями. Костями, черт побери! Господи, - прошептал он. Никто его не услышал. Мертвые сломанные кости, держащие вместе живые сломанные кости. И снова перед лицом смерти... Все еще дышащий мертвец Малдер, Фокс. Агент ФБР. Бывший руководитель отдела Секретные материалы. Кожа на голове. Голубые вены. Синяки. Ссадины. Ушибы. Сломанные кости. Кровь. Спендер почувствовал, что его собственная кровь застыла в жилах. Это его удивило. Он полагал, что выглядит нормально, но через мгновение уже, наверное, не выглядел, потому что Скиннер пристально посмотрел на него. Уставился на него, глазевшего на Малдера… С вами все в порядке, Спендер? Да, его кровь отлила – буль! – словно вниз по водостоку. Ээээ… да. Я просто… никогда не видел… Никогда не видели раньше раненого агента? Никогда не видели… - Скиннер мотнул головой в сторону едва живого Малдера. - … ничего похожего на это? Спендер кивнул. Припомнил свои слова. Нечто подобное надвигалось на Малдера. Но не это. Нет, черт возьми, не такое! Знаете, к ТАКОМУ невозможно привыкнуть, - заметил Скиннер. Спендеру почему-то не стало лучше от этого утверждения. Он может умереть. – Единственная глупость, которую он смог из себя выдавить. Нет, если мы позаботимся о нем. – Скиннер наблюдал за своим молодым агентом. Зеленый, как весенняя травка. Совсем еще зеленый. – Спендер, выясните местонахождение спасательного вертолета. – Секунду Спендер был в растерянности, потом кивнул, быстро принимая новое задание ФБР, а с ним и каждодневную ответственность. Да, сэр. Скиннер смотрел, как Скалли вылезает из дыры и идет к Малдеру. Она была в плохом состоянии, но только у нее были навыки, чтобы поддерживать жизнь Малдера, пока они занимались этим дерьмовым делом – ждали помощь. Он оглянулся на Спендера, который отошел в сторону еще на несколько шагов. У него был виноватый вид. Скиннер подумал, что, возможно, что-то во всей этой ситуации затронуло чувства Спендера. Проникло в него. Под его кожу. В его тело и душу. Спендер только сейчас в первый раз почувствовал вкус настоящей опасности, таящейся в выбранной им профессии. Он просто прошел первую милю. Оказался лицом к лицу со Жнецом - и осознал, что такое может произойти и с ним. Все проходят одним путем – и грешники, и праведники. Знаменитые и ничтожные. Он только что превратился из Джеффри Спендера, агента ФБР, в агента Спендера. Звучит одинаково. Но не одно и то же. Он, Скиннер, знал. Однажды много лет назад он тоже прошел эту милю. Когда ты видишь смерть твоего лучшего друга – или безымянного незнакомца. Когда видишь, как сочится их кровь. Или даже когда видишь кого-то другого - еще не мертвого, но умирающего. Как Малдер сейчас. Судный день. Что там с вертолетом, агент Спендер? – Скиннер остановился рядом с ним. Сам он был бесполезным. Для Скалли и Малдера. Как и все они вместе взятые. Да и от Скалли почти не было пользы - именно так она пробормотала, когда он наклонился, что помочь подложить поданную кем-то и свернутую руликом куртку под пылающую голову Малдера вместо подушки. Едва слышно – «Я ничего не могу для него сделать сейчас» - сказала она. На расстоянии двух часов полета, сэр. Скиннер ощутил внезапную потребность выругаться. Почему, черт возьми, так долго? Спендер взглянул в сторону Скалли, стоявшей на коленях возле Малдера, ее губы около его уха. Она разговаривала с ним. Тихие и, он это чувствовал, очень личные слова. Слова, понятные только давним напарникам. Слова, которые только двое, полностью доверяющие друг другу, могут сказать. Имеют потребность сказать. И смелость. Нечто подобное ему еще только предстоит испытать. У них есть более важный вызов. Какому-то чиновнику срочно понадобилось лететь в Нью-Йорк. С ними связались и развернули их обратно, но им потребуется еще два часа. И то в случае, если они не будут останавливаться и заправляться. Больше никакой информации. – В ответ на налитое кровью лицо Скиннера. – Кто-то получает ранение в такой необычной обстановке… это не