СОВПАДЕНИЯ

Автор: Кэтлин Файе
Перевод: Анны Онищенко

------------------------

***19 февраля, 1995 Квартира Малдера 11:21***
"Боже мой, как я ненавижу воскресенья", - думал Малдер, неохотно открывая глаза и пытаясь определить источник звука, который его разбудил.
Как обычно, он заснул на своем диване поздней ночью или правильнее сказать - ранним утром. Перед тем как уснуть, он бросил взгляд на часы - было что-то около четырех. Лежа на спине, он пристально оглядывал свою гостиную, понимая, что уже не уснет. Звук повторился снова - это где-то, на улице, лаяла собака. Издав глубокий стон, он медленно сел и начал протирать глаза, пытаясь таким образом прочисть свои мозги. Определенно, Малдер не был жаворонком.
Сделав несколько круговых движений головой, чтобы ослабить напряжение в затекшей шее, он сладко потянулся и широко и громко зевнул. Совершенно вымотанный этими телодвижениями, Малдер опять растянулся на диване и попробовал сосредоточиться на часах, стоящих на столе. Часы показывали 11:21. Он немного обрадовался, обнаружив, что проспал большую часть утра. Отлично, думал он, тем меньше часов оставалось до конца воскресения.
В его маленькой комнате было душно, а серое пасмурное утро, только добавляло мрачности. Малдер оглядел свою комнату, и не почувствовал ничего, кроме тоски и клаустрофобии. Время от времени его посещала мысль, что хотя он и жил в этой квартире, она оставалась для него абсолютно чужой и напоминала комнату в общежитии, где всегда царил страшный бардак. Вот у Скалли другое дело. Ее небольшая квартира действительно была Домом.
Он покосился на окно, за которым нависло унылое небо. Пейзажи, что снаружи, что внутри, оставляли желать лучшего. Он подумал, что не мешает все-таки встать и чем-нибудь заняться, чтобы хоть как-то убить остаток этого дня.
Хозяйственные заботы были одной из причин, из-за которых Малдер ненавидел воскресенья. Его совершенно не вдохновляли такие скучные вещи, как прачечная, химчистка, пополнение запасов продовольствия, а в особенности уборка. Последний пункт был совершенно омерзителен, но чтобы как-то перемещаться по квартире, без опасности переломать себе ноги, Малдеру приходилось периодически убираться. Но, по правде говоря, реальной причиной его ненависти к воскресениям было то, что в эти дни он оставался один, без Скалли. Субботы еще как-то можно было пережить, но воскресенья становились просто невыносимыми из-за долгой разлуки с ней. 64 часа. Он подсчитал это однажды. Между пятью часами вечера пятницы и девятью часами утра понедельника было ровно 64 часа. Правда, их со Скалли работа редко укладывалась в нормированный рабочий день. Но в то время, когда они не были на выездном задании и в дни относительного затишья, например, как сейчас, их график был похож на график любого государственного служащего. Раньше Малдер часто работал по воскресеньям, и это его устраивало. Добропорядочные американские налогоплательщики, все равно давно уже экономили на его жаловании. Однако теперь, начиная с конца прошлого года, у него было много свободных воскресений.
Скалли была почти мертва, когда ее возвратили из того места, где она провела три долгих месяца. Ее организм подвергся серьезной травме, со страшными неестественными изменениями в ее крови и органах, поэтому она не могла восстановиться настолько быстро, как бы ей хотелось. Она намного раньше, чем следовало, вернулась к работе и перед Рождеством поплатилась за это переутомлением и истощением. Малдера раздражала ее настойчивость в отношении такого быстрого возвращения к полноценному рабочему ритму. Боже мой, она же врач. Но вероятно, врач долго работающий только с трупами, совершенно забывает, сколько времени требуется для выздоровления и восстановления живого организма. Малдер пытался заботиться о ней, но факт остался фактом - Скалли полностью игнорировала эту заботу. Ее решимость и независимость всегда его восхищали и все же, если честно, эти же самые качества, иногда доводили его до белого каления, до битья головой об стену. Например, так было, когда Скиннер сговорившись с Малдером, специально облегчил на некоторое время их рабочую нагрузку, чтобы дать Скалли время оправиться. Но и это не сработало: она даже и не подумала работать меньше.
Он не смог ее удержать, перед теми тяжкими месяцами их разлуки, и потом, когда он намеренно удрал от нее, она не сдалась и разыскала его в замерзшей пустыне на вершине мира.
Было несколько причин, по которым он оставил ее тогда - одни эгоистичные, другие - нет, но как обычно Скалли не отступила так легко, как могла бы, и теперь душа Малдера разрывалась между чувством благодарности (ведь если бы не она, он был бы уже давно мертв) и злостью, что она снова подвергла себя такому риску. В последние две недели они поменялись ролями. Теперь он нуждался во времени, чтобы восстановиться. Ретро вирус, который убил бы его, если бы не вмешательство Скалли, бушевал в его теле, вынуждая его отдыхать, а отдыхать Малдер не любил. Хотя последний анализ крови показал, что предписанный Скалли курс лечения, уничтожил заразу, Малдер был еще довольно слаб, а он больше всего на свете ненавидел чувствовать себя слабым. Превозмогая усталость, он заставлял себя работать. Из-за этого Скалли ворчала на него ежедневно, совсем как он когда-то ворчал на нее. Они действительно должны быть вместе, думал он, слегка улыбаясь. Какой нормальный человек выдержит рядом с собой хотя бы одного из них? Ни какой!
Малдер медленно поднялся с дивана и побрел в ванную. Он включил душ и стащил с себя потную футболку и боксерские трусы, немного запятнанные прошедшей ночью из-за небольшого приключения с его коллекцией видео. Как бы, между прочим, он спросил себя, - будет ли он снова иметь сексуальные отношения с кем-нибудь, кроме как со своей правой рукой? Ну а как же, - ответил он самому себе, - еще с левой, когда правая отсохнет окончательно. Эти мысли, естественно, вернули его назад к Скалли. Мозг опять затуманился. Он открыл в ванной окно, надеясь, что свежий, холодный воздух как-то поможет. Затем шагнул под душ, позволив горячей воде струиться по его телу, по его ноющим мышцам, чувствуя, как начинает, наконец, расслабляться. Малдер мыл голову, и теплая, бархатная пена текла по его телу. Горячий, пульсирующий поток разогрел его воображение. Он представлял (в последнее время он часто это делал) с каким наслаждением он обладал бы Скалли. Горячая вода тут же была заменена холодной, чтобы также радикально изменить ход его мыслей. Он выключил душ, потряс головой как собака, только теперь начиная ощущать себя человеком.
Малдер слегка дрожал. Вероятно, виноватым в этом было открытое окно. Он завернулся в толстый теплый халат, который использовал крайне редко. Мамин подарок обычно одиноко висел на двери.
Эту одежку привез рассыльный из Службы Доставки на следующий день после его дня рождения. Ее сопровождала открытка, с напечатанной надписью: "Наилучших пожеланий в твой особый день". Малдер был уверен, что ребенок продавца открыток получил такую же на свой день рождения, поскольку мама выбрала открытку, больше подходящую для тринадцатилетия. Ну и Бог с ней. По крайней мере, она вспомнила.
Малдер протер запотевшее зеркало и посмотрел на свое 34-летнее лицо. Темные круги под глазами от ретро вируса исчезли, но он все еще выглядел утомленным и немного старше своего возраста. После секундного колебания он решил не бриться, а направить всю свою энергию на чистку зубов. Затем секунды три он укладывал рукой влажные волосы, параллельно рассматривая свой нос. Наконец, он вернулся в гостиную, плюхнулся на диван и закинул ноги на журнальный стол, совершенно истощенный от тех небольших усилий, которые ему пришлось приложить. Малдер снова взглянул на часы. О! Он сумел убить целых 40 минут. Что теперь? Он заново оглядел комнату. Пока он был в душе, чуда, к сожалению, не произошло - квартира, определенно, нуждалась в уборке. Я мог бы нанять горничную, - подумал он, но тут же отклонил эту идею. Он не мог.
Почему это бывает, что второй палец на ноге у некоторых людей длиннее большого? - внезапно спросил он себя, - имеет ли это какое-нибудь значение? А, интересно, кто придумал называть палец ноги носком? Это было одно из тех слов, которые крутились в голове, пока в один прекрасный день Малдер понимал их неразумность. Надо будет обязательно в понедельник узнать у Скалли ее медицинское мнение на этот счет, чтобы увидеть то неповторимое выражение ее лица. Как он любил этот взгляд.
Он закрыл глаза и вообразил, что Скалли свернулась на этом диване в его одежде, свежая после душа, с влажными волосами и приятно пахнущим телом. Она сидела бы на том конце дивана, а ноги положила бы на его колени, чтобы он мог массировать их. Он представил, как было бы здорово ее немножко пощекотать, чтобы увидеть эту восхитительную улыбку на ее лице. Даже возможно, она позволила бы сделать ей педикюр - еще одна сумасшедшая идея, которую он мечтал осуществить, идея сравнимая, пожалуй, с желанием расчесывать ее волосы. Малдер представил, как он держит ее ногу на своих коленях, наклоняется и обхватывает ее большой палец своими губами, как он… последняя картина была подобна вспышке моментального фото в его широко открытых глазах и вернула его с небес на землю к тоскливой действительности.
Он заставил себя подняться и побрел к кухне на свидание со своей новой кофеваркой. Еще один сердечный подарок от мамы, оставленный на его пороге Службой Доставки - на сей раз к Рождеству. Напечатанный текст открытки на этот раз гласил: "Наилучших пожеланий в этот счастливый праздник!". Мамин принтер наверно кишел такими "наилучшими пожеланиями". Но, по крайней мере, он мог поспорить, продавец открыток не получил кофеварку на Рождество.
Малдер рылся в кухонном шкафу в поисках фильтров. Черт, неужели все закончились, - он постоянно забывал покупать некоторые обыденные вещи, такие как фильтры для кофеварки. За неимением последних, Малдеру пришлось соорудить нечто из бумажного полотенца. Он на глаз сыпанул кофе и включил агрегат. По мнению Фокса Малдера, кофе у него обычно получался дерьмовый. Его прекрасный острый ум мог выдвинуть наиболее неуловимою гипотезу из всех метафизических концепций, но по какой-то невероятной причине, правильное соотношение воды и кофе полностью уклонялось от него. Вот у Скалли, кофе на вкус всегда получался замечательный, и когда они работали в офисе над какой-нибудь картотекой, он часто уступал ей радостную возможность приготовления кофе. Возможно, это была только иллюзия, что кофе Скалли лучше, чем его. С другой стороны, думал он, один тот факт, что она была рядом, мог сделать замечательным все, что угодно.
Малдер поплелся в прихожую, подобрал газету, и вернулся к дивану дожидаться кофе. Он просматривал комиксы и задавался вопросом: была ли у бедного Чарли Брауна привлекательная, рыжеволосая девушка, которая следовала бы за ним, даже тогда, когда он был на волосок от смерти? Его взгляд остановился на телепрограмме. Fox Network повторял показ передачи о вскрытии инопланетянина - еще одна причина, чтобы жить, саркастически думал он, повторяя фразу Скалли из разговора с ним несколько месяцев назад. Через некоторое время кофе был готов и Малдер вернулся на кухню, чтобы перерыть все вокруг в поисках последней чистой чашки. Он налил кофе и, чтобы заглушить его мерзкий вкус, добавил туда огромное количество сахара и сливок.
Живот спец агента ФБР тихо урчал, в то время как его владелец несколько минут простоял перед открытым холодильником, ища какую-нибудь еду, не напоминающую своим видом внеземного пришельца в зеленом пуху. Наконец, Малдер вытащил позавчерашние, совершенно левые равиоли. Он быстро рассмотрел возможность запихнуть их в микроволновку, но, решив, что сойдет и так, понес свой незамысловатый завтрак в гостиную.
Фокс Малдер возобновил свое положение на диване, ел холодные, совершенно левые равиоли, запивал их своим потрясным кофе и читал газету. Балдеж, язвительно думал он, прямо можно позавидовать такой жизни. Он пытался представить, что же делала Скалли в этот момент. И спрашивал себя, сможет ли он когда-нибудь сказать ей все те вещи, которые он так ужасно хотел ей сообщить? Или же, от греха подальше, оставить все на своих местах. Да, он действительно не любил иметь много свободного времени, чтобы думать относительно всего этого.
Боже мой, как он ненавидел воскресенья.

КНИЖНЫЙ МАГАЗИН САЙМОНА. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.
Это было чистой случайностью, что Скалли и ее сестра Мелисса оказались в книжном магазине…
Они встретились сегодня утром, чтобы позавтракать в одном из маленьких кафешек в старой части Александрии. Старый город всегда привлекал и очаровывал сестер. Старые кирпичные дома, маленькие уютные скверы, милые магазинчики и ресторанчики действовали умироворяюще и создавали чувство комфорта. За последнюю пару месяцев, Дейна и Мелисса взяли за правило встречаться по воскресениям. Они прекрасно проводили время - много гуляли и разговаривали. Поскольку, на этот раз, день выдался пасмурный и холодный, они решили сходить в кино. Однако, за разговором в кафе, они совершенно потеряли счет времени и опоздали к началу фильма. Следующий сеанс начинался только через два часа, и им надо было как-то убить остаток времени. Сестры решили прогуляться. Они брели по одной из старых маленьких улиц Александрии, пока не наткнулись на букинистический магазин, до потолка набитый всевозможными книгами, газетами и журналами. Рекламная вывеска на окне гласила: "Новые поступления литературы для взрослых". Мелиссе тут же захотелось войти.
Оказавшись внутри, сестры разошлись в разные стороны. В отличие от сестры, Дейна сразу направилась к полкам с научной литературой. Мелисса с нежностью наблюдала за сестрой. Она была счастлива, что они проводили этот день вместе. Последние годы они встречались довольно редко. Непонятно, что было виной тому - обстоятельства или лень. Сейчас это было уже не важно, потому что с недавних пор все изменилось. Она поняла, как сильно привязана к сестре. Три месяца она считала ее мертвой, потом, когда ее вернули - новый удар - завещание, запрещавшее искусственно продлевать ее жизнь. И теперь, когда страшные события остались позади, Мелисса знала, что ей была подарена еще одна возможность сблизиться с сестрой.
Мелисса не собиралась упускать этот шанс. Она интуитивно чувствовала, что для них именно сегодня был наиболее благоприятный день. Во время завтрака она мягко подтрунивала над Дейной, и радостно удивлялась, насколько ловко та ей парировала. У Дейны всегда было хорошее чувство юмора, но немногие из ее семьи знали об этом. В другом она тоже изменилась. За последние годы она стала более терпимой к чужим ошибкам и менее непреклонной в своем мнении. Но самое главное она стала не такой замкнутой. В кафе Мелисса рассказывала о своих занятиях спиритизмом, о других метафизических явлениях, о душе, о вере и была поражена, с каким вниманием слушала ее Дейна. Младшая сестра даже не пыталась опровергнуть или высмеять ее взгляды, как часто бывало раньше. Нет, конечно, Мелисса не собиралась в ближайшее время увидеть ее на одном из своих духовных сборов, но, несомненно, открывалось много других возможностей для общения между ними.
В детстве, вместе с родителями, они часто переезжали с базы на базу. И Мелисса помнила, с какой легкостью она заводила себе новых друзей и как это было тяжело для Дейны. Справедливо или нет, но в компании девочек упрямство еще как-то прощалось, но скрытность, которое часто принималось за высокомерие, ей простить не могли. С ее, не по возрасту, развитым интеллектом было очень сложно найти подходящую компанию среди сверстников. А к тому времени, когда у сестренки, наконец, появлялись друзья, способные ее оценить, их семье опять надо было переезжать. В результате Дейна Скалли выросла чересчур серьезной и самодостаточной. Именно поэтому настолько приятно теперь слышать ее смех и видеть ее счастливой. Мелиссе казалось, что сестра любила свою работу и сумела найти свое место в жизни. Годы, проведенные Дейной в ФБР, изменили ее в лучшую сторону. И самая большая заслуга в этом, несомненно, принадлежала ее напарнику. У Мелиссы была очень сильно развита интуиция, можно даже сказать - она обладала неким даром, который не могла объяснить. Как не могла объяснить - откуда она знала, что Малдера нельзя называть Фоксом. Это было как озарение, вспышка.
Буквально через минуту, после того как красивый напарник Дейны вошел в палату интенсивной терапии, она ощутила сильный энергетический поток, необыкновенную связь Малдера с ее сестрой. Это нельзя было увидеть глазами, но это существовало. Мало того, эта глубокая духовная связь была настолько сильной, что Мелисса была потрясена. Она даже представить себе не могла, что такое, могло возникнуть между простыми сослуживцами. Вероятно, они даже сами не понимали этого. Даже Малдер, со всеми его диковинными теориями, не догадывался о силе своего сердца, которая поддерживала ее сестру.
Когда Мелисса примчалась к нему домой со страшной новостью, что Дейна умирает, его отказ вернуться в больницу привел ее в бешенство. Однако, в конце концов, он сдался в его бесполезной земной борьбе за поиски правды и приехал, чтобы выиграть в своего рода духовном сражении и спасти ее сестру. Мелисса не знала, кому она могла приписать чудесное выздоровление Дейны - человеку, организации или вещи? В принципе, ей было теперь абсолютно все равно. Все, что она знала - это случилось после того, как Фокс Малдер приехал в больницу. Все, что она знала - это то, что ее сестра снова вернулась к жизни. А Мелисса Скалли не верила в совпадения.
Она смотрела вдоль длинного прохода между стеллажами, видела Дейну, с умным видом листающую какой-то очередной том, и улыбалась. Все плохое позади, - думала Мелисса.
Скалли взглянула на сестру. Совершенно счастливая, та сидела на полу рядом с кучей книг по кристаллам, астрологии и другим подобным вещам, которые ни как не вписывались в обоснованный мир агента ФБР Скалли.
Дейна блуждала по огромному книжному магазину, в поисках стеллажей с медицинской литературой. Проходя по одному из проходов, она увидела большую секцию, посвященную изданиям по НЛО и другим, неподдающимся объяснению явлениям. Она почти надеялась увидеть здесь Малдера, вдохновенно листающего какое-нибудь новое издание. Горящие от волнения зелено-карие глаза, говорили бы о том, что он отыскал какое-нибудь неизвестное упоминание о неординарных явлениях, так его волновавших. Он жил неподалеку и вероятность встретиться здесь была действительна велика. А вдруг он не знает про это место? - неожиданно подумала Скалли, - обязательно надо не забыть рассказать ему в понедельник. Она задержалась в этой секции и начала просматривать книги. Может купить что-нибудь для него? - думала она. Они с Мелиссой могли бы занести это ему сегодня по пути домой. Но потом ей пришло в голову, что было бы очень странным получить подарок без причины. Было бы слишком очевидно, что она искала любой повод, чтобы только увидеть Малдера. Наверное, это очень трогательно, но она подсчитала - уикенд составлял 64 часа. Скалли глубоко вздохнула и покачала головой. Плохая идея. В любом случае - это чересчур жалкий предлог, тем более, что Малдер мог запросто уже приобрести то же самое.
Дейна снова поглядела на свою сестру, которая что-то читала в другом конце магазина. Как Мелисса похожа на Малдера, думала она. Эти два человека имели необыкновенно страстную веру в явления, которые абсолютно не поддавались научному объяснению, в котором так нуждалась Дейна. В мире, где существовали Малдер и Мелисса - два и два не обязательно складывались в четыре. Но для Скалли было невероятно трудно это принять. Нужен был такой невероятный скачок в ее сознании, чтобы допустить, что такое сложение выполнено верно. При случае, она готова была выслушать, готова была предположить, однако она не была способна вот так всецело и открыто верить. Во всяком случае - пока.
Скалли пробиралась между завалами книг. Она уже начала забывать, как любила такие пыльные, беспорядочные места. В школьные годы, она провела много часов, блуждая в завалах, наподобие этого, выискивая книги полюбившихся писателей или издания на интересующие ее темы. Позже, учась в медицинском колледже, у нее не оставалось времени даже на сон, а о таких маленьких радостях, как художественная литература речи вообще не было. В те годы книги по судебной экспертизе и химии, были основными для ее чтения. Они раскрыли для нее целый лабиринт удивительных и уникальных путей, приводивших людей к смерти. Эти книги несомненно питали ее мозг, но они не питали ее душу. В течение первых лет в ФБР, для чтения тоже не оставалось времени. Она сконцентрировалась на преподавании, вела активный образ жизни, занималась общественной работой. Ее звезда быстро всходила на небосклоне Федерального Бюро.
Но потом пришло назначение в проект Секретные материалы, которое удивительно совпало с проблемами в ее личной жизни. Она была направлена следить за расследованиями некоего Фокса Малдера - вундеркинда и волка одиночки ФБР. Скалли совершенно не радовало это назначение, и определенно она не рассматривала его как продвижение по службе. Несмотря на гарантии ее руководства, что это не более чем научная проверка, основной тон был ясен, яснее некуда: дискредитируйте человека, с которым работаете. Она не была наивна и догадывалась, что действия всех агентов, включая ее саму, тщательно контролировались из-за их необычной специфики. Но даже в то время, когда она ничего не знала об агенте Малдере, кроме его репутации, ее совершенно не прельщала идея шпионить за сослуживцем. Это был не ее стиль. И уж, конечно, не это являлось причиной ее прихода в ФБР.
Скалли не могла понять, почему выбрали именно ее? Имелось много других кандидатур с таким же уровнем научной, в том числе медицинской подготовки, вполне подходящие для Официальной Версии назначения. Ответом могло явиться только ее чертовское честолюбие, которое вероятно очень явно бросалось в глаза. Вероятно, они думали, что она из-за карьеры будет вынуждена согласиться на Неофициальную Версию. А это было их единственной целью. Был бы Фокс Малдер другим человеком, этот сценарий мог бы даже сработать. Однако, чем больше она наблюдала за своим напарником, тем меньше она верила тем слухам и сплетням, которые о нем распространялись.