те условия, которые обычно приходят людям в голову. – Он не извинялся за неэффективность Бюро, он просто сообщал факты. При этом их ненавидя. Скиннер несколько мгновений молча пыхтел. Спендер тоже думал. А как насчет коммерческого вертолета? Или частного? Может, кто-нибудь находится в воздухе поблизости от этого места? Можем мы попробовать? Скиннер быстро с одобрением кивнул. Отправьте сообщение по всем каналам. Особо подчеркните, кто мы такие, попросите чертов отдел контроля Бюро помочь вам. Сошлитесь на меня, если увидите необходимость, сообщите, что у нас на руках умирающий агент. Мне все равно, даже если это окажется дирижабль времен корейской войны, пусть хоть что-нибудь прилетит! Да, сэр. – Спендер отошел в сторону на несколько метров и долго разговаривал по рации. Скиннер снова подошел к Скалли. Малдер? Она выпрямилась, оглянулась и взглянула на него. Если мы не доставим Малдера в больницу в ближайшие два-три часа… - Скалли не договорила. Она дала ему несколько глотков воды, но он был не в состоянии проглотить. Он погрузился в беспамятство, и его лицо приобрело серый оттенок. Скиннер кивнул. Обвел взглядом тесный круг столпившихся агентов, которые смотрели на Малдера, не веря, что человек продержался столько, сколько он продержался. Один из стада пострадал, и они напоминали толпу антилоп, стоящих вокруг, вдыхая запах крови в воздухе, изумленные смертью. Дайте им место, - рявкнул Скиннер. Небольшая группа расступилась и разошлась по своим невидимым углам. Разящий Скиннер, подумала Скалли. Сэр? Скиннер присел на корточки. Скалли приподняла бессильную руку Малдера. Нужно контролировать его пульс. Просто держите пальцы здесь. – Она сжала три пальца его левой руки вокруг запястья Малдера, и он ощутил слабый пульс. Слабый. Мне надо... – Скалли прикусила губу. Она не хотела уходить. Даже если ее тело криком кричало ей об этом. – Я на минутку. Скиннер с пониманием кивнул. Она провела почти два дня без всяких условий. Сейчас она должна позаботиться о себе. Я позову, если что-нибудь изменится, - уверил ее Скиннер. Она кивнула и ушла по песку в сторону небольшого холма, где рос чахлый кустарник. Скиннер следил за дыханием Малдера. Медленные, едва заметные движения его груди. Почти несуществующие. Пульс, которого почти нет. Сэр. Голос Спендера, но Скиннер решил, что лучше не отрывать взгляда от Малдера ни на секунду. Это будет такая секунда... Сэр, мы связались с археологической группой. Их лагерь на расстоянии примерно двадцати миль***** отсюда. У них есть небольшой частный вертолет. Пусть летят сюда, агент Спендер. Да, сэр, но кое-кто оттуда хочет поговорить с вами. Утверждает, что знает вас, сэр. Теперь Скиннер поднял глаза. Спендер подал ему рацию. Скиннер схватил и ее, и протянутую руку Спендера. Вот, держите пальцы здесь, на его пульсе. Если он станет слабее – позовите меня немедленно. Спендер сглотнул, но сделал, как ему велели. Он побледнел, когда его пальцы коснулись холодной кожи раненого агента, но подавил отвращение, увидев и ощутив смерть. Скиннер был удовлетворен. Спендер справится, решил Скиннер. Стоит только вызволить его у этого засранца с желтыми пальцами, и он может оказаться весьма полезным. Даже может стать хорошим, достойным доверия, усердно работающим агентом. Скиннер приложил к губам рацию. Скиннер. Кто хочет говорить со мной? Голос пробился через крохотный наушник рации. Уолтер Скиннер. Возможно, вы меня не помните. Как можно забыть этот благородный голос? Как можно забыть храбреца, сидевшего в его офисе, смотревшего на Курильщика и любезно улыбавшегося? Альберт Хольстейн. Вы помните. Да. Вы участвуете в раскопках? Я у них проводник. Хорошо платят. Но чертовски жарко. Скиннер кивнул, что было равноценно улыбке. Спасибо, что позволили использовать ваш вертолет. Это вертолет моего хозяина. Он нанял меня на прошлой неделе, потому что другой проводник, оказывается, не знал, о чем, черт возьми, идет речь. Вот как? Альберт не стал уточнять. Они его сейчас разогревают. Он говорит, что мы прилетим через двадцать минут после того, как поднимемся в воздух. Но сейчас у нас есть время поговорить. Я тоже прилечу. Скиннер нахмурился. Почему вы? Я знал, что получу весточку от своих друзей из ФБР, потому что сегодня мне было знамение. Мы нашли захоронение, в котором было много костей. Чьих? Родственников. У меня много предков… - Тут Скиннер действительно улыбнулся. - … но среди костей в одной из могил мы нашли нечто необычное. Нечто, что не должно было там находиться. Что? Сломанные кости степной лисицы. Скалли сняла мятые, грязные брюки и наконец позволила своему телу облегчиться. И не только. Вдали от всех, одна и в тишине, она выпустила на волю всё, что накопилось в ее сердце. Она плакала долго. Слезы оставляли чистые следы на ее покрытом пылью лице. А вдруг он умрет, пока она занимается этим неэгоистичным, но несвоевременным делом? А вдруг к моменту ее возвращения от него останется только плоть? А вдруг Скиннер, увидев ее, поднимется на ноги, не скрывая выражения глубокой печали за несчастного Малдера и боли за нее? А вдруг они все будут смотреть, как она, крича и рыдая, сжимает в объятиях Малдера и умоляет создателя изменить свое бесчувственное решение?.. Она не могла подумать ни о чем приятном или красивом здесь, в этом изолированном физически и духовно месте. Пустыня – это пожирающая жизнь шлюха. Похоже, Эллису в его любимой пустыне достанется еще одна – пятая – жертва. Там, в темноте, звезды были непостижимыми. Миллиарды. Сверкающие вечно. Если Малдер оставит ее, может быть, она найдет хоть небольшое утешение в том, что он присоединится к ним. А даже если и так - он должен сопротивляться их красоте до последнего удара сердца. Она услышала отдаленный гул винтов вертолета, рассекающих воздух. Бежать назад к Малдеру и его жизни, которая должна – ДОЛЖНА – продолжаться. Или там – среди сверкающих вечно миллиардов огней в небе – нет Бога. Вертолет прилетел, и из него вышли пилот в шлеме и Альберт Хольстейн. Он состарился, но выглядел прежним. Упрямым. Загадочным. Скиннер встретил его и подвел к Малдеру. Скалли вернулась за мгновение до этого. Она держала голову Малдера на коленях. Взглянула вверх с неприкрытым удивлением. Альберт? Мисс Скалли. Приятно снова видеть вас. Зачем вы здесь? Скиннер ничего не говорил о необычном и неожиданном госте. Знаю, что это может прозвучать глупо, но я научился доверять пустыне, когда она говорит со мной и когда голоса костей доносятся из песка времен… Потрясающе, Альберт, но я выслушаю эту историю как-нибудь в другой раз. Мы должны доставить Малдера на борт как можно скорей. Да, - сказал Альберт. – Но это не просто история. Это правда. Малдер из ФБР… он умирает? – обратился он к Скалли. Если мы немедленно не получим помощь… - ответил за нее Скиннер и вынужденно спросил: - Что ваше знамение говорит об этом? Мне было указано прийти. Может быть, и остальное откроется нам. Скалли сделала знак двум агентам поднять Малдера и уложить на плащ, расстеленный на земле, чтобы использовать в качестве носилок. Они сделали это и, подняв его в воздух, быстро понесли к вертолету. Похоже, пустыня продолжает пожирать Фокса, - заметил Альберт. Да, - Скалли пришлось перекрикивать громкий звук мотора вертолета и вращающийся винт. – Но она, похоже, продолжает выплевывать его обратно. Альберт два-три раза хохотнул. В тот момент Скалли не чувствовала желания смеяться. На пути в Феникс (ближайший город с больницей, имеющей все, что могло им понадобиться, да и в любом случае – единственный вариант) Альберт помогал Малдеру на свой манер. Скалли неуверенно наблюдала, испытывая желание позволить практически всё, что поможет Малдеру оставаться в живых еще хоть одно мгновение. Альберт держал руки ладонями вниз над животом и грудью Малдера. Он слаб. Скалли почувствовала разочарование. Это было более чем очевидно. Вы сомневаетесь, мисс Скалли, - заметил Альберт. – Но это неважно. Вы