Скалли знала, одно время Малдер имел все для создания блестящей карьеры в Федеральном Бюро Расследований. Рано поступив в Оксфорд и закончив его с отличием, он получил высшую степень, специализируясь на поведенческой психологии. Придя в ФБР, он сразу стал одним из лучших специалистов по серийным убийцам. Благодаря его умению проникать в расстроенные человеческие умы, многие зверские преступники были арестованы и понесли наказание. Назначение в отдел по Особо Тяжким, только расширило список его достижений. Малдер не был спокойным человеком, и его частенько заносило, он запросто мог срываться с места в карьер. Ни у кого не возникало сомнений, ни в академии в Куантико, не в начале его работы в Бюро, что из-за вереницы его успехов, начальство часто закрывало глаза на его эксцентричность. Так продолжалось, пока он не обнаружил Секретные материалы. Как только он столкнулся с нераскрытыми и упрятанными в долгий ящик делами с грифом - Х, стремительный взлет Малдера потерпел крах, подобно дефектной испытательной ракете.
Ко времени назначения Скалли, полный состав следственной бригады проекта насчитывал одного человека. И сплетники ФБР не переставали судачить о том, что Малдер был настолько не в себе, что при всем своем желании не мог бы иметь напарника, с ним просто никто бы не смог ужиться. Однако, навязчивые идеи Малдера были малюсенькой частью намного большей проблемы, которой Мелисса, несколько месяцев назад дала прозвище "Проблемалдеризм". До этого момента Скалли никак не могла подобрать название этому природному феномену. И только Мелисса случайно нашла совершенно точное прекрасное определение. Конечно, Мелисса забывала про тот факт, что ее сестра боролась с "Проблемалдеризмом" почти ежедневно в течение вот уже двух лет, еще плюс, между делом, сражаясь с гигантскими глистами и маньяками, поедающими печень у своих жертв. Да, Малдер, несомненно, открыл для нее новый незабываемый мир! - с усмешкой думала она.
"Проблемалдеризм" уцепился за нее еще с той минуты, когда она, набрав побольше воздуха, уверенно вошла в тот подвальный офис и впервые увидела Специального агента ФБР - Фокса Уильяма Малдера. Первое, что бросилось ей в глаза - ужасно симпатичные очки, густая шевелюра и непотребный, убогий галстук. Когда новый напарник жал ее руку, его красивые, глубоко посаженные глаза открыто ее оценивали. Она сразу отметила в нем странную комбинацию дружелюбия и сарказма. Он дразнил ее, обвинял в шпионаже очень приятным добрым голосом. Он так изысканно ухитрился окунуть ее в дерьмо и поставить на место, когда должно было быть все наоборот, что Скалли решила, что этот парень еще похлеще, чем она предполагала. Даже тогда, когда ей хотелось его прибить, он умел очень ловко отвлечь ее, переведя разговор на какую-нибудь другую тему, способную разжечь ее любопытство.
Он показал ей людей, которые нуждались в их защите от ужасов этого мира, будь эти ужасы земного или, как верил Малдер, внеземного происхождения. Он ослепил ее своими странными теориями, научил ее удивляться и разбил в прах ее научные взгляды. Ничего не изменилось за прошедшие два года, кроме того, что по пути он также разбил и ее сердце.
Проклятый ублюдок, - думала она с нежностью. Он, безусловно, обладал той убойной комбинацией качеств, которой, по мнению Скалли, обладали наиболее соблазнительные люди. Да, она владела этим бриллиантом, - Скалли вздохнула и грустно добавила, - но, к сожалению не безраздельно.
Любовь к Малдеру, совершенно не входила в ее жизненные планы, но так уж случилось, что все ее планирование пошло к черту. В самом начале она часто задавалась вопросом: что очаровывало ее больше - работа или Фокс Малдер. Но вскоре она поняла - эти два понятия настолько сильно переплетались, что разделить их было практически невозможно. " Я не сумасшедший, Скалли. Я сомневаюсь так же, как и Вы", сказал он на их первом совместном задании, заметив, что она смотрит на него, как на невменяемого.
Почему он не соблазнил ее тогда, чтобы уж точно привязать к себе? Из-за какой-то своей идиотской логики, он не приближался к ней ближе, чем на пушечный выстрел. Да и сама она, собственно говоря, не прилагала усилий, чтобы сократить это расстояние. Ну, скажите, зачем ей весь этот Проблемалдеризм? - вздохнула Скалли. Она ответила для себя на этот вопрос почти два года назад, когда решила остаться в проекте.
Это случилось вскоре после ее назначения в Секретные материалы. Ей позвонил ее однокурсник по имени Том Колтон и попросил помочь в расследовании дела о маньяке-убийце, вырывающем печень у своих жертв. Этим делом занимался отдел по Особо тяжким преступлениям. Она согласилась, потому что решила, что для них с Малдером - это прекрасная возможность отличиться. А ей так хотелось, чтобы все увидели, какой у нее хороший напарник. Но явное пренебрежительное отношение к Малдеру ее просто поразило. Другие агенты даже не потрудились убавить громкость, когда называли его "Жутиком". После наиболее унизительного инцидента с Колтоном, Малдер сказал ей, что поймет, если она переведется в другой отдел. Она знала, что его предложение было искренним. Он понимал, что такое отношение в ФБР к нему, начинает затрагивать и его напарницу. Он говорил легко и непринужденно, одновременно поправляя кулон на ее груди. Но его глаза и это движение утопающего, хватающегося за соломинку, все говорило о попытке удержать ее. Он говорил, тихо надеясь, что она останется с ним. Конечно, она осталась. Она даже не задумывалась о переводе. И теперь, оглядываясь назад, она вспоминала, как много раз после этого случая, ей было достаточно одного взгляда Малдера, одного прикосновения или жеста, чтобы без слов понимать его.
За эти два года ее прежние друзья из Федерального Бюро сильно отдалились от нее. Они естественно беспокоились о своей репутации и о своей карьере, а Скалли теперь была членом Жутиковской команды. Тень от отвергнутого всеми Малдера невольно ложилась и на Скалли. Их работа с Х-файлами была клеймом или правильнее сказать крестом, который им приходилось нести. Как ни тяжело сознавать, но это жестокая правда, думала она с сожалением. Как правдой было и то, что из-за Малдера ее общественная и личная жизнь совершенно сошла на нет. Люди, с которыми она раньше общалась, стали ее избегать. Ее приятельницы по работе, с которыми она в свободное время бегала по магазинам или ходила в кино, внезапно стали очень занятыми. Ее даже перестали приглашать на разные скучные официальные мероприятия, проводимые в ФБР. И дело было не в том, что ей очень хотелось на них присутствовать, но ей хотелось быть приглашенной. По мнению Скалли, самым унизительным был момент, когда ее не приняли в фэбээровскую спортивную команду по софтболу, сославшись на то, что все места заняты. Это особенно приводило в уныние, поскольку, даже пуделя, умеющего мало-мальски ловить мяч, встречали там с распростертыми объятиями. Но они не желали видеть рядом с собой Дейну Скалли или правильнее сказать - миссис Жутик. Иногда, в случае крайней необходимости, Малдера привлекали для работы в другие отделы Бюро, но его имя ни разу не упомянули в отчетах начальству о раскрытии преступления. Если его это и задевало, он умело не показывал виду. Пока Малдеру давали относительную свободу работать, он не возражал против того, что ему выделили под офис одну маленькую, плохо отапливаемую комнату в подвале, где естественно не было даже окон, а из всей офисной техники присутствовал только ксерокс. Он не возражал против того, что все в ФБР считали это назначение не чуть не лучше назначение капитаном на "Титаник". Он казалось, не возражал против того, что его напарницу не обеспечили элементарным столом, ее имя не присутствовало на двери, и вообще, было такое ощущение, что все это было сделано для того, чтобы показать временность и зыбкость ее назначения. Он казалось, не возражал против того, что все возможности его продвижения по службе в пределах Бюро были заказаны и единственно, по словам Курильщика, на что он мог рассчитывать в дальнейшем - это выступать перед Конгрессом с песнями и баснями в окружении своих маленьких серых друзей. Но у Скалли в отличие от Малдера возражений было, хоть отбавляй. Да, это просто ее бесило. Как такое могло случиться, что никто, кроме, пожалуй, Скиннера, не замечал ценности их исследований. В конце концов, она смирилась бы с фактом, что она и Малдер были фэбээровцами, которых, в принципе, недолюбливают, о которых говорят шепотом и редко приглашают на семейные обеды. Она смирилась бы с тем, что их ненавидит руководство. Она никогда не жалела о своей преданности и о решении идти до конца в поисках правды. Но все те несправедливости, которые совершали другие рядовые агенты по отношению к своим же товарищам по оружию, больше всего возмущали ее.
Немного задержавшись в секции географической литературы, Скалли решила поискать Мелиссу. Она прошла через секцию Молодежной литературы, и немного поблуждав, обнаружила сестру, мило устроившейся на лесенке около полок с бульварными романами. Дейна с умилением наблюдала, как ее старшая сестра методически вытаскивала с полки книги, быстро их пролистывала, что-то читала и ставила обратно или оставляла рядом с собой.
- Мисси, что ты делаешь? - наконец спросила Скалли, когда наблюдение за этой процедурой ей поднадоело. Мелисса посмотрела на сестру тем терпеливым материнским взглядом, как смотрят обычно на медлительного ребенка, нуждающегося в помощи.
- Я читаю сексуальные сцены, чтобы видеть, стоит ли это покупать, - ответила она.
Скалли заметила, что после этой фразы, еще три человека в этой секции немедленно стали листать свои книжки. Скалли слегка наклонила голову, чтобы скрыть улыбку, поскольку техника сестры в отборе книг рассмешила ее.
- Так ты говоришь, что судишь о книге не по содержанию, а по тому, насколько она тебя сексуально возбуждает?
- Ты совершенно права. Послушай, Дейна, мне любопытно, читаешь ли ты подобную литературу? А то у тебя есть хороший шанс подобрать для себя что-нибудь интересненькое. Вот послушай: "У Хенка перехватывало дыхание, когда Кассандра принимала его твердую мужскую плоть глубоко в…".
- Спасибо Мелисса я уловила смысл, - прервала ее Скалли, поскольку знала свою сестру и подозревала, куда может завести эта беседа.
Мелисса оторвалась от книги и перевела взгляд на Дейну. В ней проснулся азарт и желание немного поиздеваться. Дейна не была ханжой, но она убивала свои лучшие годы в поисках, совместно со своим партнером, каких-то зеленых человечков, хотя как раз партнер - был тем объектом, которого ей нужно было искать в первую очередь.
-Ты можешь хотя бы попробовать почитать некоторые из этих книг. Это могло бы дать тебе некоторую сексуальную разрядку. Мне кажется, да что там, я могла бы поспорить, что последние годы у твоей ауры уродливый темный цвет.
Скалли старалась не обращать внимания, что граждане, секунду назад листавшие свои книги, теперь уставились на нее, пытаясь рассмотреть ауру сексуально-лишенной женщины. Она готова была провалиться сквозь землю или убить свою сестру. Ее взгляд, обращенный к Мелиссе, красноречиво говорил об этом.
- Я только хочу помочь, - возразила ее старшая сестра. - Я понимаю твое выражение, но ты же не можешь опровергнуть, что последний период твоей жизни был абсолютно сухой.
Теперь люди буквально выворачивали свои шеи в попытке рассмотреть этот уникум и, боясь пропустить хоть слово в разговоре между женщинами.
Скалли знала, что когда Мисси была в соответствующем настроении, ее трудно было остановить. Как знала она и то, что Мелисса обвиняла Малдера в неудавшейся личной жизни своей сестры. Ладно, пусть Малдер был виноват, но она не хотела обсуждать это в магазине, при всем честном народе, в секции бульварных романов. Кроме того, Скалли уже знала следующий вопрос, он был всегда один и тот же:
- Господи, Дейна, ты хоть что-нибудь собираешься делать с этим Проблемалдеристом?
Скалли глубоко вздохнула.
Когда она последний раз слышала этот вопрос? Ах да, совсем недавно, не далее десяти минут назад. Она подавила свое раздражение и посмотрела на сестру.
- Я не хочу отрывать тебя, Мисси, от столь приятного чтения. Если что, я буду в секции исторической литературы.
Скалли развернулась на 180 градусов и начала искать способ быстрого отступления. Она заметила узкий проход между стеллажами и рванула туда. В тот момент, когда она протискивалась мимо пожилой матроны, рассматривающей книги по кулинарии, ее настиг громкий голос Мелиссы:
- Ты знаешь, Дейна, одна романтическо-эротическая книжка тебя не съест, даже, наоборот, пойдет тебе на пользу!
Скалли увидела, как матрона посмотрела на нее, и почувствовала, что краснеет. Тогда пожилая женщина погладила ее по руке и мягко сказала:
- А, Вы знаете, дорогая, она права.
Дейна увидела, что другие женщины, находившиеся в этот момент в магазине в пределах слышимости, улыбнулись Скалли и сочувственно закивали. Она шла по проходу, и ей казалось, что у нее на лбу огромными светящимися буквами было написано: "Нетронутая более двух лет!".
Внезапно, где-то внутри своей головы она услышала голос Малдера: "Как думаешь, Скалли, если этих пришельцев больше одного, и если они не из металла, могут между ними возникнуть какие-нибудь романтические чувства?".
Воображаемый звук голоса Малдера заставил ее улыбнуться.
Ей нравилось, что Малдер называл ее Скалли. Ее личность как бы разделилась на две части, и та часть, которая называлась - Дейна, была для нее уже почти чужим человеком, конечно пока еще часть ее, но намного менее интересная. Дейна - это было очень обычно и очень скучно. Дейна была серьезной, эффективной в работе и немного унылой. Их семейный дантист называл ее Дейной.
Но Скалли жила гораздо более необыкновенной жизнью. И она любила необыкновенного человека, который открыл для нее эту жизнь. Ей пришлось перешагнуть через себя, но зато она очутилась в этом экстраординарном мире. И она никогда не забывала, что именно Малдер изменил ее, заставив понять, что есть гораздо более важные вещи в мире, куда она может приложить все свои знания, весь свой интеллект, чем чтение лекций равнодушным студентам в Куантико. Он показал ей людей, которые так нуждались в помощи и защите и которым никто, кроме них не мог помочь.
За последние два года она обнаружила, что ей куда больше нравилось быть Скалли, чем Дейной и у нее никогда не возникало желания, чтобы Малдер звал ее по имени, и уж точно она никогда не считала, что это их как-то больше сблизит.
Действительно, те немногочисленные моменты, когда он это делал, напрягали ее. Она помнила, как после смерти ее отца, при разговоре с нею Малдер назвал ее Дейной. Она понимала, что таким образом он пытался проявить заботу о ней. Но вместо создания близости, это заставило ее почувствовать отчуждение. Она очень хотела сказать ему тогда об этом, но не смогла. Однажды, давно, она попыталась назвать его Фоксом, но он исправил ее. Забавно, но она тогда подумала, что он, предоставив эту привилегию другим, таким образом, отвергал ее. Сейчас-то она понимала, что как раз наоборот. Вероятно, он ощущал то же самое, что и она. Фокс и Дейна были для семьи и друзей, а Малдер и Скалли были только друг для друга. Скалли решила прогуляться в секцию художественной литературы. Конечно, это были не те книги, самодовольно думала она, которые могли бы так же ловко удержать внимание Мелиссы.
Вот Малдер был большим поклонником художественной литературы, хотя главным образом, он читал про всякие там необъяснимые явления, да еще письма в Пентхаус, хотя вряд ли это можно было назвать литературой. Специалист с Оксфордским образованием и внимательный читатель бульварной хроники - несомненно, Малдер был человеком Ренессанса. Скалли улыбнулась, вспоминая его юное ликование, когда он доводил ее до визга каким-нибудь своим непристойным наблюдением или замечанием.
Скалли давно мучил вопрос о личной жизни ее напарника. Но дружеские отношения не располагали к разговору об интимных подробностях их жизни. И ей приходилось только догадываться по каким-то случайным фразам или событиям. Это очень угнетало, нагоняло нестерпимую тоску, подстегивая желание знать больше. Чаще всего Малдер был совершенно неприступен в отношении этой темы, и заглянуть за этот непроницаемый заслон было совершенно невозможно. Он быстро и ловко мог обходить любые вопросы личного свойства, отшучиваясь или переводя беседу в нужное ему русло. Могли проходить дни, в которые их общение носило только чисто деловой характер. Сухие деловые разговоры только по существу, ни каких тебе маломальских лирических отступлений. Но затем его настроение могло резко измениться, и он "раскрывался как цветок".
Был один такой момент. Малдер возвратился из Пуэрто-Рико со звуковой записью, подтверждающей, по его мнению, внеземной разум. Это мог быть его последний шанс, думала тогда Скалли, чтобы получить доказательство его веры. И когда лента оказалась пустой - это должно было быть одним из самых тяжелых сокрушительных разочарований в его жизни. Он был так близко к разгадке, но ее отняли у него, как до этого отняли проект "Секретные материалы", закрыли офис, а его напарницу послали… в Куантико. По крайней мере, ее задницу поместили на прежнее место. А вот Малдера отправили в отдел электронного слежения и дали ему абсолютно бессмысленные и самые утомительные задания, которые были намного ниже его способностей и талантов. Таким образом, его решили наказать, унизить и сломать. Она боялась, что потеря той записи нанесет смертельный удар по его духу. Но она недооценила его. Он смог пережить это, выстоять и не сломаться.
"Может у меня нет "Секретных материалов", Скалли, однако работа у меня осталась", - решительно сказал он ей тогда, и после небольшой паузы мягко добавил, - "и ты тоже у меня осталась". Он сказал это так спокойно, как будто на него снизошло озарение, и он все для себя решил. И теперь все трудности, все неудачи, становились просто ничтожными и не имеющими никакого значения, по сравнению с этим решением. Это был единственный раз, когда он действительно признал, что она была для него Всем. Рядом с Малдером, она училась полагаться на свои чувства, и прислушиваться к своему внутреннему голосу, чтобы читать его мысли. И значительно преуспела в этом. Но эти простые слова, настолько ее тронули, что она тогда плакала по дороге домой.
С тех пор, как они были вместе, много слов было сказано между ними, в том числе - неприятных, упрямых и ожесточенных. Иногда случайно, иногда преднамеренно они причиняли друг другу сильную боль. В ее сердце навсегда останется его взгляд, когда она закрыла дверь карантинной комнаты на арктической станции в штате Аляска. Недоумение, презрение и страдание, написанное на его лице, ранили настолько глубоко, что ее сердце буквально истекало кровью. Она думала, что на тот момент, совершает правильный, логический, рациональный поступок, но ее чувства говорили ей обратное. Она провела по другую сторону карантинной двери несколько самых ужасных часов в своей жизни, зная какой страх и отчаяние должен испытывать сейчас преданный ею Малдер. Она не надеялась, что он поймет ее причины для таких действий, не ожидала, что он сможет снова ей доверять, и уж точно не думала, что он простит ее. Но он простил. Он сказал ей тогда: "Я ХОЧУ ДОВЕРЯТЬ ТЕБЕ". И никогда потом он не припомнил ей тот случай, не бросил что-нибудь обидное ей вслед. Аляска стала, пожалуй, переломным моментом в ее жизни. Она знала, что теперь никогда не позволит холодной логике подавить ее чувства. И она должна найти путь, как уравновесить эти два противоположные факторы. Она вела эту внутреннюю борьбу ежедневно, но предпочитала жить с этой борьбой, чем снова увидеть тот наполненный болью взгляд Малдера.
В день их знакомства он спросил ее: "Когда наука и здравый смысл не в силах разрешить загадку, почему бы ни поискать ответ в области фантастики?".
За последние два года она обнаружила, что ответ был утвердительный. Эти, начатые им, таинственные расследования, теперь стали их совместными. Чем больше она видела, тем больше она сомневалась и больше понимала, что фантастика, в некоторых случаях, была единственным логическим объяснением, которое она была способна дать. Она понимала, что это было похоже на… на… Возможно слово, которое она искала, было - шизофрения.
Оглядевшись, Скалли увидела, что она находится в секции литературы по психиатрии. Может быть, правда была как раз здесь, думала она. Нет, настоящая правда была в том, что она любила человека, грызущего эти чертовы семечки. Ей нравилось, что он не стеснялся своих чувств, он был открыт для любых своих эмоций, что редко позволяла себе Дейна. Это одновременно и пугало и очаровывало ее. Она видела его дрожащим от гнева, и со слезами отчаяния. Она видела решительное выражение на его лице и потухший взгляд. Она видела его сосредоточенным, эгоистичным и высокомерным. Она видела его нежность к детям и сострадание к жертвам. Он умел общаться со стариками и со слабоумными, не показывая свое превосходство. Иногда, правда очень редко, она наблюдала его искренний, заразительный смех, хотя чаще привыкла видеть на его лице саркастическую улыбку. Он мог быть жестоким к ней. И мог отчаянно ее защищать и прощать. Даже иногда, она ощущала, что он желает ее, хотя эта тема никогда не обсуждалась между ними. Но она чувствовала это, как чувствовала, что желает его.
Первый раз, когда она ощутила его влечение, был вскоре после ее присоединения к "Секретным материалам". Они сидели близко друг к другу, поскольку он что-то показывал ей на своем компьютере. Он настолько был увлечен этим файлом, что даже нагнулся ближе к монитору. А она воспользовалась этим и теперь могла достаточно смело изучать его с близкого расстояния. Его ровный, спокойный голос и аромат его одеколона обволакивали ее. Она тайком рассматривала красивый затылок, изящную шею и его крошечную темную родинку на гладковыбритой щеке, которой ей вдруг безумно захотелось коснуться губами. Она испугалась, что могла бы поддаться этому импульсу и немного изменила положение. Скалли уже решила вникнуть, наконец, в суть компьютерных данных, как вдруг она заметила одну деталь, которую никогда прежде не замечала. У Малдера было проколото ухо. Это так не соответствовало его облику, что Скалли невольно улыбнулась и наклонилась, чтобы поближе рассмотреть свое открытие. И, как назло, Малдер выбрал именно этот момент, чтобы повернуться. В итоге, они чуть было не столкнулись носами. Их взгляды встретились. И он был явно поражен, что нашел ее так близко. Их лица замерли всего в нескольких дюймах друг от друга. Не в силах пошевелиться они, не мигая, смотрели друг на друга. Она видела, как он изменился в лице, его взгляд как будто просил разрешения для чего-то большего. Скалли любовалась крошечными золотыми искрами в зеленом орешнике его глаз. По тому, как он трудно сглотнул, она поняла, что у него пересохло в горле. А он мог, вероятно, слышать учащенный громкий стук ее сердца, потому что сейчас это был единственный звук в этой комнате. И на протяжении всего этого момента каждый из них чувствовал замедленное дыхание другого на своих губах. Все, что она должна была сейчас сделать - это наклониться еще на два дюйма. Но… она лихорадочно соображала. Нет, не то. Так она будет выглядеть еще хуже - просто полной дурой.
- У тебя проколото ухо? - сказала она вместо этого, нарушая щепетильность ситуации.
Она медленно отклонялась назад в безопасность своего рабочего места и чувствовала нелепое удовольствие, что ни разу не запнулась.
- Я никогда не видела, чтобы ты носил сережки.
Малдер моргнул, выходя из транса. Он опустил голову под ее пристальным взглядом и также медленно, как и она стал отклоняться назад.
- Я не надеваю бриллианты в офис, ФБР это не одобряет, - после длинной паузы сказал он, причем на его физиономии не было той обычной усмешки, которая в другом случае обязательно сопровождала бы такой комментарий.
- Давно ты это сделал? - пробормотала она, задаваясь вопросом, насколько хорошо она смогла выкрутится из создавшегося положения, и удалось ли ее глазам скрыть правду более успешно, чем его.
- Это небольшое напоминание о школе.
- Об Оксфорде?
Малдер кивнул. Затем он снова повернулся к экрану компьютера, продолжая прерванный монолог о его результатах расследования, тем самым, давая ясно понять, что не поддерживает дальнейшее обсуждение по предмету, задевшему ее любопытство.
И закрытая тема и неосуществленный поцелуй тревожили ее воображение в течение нескольких дней. Зато теперь у нее появилась уверенность, что он хотел ее так же, как она хотела его. Но он не смог реализовать свое желание, и теперь Скалли мучил вопрос: Почему? Неужели причина была такая же, как у нее. Вероятно - нет.
Жизненный опыт каждого из них к моменту их встречи значительно различался. Каждый из них в их совместном походе имел за плечами свой багаж. Скалли не нуждалась в психологических тестах Малдера, для того чтобы понять, что большую часть жизни она провела, пытаясь завоевать одобрение своего отца, не понимая, до тех пор, пока тот не умер, что всегда имела и его одобрение, и его поддержку. Она также знала, что Малдер некоторым образом заменил ей отца. Его одобрение было безумно важно для нее, потому что он был единственным человеком, которого она уважала также как капитана Военно-морского флота Уильяма Скалли. Но смерть ее родителя преподала ей ценный урок. Она узнала, что чувства не всегда нуждались в видимом подтверждении или громких словах, они просто нуждались, чтобы их чувствовали. Ее отец по какой-то причине не успел сказать ей всего того, что ей так хотелось услышать. Когда она, наконец, перестала отворачиваться от своего внутреннего "Я", то поняла, что папа во всем ее одобрял. Даже притом, что в тот момент она была напугана, чтобы поверить в это, Малдер преподнес ей подарок, научив доверять собственным ощущениям, и тем самым неосознанно освободил ее от гнета неумолимых вопросов. Она очень хотела бы помочь освободиться и ему.
Ее любовь к Малдеру сделала естественным желание стереть все его прошлое, которое причиняло ему боль и приносило разочарования. В то же самое время она полностью осознавала, что именно болезненные моменты из прошлого Малдера, сделали его тем человеком, которого она полюбила. Если бы не испытания, выпавшие на его долю, кто знает, стал бы он тем необыкновенным, неординарным человеком, каким он являлся сейчас. Скорей всего он был бы обычным, он был бы средним и он не был бы… Малдером.
Здесь она должна была остановиться и напомнить себе о трудностях, с которыми она сталкивалась, общаясь с этим уникальным явлением под названием - Малдер. Его могло так заносить от собственной целеустремленности и самонадеянности, что он мог не замечать совершенно разумные возможности, и вот тогда ее терпение иссякало. И когда ее злость достигала невыносимой отметки, она всегда оглядывалась назад и вспоминала, чем у него это было вызвано. Она знала, что он имел вескую причину для такого поведения.
Для Малдера тихая обычная семейная жизнь резко оборвалась в ту ночь, когда у него на глазах похитили его 8-летнюю сестру Саманту, и с тех пор он никогда ее больше не видел. Малдер безумно страдал, наверно более чем кто-либо, поскольку он был неспособен понять, что же с ней в действительности произошло. Скалли могла только догадываться, что это должно было быть для мальчика. Он, вероятно, был неуклонно и многократно допрошен официальными представителями власти, которые не верили не единому его слову. Он должен был выстоять перед вопросами, шепотом и недоверчивыми взглядами членов семьи, соседей и друзей. Скалли спрашивала себя, как это наверно тяжело возвращаться в школу, компанию нормальных людей, у которых родственники не исчезали бесследно, где никто не верил, что он не знает или не помнит, что случилось с его сестрой на самом деле. Скалли знала, какими жестокими могли быть дети, и ужасалась, через какие издевательства и гонения ему пришлось пройти. Она могла только догадываться, какое испытание ему пришлось пережить, когда он остался один на один с этим ужасом, и никто даже и не подумал его тогда поддержать. По правде говоря, Малдер остался сиротой в 12 лет. Сначала он потерял свою сестру, потом родителей. Нет, они не исчезли, просто они оставили его на произвол судьбы. Из того, что Скалли удалось установить, она знала, что родители Малдера, вместо того чтобы еще больше любить и лелеять своего единственного, оставшегося ребенка, как будто забыли о нем. Второй и главный удар, Малдер получил непосредственно от них. От их взаимных обвинений и безразличия к нему и друг к другу. Сердце Скалли разрывалось от жалости к тому мальчику, который так безжалостно был оставлен и к тому мужчине, который так отчаянно все еще искал ответы. Ребенком, он, по крайней мере, не знал о тех заговорах и о всей той лжи, про которые они знали теперь. Единственное, о чем знал Фокс Малдер, что его младшая сестра, о которой он должен был заботиться, и которую должен был оберегать, была им потеряна. И, несмотря на все свое желание и на все его попытки узнать правду о ее исчезновении, он не мог найти никаких ответов, или хотя бы объяснений. Он не помнил. Так было до 1989 года, когда в возрасте 28 лет Малдер подвергся действию регрессивного гипноза. Только после этого он, наконец, восстановил в памяти картину той ночи. Все, то, что он вспомнил, и дало ему направление, в котором он теперь следовал. Независимо от того, насколько фантастически это выглядело, он цеплялся за это воспоминание, потому что оно было единственным объяснением того кошмара, который случился той ночью. Это был последний шанс для его спасения от вины, ответственности и проклятья, которыми судьба наградила 12-летнего мальчика.
Вначале, увидев в офисе Малдера плакат с надписью "Я ХОЧУ ВЕРИТЬ", она предположила, что он хочет верить в существование внеземной жизни. И только прослушав кассеты с его психотерапевтических сеансов, она поняла, что очень сильно ошибалась в своем начальном предположении. Она, наконец, поняла, что Малдер хотел верить в обещание, который дал ему голос, прозвучавший в его голове той ночью. Этот голос обнадежил его, что его сестра когда-нибудь вернется к нему целой и невредимой. Он хотел верить в то неуловимое обещание, пусть даже нормальный человеческий разум отказывался в это верить. Скалли знала, что бывали времена, когда Малдер сомневался, что это обещание будет сдержанно, он даже сомневался, а существовал ли этот голос вообще. Но это было все, что он имел. А она его любила. И хотя, существование этого голоса, совершенно не укладывалось в ее научную схему представления о мире, Скалли лучше бы умерла, чем позволила бы себе разрушить его надежды. И потому, что она любила его, она приняла решение увидеть, как это обещание будет сдержанно.

***КВАРТИРА МАЛДЕРА. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.***
Душ, горячий кофе и холодные равиолли восстановили его силы, а чтение спортивных новостей, несомненно, расширило его кругозор. Он даже смог запихнуть белье в стиральную машину, а себя в джинсы и водолазку. Ну что ж, прекрасно, еще несколько часов были убиты. Чем же, черт возьми, еще заняться? У него была мысль позвонить Скалли, с оправданием, что он хотел бы обсудить с ней детали дела, которое они сейчас распутывали, но потом он вспомнил, что она упоминала о своих планах на сегодняшний день. Она должна была, кажется, встретиться с сестрой.
Семейство Скалли и восхищало и приводило его в недоумение. Ему казалось, что они действительно любили проводить время вместе. Это было очень необычно, даже как-то сверхъестественно. Он запомнил, как он первый раз стал свидетелем этого явления.
Это было как раз перед Рождеством в1993 году. Они вылетали на задание, и он предложил подхватить ее по пути в аэропорт. Он явился немного раньше, и ему пришлось ждать, пока она закончит упаковывать свои вещи. Он не знал, чем бы себя занять и тут вдруг увидел на столе Рождественские открытки. Он с изумлением смотрел на них. Скалли получала от своих родных Рождественские поздравления, написанные От Руки. Выбрав самую красивую открытку, он обнаружил, что она от матери Скалли. Малдер тут же почувствовал симпатию к миссис Скалли. Он уже давно чувствовал эту симпатию, возможно потому, что она была матерью женщины, которую он любил или же потому, что по какой-то странной причине миссис Скалли симпатизировала ему. Последнее его очень удивляло и никак не укладывалось в его голове. Он знал, что люди не записывались в очередь, чтобы насладиться общением с ним. Его характер, мягко говоря, оставлял желать лучшего.
В своей открытке она написала своей дочери нежные, теплые слова, что она любила ее, гордилась ею и в конце своего послания сообщала, что со всем остальным семейством она ждала ее через несколько дней на Рождественский обед. Малдер несколько раз перечитал текст, внезапно почувствовав некоторую зависть. Эх, он готов поспорить, что Рождественские подарки для Скалли не привозит Служба Доставки спустя несколько дней после праздника.
- Малдер, чем ты тут занимаешься? - спросила Скалли, входя в гостиную и замечая его задумчивый взгляд.
Малдер отвернулся положить открытку на место и заодно успеть спрятать охватившие его чувства.
- Я тут случайно прочитал приглашение от твоей мамы. Эй, ты уверена, что хочешь ее динамить? - он тут же пожалел о своем сарказме. Какого черта он несет. Уже ничего святого в нем не осталось.
- Просто это наверно очень приятно получать такие теплые поздравления, да еще и с приглашением? - исправился он. Скалли улыбнулась, она его раскусила.
- Я уверена, ты их тоже получишь, Малдер. Мама любит писать открытки. Ты знаешь, в эти праздничные дни в семье Скалли принято изливать свои чувства.
- Видишь, как хорошо, а в нашей семье не поддерживают праздничные традиции. Это как раз то время в году, когда у всех резко начинается запор.
Скалли сдержанно посмеялась над его шуткой, а когда они несколькими днями позже вернулись обратно в город, как она и предсказывала, открытка от миссис Скалли ожидала его со всей остальной почтой. В ней она любезно приглашала его на Рождественский обед, если конечно он уже не был приглашен своей семьей. Он громко смеялся над последним предложением. В этом, госпожа Скалли, проблемы как раз не было. Также она писала, что ей будет приятно видеть в своем доме человека, о котором так высоко отзывалась ее дочь. Малдер попытался скрыть улыбку и отчаянно спрашивал себя, что же такого наговорила о нем Скалли? "Господи, я уподобляюсь какому-то недоумку", но он все еще хотел знать, что же она о нем сказала?
Он так и не смог заставить себя пойти на их семейный обед в том году, но теплое приглашение миссис Скалли многое для него значило.
Еще одну открытку он получил и на это Рождество. Те же сердечные слова и благодарность за поддержку во время исчезновения Дейны и его за усилия в ее поисках и возвращении. Малдер не чувствовал, что заработал эти благодарные слова, но он знал, что они были искренними. Госпожа Скалли и на этот раз приглашала его на обед, и он снова струсил. Но эту открытку он тоже сохранил. Он даже выделил для них специальное место в глубине верхнего ящика своего стола. Может быть, когда-нибудь он и будет присутствовать на Рождественских обедах в семье Скалли, но не теперь. Возможно, когда он со Скалли будет… будут…
Грохот от большого грузовика, промчавшегося за окном, ворвался в его мечты, возвращая его к раздражающей реальности. Когда кем будут он и Скалли? Он даже не знал кем, черт возьми, они были сейчас. К их отношениям не подходило никакое известное ему определение. Единственно успокаивало, что даже такой знаток, как Скалли с ее аналитическим умом, тоже не смогла бы это определение дать, злорадно усмехнулся он.
Малдер вздохнул. Нет, он не мог ей сейчас звонить, даже с убогим оправданием. Тем более что ее не было дома. Хотя он чувствовал соблазнительные нотки в ее голосе, когда она говорила, что они сестрой в воскресение собирались позавтракать в ресторанчике в старой части города, недалеко от его дома. Поделившись с ним своими планами, она, правда, не пригласила его присоединиться к ним, но, в конце концов, она и не говорила, что не хочет его там видеть. Он быстро обдумал возможность случайного столкновения с сестрами. Даже притом, что он знал об их планах, имелся некоторый шанс, что Скалли купилась бы на это, ведь она еще верила в совпадения. Но, посмотрев на часы, он понял, что вероятно уже опоздал и упустил такую прекрасную возможность. Малдер вздохнул. Он уже упустил, черт возьми, столько прекрасных возможностей, что одной больше, одной меньше…, особого значения уже не имело. И все-таки, неужели сегодня - как обычно?
Конечно, он очень бы хотел встретиться со Скалли, но встреча с Мелиссой его не вдохновляла. С ней он чувствовал себя не в своей тарелке.
С Мелиссой Скалли он встретился впервые три месяца назад в больнице у кровати ее сестры. Она сказала ему, что Скалли не велела называть его Фоксом. Он был слишком загружен в тот момент, чтобы серьезно отнестись к этому заявлению, но потом он много думал об этом. Как Мелиссе, черт возьми, стало об этом известно? Как она догадалась приехать к нему в ту ночь, несколькими днями позже, и буквально отхлестав его по физиономии, заставила прийти к изголовью Скалли.
Хотя он был абсолютным сторонником парапсихических способностей человека, он никак не мог понять, обладала ли ими Мелисса, или нет? Как бы там ни было, она оставалась тем проклятым человеком, который чересчур много видел и слишком много понимал. Все это никак не способствовало тому, чтобы Малдер чувствовал себя комфортно рядом с ней.
Скалли являлся ее мертвый отец, Мелисса активно занималась спиритизмом, а их мать видела вещие сны. А его еще называют Жутиком. Вот женская часть семейства Скалли, как раз подходит под это определение.
От смутного ощущения беспокойства у него засосало под ложечкой. Он нуждался в смене обстановки и в свежем воздухе. Обычно, когда на него находило такое настроение, он бегал до изнеможения, но сейчас он еще не был готов для пробежек на длинные дистанции. После небольших внутренних дебатов, он решил просто прогуляться. В конце концов, ты никогда не знаешь, с кем или с чем можешь ненароком столкнуться.
Малдер сдернул с вешалки свое черное зимнее пальто и вышел из квартиры.

КНИЖНЫЙ МАГАЗИН САЙМОНА. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.
Скалли охватило какое-то непонятное беспокойство. Она шла по магазину и осматривала каждый ряд, каждую полку. Кто бы мог подумать, что книги по электропоездам могут занимать 20 ярдов? Интересно, чтобы сказал Малдер на этот счет? Действительно, куда бы она ни обращала свой взгляд, везде видела вещи, напоминавшие ей о нем. Даже книги по червям, целый ряд, которых она нашла в отделе биологии. Скалли улыбнулась. Жалко, что она не знала про этот магазин раньше, а то могла бы использовать эти книги в то время, когда Малдер выслеживал человека-глиста.
У нее в памяти всплыл тот случай, тогда еще Малдер сказал ей, что хочет уйти из ФБР. Его слова тогда буквально парализовали ее. Нет, она не могла с этим согласиться. Это было бы еще хуже, чем когда их разлучили как напарников. Тогда хотя бы ее поддерживала мысль, что они когда-нибудь снова будут работать вместе. Для Малдера это также было единственной причиной, по которой он еще оставался в Бюро. Во всяком случае, он так говорил. Позже она попробовала признаться ему, что она не хочет, чтобы он уходил. Это получилось весьма неуклюже. Какой-то лепет относительно того, что ему, вероятно, известно, если он оставит ФБР, для нее это будет больше, чем профессиональная потеря. Вобщем это вышло настолько убого, что она готова была умереть от стыда. А Малдер просто посмотрел на нее безучастно и слегка кивнул. Ну и дела, высокомерно сказала сама себе Скалли, вероятно он настолько привык к ее бесстрастности, что это излитие чувств привело его в такой бурный восторг, что он потерял дар речи.
"Господи, как я иногда пасую".
Когда напарником Малдера стал тот ублюдок Крайчек, для Скалли это было как озарение - у Него напарник и этот напарник не Она. Это ее угнетало, но вместе с тем она также поняла, что это разъединение сняло профессиональный барьер между ними. Не то, чтобы Скалли считала, что именно совместная работа была основной преградой для развития их отношений, но все-таки такая преграда существовала. Теперь же она была разрушена. Та ее небольшая патетическая речь, послужила ей уроком, и теперь она научилась намного лучше выражать свои чувства.
Как-то в их телефонном разговоре она попробовала мягким соблазнительным голосом спросить Малдера о его новом партнере, что, мол, хорошо, наверное, когда с тобой рядом человек, который не сует нос во все твои теории и не обсуждает каждый твой шаг. Но по ее тону, он естественно понимал, что на самом деле она спрашивала, насколько ему плохо без нее. Даже через телефонную линию она видела его улыбку и удивление. Отвечая ей, он чуть понизил голос и говорил с той мягкой хрипотцой, от которой у нее внутри разливалось приятное тепло, а по спине бежали мурашки. Он слегка запинался, сообщая, что не знает, как он с ней так долго уживался, но его тон говорил ей, что он любил каждую минуту этого и как теперь ему плохо без нее. Но ее время для дальнейших действий было исчерпано.
Дуэйн Бэрри. Он забрал ее от многих вещей, людей, событий, которые она любила. Он забрал ее от Малдера.
- Дейна!
Скалли была вырвана из своих мыслей душераздирающим криком Мелиссы. Она быстро развернулась и рванула в секцию бульварного романа. Но Мелиссы там не оказалось. Скалли в отчаянии смотрела вокруг, но высокие полки, доверху набитые книгами, закрывали обзор и мешали поиску.
- Мелисса, Мелисса, где ты?! - звала она.
Наконец, по верх полок до ее слуха донесся голос Мелиссы:
- Я здесь!
Скалли немного успокоилась. Вроде бы ничего ужасного не произошло.
- Где ты?
Мелисса снова повторила:
- Здесь.
Очень полезные сведения для поиска, ничего не скажешь.
- Где - здесь?! - раздраженно кричала Скалли.
- С обратной стороны правого стеллажа. Быстрей перелезай сюда!
Скалли как могла, сократила путь к обратной стороне стены из книг и оказалась в отделе, где были свалены старые журналы. Там она наконец-то увидела Мелиссу. Та снова сидела на лесенке, теперь перед высоченной стопкой журналов, неистово прижимая один из них к своей груди. Руки, ноги у нее были, слава Богу, на месте и никто не приставлял нож к ее горлу.
"Я клянусь, - думала Скалли, - если она так кричала, потому что увидела симпатичный кошелек в каталоге 10-летней давности, я, твою мать, ее убью".
- Что, что случилось?
- Ты должна это видеть. А я должна удостовериться, что не ошиблась, - как 12-летняя девочка хихикала она.
- Видеть ЧТО, Мелисса?
Сестра в триумфе протянула журнал.
Это было древнее издание "Playgirl", с ошеломляюще красивым серфингистом на обложке. Боже мой, думала Скалли, она так напугала ее из-за этого дерьма.
- Мелисса, ради Бога - это не смешно, - прошипела Дейна. - Я знаю, как выглядит нагой мужчина!
Мелисса усмехнулась и покачала головой:
- Могу поспорить, что не знаешь!
Она открыла журнал и крепко держала его, пока Скалли наклонялась, чтобы сосредоточиться на увиденном.
Очень молодой и очень голый Малдер смотрел на нее со страницы.
Скалли закричала. Этот звук Мелисса определила потом, как крик изголодавшейся женщины.

***СТАРЫЙ ГОРОД. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.***
Малдер немного прошвырнулся по магазинам. Холодный воздух и оживление улицы вдыхали в него силы. Он чувствовал себя гораздо лучше, покинув границы своей квартиры.