всегда сомневались. Это ваш путь. И вы знаете, что это помогало Хитрому Лису. Иногда его любопытство очень глупо и нелепо. Но вы уравновешиваете его. Скалли ничего не сказала. Но слушала с вновь возникшим интересом. Руки Альберта продолжали парить над Малдером, время от времени перемещаясь в ту или иную сторону. Она почти чувствовала эти руки на своем собственном животе. Это было необычное ощущение. Что вы делаете… в смысле, чем это может помочь? – спросила она, имея в виду «магические» действия его рук. Это помогает мне найти самую большую слабость, увидеть, поддался ли он ей. Я знаю, доктору такое смешно слушать. И это помогает мне понять, что говорят его кости. Его кости? Да. Они – последняя часть тела, которая умирает, и последняя часть, возвращающаяся к земле. Они дольше всего сохраняют дух. Скалли хотела что-то сказать, когда Скиннер дотронулся до ее плеча. Она должна была повернуться почти кругом, чтобы ответить ему. Да, сэр? Откуда вы знали, что там была веревка? Вы сказали, что выкопали веревку. Откуда вы вообще знали, что вам надо копать? Скалли закусила губы. Облизала их. Эээээ… это длинная история, сэр, и… эээээ… я не уверена, что у меня есть объяснение. Мы оба были… мы оба были в лихорадке… - Ответ, который вовсе не был ответом. Скиннер нахмурился. После почти шести лет предполагалось, что именно этого ему и следовало ожидать. Сомнения, сомнения, сомнения… - пробормотал Альберт себе под нос, но так, чтобы она наверняка его услышала. Она посмотрела на него, и он улыбнулся в ответ. Хитрый Лис очень рад, что ты была с ним. Не рад, что ты оказалась в колодце и пострадала, но… рад. Он говорит, что ты поймешь эти слова. Скалли кивнула. Альберт наклонился и выглянул в окно. Думаю, мы на месте. Огни города в пустыне появились на горизонте. Феникс поднимался из пепла песчаных дюн. Жизнь со всей ее полнотой снова была вокруг них. Было так – прикоснуться и уйти. Прикоснись и уходи, Малдер. Это должно бы стать его новой кличкой, подумала Скалли. Мы давно уже миновали этап «Призрака». Но его колоссальная удачливость победила. Он выжил. Скалли оставила комнату Малдера, счастливая и усталая, испытывая облегчение и умирая от желания найти комнату в отеле, ванну и постель. А пока не помешает крепкий кофе. В холле для посетителей она обнаружила Спендера. Он только что закончил есть. Должно быть, сидел здесь несколько часов. Скалли взглянула на стоящий перед ним пенопластовый поднос из ближайшего кафе. Куриные кости. Агент Спендер, - поздоровалась она. Как Малдер? Она была удивлена серьезностью, которая прозвучала в голосе молодого агента. С ним будет все хорошо. Он полностью поправится… - Скалли услышала свой собственный голос, напряженный и плоский, как вафля. Она расслабилась и поделилась кое-чем: - И если нам действительно повезет – он пробудет в таком состоянии несколько месяцев. Достаточно долго, чтобы МЫ полностью восстановились. Спендер не улыбнулся, но по его глазам она увидела, что он оценил ее попытку. Я рад. Рад, что смог помочь. Скалли не сомневалась, что он говорил честно. И правдиво. Вы хотите что-то узнать? Всю подноготную? Если бы вы не решили поискать на территории, где никто вообще искать не собирался, – Малдер сейчас был бы уже мертв, а может быть, и я. Вы спасли его жизнь. Спасибо вам за это. Спендер понятия не имел, как на это реагировать. Скалли наблюдала, как он старательно маскирует испуг официальностью. Ну, я просто выполнял свой долг, но я рад, что Малдер поправится… И собрав свои растрепанные чувства, он ушел. Скалли его не задерживала. Скиннер нашел ее в больничном кафе. Она стояла в очереди за кофе. Кофейный автомат в коридоре недалеко он комнаты Малдера не работал. Малдер? – спросил он, подходя. Может вернуться домой в Вашингтон через два дня. А как насчет вас? Шишка на голове. Синяки на ребрах. Нитевидная трещина в лучевой кости левого предплечья. Мы обыскали колодец, - сказал Скиннер, шагая рядом с ней, пока она несла