Несмотря на его намерение отвлечься и прогуляться где-нибудь в другом месте, ноги сами принесли его к ресторанчику, где, по словам Скалли, они должны были завтракать с Мелиссой. Он хорошо знал эту часть города. Через несколько кварталов находился большой книжный магазин, в который он частенько захаживал.
Малдер несколько раз небрежно продефилировал мимо ресторана, исподтишка заглядывая в окна. Он итак уже зашел слишком далеко, чтобы заботиться о том, что смотрится полным идиотом. Уже после третьего прохода мимо окон было ясно, что Скалли там нет. Но он все равно продолжал ходить взад и вперед, невзирая на то, что посетители заведения начали на него странно посматривать. В конце концов, он остановился на углу здания, решая, что ему теперь делать и куда идти.
Он обошел все автомобили, припаркованные на улице, в поисках машины своей напарницы. Тут он внезапно подумал, что ее, в принципе, могла привезти и Мелисса.
Конечно, он увидит Скалли в понедельник. И максимум, что он сделает - это отпустит пару-тройку шуточек по поводу ее записей в секционной, с сожалением думал он. Это откровенно мальчишеское поведение, которому он потворствовал, выглядело совершенно по-дурацки. Почему он не находил нужных слов, когда она была рядом? Когда разговор касался работы, его словарный запас не имел ограничений. Когда они были в опасности, в словах проблем тоже не возникало. Но когда разговор между ними касался чего-то личного, он смущался и начинал выкручиваться как уж на сковородке.
Он вспомнил один случай. Его напарником тогда был этот ублюдок, эта крыса - Крайчек. Так вот этот так называемый напарник подошел к нему в тот момент, когда он консультировался со Скалли по сотовому телефону. Она услышала это, и внезапно ее экспрессивный голос стал мягким и соблазнительным. Она пыталась поддеть его словами, что хорошо, наверное, когда рядом с тобой человек, который не обсуждает каждый твой шаг. Он запнулся, когда отвечал ей, что не знает, как выносил ее так долго, но, действительно желая сказать, что он за все сокровища и блага мира не продаст ни один из тех моментов, когда они были вместе. Когда на линии повисла тишина, где он мог сказать что-то еще, и она могла сказать что-то еще, тишину эту так никто и не нарушил. В конце концов, она больше не была его напарником, и он не имел никакого профессионального оправдания за его нерешительность. Так вот из-за этой чертовой нерешительности он так и не сказал ей тогда, что должен был сказать. Она приоткрыла дверь, а он так и не смог сделать шаг навстречу, хотя чувствовал, что она не захлопнется у него перед носом. Несколькими днями позже Скалли была похищена. Боже, как я иногда пасую, думал он.
Уже достаточно длительное время стоял и смотрел в одну точку, и какой-то человек прервал его мысли вопросом - не заблудился ли он. Малдер покачал головой и пошел дальше. Да он заблудился, только не так, как думал прохожий. Он продолжил свой путь по старым улицам с кирпичными зданиями, построенными здесь еще в прошлом веке. Эта дорога вела к Заливу. А на его побережье были прекрасные парки, по которым поблуждать было одно удовольствие. Может быть, найдется чего-нибудь, о чем в последствии можно будет проконсультироваться со Скалли. Его путь пролегал мимо книжного магазина. Но поскольку он шел достаточно быстро и был погружен в собственные мысли, в окна он больше не заглядывал. А зря.
Малдер был постоянным покупателем в этом магазине в течение уже нескольких лет и поэтому хорошо знал хозяина - Саймона, который в свое время служил полицейским, но давно ушел на пенсию. Тот знал предпочтения всех своих старых клиентов и всегда в первую очередь им сообщал о новинках. Так он время от времени вызванивал Малдера, когда появлялось что-нибудь новое по НЛО или другим необъяснимым явлениям. Малдер был не прочь заглянуть в магазин и сейчас, но боялся, что хозяин привяжется с разговорами. Как только старик узнал, что Малдер работает в ФБР, он, очевидно, почувствовал родственную душу. И теперь при встрече, обязательно рассказывал длинные истории из своей полицейской жизни. В последнее время Саймон часто дразнил Малдера, что тот имел в напарниках женщину. "Это же просто курам на смех, - прищуривая свои старые слезящиеся глаза, говорил Саймон, - в наше время, слава Богу, такого не было". Старик часто спрашивал, когда же, наконец, Малдер познакомит его со своей подружкой. Малдер объяснял, что она не подружка, а всего лишь напарник. Но Саймон только улыбался и давал несколько фривольные советы насчет личной жизни Малдера, о которых тот естественно не просил. Правда, в основном, Малдер не возражал. Вобщем, он по-своему даже любил этого добродушного старикана. Но сегодня у него не было настроения для подобных бесед, и он попытался проскочить мимо магазина незамеченным.
- Фокс!
Малдер тяжело вздохнул и оглянулся, чтобы увидеть Саймона, стоявшего в дверном проеме своей книжной обители. Тот, очевидно, увидел Малдера через окно.
- Фокс, ты разве не зайдешь? - спросил старик, делая несколько шагов навстречу.
- Привет, Саймон. Нет Саймон, сегодня ну никак. Я, к сожалению должен кое-куда успеть.
- Всегда спешащий Фокс.
- Не всегда, Саймон, только сегодня.
- Небось, на свидание со своей подружкой, - улыбнулся книготорговец.
"Как бы я этого хотел", - подумал Малдер и тоже улыбнулся в ответ.
- Если я опоздаю, она меня уроет.
- Да ладно тебе, такой хороший парень, как ты, даже урытый будет смотреться не плохо. Перед такой фигурой не устоит ни одна женщина, поверь старику, - парировал Саймон, - Пойдем, а? У меня новые поступления. Ты может чего-нибудь выберешь.
- Саймон, я действительно сейчас не могу, но ты их отложи для меня, по рукам, а я потом заскочу, в самое ближайшее время.
Внезапно в глубине магазина раздался чей-то вскрик, сопровождаемый громким хохотом и звук падающих книг.
Саймон в раздражении посмотрел на Малдера.
- Ох, уж мне эти детки, они всегда что-нибудь натворят. Будь здоров Фокс, а то выглядишь ты, прямо скажем, утомленным. Скажи своей подруге, чтобы лучше о тебе заботилась, - с этими словами старик повернулся и направился обратно в магазин, чтобы взглянуть, что за тинэйджеры там резвятся.
- Ты тоже будь здоров, Саймон, - сказал Малдер, благодарный судьбе за помеху, отвлекшую внимание старика.
Малдер быстро пересек улицу и завернул за угол, пока Саймон, чего доброго не возвратился.
Наконец, он смог продолжить свой путь в сторону Залива. По дороге он думал о своей "подруге", о том, как он любил бы принимать ее заботу о нем и о том, как он любил бы заботиться о ней. Всю оставшуюся жизнь. Да это была самая большая идея и самый долгосрочный проект, иронически думал он. Что ни говори, но эта прогулка никак не способствовала выветриванию мыслей о Скалли из его головы.

***КНИЖНЫЙ МАГАЗИН САЙМОНА. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.***
Услышав крики и шум в глубине магазина, владелец лично пошел разобраться, что произошло.
Он обошел полки и был очень удивлен, когда увидел вместо подростков двух вполне взрослых женщин.
Скалли, которая сбила стопку книг, выхватывая журнал из рук сестры, инстинктивно спрятала его у себя за спиной, как если бы старик пришел навсегда у нее это отнять.
- Что, черт возьми, здесь происходит? - спросил он в раздражении, когда понял, что женщины не ранены и не находятся под прицелом.
- Я, кажется, увидела мышь, - неубедительно предположила Мелисса, быстро нагибаясь и поднимая рассыпавшиеся брошюры.
- Леди, не утруждайтесь. Вам и так спасибо за помощь, у меня уже раскупили несколько книг, - он многозначительно посмотрел на Скалли, - после того, как мы все услышали о Вашей сексуальной жизни. Может быть теперь и Вы, наконец, что-нибудь у меня купите?
Мелисса подняла последнюю книгу и теперь гордо взирала на свою работу.
- Оплати хорошему человеку журнал, Дейна.
Они последовали за хозяином. Заплатили за журнал и выскочили на улицу.
Оказавшись в безопасности, сестры сели на лавочку и быстро вернулись к 41 странице. Они посмотрели на журнал, посмотрели друг на друга и снова заголосили:
- Мелисса, как ты это нашла? - Как-как, я копалась в журналах. Я уже достаточно много просмотрела, этот был девятый или десятый по счету и вдруг я увидела ЭТО.
Скалли недоверчиво смотрела на сестру.
- Ну, я искала одну статейку, - настаивала Мелисса.
Похоже на правду, думала Скалли, поворачиваясь к журналу.
О Боже, о Боже, о Боже! Она испытывала зловредное, почти детское ликование. Голый Малдер. Скалли захлопнула журнал и посмотрела дату на обложке. Малдеру было тогда 21 или около того. Это не был профессиональный снимок, он был опубликован в разделе, куда женщины и девушки присылали фотографии своих мужей и дружков. Совершенно точно, это был Малдер - от кончиков пальцев до родинки на щеке. Подпись под изображением гласила: "Янки в Оксфорде".
Это была большая, очень четкая, сногсшибательная по своей чувственности фотография, выполненная в черно-белом цвете. Без сомнения в ней было что-то культовое, почти библейское.
- Священное дерьмо во всей своей красе, - не замедлила прибыть элегантная оценка Мелиссы, - Это по праву достойно музея.
Скалли согласно кивала. Малдер действительно напоминал произведение искусства.
Он лежал на спине на огромной кровати, заполненной смятыми простынями и подушками. Одна его рука была закинута за голову, другая изящно лежала на его плоском животе. Правая нога была согнута в колене, левая же - вытянута. Солнечный свет, струившийся на картину, создавал игру теней на его коже. Густые темные волосы были более длинные, чем сейчас, немного растрепаны и рассыпались по подушке вдоль его шеи, но одна прядь, которая дразнила Скалли на протяжении вот уже двух лет, также как и теперь падала на его лоб. Она заметила серьгу в виде маленького кольца в его ухе, и конечно, хотя это выглядело глупо, она не выдержала и коснулась этой сережки на фотографии. Ее взгляд спускался вниз по его поджарой худощавой фигуре, не пропуская ни одного округлого изгиба, ни одной плоскости.
- Кто, черт возьми, мог подумать, что такое тело может скрываться под скучным костюмом ФБР? - спросила Мелисса, гладя сестру по плечу.
"Я знала", - думала Скалли, продолжая свое внимательное медленное разглядывание. - "Я знала. Я знала, что у него красиво все - его движения, его походка, как он носит одежду - все".
Тело Малдера давно являлось предметом любопытства Скалли. Она старалась быть осторожной в его изучении с того первого случая, но все же случился и второй инцидент.
Она сидела на стуле в гостиничном номере. Было довольно сумеречно, да еще Малдер загородил оконный проем. Он стоял у окна, подперев руками бедра, пристально вглядываясь во что-то на улице, и о чем-то рассуждал. Поскольку она внимательно его слушала, то смотрела на его профиль. Но тут Малдер перенес свой вес с одной ноги на другую и взгляд Скалли невольно пополз вниз. Она смотрела на его крепкую округлую попку, заключенную в голубые джинсы. Она даже не успела подумать, насколько это внушительно, как он внезапно обернулся, и ей пришлось быстро поднять глаза. Он ничего не сказал тогда по этому поводу, и Скалли так и не знала, поймал ли он ее взгляд или нет.
Было бы неправдой утверждать, что она не видела его раздетым. Конечно видела. За два года их совместной работы, так или иначе, возникали ситуации, когда она наблюдала его без одежды. Например, когда она управляла кардиодефибрилятором, запуская его сердце и пытаясь удержать от свертывания его кровь. Но это был не тот случай, чтобы его разглядывать. Фотография просто подтверждала то, что она подозревала и собрала в одном флаконе все, когда-либо отмеченные ею детали. Она продолжила смаковать снимок. Посередине его груди имелась красивая впадинка, в нее как раз совершенно помещалась ее ладонь, чтобы чувствовать биение его сердца. Дорожка волос, начинающаяся у него на груди, вилась по красиво очерченным мускулам живота и уходила ниже, окружая его военно-морской набор. Фотография выигрышно демонстрировала длинные, сильные, мускулистые ноги, по которым от самых щиколоток до бедер, поднимались пушистые заросли, и как говориться, давали приют в своей мягкой колыбели, боевому коню Святого Грааля, в то время как отдыхал и сам хозяин. Это было очень точное сравнение, думала с улыбкой Скалли. Похоже, что портрет Малдера заставит ее оставить лужу прямо на улице.
- Я могу сказать, что Бог не поскупился для Малдера. У него имеется больше, чем достаточно, для того, чтобы увековечить свой ген, - похотливо откомментировала Мелисса, прерывая мысли своей сестры.
- Мелисса! - Скалли резко подняла глаза и посмотрела на старшую сестрицу, -Можешь возражать, но я вижу сейчас здесь Богоявление.
- Что тебе мешает кричать об этом, звоня во все колокола? - спросила со смехом Мелисса.
- Просто мне тяжело правильно сформулировать свою оценку от увиденного. Могу только сказать, что у него подвешен что надо, намного лучше, чем у любого другого, - Скалли закрыла глаза и со вздохом опустила голову.
"Да, я докатилась, - думала она, - во что превратилась моя жизнь? Придя в понедельник на работу, я должна буду сидеть напротив Малдера, и стараться смотреть на него как ни в чем ни бывало, проявлять живость ума, стараясь забыть про его "хорошо подвешенный".
Конечно, она со своим медицинским образованием догадывалась в том числе и об этом, а фотография только подтверждала ее предположения и на этот счет.
Внезапно она испытала чувство вины.
"Я сижу здесь, оценивая достоинство сексуального аппарата моего напарника, как какой-нибудь случай из картотеки", - думала она.
Скалли внезапно захлопнула журнал.
- Извини, но я еще не насмотрелась! - возразила Мелисса.
- Все, посмотрели, и хватит. Я больше не могу. Понимаешь, получается, что я вторгаюсь в его интимность, это все-таки очень личное, - сказала Скалли.
- Какая интимность? Что ты несешь? Ты же не подсматриваешь в окно его ванной. Когда это было опубликовано, Малдер очевидно догадывался, что на это будут смотреть. И не одна женщина, а много. Да просто масса народу это увидит. Скалли в соглашении кивнула, но возникшее чувство никак не могло от нее отвязаться. Непосредственно фотография ее беспокоила как раз меньше всего. Это было красиво и она не нашла в этом ничего вульгарного, наоборот, для нее было бы счастьем иметь такую фотографию любимого человека. С этой фотографии он так на нее смотрит… Но здесь было что-то не то - это была публикация, которая почему-то смутила ее.
Сфотографироваться таким образом, да еще опубликовать этот снимок? Такое поведение было отличительным признаком замкнутых и эгоцентричных людей, а она знала, это как раз в характере ее напарника. Или же ей это только казалось. Действительно, Малдер никогда не упускал возможности сексуальных инсинуаций или фраз с подтекстом и, судя по его обширной коллекции журналов, и по собранию видео, он, конечно, не был новичком в сексуальных новшествах. Однако же, зная все это, она всегда считала, что он не эдакий соблазнитель. И именно из-за его простодушия и бесхитростности они и не были близки до сих пор. Но может это не так, и причина была совсем в другом? Но в таком случае она не знала его вообще. И сейчас она держала в руках доказательство того, чего она до этого никогда не знала. Это было давно, намного раньше, чем она услышала что-либо о Фоксе Малдере и о проекте "Секретные материалы". Это было тогда, когда он был "Янки в Оксфорде", она специально открыла журнал, чтобы вспомнить подпись под снимком.
Интересно, чем он жил в ту пору, думала она, снова возвращаясь к фотографии. В его глазах тогда было гораздо меньше усталости и боли, чем в тех, которые она так сильно любила теперь. Глаза на фотографии еще не видели всего того, что им пришлось увидеть в последующих годах. Она снова обратила внимание на выражение его лица. Его сонный, мягкий, внимательный взгляд, был направлен прямо в объектив. Было похоже, что его разбудили, окликнув по имени, и он никак не может понять, то ли это прекрасный сон, то ли явь. Его чувственное выражение соблазняло. Чуть разомкнутые в начале улыбки полные губы, и сама эта улыбка предназначались фотографу.
Фотограф. Вспышка озарения, наконец, поразила мозг Скалли.
Фиби Грин. Конечно Фиби, думала она, кто же еще. Именно она тогда обладала им, а он был настолько влюблен, что смог так позировать. Скалли нисколько не сомневалась и в том, что когда Фиби попросила у него разрешения отправить эту фотографию в журнал, ей Малдер отказать не смог. И эта стерва, эгоистичная сука взяла и опубликовала это, только для того, чтобы хвастаться своим трофеем.
Этот прекрасный пристальный взгляд, эта застенчивая улыбка предназначались для Фиби Грин. Проклятье. У Скалли моментально испортилось настроение. Сердце ее сжалось. От знания того, что Малдер когда-то отдавал все свое тепло, весь свет своего сердца другой женщине, в ней все кипело от ревности.
"Без рабочей необходимости он даже не может со мной провести вечер, а для Фиби он срывает свою одежду перед всем белым светом. Негодяй, мерзавец, подлец!".
По мере того, как она думала относительно всего этого, кровь потихоньку отливала от ее головы, она понимала абсурдность своих обвинений, относящихся к Малдеру. Скалли ругала теперь себя.
"Распустила слюни, дура".
Как она не могла сразу догадаться о фотографе. О Фиби.
- Фиби - это кто? - вопрос Мелиссы прервал ее мысли.
Скалли не помнила, чтобы она вслух произносила это имя. Или же все-таки произнесла? С Мелиссой она никогда не была уверена.
Внезапно в порыве чувств, она захлопнула журнал и вручила его сестре. Затем резко встала со скамейки и быстро зашагала прочь. Она нуждалась в движении, она нуждалась в любом действии, только, чтобы выбросить из головы картину - Малдер с Фиби Грин.
- Дейна, что произошло?! - крикнула ей вслед Мелисса, но Скалли даже не оглянулась. Тогда Мелисса встала и направилась вслед за сестрой.
Они долго блуждали по улицам, и вышли к прибрежному Парку. В конце концов, они закончили свое молчаливое путешествие на безлюдной детской площадке, где, тихо поскрипывая на ветру, стояли старые большие качели.
Из-за холодной погоды Парк был почти пуст. Пока они шли, Скалли не проронила ни слова и не подняла глаз от земли.
- Дейна, что на тебя нашло, - вдруг спросила Мелисса.
Скалли только покачала головой, чувствуя, что не может говорить из-за душащих ее слез. Как она могла заставить Мелиссу понять ее, когда она сама до конца этого не понимала.
Первый раз Скалли узнала о существовании Фиби Грин больше года назад. Она до сих пор не могла забыть ту сцену: танец в пустынном зале; Фиби в объятиях Малдера; он целует ее. Это не предназначалось для глаз Скалли, но она стала случайным свидетелем этого. Она даже не думала, что это ее так заденет. Тем не менее, это ужасно ее расстроило. Она пыталась никогда больше не вспоминать об этом, но так и не смогла полностью стереть это из своей памяти. Та картина вновь всплыла в ее голове, только сейчас она смотрела на нее по-новому. К тому же теперь она представляла их вместе в те прошлые годы, в Оксфорде, когда Малдер был так страстно влюблен. Она воображала то, до чего она не была допущена, чего она никогда не имела.
Мелисса взволнованно смотрела, как различные эмоции отражались на лице ее сестры.
- Дейна, да ответь мне, наконец! - не выдержав, настойчиво потребовала она, беря Скалли за руку. - Посмотри мне в глаза.
Я же знаю о твоих чувствах к Малдеру. Ты знаешь, что не можешь скрыть это от меня. Так поговори со мной, черт возьми. Излей душу. Тебе будет легче. Что это за история у Малдера с этой Фиби?
Скалли пришлось собраться с мыслями, чтобы ответить. Через некоторое время она, наконец, произнесла:
- Фиби была возлюбленной Малдера во время его пребывания в Оксфорде. Это для нее была предназначена та фотография. Это она сделала тот снимок. Я уверена в этом.
- И что же, скажи на милость, заставляет тебя так думать?
- Потому что он любил ее, глубоко любил. Потому что, я знаю, он сделал бы все что угодно ради ее прихоти.
- Ты так думаешь, но ты не можешь знать наверняка, - сказала Мелисса. Скалли не понравилось, что сестра ловит ее на слове. И она посмотрела на нее с раздражением.
Нет, она не думала, она знала, она имела доказательства.
- Посмотри на эту проклятую фотографию, Мелисса! Посмотри на это! И скажи, что я ошиблась! Скажи, что он не испытывал таких безумных чувств к ней!
Мелисса снова посмотрела в журнал, на сей раз, впервые концентрируясь на лице Малдера. Она слегка покачала головой. Мелисса не смогла бы честно сообщить сестре, что та была права. Она запихнула журнал обратно в пакет и посмотрела на Скалли.
- Значит так. Что ты знаешь относительно этой Фиби?
- Я познакомилась с ней в прошлом году, когда она приезжала в Штаты. Она и Малдер вместе учились в Оксфорде. Сейчас она инспектор Скотланд-Ярда и ей потребовалась помощь Малдера в одном расследовании. Он не сиял от счастья снова встретиться с ней. Я даже дразнила его сначала, потому что было видно, что между ними когда-то что-то такое было. Но тогда я не понимала, до какой степени.
На минуту в воздухе повисла пауза, а затем Скалли продолжила.
- У меня сложилось впечатление, что она бросила его когда-то. Разбила она ему сердце или нет, но, тем не менее, он не вычеркнул ее из своей памяти. Вероятно, она не забыла его тоже.