кофе обратно в направлении комнаты Малдера – по коридору и вверх на три пролета. И что нашли? Кости. Много костей. Самое забавное, что в результате мы обнаружили пять полных скелетов – это включая те кости, которые вы использовали в качестве лубка, чтобы фиксировать колено Малдера, и те, которые привязали к веревке, чтобы выбраться наружу. Значит, у него было пять жен? В книгах регистрации значатся четыре. Пятый скелет был мужским. Мужские кости? Чьи? Мы не уверены, пока не получим стоматологическую информацию, но ее немного и она довольно старая, или пока не обнаружим что-нибудь, что позволило бы нам идентифицировать останки. Ну, и кто это предположительно может быть? Телосложение, возраст и общее состояние останков указывает на мужчину того же возраста, роста и веса, что и Эллис. Эллис? Это невозможно. Он пропал. И он сам построил этот дом, - тот, что над колодцем. Это не его кости, - заявила Скалли. Скиннер пожал плечами. Альберт Хольстейн не согласен. Почему? Он говорит – правду все равно всегда узнают. Она пробивается наверх сквозь пески лжи. Он говорит, что кто-то другой построил этот дом. Он думает, что каким-то образом Эллис упал в колодец. Случайно. Но у пустыни есть свои собственные законы. И своя собственная справедливость. Но это всего лишь предположения, причем довольно нелепые. Миф. Нам нужны доказательства. Кроме того, если это правда, нам нужно искать кого-то другого – не Эллиса – кто следил за постройкой этого дома над колодцем, кто знал, почему его вообще построили, и кто знал, что Эллис мертв. Может быть, тот самый человек, который столкнул Эллиса в колодец вслед за его женами, если именно так и было дело. Может быть. Скалли устала. Она не хотела больше думать ни о колодцах, ни об Эллисе, ни о костях мертвых женщин, ни об индейских духах. Ну, как бы то ни было Малдер в порядке, и мы действительно выяснили, куда Эллис девал своих жен. Малдер захочет услышать теорию Альберта. Скалли фыркнула. О да. Захочет, но я не собираюсь ему рассказывать. Единственная теория, которую Малдер будет изучать в течение некоторого времени в будущем: какой рукой опираться на костыль – левой или правой? Он будет жить с вами? Скалли посмотрела ему прямо в лицо. Откашлялась. Больше никого нет. И он не справится один. И у него может быть обострение. И ему понадобится помощь, чтобы добраться до физио…- Скалли резко оборвала себя. Трех причин вполне достаточно. Скиннеру не нужно знать весь список, который она мысленно сформулировала… «Малдер Будет Жить У Нее, Потому Что: и т. д., и т.п…» Забавно, что вы об этом сказали, - прорвался голос Скиннера через ее смятенные чувства. Почему забавно? Потому что Альберт тоже говорил о костылях. Он сказал: Истина не нуждается в костылях. Она крепко стоит обеими ногами на земле. Малдер. Эй, это я. Веки Малдера затрепетали и приоткрылись. И это, пожалуй, единственная часть его тела, которая могла двигаться. ОНА улыбалась ему. Ее голос наполнял теплом комнату. Его миром на данном этапе была эта комната. И Скалли наполняла его. ЭЙ… - ох! На этот раз лучше шепотом… - эй… - Попытался улыбнуться ей в ответ. Губы настолько потрескались, что болели даже от попытки. Какая разница? – Эй, у меня с тобой кое-какие счеты из-за косточки… Она слегка вздрогнула. Что? Ничего. Просто очень подходящая для этой ситуации фраза… Ну, тогда позволь бросить тебе кость… Счет «один – один». В следующий раз, когда решишь вытащить меня куда-нибудь, полагаясь на свои предчувствия, ты лучше, черт возьми, убедись, что кому-нибудь об этом сообщил. Если в будущем во время какого-нибудь расследования я узнаю, что ты никого не проинформировал, я сделаю больше, чем надеру тебе задницу. Я сломаю тебе кости, Малдер. Мы здесь говорим о боли, Малдер. Мы говорим о том, что ты на много недель окажешься на диване у меня дома в полной власти моего отнюдь не любезного внимания. Понятно? Поразмысли об этом немного, напарник. Да, мэм. Скалли сменила суровое выражение