- Так, ты думаешь, она решила возобновить отношения с ним?
- Сначала, я именно так и думала, но позже стало более очевидным, для чего она явилась. Малдер сказал мне, что Фиби была большим спецом по пудрению мозгов, и больше всего ей нравилось играть на человеческих слабостях. И я видела непосредственное тому подтверждение.
- В смысле?
Скалли покачала головой. Она рассказала сестре случай с кассетой в машине. И добавила:
- Малдер поступил в Оксфорд, будучи очень молодым, моложе, чем остальные, я думаю. И этот симпатичный мальчик был также еще не зрел и эмоционально. Даже сам Малдер признал, что он поплатился за то, что связался с Фиби. Я думаю, что их отношения складывались таким образом, что Малдер постоянно пытался завоевать ее внимание, ее одобрение. Как будто она Королева Французская, твою мать, а он дебил из средней школы, чтобы она соизволила опуститься и удостоить его хотя бы взглядом, - голос Скалли был полон презрением, когда она продолжила:
- Фиби вызвала Малдера на расследование поджога, прекрасно зная, что он страдает фобией относительно пожаров. Она преднамеренно заманивала его в ситуацию, в которой он может спасовать. Она решила совместить приятное с полезным. С его помощью она могла раскрыть преступление и заодно понаблюдать за его переживаниями, то есть развлечься. Она хотела насладиться его поражением и его унижением.
- Ей это удалось? - спросила Мелисса.
- Вначале, да. В гостинице начался пожар, он кинулся на помощь, но потерял сознание, - Скалли вздохнула, вспоминая самобичевание Малдера после этого. - Боже мой, Мелисса, как ему было стыдно, он так себя ругал. Позже он все-таки смог взять под контроль свой страх, свои эмоции и спас жизнь двум детям. Но Фиби уже успела нанести ему рану. Сначала она опьянила его, а потом заставила почувствовать его никчемность.
- Действительно, милейшая особа. По ней давно плачет серпентарий.
- По ней - да, - согласно кивнула Скалли.
- Но скажи на милость, почему Малдер так себя повел, зачем ему весь этот геморрой, как он мог быть вовлечен, без разницы, когда и кем, в подобные игры?
Скалли только пожала плечами. Она и сама не раз задавалась этим вопросом.
- Я думаю, что сначала его ослепляла ее недоступность, а он ведь любит получать именно то, что ему недоступно - это для него очень характерно. Фиби быстро раскусила эту его особенность, и успешно ею пользовалась.
Мелисса была достаточно импульсивной женщиной, и ее не совсем устаивал темп повествования, взятый ее сестрой. И она решила взять быка за рога.
- Так ты сказала, что она его опьянила. Она что, опять его окрутила?
- Я видела, как он ее целовал. Так получилось, что я стала случайным свидетелем этого. Они танцевали, и он… он целовал ее так, как будто бы пробовал воду, чтобы окончательно в нее окунуться.
Мелисса ждала продолжения, но когда его не последовало, она произнесла:
- Понятно. Так он в нее погружался?…
Скалли покачала головой.
- Нет. Мы раскрыли дело, и Фиби исчезла также внезапно, как и появилась.
- Так ты думаешь, что он все еще влюблен в нее?
Скалли и сама много думала относительно этого вопроса. Несмотря на то, что она увидела, она была уверена в своем заключении.
- Нет, - честно ответила она. - Я не думаю, что он все еще влюблен в нее. Я считаю, что наконец-то он выбросил ее из своей головы.
- ОК, он ее не любит. Она уехала далеко и надолго, но ты то рядом. И я могу только недоумевать, почему ты сейчас так из-за нее расстраиваешься.
"Я тоже", - подумала Скалли, а вслух произнесла:
- Не непосредственно Фиби меня беспокоит, а то, что она после себя оставила. Она может уехать в Лондон, она может улететь на Луну, но последствия ее пребывания рядом с ним могут быть трагичны. Я думаю, что она настолько ужасно его развратила, что он никогда не сможет иметь нормальные отношения - только эксцентричные.
Мелисса подошла к сестре и с улыбкой коснулась ее руки.
- Ну и ладно. Возможно некоторая эксцентричность - это даже хорошо. Ты можешь поработать над этим.
Скалли не смогла сдержать смех. Так же, как и Малдер, Мелисса обладала удивительным даром, вызывать улыбку на ее лице, несмотря на мерзопакостное настроение.
- Как скажешь. Может быть эксцентричность, действительно не самое плохое - согласилась она.
- Так вот я и не пойму никак, в чем собственно проблема?
Скалли понимала, что Мелисса догадывалась о причине и специально внушала ей оптимизм.
"Это все гадкий романтический идеализм, - с отвращением думала Скалли, который никак не способствует к выживанию в условиях суровой действительности".
Она обратила к сестре свои грустные глаза и печально произнесла:
- Проблема, Мелисса, только в том, что все связанное с Малдером, пугает меня до смерти. Я боюсь, что он никогда не позволит мне любить его, быть с ним близкой. Но так же я совершенно не понимаю, чего я боюсь больше - не получить, то, что я хочу или получить. Дело в том, что Малдер существует в таком сложном состоянии. С одной стороны, оно твердое и насыщенное, с другой - совершенно хрупкое. Его мир построен на мыльном пузыре. Его убеждения столь же сильны, как и его сомнения. И это его непостоянство, мягко говоря, меня пугает. Но в то же самое время - это совершенно меня не заботит и не отталкивает. Я не могу для себя понять, за что я его люблю - из-за всего того, кем он является или же, несмотря на это. Тот факт, что я позволила себе стать настолько неуравновешенной, приводит меня в ужас. И я спрашиваю себя, какой же я, к черту стабилизатор для Малдера и как я могу быть ему судьей, когда действительность состоит в том, что у меня в голове, точно такой же сыр-бор. Единственно, что мне этот сыр-бор лучше удается скрывать, - Скалли выпустила весь пар вместе с этой тирадой и затихла. Затем медленно подошла к качелям и тяжело на них опустилась.
Она была опустошена. Мелисса кинула сумочку и бумажный пакет с журналом на ближайшую скамейку и приблизилась к сестре.
Та сидела совершенно несчастная, тупо уставившись на свои ноги. Мелисса присела на соседние качели. - Да, здесь действительно есть чего бояться, - в голосе Мелиссы не было сарказма, только сострадание.
- Да, - кивнула Скалли в состоянии полнейшей меланхолии - Здесь есть чего бояться.

ПРИБРЕЖНЫЙ ПАРК. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.
Малдер шел по берегу залива. Холод этого дня и тепло от одежды, умиротворяюще действовали на него. Он забыл дома перчатки, но в принципе он привык без них обходиться, глубоко засовывая руки в карманы своего длинного шерстяного пальто.
Он остановился, чтобы посмотреть на воду. Малдер любил море. Вернее больше он любил саму идею моря. Когда-то морская болезнь заставила его понять, что жизнь на воде - это не для него, но сама необъятность и неизведанность морских глубин неизменно притягивало его воображение. Малдера вообще притягивали все необыкновенные, необъятные места и это началось еще в детстве, задолго до того, как исчезла его сестра.
Он наблюдал, как огромный корабль медленно приближался к порту. Он не знал, к какому классу принадлежит это судно. Если бы Скалли была здесь, она бы ему сказала. Дочь капитана военно-морского флота, Скалли хорошо знала корабли. Фактически, она могла бы с легкостью назвать любое судно, и это страшно его впечатлило в тот первый раз, когда он это обнаружил. На самом деле Малдер не переставал удивляться и восхищаться Скалли, открывая в ней все новые и новые стороны. Ее огромный интеллект и неисчерпаемый багаж ее знаний не прекращали поражать его. Даже еще до того, как он ее полюбил, Малдер гордился, что у него такая напарница.
Конечно, было бы глупо утверждать, что это началось с самого их знакомства. Вначале он отчаянно боролся с назначением Скалли в "Секретные Материалы". Когда его вызвал Скиннер и объявил, что Блевинс решил назначить ему напарника, он понял, что за этим кроется. Он знал, что ФБР совсем не заинтересовано в помощи его расследованиям. Не было никаких сомнений, что напарник, о котором он не просил, которого он не хотел и в котором он не нуждался, будет шпионить за ним, чтобы нарыть причину для закрытия его проекта. Так что, Малдер решил все выяснить про кандидатуру в его напарники прежде, чем тот приступит к работе, тем самым он хотел облегчить свою задачу избавиться от него, во что бы то ни стало.
Все, что он сумел обнаружить о докторе Дейне Кетрин Скалли, откровенно его заинтриговало. Она была из семьи морского офицера, и Малдер понимал, что это значит - в детстве ей часто приходилось переезжать. Значит, она должна была уметь легко привыкать к новым городам, к новым людям, к новым школам и также легко расставаться с прошлым. Она с почестями закончила Медицинский колледж, защитив диплом по физике. Несмотря на свое предубеждение, он был восхищен, что она даже имела смелость по-новому интерпретировать Двойной парадокс Эйнштейна. Он до конца прочитал ее проклятый научный труд, хотя большую часть из него абсолютно не понял. По идее, работа в каком-нибудь солидном институте и занятия наукой, продвижение вперед мировой медицины было бы для нее естественным шагом, но вместо этого она была завербована ФБР. Скалли обосновалась в Бюро и преуспела во всех своих назначениях.
Конечно, старине Малдеру кого попало не назначат. Мало того, что ему назначили напарника, так еще этот напарник оказался женщиной. Причем женщиной, как внешне, так и внутренне очень привлекательной. Это было уже слишком, думал он тогда, надо побыстрее избавляться от таких напарников от греха подальше. Но Скалли оказалась крепким орешком и от нее не так то просто оказалась отделаться. Впоследствии за прошедшие два года, он иногда видел, что некоторые парни ни во что ее не ставили, только потому, что она была женщиной. И на самом деле он часто получал наслаждение, когда наблюдал, как она виртуозно отделывала вдоль и поперек, буквально задавливала своим интеллектом этих бравых мужиков, которые считали себя высшими существами, только на основании того, что у них есть член. Они действительно имели довольно бледный вид. Она была совсем не плоха и физически. Если требовалось, она могла так вломить ногой, что мало никому, кто это испытал, не казалось. В конце концов, благодаря именно этому ее умению, она не раз спасала его задницу, начиная с тропических лесов Пуэрто-Рико и заканчивая ледяной пустыней Арктики.
Малдер удобно расположился на скамейке Парка и потягивал горячий кофе, купленный им на набережной. Парк был красив и почти пустынен, если не считать случайного бегуна и прогуливающейся пары. Люди. Нормальные люди, которые имели привилегию жить обычной реальной жизнью. Люди, которые не знали всего того, что знали они со Скалли. Люди, которым не нужно было жить и работать в потемках, не зная, где ложь, а где - правда, теряя веру и обретая ее вновь, пытаясь перехитрить тех, кто пытался манипулировать ими.
С последним пунктом Скалли справлялась блестяще. Во многих случаях она сумела перехитрить всех, включая и себя. Например, был один мизерный шанс, чтобы разыскать его в Пуэрто-Рико, и она смогла это сделать. До сих пор он задавался вопросом, почему она так о нем беспокоилась, принимая во внимание его мерзкое бессердечное поведение по отношению к ней. Он был эгоистичным ублюдком, он знал это теперь. Ему не давали работать, у него отняли проект "Секретные Материалы", его назначили на самую тупую и утомительную работу. И у него отобрали Скалли. Последнее угнетало его больше всего. Больше, чем он даже мог себе представить. И он решил защитить себя единственным способом, который знал - холодностью и отчужденностью. Пожалуй, единственным оправданием его поведению служило то, что он считал - все происшедшее с ними, нанесло ему более тяжелый удар, чем Скалли. Он был так погружен с собственные переживания, что ему и в голову не могло прийти, что она могла испытывать те же самые страдания из-за их разделения и закрытия проекта. Он только сейчас, по прошествии времени, наконец, понял, что когда ее вернули на прежнее рабочее место в Куантико, это был шаг назад для ее карьеры, хотя собственно ее карьера была погублена еще тогда, когда она поддержала его в работе над "Секретными материалами". Он так несправедлив был по отношению к ней. Господи, каким невероятным идиотом он иногда бывает. И Скалли спокойно показала ему тогда, насколько он был не прав.
Она ждала его на темной подземной автостоянке, вызвав его туда под ложным предлогом. Она сказала ему, что ей было необходимо знать, что с ним все в порядке. Она смотрела на него с таким неподдельным беспокойством и состраданием, что ей удалось достучаться до его души. Он смог, наконец, немного отвлечься от собственного само копания. Отвлечься ровно настолько, чтобы осознать возможность того, что она также была ранена всем случившимся с ними, что это было не только его болью, но и ее. Поэтому он дал ей тогда все то, о чем она просила. Он поделился с ней своими переживаниями, своими сомнениями в похищении Саманты. Он сказал, что запутался, что все его эмоции, мысли и чувства находятся в страшном беспорядке. Выслушав его, Скалли не предложила ничего банального, никаких ложных надежд. Она своим мягким спокойным голосом настояла, чтобы он не отказался, не сломался, пусть это казалось нереальным, слишком неуловимым - это не было поводом, чтобы сдаться.
Ему так нужна была чья-то поддержка, ему было просто необходимо на кого-то опереться. И когда они сидели рядом на той темной автостоянке, она стала ему той поддержкой и опорой в сохранении его веры. Это был момент, когда он вдруг понял, насколько далеко они вместе зашли, как многому они научились друг у друга и насколько хорошо они друг друга знали. Он долго не мог это допустить, он долго с этим боролся, и только, когда их разлучили, он, наконец, понял, что любит ее. Он, наконец, признал, что его потребность в ней, была глубже и сильнее, чем простое сексуальное влечение, которое, впрочем, он тоже чувствовал. Но тогда, прежде чем он смог как-то попробовать реализовать свои чувства Дуэйн Бэрри отнял ее у него.
Дуэйн Бэрри. Только от одного этого имени в груди Малдера все закипало. Умом он, конечно, понимал, что он никаким образом не мог предвидеть, что Бэрри похитит Скалли той ночью. Но даже в этом случае, факт остался фактом - к его кошмарам, где Саманта выкрикивала его имя, прибавился кошмар: повторяющийся голос Скалли на его автоответчике. Голос, просящий о помощи. Им довелось побывать в различных опасных ситуациях. Он вспоминал все те случаи, когда он слышал от нее подобное, и его сердце больно сжималось, а те слова снова и снова звучали в его голове. Малдер закрыл глаза, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Его лоб покрылся испариной. Он и без психоаналитика понимал, что страдал от своего рода отсроченного синдрома напряжения от похищения Скалли и такого же внезапного ее недавнего возвращения. Да, прошло всего несколько месяцев, а кажется, что целая жизнь.
Первые дни после похищения Скалли были так устрашающе похожи на те первые дни после исчезновения Саманты, что это было просто невыносимо. Безнадежность, оставшиеся без ответа вопросы, тупики, неспособность поправить это или предотвратить, все это только подтверждало его мысль, что он не умел ни заботься, ни уберечь тех, кого любил больше всего на свете. С пугающей ясностью в его памяти стояли глаза Бэрри, когда тот сказал, что надеется - "они" не слишком повредят Скалли своими экспериментами. Малдер думал, что умрет тут же.
Он был на последнем пределе, практически на грани между жизнью и смертью, когда Скиннер командировал его в Лос-Анжелес, для расследования странных убийств, напоминающих убийства вампирами. Скиннер отправил его в Калифорнию в надежде, что это хотя бы на время отвлечет его от саморазрушающих мыслей. Но вероятно, даже Скиннер не понял, насколько правильным был выбор назначения. Скиннер неосознанно отправил зомби на расследование возможности существования этих самых зомби. Малдер методически проводил это расследование, но делал это скорее автоматически, как под гипнозом, желая только одного - смерти. И все же Калифорния стала для него переломным моментом. Перед Калифорнией Малдер был настолько раздавлен своим горем, что ему казалось, что душа его разорвалась на части. Перед Калифорнией Малдер спрашивал себя: предоставит ли смерть, хоть какое-то спасение от боли. Несколькими неделями ранее, до Калифорнии, когда он оставался ночью один в темноте, он чувствовал зов небытия, обещавший ему облегчение. Он был измучен, он был измучен адски, он не мог даже спать. Потому что сон не спасал его от кошмара. Он устал. Он просто хотел немного отдохнуть. И он не знал другого пути для отдыха кроме смерти. И только после Калифорнии, после Кристен, он изменил свое мнение.
Кристен. Малдер мог вспомнить ее имя, но не ее лицо. Возможно потому, что она была настолько далеко от него, почти эфемерна, впрочем, так же как и он для нее. И ему казалось, что все это было настолько нереально, как будто произошло не с ним, а с кем-то другим. В конце концов, это было правильно. И он и Кристен использовали друг друга той ночью, чтобы хотя бы на один единственный момент ощутить в себе жизнь. Она приняла как должное, когда он освободился из ее объятий, и не спросила, почему он столь быстро ее оставил, почему снова надел на шею Скаллин крестик и взял стул, чтобы переночевать на нем. На следующий день Кристен погибла. Она так и не смогла найти мир среди живых, который так искала. Грусть - это все, что он тогда почувствовал. Но также он понял, что им не по пути. Скалли была похищена и он должен найти ее, во что бы то ни стало. У него не было времени для эгоистичной, всепожирающей жалости к себе. Когда имелся единственный шанс позвать на помощь, она обратилась именно к нему, к Малдеру и его ответом должно быть ее спасение. Он не мог допустить, чтобы последний раз, когда он слышал свое имя, слетающее у нее с губ, было криком отчаяния. Он должен был услышать, чтобы она снова произносила его имя своим теплым, успокаивающим голосом, от которого таяло его сердце. Скалли возвратили через несколько недель. Он не знал, кому или чему он был обязан за это. Ее возвращение не поддавалось никакому мало-мальски разумному объяснению. Она просто появилась на кровати в Медицинском центре на северо-востоке Джорж-Тауна, подключенная ко множеству жизнеподдерживающих аппаратов, с залепленными пленкой глазами. В то время, когда один кошмар закончился, начался другой. Все же, так или иначе, но они прошли вместе через все это.
Он часто вспоминал момент, когда он вошел к ней в палату, а она повернулась к нему и назвала его имя. Как долго он мечтал об этом, как долго он этого ждал, он готов был отдать за это жизнь. Его мольба была услышана. Все чувства, все то напряжение, копившиеся в нем последние три месяца нахлынули на него в одно мгновение, и он быстро покинул палату, чтобы успокоиться и обрести контроль над своими эмоциями. Он никогда не любил ее так сильно и не видел ее более красивой, чем в тот момент.
Поначалу, он не оценил красоту Скалли. Когда они познакомились, он, безусловно, отметил ее привлекательность. Но его ослепляла навязчивая идея вывести ее на чистую воду. Он и в ее завораживающей красоте, которая, безусловно, не могла не действовать на него, как на мужчину, видел часть хитроумного плана, направленного против него. Он хотел ее изобличить, он хотел ее наказать. Он хотел ее отыметь, в буквальном смысле слова. Она всегда притягивала его, но он был законченным идиотом, что имел наглость дать такое название тому, что он чувствовал. Первоначально, он надеялся подловить ее на некомпетентности, чтобы вышвырнуть этого маленького шпиона из своего подвального офиса раз и навсегда. Однако, еще до того, как они вылетели на свое первое совместное дело в Штат Орегон, он понял, что уж на чем, а на некомпетентности ее подловить ему не удастся. Скалли четко отработала все документы, касающиеся расследования, сопоставила факты, улики, медицинские заключения и пришла к достаточно правильным выводам. Неохотно, но он должен был признать, что она была хорошим специалистом. "Лучше, чем Вы ожидали или лучше, чем Вы надеялись?"- сухо спросила его она, когда он высокомерно высказал свое одобрение ее работой. Он окончательно понял тогда, что избавиться от нее будет ой как не просто. Последующие дни она проводила расследование спокойно, уверенно, скрупулезно и профессионально. Она все ставила под сомнение и не двигалась далее пока не находила доказательств для логического научного объяснения тем явлениям, с которыми она сталкивалась. Но еще он обнаружил на их первом деле, что хладнокровная доктор Скалли имела таки уязвимую сторону. Он опешил, когда посреди ночи он открыл дверь своего номера и увидел ее, стоявшую под проливным дождем, дрожащую и сжимающую на груди полу распахнутый халат. Она просила, чтобы он посмотрел на отметины, которые она случайно обнаружила у себя на пояснице, и которые встречались у всех жертв этого расследования. Конечно, можно было понять, что он онемел. Еще бы, его новая напарница стояла перед ним в нижнем белье и просила осмотреть ее тело при свечах. Он был настолько взволнован, если не сказать шокирован, что у него просто не хватило духа, чтобы воспользоваться ситуацией. Потерянная возможность, о которой он давно сожалел. Хотя скорей всего, он не смог воспользоваться ситуацией еще и потому, что видел - Скалли действительно напугана, и она пришла ни к кому-нибудь, а именно к нему. Она не до конца понимала, что происходит, в какое дерьмо они ввязались во время своего расследования, но помощи и защиты она искала у Малдера. Поскольку он не доверял ей, она решила сама довериться ему, и это совершенно расстроило его первоначальные планы прохладно-отдаленных отношений между ними.
Той ночью ненастье и отсутствие электричества, так или иначе, способствовало опусканию барьеров, и они проговорили несколько часов. Он рассказал ей о своей сестре, хотя на эту тему он почти ни с кем никогда не разговаривал. Он поведал ей о том, как обнаружил Х-файлы. Он решил, что может быть честен до конца, и сказал ей, что считает ее частью заговора. Она, конечно, отрицала это, как любой хороший шпион на ее месте. Но странно, почему-то он хотел верить ей. И еще более странно было то, что буквально через несколько часов он начал ей верить.
Они обнаружили разрытые могилы. Было раннее утро, еще совсем темно. Они стояли под проливным дождем, на кладбище и обсуждали расследование. После бессонной ночи, промокшие до нитки, дрожавшие от холода, они оказались в тупике. Возможно, тот ночной разговор повлиял на него, но он внезапно решил, что пришло время выдать ей свою теорию по поводу расследуемого ими дела, включая вопрос о похищениях инопланетянами. Он видел, что чем больше он говорил, тем более и более изменялось выражение ее лица. Было понятно, что она смотрела на него, как на сумасшедшего. Он отвернулся и пошел прочь, чувствуя глубокое жесточайшее разочарование. Но что-то все-таки заставило его обернуться. Вот тогда то, он и увидел действительную перемену в ее лице. Он наблюдал, что, несмотря на ее изначальное инстинктивное не восприятие этой темы, ее мозг начал обрабатывать его информацию. Она заговорила; она применяла свою холодную железную логику к его теории, как если бы тоже поверила. У Малдера начался озноб, его буквально трясло, но не от холода, а от волнения, что, наконец, он был услышан. Он подошел к ней, чтобы ближе рассмотреть ее лицо. Конечно, было бы глупо думать, что она приняла для себя это полностью. Но от одной только мысли, что кто-то хоть немного поверил в его версию, ему хотелось ее расцеловать. Внезапно, она начала смеяться. Но не над ним, а над собой, он понял это. Она смеялась, потому что поймала себя на мысли, что размышляла над его теорией так, как будто бы это могло быть реальностью. Она впервые рассмотрела фантастику как правдоподобие и логичность выводов настолько изумила ее, что у нее началась настоящая истерика. Он смеялся вместе с нею. Когда Скалли, наконец, стала успокаиваться, их глаза на мгновение встретились. В тот момент он впервые задался вопросом: как это будет - поцеловать ее, ощутить своим телом теплоту ее кожи, погружаться в нее и видеть, каким будет ее лицо, ее глаза в этот момент? Тогда во власти этих мыслей, он даже слегка наклонился к ней, но здравый смысл взял вверх над охватившими его чувствами и вернул его с небес на землю. Он застыл на миг, смотря на женщину, которую он только что так желал. Эта женщина - его напарник. Какого черта он себе вообразил? Он подавил в себе мимолетное искушение в тот момент, но оно не ушло от него навсегда.
Из-за ее хрупкости и небольшого роста, дурак легко мог обесценить Скалли, не понимая глубины ее сердца и силы ее разума. Его враги совершили большую ошибку, думал Малдер, улыбаясь. Ирония судьбы. Его противники в этой жестокой игре, предназначив Скалли роль разрушителя, своими руками послали к нему ангела хранителя. Вместо того, чтобы его уничтожить, она стала его защитой. В который уже раз Малдер понимал, что никаких совпадений быть не может. Скалли подвергла сомнению его доводы, его теории и его точку зрения. Она оспорила то, что он видел, как правду, иногда даже вынуждая его смотреть на себя ее глазами. Она никогда не боялась показать ему это, в особенности, когда он действовал, как эгоистичный ублюдок, а действовал он так довольно часто. Она заставила его понять ценность неоспоримых доказательств, которые она у него постоянно требовала. Через какое-то время, по непостижимым для Малдера причинам, она стала защитником его веры, не отрекаясь, наряду с этим и от своей. Она стала его решительным союзником в поиске ответов. Когда он колебался, когда он готов был сдаться, она укрепляла его веру, не позволяя ему сломаться. Она защищала его от любых несчастий, бед, страхов и боли, как телесной, так и душевной. "Малдер, кроме тебя я ни для кого бы это ни сделала", - однажды сказала она ему, подтверждая этим, что его сердце не ошибалось. Эти ее слова и знание того, что он не был больше одинок, сбросили тяжесть с его души и в тоже время испугали. В доверии к ней, он потерял эту черту, которая разделяла два понятия: "Я" и "Мы". Он ловил себя на том, что чаще всего думал именно - "Мы".
Его любовь должна была давать Скалли определенные преимущества. Но если она даже и знала про ту власть над его душой и телом, которой она обладала, она бы никогда не позволила себе сыграть на этом, она бы никогда не воспользовалась бы этим своим преимуществом. Всеми ее действиями управляло или сострадание, или разум, или сердце. Иногда по ее взгляду или по тону ее голоса, он ощущал, что она догадывалась об его чувствах и ждала признания.
Что ни говори, а его жизнь была намного проще, когда он был просто уединенный эгоистичный ублюдок - Жутик. По крайней мере, он не томился от любви и собственной нерешительности. Но Малдер никогда себе не лгал - он знал, что в один прекрасный момент соберется с духом и расколется. Он не представлял где это случиться или когда, но он знал, что это обязательно произойдет, потому что иначе он просто сойдет с ума. Его уже и так считали безумцем, но они просто еще не видели настоящего безумия.
Со вздохом он поднялся со скамейки, швырнул кофейную чашку в урну и продолжил свою прогулку вдоль Залива.

ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.
Взад-вперед, взад-вперед, тихо поскрипывали качели под Скалли. Мелисса медленно раскачивала свою сестру, совсем, как когда-то в детстве.
-Ты давно это не делала? - спросила Мелисса.
Скалли поглядела на сестру и улыбнулась.
- Это одна из многих вещей, которые я не делала очень давно - ответила она без малейшей иронии.
Теперь улыбнулась и Мелисса. Она спрашивала себя, почему эти двое, из наиболее интуитивно сильных людей, которых она знала, были настолько безнадежно слепы. Приходилось брать их судьбы в свои руки, потому что этим людям просто необходима срочная помощь. Она задавалась вопросом, действительно ли ее сестра настолько верила в отчаянность ситуации, как говорила.
- Дейна, я думаю, что ты должна просить о переводе - решительно потребовала Мелисса.
Скалли перестала качаться, повернулась и посмотрела на сестру так, как будто та ее ударила.
- Что ты сказала? - она потрясла головой, как будто хотела ее прочистить. - Что ты сказала?!
- Из того, что ты мне рассказала, что из-за Малдера душа твоя в смятении, в твоих мыслях беспорядок, плюс из-за него ты рискуешь остаться одинокой, я могу посоветовать только одно - ты должна уйти, причем, чем раньше, тем лучше.
- Мелисса это что - психологический реверс? - раздраженно спросила Скалли - Как-то ты очень резко изменила свою точку зрения.
Мелисса игнорировала вызов и спокойно ответила:
- Малдер причиняет тебе вред, Дейна. Если все так плохо, как ты мне рассказала, ты не можешь так жить и дальше.
Скалли молчала. То, что сказала Мелисса, было правильно, но она не могла бы даже вообразить свою жизнь без Малдера - без своего напарника, без своего друга. Но также она не могла больше существовать ТОЛЬКО как напарник и ТОЛЬКО как друг, не смея любить его и быть любимой им. Она не хотела бы прожить жизнь, в которой Малдер был бы лишь тем человеком, которому единственно, что она могла себе позволить - послать Рождественскую открытку один раз в год. Мысль об этом иссушала ее и эмоционально и физически.
- Я не думаю, что смогу когда-либо уйти - призналась она спокойно - я не представляю, что смогу теперь жить другой жизнью.
- Уверена, ты справишься. Ведь ты же нормально жила до того, как стала работать с Малдером.
- Это две большие разницы - тогда и теперь: тогда я не была… - Скалли замолчала.
Она не была, что? Она собиралась говорить "связана", однако она не была "связана" и сейчас. Что с ней, черт возьми, происходит? Она на мгновение закрыла глаза.
Последние лучи заходящего солнца отражались от золотого крестика на шее Скалли, и светили в глаза Мелиссы. Она осторожно прикоснулась к нему, такому теплому и маленькому. Он был настолько крошечный, этот символ веры, что спокойно помещался на кончике указательного пальца. Мелисса внимательно смотрела на него и вспоминала слова, которые она слышала еще в детстве в Воскресной школе: "Чтобы чудо произошло, нужна вера в него. Пускай маленькая, как зернышко горчицы, но вера". Возможно, ее драгоценная сестренка не понимала, что сердце также может творить чудеса.
- Ты знаешь, действительно поразительно, что Малдер это нашел" - сказала она.
Дейна согласно кивнула:
- Мама сказала мне, что он пробовал отдать ей это, но она отказалась, сказав, чтобы он оставил у себя. Ей показалось, что он больше нуждался в этом, - Скалли задумчиво улыбнулась - Это очень похоже на маму.
Ее мать всегда находила разные потерянные вещи, среди них, правда, часто оказывались оставленные щенки или птички с перебитыми крыльями. В этом они с Малдером были похожи. Два следопыта. Странно, но казалось, что Малдер симпатизировал ее маме. Он позволял ей некоторые фамильярные поступки, которые он не позволял другим. Скалли знала, что его сердце томилось в одиночестве без нормальных семейных связей, какие, например, были у Скалли и в то же самое время, он сам же их и избегал.
- Дейна, - прервала ее мысли Мелисса, осторожно возвращая крестик на прежнее место - ты знала, что Малдер носил это у своего сердца, когда ты исчезла?
Скалли медленно покачала головой, не решаясь понять, что бы мог означать такой не характерный Малдеру жест.
- Это действительно новость. Я это правда не знала. Но как ты смогла об этом узнать?"
- Что ж, могу тебе поведать - загадочным тоном сказала Мелисса.
Пронзенная взглядом Дейны она с улыбкой продолжила:
- Ладно, слушай. Я увидела это у него на груди, когда примчалась к нему домой, просить его, чтобы он приехал к тебе в больницу, - Мелисса чуть подалась вперед и, смотря сестре прямо в глаза, серьезно сказала - Дейна, Малдер хочет, чтобы ты его любила.
Скалли вздохнула и покачала головой:
- Ношение моего крестика, как воспоминание, еще не означает…
- Нет, - твердо прервала ее сестра - это не было воспоминанием, это было верой. Он носил это, потому что собирался отдать это тебе. Потому что у вас обоих остались еще вещи, которые вы не сделали, осталась недосказанность между вами. Понимаешь?
Глаза Скалли сузились в недоверии к оптимизму сестры.
- Хорошо. Только теперь, скажи мне, пожалуйста, откуда тебе это известно?
"Действительно, откуда?" -расстроено спрашивала себя Мелисса. Она просто знала, вот и все. Но также она понимала, что такой ответ ее сестру совершенно бы не устроил. Как же ей объяснить, чтобы она поверила?
- Дейна, я познакомилась с Фоксом Малдером в палате интенсивной терапии, где ты лежала в коме. Он был абсолютно уверен, я это чувствовала, что мои действия и мои веры банальны и собирался сам решать все проблемы. Он сказал тогда, что ему нужно сделать еще кое-что, а не просто держать руку в воздухе. Он должен был получить нечто большее, а не просто пытаться осязать неосязаемое. Позже мы спорили о том, закончить ли искусственную поддержку твоей жизни, как ты просила в завещании или все-таки продолжить. Он не смог даже находиться в твоей палате, когда аппарат искусственного дыхания был выключен. Он ничего не сказал маме, но на меня он смотрел как… как на мерзкого, ничтожного предателя, - голос Мелиссы дрогнул, и давно копившиеся, долго сдерживаемые слезы тихо заструились по ее щекам.
Чувство вины, за ее тогдашнее решение навалилось на нее и сжало ей горло.
В порыве нежности и сострадания Скалли взяла Мелиссу за руки.
- Мисси, ни ты, ни мама никогда не предавали меня. Слышишь, никогда! Вы это сделали, потому что я вас об этом просила. Вы поступили правильно. Пожалуйста, не вини себя, я очень тебя прошу. Мисси, пожалуйста, - умоляла сестру Скалли.- Ты всегда относилась уважительно к моим решениям, и я надеюсь, что так будет и дальше. Я верю, тебе и верю своему сердцу. Пожалуйста, не надо нести этот груз.
Мелисса сильно сжала ладони Скалли, благодаря за то, что та сняла тяжесть с ее души. Она поморгала, чтобы справиться со слезами и подняла глаза.
- Да, Дейна. Но для чего я тебе все это говорю. Видишь ли, я сначала думала, что действия Малдера - это не более чем упрямое опровержение твоего решения, его эгоизм, желание сделать все по-своему. Но я ошибалась. Он заботился не о себе. Он заботился о тебе. Он не мог даже допустить, что ты уйдешь навсегда. Ни смотря ни на что, он не мог отказаться от надежды, что ты будешь жить, что ты будешь любить.
Скалли смотрела на сестру с нескрываемым любопытством. Мелисса сглотнула и, набрав побольше воздуха, продолжила:
- После того, как аппарат искусственного дыхания был выключен и твое состояние начало ухудшаться, я поехала на квартиру к Малдеру, чтобы сообщить ему об этом. Я нашла его сидящим одного в полной темноте. Он даже не пытался скрыть своего раздражения моим визитом. Казалось, он ожидал кого-то другого. Я не знаю - кого, но только не меня. Я вижу, что ты мне не веришь, когда я говорю подобные вещи, но поверь, я ощутила гнетущую атмосферу вокруг него, атмосферу огромного всепоглощающего горя. Он хотел остаться в этой темноте, потому что считал, что заслужил это. Несколькими днями раньше я сказала ему, что тот, кто с тобой это сделал, несомненно должен испытывать приступы ужаса. Он посмотрел мне прямо в глаза и спросил: "Значит и я тоже должен их чувствовать?" В тот момент его слова показались мне странными.
Дейна закрыла глаза и вздохнула. Это не так уж странно, думала она. Она не входила в следственную бригаду по расследованию дела Дуэйна Бэрри, но Малдер попросил ее помочь ему в этом расследовании. И конечно, после он решил, что из-за этого он несет ответственность за ее похищение.
- Мелисса, то, что случилось, не было ошибкой Малдера, - непреклонно сказала Скалли.
Она на мгновение замолчала, вспоминая все, что она видела, что помнила и, покачав головой, продолжила:
- Бывают моменты, когда я даже не уверена, виноват ли в этом Дуэйн Бэрри.
- О, Дейна, я знаю, что Малдер, во всяком случае, уж точно в этом не виноват. И мама это знает, - уверила ее Мелисса. - Но что-то гораздо более страшное, чем вина, нависло над ним той ночью. Он даже отказался поехать со мной в больницу, и мне не чего не оставалось делать, как оставить его в той темноте. Я не знаю, что произошло чуть позже, но как бы там ни было, он изменил свое решение и приехал к тебе.
Увидав, как Дейна на нее смотрит, Мелисса спросила:
- Разве ты об этом не знала?
Скалли покачала головой. У нее было настолько много различных обрывочных, во многом почти сумасшедших воспоминаний, касавшиеся того времени, что она уже не знала, какие из них были реальными, а какие нет. Многое из этого было просто пугающим. Когда она очнулась, то готова была поклясться, что прошедшей ночью Малдер был рядом. Она поклялась бы, что слышала его голос, чувствовала его прикосновение к своей руке, ощущала силу его веры и тепло его сердца в холоде той ночи. Как чуть раньше, могла бы поклясться, что слышала голос Фрохики. Она была уверена, что около нее дежурит медсестра Оуэнс, которая ухаживала за ней, говорила с нею и даже поцеловала ее в лоб. Но потом, когда она спросила об этой медсестре, ей сказали, что никакой Оуэнс у них не работает. Скалли почувствовала себя совершенно по-дурацки и больше никому, даже Малдеру и своим родным, не задавала вопросов по поводу того, что она видела или слышала, когда находилась между жизнью и смертью.
Мелисса кивнула в подтверждение:
- Он был там. Я приехала в больницу и нашла маму в кабинете доктора Дэйли. Он настаивал, чтобы она шла домой. Мама находилась в больнице уже несколько суток. Не спала и почти ничего не ела. Она отказалась уехать и пошла назад в Блок интенсивной терапии, но внезапно вскоре вернулась. Она сказала, что там уже рядом с тобой находиться Малдер. И добавила, что рядом с ним ты в безопасности, и она может спокойно поехать домой. Я отвезла ее.
Мелисса взяла сестру за руку.
- Дейна, ты сказала, что боишься, что Малдер не позволит тебе любить его. Ты даже не представляешь, как ошибаешься. Он хочет, чтобы ты его любила, Дейна. Именно он вернул тебя к жизни. Той ночью Малдер бросил все, чтобы преградить дорогу подступающей к тебе смерти, хотя намного легче было бы позволить тебе отойти в мир иной. Ты понимаешь, он мог бы жить с чистой, безопасной, идеализирующей памятью о тебе. Ведь платонические чувства не имеют ничего общего с реальной любовью - с ее риском, с ее головной болью, в конце концов. А в идеализирующей любви нет ничего сложного. Но Малдер не хотел легкого пути. Он выбрал трудный и боролся до последней возможности. И даже если он до сих пор не нашел способа открыть тебе свои истинные чувства, то по крайней мере я должна сказать тебе о том, что он желает физической, а не платонической любви, со всеми ее рисками, головными болями и другими трудностями.
Мелисса затихла и смотрела, как ее сестра переваривает все то, что она ей сказала. Мелисса поняла, что ей верят. Она видела, как постепенно спадает напряжение и на лице у Дейны появляется улыбка. Тогда Мисси, которая, по своему характеру не могла долго разговаривать, без того, чтобы не подколоть свою младшую сестренку, добавила:
- Можешь назвать меня глупой, Дейна, но я думаю, что не так страшен черт, как его малюют. А трезвенник не может судить о вкусе вина, по виду бутылки, не так ли?
Поскольку последние слова Мелисса произнесла низким эротическим голосом, Скалли не удержалась и прыснула. Действительно, как давно она уже не вкушала запретных плодов - месяцы, да какие там месяцы - годы…

ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА В ПРИБРЕЖНОМ ПАРКЕ. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.
Услышав смех Скалли, Фокс Малдер резко затормозил и повернул обратно….. Всего менее получаса назад он отправился домой, решив сократить дорогу и пройти сквозь парк. Поскольку его путь пролегал мимо детской площадки, угловым зрением он заметил двух вполне взрослых женщин, раскачивающихся на качелях. Они сидели к нему спиной, но его мозг тут же отметил, что у одной из них были рыжие волосы. Такой цвет волос всегда включал сигнал в его голове. Вот и на этот раз это вынудило его оглянуться и посмотреть повнимательнее.
"Вот это да, - подумал он, - так это же Скалли!"
Рядом с ней он узнал Мелиссу. Малдер остановился и притаился за деревом, думая, что если бы он был человеком, верящим в совпадения, и то он был бы поражен. Но странным было как раз то, что он поражен не был нисколько. Малдер стоял за деревьями и наблюдал за сестрами с безопасного расстояния.
Забавно, уж каких только фантазий относительно своей напарницы он не воображал, но Скалли качающейся на детских качелях среди них не наблюдалось. Что ж, такая сцена могла стать поводом к новым интересным сценариям, думал он.
Малдер потихоньку, стараясь остаться незамеченным начал приближаться к ним. Но тут он увидел кое-что, заставившее его остановиться. Он был еще довольно далеко, чтобы слышать, о чем они говорили, но по их жестам он понял, что беседа была достаточно серьезной. Он увидел, как Скалли взяла сестру за руки, а плечи Мелиссы вздрагивали так, будто она плакала. Малдер вздохнул. Наверное, у Мелиссы какие-то проблемы, а Скалли ее успокаивает. В таком случае, он не имеет право вмешиваться. Лучше всего уйти незамеченным, в надежде, что у Мелиссы не слишком серьезные неприятности, поскольку он знал, как Скалли любила свою сестру. Но еще, он так же знал, насколько хорошо Скалли умеет успокаивать и вселять надежду, даже при самом худшем раскладе событий. Малдер еще немного понаблюдал за сестрами, но вскоре почувствовал неудобство из-за своего непрошеного вторжения в чужую личную жизнь. Опустив голову и втянув плечи, он зашагал прочь из парка.
Малдер прошел совсем незначительное расстояние, когда чудесная музыка под названием - смех Скалли, достигла его слуха. Он резко затормозил и повернул обратно, улыбаясь этому прекрасному звуку. Смех Скалли был жутко заразителен. К сожалению, последнее время он его почти не слышал и невыносимо по нему скучал. И тут вдруг такая удача. Внезапно Малдер остановился в раздумье. Подходить или нет? Ведь, кажется, все уже утряслось, все уже в порядке. И, в конце концов, он уже 48 часов не видел Скалли, а это уже не просто чертовски долго - это уже чересчур, и сопротивляться искушению он больше не в силах.
Малдер быстро сокращал разделявшее их расстояние. Он двигался украдкой и совершенно бесшумно, приближаясь к сестрам сзади. Последние несколько шагов он прошел на цыпочках, остановился и, наклонившись так, чтобы его губы оказались почти около уха Скалли, проговорил низким измененным голосом:
- Дэвушка, а, дэвушка, тэбя не покачать?
Скалли от неожиданности буквально подскочила над качелями и благополучно приземлилась где-то в полутора метрах от того места, где она только что находилась. А, приземлившись, поняла, что это очень похоже на Малдера.
Скалли обернулась. Она была поражена до глубины души. Конечно, она была безумно рада его видеть, но естественно по выражению ее лица об этом очень сложно было догадаться. Выглядела Скалли жутко раздраженной. Другими словами - все, как всегда.
- Черт возьми, Малдер! Ты испугал меня до смерти! - и затем, прищурившись, добавила, - И скажи мне, пожалуйста, а что ты собственно здесь делаешь, а? В районе детских площадок? Да еще тайком?
Малдер стоял перед Скалли в позе победителя, и на его лице играла самодовольная улыбка, поскольку он наблюдал ее явное замешательство.