лица на крайне серьезное, но больше не сердитое. Думаю, мне не надо говорить тебе, Малдер, насколько близко она подошла на этот раз… Нет, но, Скалли… Малдер, ты подверг себя неоправданной опасности. И меня тоже. Мне бы следовало предвидеть твои… импульсивные поступки и принять соответствующие меры… Скалли, я… Позволь мне договорить. Твое предположение было правильным. Но способ, каким ты решил его проверить, - нет. Это было глупо. Из-за этого ты чуть не умер. По дороге сюда у тебя дважды останавливалось сердце. Малдер кивнул – насколько позволяли его заторможенные мускулы. Он вложил свои пальцы в ее ладонь, зная по опыту, что Скалли чертовки серьезна. Это было глупо. Прости, Скалли. Он хрипло кашлянул. Взглянул на кувшин с водой, перевел на нее вопросительный взгляд. Да, ты можешь попить. – Она налила полстакана воды и помогла ему с соломинкой. Он выпил всё. И смотрел, как она бросила соломинку в мусорное ведро, перевернула стакан и поставила на бумажное полотенце, расстеленное на подносе. Тебе придется пройти несколько курсов физиотерапии после того, как гипс будет снят. Таким образом, тебе не придется ходить, прихрамывая. – Она продолжала стоять спиной к нему, пока делилась с ним этой информацией. Он уже всё понял. Эй, Скалли. Это больше не повторится. Правда. – Он надеялся, что она верит ему. Его горло жутко болело даже от тех нескольких слов, которые он произнес. Малдер совсем ничего не помнил о том времени, которое они провели в колодце. На вертолете – немного больше. В основном голоса. И сон о полете к богу… Скалли обернулась. Глаза красные, влажные и обиженные. Но не злые. Во всяком случае, уже не на него. Лучше, чтобы этого не повторилось, и я скажу тебе, почему. Потому что вне зависимости от того, насколько сильно я тебя люблю, я не стану работать в паре с агентом, который допускает такое легкомысленное пренебрежение своей безопасностью и безопасностью своего напарника. Эта последняя часть фразы звучала жестоко. Он никогда не желал ей вреда. Первая часть… Первая часть… Ч-что ты сказала? Ты меня слышал. Да. И… и ч-что мы будем по этому поводу делать? Что МЫ будем делать? Что ТЫ будешь делать – так это останешься здесь, будешь отдыхать и поправляться. – Она натянула одеяло и простыню ему до подбородка. Пригладила их. Подровняла простыни на углах кровати, удивляясь, как быстро возвращаются старые навыки. Подняла углы матраса, завернула один конец простыни вниз и под него, другой поверх – и получился идеальный больничный койко-угол, тугой и аккуратный. За все время она ни разу не взглянула на Малдера. А что собираюсь делать я – так это пойти домой, принять душ, немного поспать и поесть какой-нибудь приличной еды. Скалли, ты на самом де… Да, Малдер, на самом деле. А теперь заткнись и отдыхай. Да, мэм. Она завернула последний угол. Скалли? Да? Даже несмотря на то, что я твердолобый? Даже несмотря на это, Малдер. Скалли, ты знаешь, я… Знаю. – Она выпрямилась, и ясные голубые глаза посмотрели прямо в затуманенные лекарствами зелено-карие. – А теперь быстро спать. Да, мэм. ___________________________________________________________________________ * 4 фута - 1,2 метра ** 30 футов - 9,14 метра *** 50 футов – более 15-ти метров **** 100 градусов по Фаренгейту – примерно 37,8 градусов по Цельсию, 50 градусов по Фаренгейту – 10 градусов по Цельсию ***** 20 миль – 32 с небольшим километра Примечание переводчика: GenieVB не принадлежит к числу веселых авторов. Все ее работы довольно мрачные. Но, тем не менее, у нее довольно своеобразное чувство юмора. Disclaimer (отказ от прав) считался обязательным для авторов фанфиков. Большинство авторов не пренебрегало им. Но все делали это в свойственной им манере. GenieVB тоже поместила в начале этой работы Disclaimer следующего содержания: «Они не принадлежат мне. Не желаю твоих денег, Крис Картер, и сама не получила ничего, так что если ты захочешь пришить мне дело – получишь только носок, полный пуговиц!».
|