По правде говоря, Скалли еще не до конца оклемалась от ослепительного изображения Малдера в журнале, а тут вдруг его внезапное появление собственной персоной. Есть с чего почувствовать слабость в коленях, а ей такая слабость явно не нравилась. Скалли итак всегда чувствовала внутренний трепет при встрече с ним, а в неформальной обстановке этот трепет становился еще более ощутимым. Раскрепощенный Малдер обладал тем ребяческим обаянием, из-за которого даже его вредность воспринималась с удовольствием.
Его одежду составляло то, что Скалли мысленно называла доспехами Черного Рыцаря, хотя она предпочла бы смерть, чем признание его недоступности. На нем было такое знакомое ей длинное черное шерстяное пальто, под пальто черная легкая водолазка, которую она так любила и, которая так чертовски ему шла. Остальную одежду составляли: темно-серые джинсы, которые ей так же очень на нем нравились и ботинки. Малдер выглядел все еще немного осунувшимся и чуть бледным - следы его недавней болезни. Но, Боже мой, какой он красивый, думала она, не в силах сдержать глупую улыбку.
Малдер раскалывался на две части, и он об этом знал. Один Малдер, который был внутри его, всегда смотрел на Скалли с одинаково глубокой нежностью, тогда, как другой, внешний, был ему в этом не помощник. Всегда, когда ему удавалось взволновать Скалли, например, как сейчас, он испытывал необъяснимое удовольствие. Он любил заставать ее врасплох, когда она вела себя естественно и непринужденно, почти по-девичьи. Хотя, очень вероятно, эта девочка могла запросто как-нибудь надавать ему по мозгам.
Она была одета в джинсы, чудесно подчеркивающие ее фигуру и в простой белый джемпер. Ее волосы, которые в офисе она часто закалывала, сейчас свободно обрамляли ее прекрасное лицо, как будто прося, чтобы он зарылся в них своими пальцами.
- Я могу спросить тебя о том же, агент Скалли, - сказал он, с преднамеренной небрежностью уходя от ее вопроса.
Абсолютно забытая всеми Мелисса, внезапно начала истерически хихикать. Это полностью соответствовало ее сценарию. И теперь, когда все так удачно, она, безусловно, понимала, что сложилась именно та ситуация, когда третий - лишний.
Малдер повернулся к хихикающей женщине.
- Мелисса Скалли - радушно поприветствовал он - я всегда подозревал, что внешность обманчива, и за самым безмятежным видом может скрываться потенциальный пациент психиатрической клиники.
- Уж кому, это лучше знать, как ни тебе? Правда, Малдер? - так же по-доброму приветствовала его Мелисса.
Она встала с качелей и подошла к нему почти вплотную. Их разделяла только скамейка. Остановившись, она медленно смерила его взглядом с головы до ног, не скрывая своей откровенной оценки. Это как-то сразу выбило его из колеи, и он тайком пытался определить, застегнута ли у него ширинка. Закончив свой пристрастный осмотр, и оставшись довольной результатом, Мелисса одобрительно улыбнулась и кивнула.
- Так, как же вы, леди, оказались этим прекрасным зимним вечером в парке? - снова спросил он.
- Разрешите доложить, господин Малдер,- проговорила Мелисса, - Команда девушек неплохо перекусила за ленчем, не попала в кинотеатр и в итоге оказалась в книжном магазине, где Дейна сделала очень интересную покупку.
После этих слов она вручила Малдеру бумажный пакет. Скалли с ужасом наблюдала за этой сценой.
- Малдеру абсолютно не интересно то, что я купила, - сказала она, одаривая сестру смертоносным взглядом. Скалли так хотелось выхватить этот пакет, но Малдер - агент ФБР, и он обучен замечать подобные вещи, поэтому ситуацию это все равно бы не спасло. Мелисса продолжила так, как будто Дейна ничего не произнесла:
- И теперь я иду домой. Я замерзла, устала и сыта по горло компанией - сказала она несколько легкомысленно и, чтобы смягчить комментарий, сердечно улыбнулась.
- Но… наши планы! - поскуливала Скалли, следуя за сестрой, которая уже направилась к выходу из парка.
Покинутый и смущенный Малдер так и остался стоять около скамейки с бумажным пакетом в руках.
-Сестренка, планы меняются…
Эти слова, не восстановили душевное равновесие Скалли.
- Мелисса ты не можешь меня здесь оставить! Ты же за мной заезжала, помнишь? Я без машины! - шипя, умоляла Скалли удалявшуюся сестру. Мелисса остановилась и наклонясь для прощального поцелуя, нежно прошептала прямо в ухо сестры:
- Судьба, сестренка, вручила тебе шанс, - ты можешь упустить его, уйдя со мной или… ты можешь остаться. Дело твое. Наступила небольшая пауза, после которой Скалли с обреченным видом произнесла:
- Ты же знаешь, что я останусь.
- Молодец, вижу мое воспитание пошло тебе на пользу. И знаешь, что еще я тебе хочу сказать?
- Что? - с надеждой спросила Скалли.
- Если ты мне после этого не позвонишь, я просто тебя убью.
Мелисса выпрямилась и посмотрела назад, через плечо сестры на высокого мужчину в длинном черном пальто, который наблюдал за этой сценой с явным любопытством.
- Малдер, была рада тебя увидеть! - крикнула Мелисса и зашагала прочь.
- А, да, счастливо! - кивал Малдер, изображая расстройство ее внезапным уходом, хотя в действительности, он был несказанно этому рад.
Он был более чем доволен, остаться со Скалли наедине, хотя в ее взгляде, когда она обернулась, особой радости по этому поводу он не заметил. Он также отметил, что Скалли смотрит на пакет в его руке, и он почти чувствовал то напряжение, которое от нее исходит. Малдер с ликованием думал, что вот теперь действительно загнал свою напарницу в угол. Она явно боялась, что он увидит ее покупку. И чтобы окончательно ее добить он спросил:
- Так, что у тебя здесь? "50 вариантов обращения с наручниками"? Его лукавый тон разбудил в Скалли азарт.
- Чертов фэбээровец, ты думаешь, что твоя задница хитрее всех, - негодовала она, усаживаясь на скамейку. Положив ногу на ногу и переплетя руки на груди, она смотрела на него. Ладно, ладно, смеется тот, кто смеется последний.
- Малдер, то, что назвал ты - это, скорей, из твоего закупочного списка, а не из моего, - спокойно сказала она, преднамеренно провоцируя его любопытство - боюсь, что это всего лишь на всего старый журнал.
- Какой? "Космополитен" за прошлый месяц? Ты не забыла поучаствовать в сексуальной викторине? Доверься мне, Скалли, ответ всегда - D.
Скалли только качнула головой, как бы давая ему негласное разрешение открыть пакет. Малдер перевернул мешок и оттуда выскользнул журнал. Он вскользь пролистал это, и его бровь поползла вверх:
- И ты еще имеешь наглость называть дерьмом то, что читаю я?! - спросил он, уставившись на поцелованного солнцем серфингиста на обложке.
- Не знал, что твой любимый тип - быкоподобные блондины. А я то, дурак, все время считал, что твой тип - худые Жутики - сказал он, лучезарно улыбаясь, хотя в душе у него не было и половины того веселья, которое он так ловко демонстрировал сейчас своим внешним видом.
Малдер заметил, что его намек нисколько не смутил Скалли. Она только посмотрела на него и улыбнулась. Вот мошенник, думала она, вы только поглядите в эти невинные глаза, и все-таки он чертовски хорош. Она понимала, что Малдер тянет время, чтобы разыграть эту партию в свою пользу и вероятно сейчас он размышляет, как это лучше сделать. - Худые Жутики - это как раз мой тип, Малдер. Фактически имеется яркий тому пример на странице 41.
Малдер плюнул на палец и начал медленно, как бы неохотно перелистывать страницу за страницей, хотя ему было страшно любопытно это увидеть. 37,38,39,40,… 41 - Бинго! Его рука застыла, даже еще не до конца перевернув страницу. Он смотрел на свое изображение и чувствовал, что его сейчас хватит удар, во всяком случае, его парализовало - это точно. Он открыл было рот, пытаясь что-либо сказать, но тут же его закрыл. Впервые в жизни Фокс Малдер так лопухнулся, что был не в силах придумать более или менее остроумный комментарий.
- Это не…, - наконец начал он, но остановился на полуслове.
Что он собирался говорить - что это не он, что просто имеет место быть некоторое сходство? Какое к черту сходство, кто это еще мог быть кроме него?
Скалли ликовала, Малдер явно сел в лужу.
- Что "не"? Может быть, хочешь рассказать мне занимательную сказку, что это не ты? Ты, Малдер, ты! К тому же я узнала родинку на твоей правой щеке.
- Скалли, я-я,я… не хотел…
"Боже я заикаюсь как идиот, - думал он, - как лгун".
- Что ты не хотел, Малдер? Позировать? - чопорно сказала Скалли, как будто это было какое-нибудь расследование из Секретных материалов.
- Я не наблюдаю никаких признаков насилия. Ты не связан, хотя вроде бы по твоим разговорам можно было сделать вывод, что такой вид тебе тоже по вкусу.
Малдер поднял глаза, пытаясь поймать взгляд Скалли и увидеть выражение ее лица. Он слышал о том, какое было выражение у кота, который проглотил канарейку, и теперь он видел это самое выражение на лице у Скалли. Пожалуй, такое он наблюдал впервые. Боже, да она наслаждалась этим. Малдер снова поглядел на изображение. Теперь, когда первый удар прошел, его мозг начал функционировать снова.
Вот черт, - он совершенно все об этом забыл. Он так старался вычеркнуть из своей памяти любые воспоминания о Фиби, что смог забыть и этот инцидент тоже. На самом деле это было ни так уж сложно, по сравнению с другими намного более глобальными вещами, которые ему также требовалось забыть.
Фиби сделала этот снимок в тот момент, когда он пробудился после длинной и бурно проведенной ночи любви, пожалуй, самой крутой, какую они когда-либо имели. Эта ночь началась на могиле Артура Конан Дойла, продолжалась, пока они добирались через весь город, и закончилась в фамильном гнездышке Фиби. Они были истощены, и он думал, что никогда никого так еще не любил, и никогда никого больше не будет так любить. Более того, он считал, что она чувствовала то же самое. Она сказала тогда, что хотела бы оставить у себя фотографию, как память об этой ночи. Он смеялся, но в глубине души был несказанно счастлив, что она хотела иметь такое его изображение. Потом он совершенно об этом забыл. Он даже не знал, проявила ли она эту пленку, потому что ни прошло и недели, как все полетело к чертям собачьим. Через несколько дней после того случая, он отправился к ней без предупреждения, желая сделать сюрприз. Цветы в руке, подарок в кармане, сердце в радостном предвкушении выпрыгивает из груди - вобщем, он ни чем не отличался от других томящихся от любви идиотов. Да, это могло быть незабываемым романтическим вечером, если бы он не нашел Фиби в постели, вкручивающей мозги другому парню. Эта парочка явно не боялась, что их кто-нибудь услышит, и действовала достаточно громко, во всяком случае, он услышал их прежде, чем открыл дверь. Он слышал, что другому она говорила те же самые слова, которые только несколько дней назад говорила ему.
Фиби так и не поняла, почему этот инцидент его так обеспокоил. Секс - это еще не повод для знакомства, - напомнила она, - ведь, в конце концов, между ними любви то никакой нет и не было, и поэтому она абсолютно не видит повода для выяснения отношений. Боже, он не хотел этому верить. Он не хотел верить, что она настолько испорчена. Он не хотел верить, что он, оказывается, был для нее не более, чем механический вибратор для удовлетворения ее минутной прихоти, одним из приятных способов убивать время между занятиями. Он видел, как Фиби позеленела от гнева, когда он ей объявил, что в такие игры больше не играет, и его случайное участие было самой большой ошибкой в его жизни.
Малдер захлопнул журнал и посмотрел на дату - буквально вскоре после того, как он порвал с ней отношения. Это была всего лишь одна из форм мести Фиби после их разрыва. Ну, быть может несколько более изощренная, чем другие ее небольшие выходки для унижения его в глазах общества. Да, к сожалению, на таких нестоящих внимания вещах, как подделывание выпускной анкеты, Фиби Грин остановиться не могла. Год назад она сказала ему, что прошло уже достаточно времени, чтобы простить ей "неосторожности молодости". Вероятно, она имела в виду и эту публикацию, а я глупец думал тогда, что удары "ниже пояса" уже закончились, что моей головы ей вполне достаточно, потому что вкручивание мозгов - это ее любимое занятие.
Абсолютно подавленный Малдер опустился на лавочку рядом со Скалли. Он медленно закрыл журнал, задвинул его обратно в пакет и положил рядом с собой. Облокотившись локтями о колени, он переплел пальцы рук, сжав их так, что у него побелели костяшки. Малдер не мигая, смотрел в сторону залива. Он чувствовал, как долгосдерживаемые, давнопогребенные ярость и негодование начинали закипать в нем с новой силой. Так или иначе, но это, только что обнаруженное предательство, пусть даже давно совершенное, до глубины души его потрясло. Он давно не обольщался насчет Фиби и знал, какие нелицеприятные вещи она может вытворять, но он не ожидал, что она способна на такую низость.
Это именно то, что мне сегодня не доставало для полного счастья, сокрушался Малдер. Скалли теперь думает обо мне черт знает что. Она, вероятно, считает, что это я послал этот снимок в журнал и…, я могу только воображать, что еще может происходить в ее голове.
О чем на самом деле думала Скалли, так это о том, что реакция Малдера не была такой, на какую она рассчитывала. Она ожидала некоторого смущения и оправдания типа: "я не хотел, но так получилось, по молодости, по глупости с кем не бывает". Однако было очевидно, что она, сама того не желая, ступила во что-то намного более темное и гадкое. Она видела это по выражению лица Малдера. Она хорошо знала это выражение. Оно всегда проступало на его лице, когда он чувствовал, что ситуация выскакивает из-под его контроля. Боже мой, он действительно не симулировал свое удивление, он действительно не ожидал этого увидеть. Как это могло случиться, как?
- Малдер? - позвала она.
Если даже он ее и услышал, то никак не отреагировал на ее обращение, и она попробовала снова.
- Малдер, ты разве не знал про публикацию этой фотографии? - повисла длинная пауза, после которой Малдер только покачал головой, продолжая неотрывно смотреть вдаль.
- Скажи, права на фотографию принадлежат Фиби?
На сей раз, он кивнул. Скалли смотрела на его профиль, читая его эмоции, что обычно не составляло для нее особого труда, потому что это лицо было очень экспрессивным.
Малдер не был обеспокоен или расстроен, он был страшно зол. Мысль о том, что он так зол на нее, жутко огорчила Скалли.
- Малдер, прости меня, - она попробовала сгладить ситуацию, - я не хотела тебя расстроить. Я не думала, что это… изображение…
- Это не изображение - сказал он внезапно резко.
- Мне жаль, - она попробовала снова.
- Прекрати извиняться, Скалли. Это - не ты. Это - не изображение.
- Тогда что тебя так беспокоит? - она видела, что Малдер колебался, прежде чем ей ответить.
- Намерение, которое скрывается за этим, как ты выразилась изображением, - наконец произнес он.
- Я не понимаю.
Малдер молчал. Что он может ей сказать? - думал он. Но замалчивание этого, только больше усугубит ситуацию. Этот разговор необходим как ей, так и ему, иначе покоя им не будет. Скалли со своим острым умом уже вычислила связь с Фиби Грин. Малдер с сожалением покачал головой. Как бы он хотел, чтобы хотя бы время от времени Дейна Скалли бывала хоть чуточку менее умной. Но эту ситуацию она не понимала, да и как она могла это понять?
Тему Фиби Грин он закрыл год назад и больше к ней не возвращался. Это был единственный способ, который он знал, чтобы оградить и себя и Скалли от всего этого дерьма, и от переживаний по этому поводу. Встреча с Фиби год назад, полностью выбила его из колеи. Сразу целый ворох чувств и воспоминаний обрушился на него, и он отчаянно пытался в нем разобраться. В итоге он понял одну единственную вещь, что все его переживания по поводу так называемой "любви всей его жизни" просто бледнели по сравнению с тем, что он чувствовал к своей напарнице, с которой они были знакомы всего несколько коротких месяцев. Правда полностью укрепилась в нем, когда он поцеловал Фиби. К его изумлению он не ощутил ничего, за исключением желания, чтобы на ее месте была Скалли. В прошлом, Фиби всегда имела над ним огромную физическую, сексуальную власть, и все же он чувствовал намного более сильное влечение, когда Скалли просто случайно его касалась. Позже, когда он нашел Фиби в других объятиях, он не испытал ни малейшего болезненного укола ревности, только отвращение. Причем даже не к Фиби Грин, а к себе и к тому времени, которое он на нее истратил. Безусловно, обо всех этих вещах он никогда и ничего не сказал Скалли. Малдер знал, что она видела, как он поцеловал Фиби, но он никогда не предложил ей никакого объяснения, потому что это вынудило бы его вторгнуться на такую территорию, вступить на которую он подготовлен не был. Он естественно понимал, что его шизоидное поведение тогда и его молчание или же выкручивание сейчас, даст Скалли повод думать, что Фиби до сих пор водит его за нос, точнее сказать за член и уверенность в том, что Фиби ему не безразлична даже теперь.
Итак, после долгого мучительного самокопания, он впервые поглядел на Скалли. Она терпеливо сидела рядом с ним в ожидании ответа. Ее глаза излучали взволнованность и участие. Этот взгляд всегда заставлял его сердце таять. Малдер видел этот же взгляд, тогда, в случае с Фиби Грин. Скалли стала свидетелем его позора на пожаре в гостинице. Она приняла его у пожарных, отвела в номер, раздела и уложила в кровать. Она заботилась о нем совсем по-матерински, как о больном ребенке. Когда он пришел в себя, то первое, что увидел - ее теплый обеспокоенный взгляд. Он пережил такой позор, что едва мог смотреть ей в глаза. Но в то же самое время он понял, что чувствует себя в безопасности. Пожалуй, это было не ощущение физической защиты, скорее он почувствовал успокоение от знания того, что она, видя его бессилие и уязвимость, никогда даже не рассмотрит возможность воспользоваться его слабостью, как-то это использовать, попытаться это эксплуатировать. Когда Скалли спросила, что с ним случилось, он не ощущал какого-либо неудобства или стеснения оттого, что она увидела его изнанку - всю его злость и разочарование в себе. Со Скалли он чувствовал себя защищенным эмоционально. После всего, что было, она сейчас, безусловно, заслуживала больше, чем просто право получить некоторые ответы.
- Я уверен, что ты заметила, что когда Фиби Грин была здесь в прошлом году, у нее довольно причудливое чувство юмора, - наконец проговорил Малдер.
- Да, я помню случай с кассетой. Она, вероятно, считала, что бомбой в наше время действительно никого всерьез не испугаешь. Шутка получилась, мягко говоря, пре забавнейшая.
Малдер кивнул, вспоминая знакомство его напарницы с Фиби.
- Так вот это, - он качнул рукой в направлении пакета - является только доказательством того, насколько чувство юмора Фиби безгранично. То, что ты видишь - это всего лишь фотографическое свидетельство одного из наиболее трогательных недооценок, которые я сделал в своей жизни.
- Недооценок?
Малдер резко откинулся назад, и уперся руками в скамейку. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Он очень не хотел спускаться вниз по переулку своей памяти, но не имелось никакого другого пути, без того, чтобы не отдалиться от Скалли, а потерять ее он не хотел еще больше. Были вещи, которые он должен был ей сообщить, почему бы ни начать с этой.
- Видишь ли, если вернуться к Оксфорду, я слишком серьезно относился к нашим с Фиби отношениям. Я не знал тогда, что принимаемое мною за любовь - всего лишь каприз богатой девицы и ее способ развлечь себя. Я не сразу понял, что был одним из многих участников в этой игре. Когда я, наконец, обнаружил, что делил женщину с целой командой игроков - для меня она перестала существовать, как женщина, которую я любил. В итоге я ее послал. Очевидно, с Фиби Грин такого раньше не случалось, потому что она была чертовски хороша и всегда готова. Она не верила своим ушам. Это для нее было чересчур. Экий нахал. Да как он только посмел. Она не собиралась терпеть подобную наглость от провинциального гуся, типа меня. Так вот, я полагаю, она решила, что я нуждаюсь в наказании за свое невоспитанное поведение…
- И что за этим последовало? - мягко спросила Скалли, боясь, что он прекратит говорить.
- В принципе, ничего драматического, главным образом организованная компания слухов и сплетен, некоторые из которых основанные на правде, некоторые - нет.
Малдер вытянул ноги вперед и теперь разглядывал свои ботинки, вспоминая недели, последовавшие за их разрывом, когда компания травли, начатая Фиби против него, была в самом разгаре и буквально наводнила Оксфорд.
Затем он продолжил:
- Она сделала достоянием школы все то, что я поведал ей по секрету в минуты доверия. К тому времени я еще не восстановил свою память о том, что случилось с Самантой, но меня все еще мучили кошмары. Фиби знала об этом.
Он взглянул на Скалли.
- Могу только сказать, что Куантико не было первым местом, где я услышал кличку "Жутик".
Скалли наблюдала, как Малдер смотрит вдаль в сторону залива, хотя на самом деле она понимала, он смотрит в свое прошлое. Он более плотно обернул вокруг своего тела тяжелое, черное пальто, как будто бы вдруг почувствовал себя абсолютно обнаженным на этой холодной скамейке, и продолжил более тихим голосом:
- Я выяснил, что она развлекала некоторых друзей в своем кругу, громко читая мои письма к ней. Я представляю, какой они имели успех у публики, и какой смех могли вызвать мои чувства. Конечно, в ее интерпретации наш разрыв был, несомненно, идеей Фиби, "потому что я скучен, паршив в постели и плюс ко всему американская деревенщина". После нескольких месяцев шушуканья за моей спиной, когда я проходил по коридору или же наоборот замолкания в самом разгаре беседы, если я входил в аудиторию, я предполагаю, что Фиби, наконец, потеряла интерес к моей персоне и занялась чем-то другим. Я думаю, она считала, что эта фотография была отличным ходом, чтобы разделаться со мной и насолить мне также и дома, то есть здесь в Америке, пусть не сразу, а в последствии.
Малдер слегка пожал плечами и наклонился вперед, облокотившись на колени и сжав руки вместе.
- Как я и сказал, в принципе ничего серьезного.
Ничего серьезного?! - недоверчиво думала Скалли, смотря на его затылок. Боже мой, что же в таком случае будет серьезным, если предательство, разглашение самых интимных тайн и публичная насмешка не являлись серьезными вещами? Скалли наклонилась немного вперед и посмотрела на профиль Малдера, отмечая про себя сильные, мужественные черты его лица. Она не видела в них больше гнева или злобы, только смирение, своего рода заявление об отставке. Она подозревала, что в этой истории было что-то еще, но не спрашивала. Она оставит его с этим наедине. В конце концов, у Малдера была гордость и право не говорить об этом и не вспоминать. Как бы там ни было, она, наконец, получила ответ по поводу отношений Фиби и Малдера, но это не было тем ответом, в котором до этого она была уверена. Не любовь заставила издать эту фотографию, а ненависть Фиби, ее преступные намерения. Чтобы нанести ответный удар эта девка воспользовалась его доверием, теми глубоко личными эмоциональными моментами в их отношениях и сделала их достоянием толпы, соорудила из них забаву, растоптала их, а с ними и чувства Малдера. Он так ее любил, а она отшвырнула этот подарок, как ненужный хлам. Я проклинаю эту суку!
Скалли была похожа на раненую медведицу. Гнев и боль буквально парализовали ее. Но и я не лучше, думала она. Любить кого-то, кто не отвечает тебе взаимностью - самое ужасное чувство в мире, и оно только что заставило Малдера вывернуться наизнанку. Если бы я поменьше выступала со своими амбициями, ничего бы не произошло, ему не пришлось бы снова бередить свои раны. А теперь он будет постоянно об этом думать. Какая же я дрянь. Если бы не я, он никогда бы даже не узнал об этой, еще одной мерзости. И все потому, что я была зла на Малдера за то, что он может любить другую женщину. У меня даже не хватало смелости смириться с такой возможностью. Она глубоко вздохнула. Как будто я ожидала, что он будет мне предан и верен все годы до нашей встречи. Еще я, черт возьми, могу обвинять Малдера в иррациональности?
Внезапно Малдер засмеялся. Это был безрадостный, ожесточенный, почти истерический смех.
- Малдер, что с тобой? - спросила Скалли.
- Я только подумал, - он запнулся, вычисляя, куда может привести эта эмоциональная прогулка по минному полю.
- Тогда, в прошлом, намерение Фиби Грин состояло в том, чтобы выставить меня, что уж там говорить, полным придурком перед моими друзьями. Только она не знала одного…
- Что она не знала, Малдер?
"Она не знала, что я не имел никаких друзей, не одного человека, кого бы это могло бы тогда смутить, - он снова сделал паузу.
- Но, Скалли, ирония судьбы. Фиби это непременно бы понравилось.
- Ирония судьбы?
- Да. Что ее маленькая шутка пролежала на полке недооцененной в течение 10 лет, - Малдер повернулся и пристально посмотрел в глаза Скалли, - чтобы ты, единственный мой друг в этом дерьмовом мире, наконец, это обнаружила.
Его смех теперь не был озлобленным, но он опустил глаза.
- Совпадение, Скалли? Я думаю - нет.
Каждое его слово глубоко вонзалось в самое ее сердце - "единственный мой друг в этом дерьмовом мире". Прекрасно, думала Скалли, это конечно не Роберт Броунинг, но, безусловно, для ее слуха это звучало подобно поэзии. Поэтичный Малдер. Скалли наклонилась, положила свою теплую ладонь поверх его руки и переплела свои пальцы с его пальцами. Она нежно водила своим большим пальцем по его гладкой коже. Малдер посмотрел на эту маленькую руку, лежавшую на его руке, потому что мгновенно от этого прикосновения, горячее щемящее чувство разлилось внутри его тела. Он поднял взгляд и увидел, что она нежно ему улыбается, и было что-то очень соблазнительное в ее глазах, потому что они искали его. Он ощущал, что вся его горечь, вся его боль отступали все дальше и дальше. И по мере того, как оттаивало его сердце, смягчался и его взгляд. Боже, ну почему он не встретил ее тогда, 10 лет назад, думал он, столько времени было потрачено впустую, целая жизнь.
- Это не так уж и плохо, по крайней мере, это обнаружил друг, который может по достоинству оценить красоту, - прижимаясь к нему, очень тихо и мягко сказала Скалли.
К ее восторгу и умилению, она видела перед собой ребенка, который не мог скрыть своей радости и теперь застенчиво улыбался от удовольствия, что его похвалили.
- Это не так уж и плохо хотя бы по тому, что, по крайней мере, я обеспечил тебя некоторым развлечением, - сказал он, слегка сжимая ее руку и чувствуя безграничную нежность и благодарность.
- Так, я могу надеяться, - теперь тон его голоса стал задиристым, - что система электронной почты ФБР сможет удержаться, чтобы не пополниться этим небольшим бриллиантом в понедельник утром?
Скалли рассмеялась и игриво толкнула его в бок своим плечом.
- Ага, и заставить всех других агентов мужского пола страдать от сравнения. Боже мой, Малдер, разве я могу допустить, чтобы ты полностью уничтожил моральный облик Федерального Бюро?
Малдер смеялся, на этот раз совершенно искренне. Скалли при любых обстоятельствах могла заставить его смеяться.
- Ну, спасибо. Только ты не должна забывать, что это изображение устарело. Содержание пакета несколько поистрепалось во время пересылки, - ответил он.
- Я не знаю Малдер, но по тому, что я вижу сейчас, тебе обижаться не на что. Могу даже поспорить, что если швырнуть гривенник, он классно отскочит от твоей задницы.
Малдер искал ее глаза, вспоминая более раннее ее замечание, что она предпочитала худых Жутиков. Боже, этого не может быть. Это не может быть правдой, думал он. Но все, что сейчас здесь происходило, заставляло его думать, что это действительно правда.
Их легкое подшучивание исчезало, и Скалли продолжила уже серьезным голосом:
- Малдер, относительно этого журнала, мне очень жаль, что это возвратило тебя в то ужасное время. Я…
Чуть дотронувшись до нее своей свободной рукой, Малдер прервал ее извинения.
- Это не имеет значения, Скалли.
- Черт возьми, Малдер, для меня это имеет значения, - резко вставила Скалли.
- Все о чем ты думаешь, все, что ты чувствуешь и все то, что причиняет тебе боль, имеет для меня значение, - она сделала паузу и затем еще более настойчивым голосом произнесла, - Малдер, неужели ты до сих пор это не знаешь?
От ее слов, проникающих к нему внутрь, у Малдера пересохло горло, и он с трудом сглотнул. Он имеет значение для Дейны Скалли. Кое-что происходило здесь сейчас в парке, на этой скамейке. Он понял, что каждый из них кружил сейчас вокруг признания. Он много раз представлял себе, как это будет, но такой поворот событий не укладывался ни в один из его планов. К черту все планы, думал он. Но сомнение все же не покидало его. А что, если это была не любовь? А что, если слова Скалли были вызваны всего лишь жалостью? Она ведь могла думать, что он сильно расстроился из-за этой Фиби Грин, и просто хотела его поддержать. Малдер еле сдерживался, чтобы не рассмеяться над этой пародией, которую могла преподнести ему судьба.
Ты гнусный, жалкий трус, ругал он себя. Или же ты, твою мать, это наконец установишь или же ты, мать твою, и дальше будешь сидеть здесь на своей заднице, пока рано или поздно не получишь себя в гробу и в белых тапках, а она, так никогда и не услышит от тебя, как ты к ней относишься.
И, невзирая на весь свой страх, на все свои волнения, он, наконец, решился:
- Я знаю, Скалли, - кивал он, глядя прямо в ее глаза и сжимая ее руку, - я знаю это. Я только подразумевал, говоря, что это не имеет значения, то, что я кое-что понял еще в прошлом году после общения с Фиби, - Малдер чуть подался к Скалли и покачал головой, - Фиби и я никогда не были друзьями. Со времен знакомства с ней наши отношения не были такими как… как у нас с тобой. И я подразумевал, говоря, что это не имеет значения, что, когда Фиби Грин примчалась сюда в прошлом году, я, наконец, понял, что она ни черта не знает относительно любви, ей это не дано. Но еще, что я действительно понял, так это то, что я тоже ни черта из этого не знал. До некоторых пор, пока мне не с чем было сравнить свои чувства, я думал, знаю, что такое любовь. Но потом…, - он отвел глаза и посмотрел вдаль.
- Но потом, что, Малдер? - в отчаянной надежде спросила Скалли.
- Но потом, Скалли, ты вошла в мой подвальный офис два года назад, и я узнал все о любви и узнал все о дружбе. В моем сердце и в моей голове все, наконец, встало на свои места, и я понял, что - ты единственная женщина в моей жизни, которую я действительно люблю.
Неожиданная искренность слов Малдера оглушила Скалли. Эмоции переполняли и затопляли ее. Она опустила глаза и смотрела на его руку, сжимавшую ее пальцы. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять, бешено колотившееся сердце и попробовала заставить себя говорить. Но мысли путались и никак не складывались в те слова, которые она безумно хотела ему сказать. Пауза откровенно затягивалась, и Малдер видел, что та часть из его мечты, где Скалли, как предполагалось, кидалась к нему в объятия, не случалась. И он остро осознал тот факт, что, пожалуй, зашел слишком далеко, сказал непростительно много, и теперь пришло время идти домой, а в понедельник с утра отчаянно претворяться, что не было ни его признания, ни всего этого разговора.
Вставая и собираясь уходить, он медленно выпустил ладонь Скалли из своей руки, поднял со скамейки пакет и протянул ей:
- Я считаю, это принадлежит тебе.
О, Боже, думала она в панике, идиотка, да говори же хоть что-нибудь, он же уходит, он бежит. Малдер слишком во многом признался, он сделал это; она не должна позволить ему думать, что он одинок в этой лодке, что его чувства не разделены.
- Нет, Малдер, - внезапно сказала она, останавливая его, - это не принадлежит мне, это принадлежит Фиби.
Она смотрела на его взволнованное лицо, на его прекрасные зеленовато-карие глаза, она пристально рассматривала, лаская своим взглядом каждую черточку его изящного мужского лица, надеясь, что он видит все то, что она так отчаянно скрывала в течение вот уже двух лет. Она безуспешно пыталась сдержать дрожь в голосе, принимая у него пакет:
- Это было предназначено для того, чтобы причинить боль единственному человеку в этом дерьмовом мире, которого я так сильно люблю. И я ничего из этого не хочу.
Она резко встала и быстро прошла мимо застывшего на месте Малдера к близстоящей урне, затолкала туда пакет и возвратилась к лавочке. Она стояла прямо перед Малдером. Уже стемнело, но мягкий теплый свет фонарей отражался в ее глазах. Она видела, как внимательно и напряженно он слушал, боясь пропустить хоть что-то из этого волшебного зимнего вечера. В таком случае, он должен был слышать, как громко и часто стучит ее сердце.
- Малдер, когда Фиби была здесь год назад, я видела, как ты поцеловал ее, когда вы танцевали и…, и тогда я желала только одного - быть на ее месте. Сегодня, когда я увидела, как ты смотришь на нее на той фотографии, я хотела, чтобы это была я, чтобы на меня ты так смотрел все эти долгие годы. Слышишь, не на нее - на меня! Я знаю, что это не рационально, Малдер - я знаю это, но я бы так хотела, чтобы с самого начала это была я. И все это потому, что я люблю тебя.
Малдер думал, что у него разорвалось сердце, поскольку ее слова просачивались в самую его глубину. Иисус, который Христос, Дейна Скалли только что сказала ему, что она его любит. Она повторила это дважды. Я, наверное, сплю, думал Малдер, нет, наверное, я умер. Не в силах в данный момент найти что-либо внятное для ответа, он просто раскрыл объятия и мягко назвал по имени, зовя ее к себе:
- Скалли!
Всего два шага, которые раньше казались пропастью, были, наконец, сделаны. Малдер держал ее в своих руках так близко, как он только мог, чтобы позволять ей дышать, и чувствовал, как ее ласковые руки обвивают его спину. Скалли положила голову к нему на грудь, ощущая всю длину его теплого тела прижимающегося к ее.
- Я тоже хочу, чтобы это была ты, Скалли, - с нежностью сказал он, - ты даже не представляешь, как сильно.
Он чувствовал, что сумасшедшая волна, похожая на электрический разряд прошла через его тело, и как в плохом видео клипе он оторвал Скалли от земли, испытывая всепоглощающее внеземное чувство восторга. Скалли, смеясь, обхватила его сзади своими ногами. Ой, думал он, эта доселе неизведанное движение любви, может запросто вызвать головокружение. И чтобы не упасть, он сделал несколько аккуратных шагов назад и опустился на одни из ближайших качелей. Теперь Скалли очутилась у него на коленях, ее ноги по-прежнему обнимали его тело, спускаясь позади него. В то время как одна ее рука обнимала его за шею, другая отдыхала у него на груди. Скалли имела небольшое преимущество перед ним, поскольку, если он отпустит руки, удерживавшие ее за талию, она соскользнет с его коленей. Малдер был пойман, и ему это нравилось. Скалли поняла, почему он посадил ее таким образом - так она могла смотреть непосредственно в его глаза, которые сейчас передавали то, что говорило его любящее сердце. Его серьезный пристальный взгляд был тепел и полон необычайной искренностью. Он подарил ей то изображение, которое она хотела, то, которое будет жить в ее собственном сердце и вытеснит все ее тревоги и сомнения. Теперь это было только для нее.
- Скалли?
- Что, Малдер?
- Я люблю тебя.
- Я так благодарна за это Богу, потому что тоже тебя люблю.
Как хорошо, думал он, что это, наконец, случилось. Они признались друг другу в своих чувствах, но еще не было того связующего звена, которое бы это поддержало. И своего рода застенчивая нервозность повисла над ними. Малдер чуть улыбнулся, наблюдая, как Скалли медленно увлажнила свои губы в ожидании чего-то восхитительного.
Боже мой, Скалли меня поцелует, глупо думал он, в то время как она легкими прикосновениями своих пальцев ласкала его щеку и его подбородок. Затем она прижалась к нему и дотронулась губами до его шеи. После этого она слегка отодвинулась и посмотрела ему в глаза. Он чувствовал ее теплое дыхание на своем лице и закрыл глаза, когда она нежно коснулась его губ в их первом долгожданном поцелуе.
Малдер уступил первенство ей, смакуя ее чуткую нежность, от которой во всем своем теле он чувствовал легкий щекочущий озноб. Скалли слегка прикоснулась к его нижней губе и он замер, боясь проснуться и разрушить этот хрупкий поцелуй, чувствуя как ее губы все смелее овладевали его губами, открывая путь кончику ее языка, который ласково пробирался внутрь. Медленно набрав воздуха, Малдер нежно втянул ее язык в чертоги своего рта. Он ласкал ее язык своим, постепенно овладевая ее ртом, дегустируя ее горячую сладость. Скалли все крепче прижималась к нему, чуть перемещаясь, чтобы больше насладиться его нежностью, все больше и больше открывая ему глубину своих чувств. Их поцелуй становился все более страстным, казалось, что он длился целую вечность, вбирая в себя всю невысказанность, отчаяние, тоску и желание тех прошедших лет.
Наконец, Малдер отпустил ее губы. Некоторое время он сидел, уткнувшись головой в ее шею, восстанавливая дыхание, не в силах пошевелиться и сознавая, что это было лучшее из того, что он когда- либо имел в своей жизни. И теперь его сердце принадлежит только Скалли, она держит его в своей маленькой ладони, и отныне это сердце будет биться только для нее. Скалли целовала его так, как его еще никто никогда не целовал. Это было несравненно больше того, на что он мог когда-либо рассчитывать, и самое фантастическое было то, что еще большее их ждало впереди. Он спрашивал себя, за что вдруг судьба так снизошла к нему именно сегодня?
Скалли вздохнула, вместе с этим вздохом из ее груди вырвался теплый удовлетворенный стон, потому что Малдер тянул тропинку из поцелуев по ее ключице, вверх, по ее нежной шее.
- Как же ты можешь любить меня, Скалли? Как ты можешь любить такого засранца? - спросил он, наслаждаясь ее близостью и тем глухим гортанным звуком, который он мог слышать и даже ощущать губами.
- Ты уверена, что это не просто жалость?
- О, Малдер, - тепло и нежно выдохнула она около самого его уха, чувствуя дрожь во всем его теле и прижимаясь к нему еще крепче.
Он спросил это как бы невзначай и тон Малдера был преднамеренно игрив, но Скалли поняла, что для него этот вопрос был жизненно важен и смертельно серьезен. Она слегка отодвинулась, чтобы видеть его глаза и улыбнулась, зарываясь пальцами в его мягкие шелковистые волосы. Он всегда пытался выяснять правду до конца, думала Скалли, испытывая глубокую трепетную привязанность, как я могу начинать наши отношения со лжи. Она поняла, что настало время разделить с ним эту секретную истину, о которой некоторые люди только догадывались, но в большинстве своем даже и не подозревали о ней. Скалли коснулась его лица, провела по красивым бровям, чувствуя, как его губы задевают ее ладонь и ее пальцы. Она немного дрожала в его руках и знала, что он почувствовал это, поскольку слегка улыбнулся, не прекращая пристально глядеть в ее глаза, терпеливо ожидая ответ.
- Малдер, так или иначе, но некоторая жалость присутствует в любви каждой женщины, - нежно, но достаточно твердо сказала ему Скалли и ее пальцы, подтверждая истинность ее слов, скользили по его щеке, по линии его подбородка. Она продолжала:
- Я имею в виду, что каким бы я была человеком, если, зная, что тебе кто-то или что-то причиняет боль, ничего бы не чувствовала? Тогда не было никакой разницы между мною и теми, кто стремиться нанести тебе какой-либо вред.
Теперь она наблюдала, как на лице Малдера, подобно большинству людей, не осознававших эту универсальную женскую правду, ясно читалось замешательство. На мгновение он даже поднял одну бровь, обдумывая эту новость.
- Все женщины? - наконец спросил он, и в его голосе явно звучало сомнение.
Теперь Скалли приподняла бровь и кивнула ему в подтверждении. Она почти видела, как эта идея со щелчком заняла необходимое место в его голове, там была разобрана и внимательно исследована со всех сторон в поисках какого-нибудь изъяна, пока, наконец, его мужское самолюбие не сочло это приемлемым. В итоге к нему вернулся его неповторимый, чисто малдеровский юмор и он снова наклонился к ее уху.
- Так ты хочешь сказать, что любишь меня за то, что я такой засранец, да? - с этими словами он положил свою голову к ней на грудь, сжимая плотнее руки вокруг ее тела.
Скалли засмеялась.
- Отнюдь, это не единственная причина, - сказала она.
Хотя нетерпение снова почувствовать его губы и близость его тела мешали ей сосредоточиться, она должна была взять себя в руки и заставить его понять ее и поверить ей.
- Малдер, ты самый необыкновенный человек, которого я когда-либо надеялась встретить. Ты показал мне так много, так на многое открыл глаза, ты помог мне стать такой, какой я даже не ожидала, что стану. И это намного больше и намного лучше того, на что я могла бы надеяться. Я так долго мечтала о тебе, так долго ждала тебя. Если бы ты только знал, насколько тяжело мне было оставаться беспристрастной, видя тебя.
Скалли двумя ладонями подняла лицо Малдера, и ласково гладя грубую щетину его щек и гладкие ровные брови, изучала и любовалась им.
- Я так горжусь тобой, Малдер. Я доверилась тебе и чувствовала себя защищенной твоей храбростью. На этом свете нет другого человека, которого бы я уважала больше, потому что я знаю о тех ценах, которые ты заплатил, не отрешившись от своей прямоты и честности в угоду кому бы то ни было и, отказавшись от компромиссов.
- Но ты была почти одной из тех цен, Скалли. Следуя за мной по этому пути в поисках ответов, тебя ведь могут убить когда-нибудь. Я не представляю если…
Она прервала его, дотронувшись пальцами до его губ и с чутким нетерпением мотая головой:
- Я не следую за тобой, Малдер, я иду рядом. Теперь, я имею собственную ставку в этом походе, и ты это знаешь.
Он вздохнул, кивая в подтверждении этой истины, и она видела как печально его лицо. Скалли слегка улыбнулась. Она смотрела в его зелено-карие глаза и не переставала поражаться, насколько они выразительны. Даже казалось, что вместе с эмоциями они изменяют свой цвет.
- Малдер, я люблю тебя. Мы выясним то, что случилось с твоей сестрой. Мы найдем правду о том, что случилось со мной. Мы обойдем, перехитрим и переживем тех, кто попробует нас остановить. Я обещаю тебе Малдер, ты можешь в это верить.
Он закрыл глаза и отвернулся, пытаясь совладать со своими чувствами, которые ворвались в его душу вместе с теми искренними словами любви, которые он впервые слышал в своей жизни. Малдер плотнее прижал Скалли к себе и опустил голову на ее плечо, так, чтобы она не могла видеть его лицо, потому что он боялся, что от мысли, что может все это в итоге потерять, он начнет кричать или расплачется как ребенок. Но он не должен делать это прямо сейчас. Возможно, потом, но не сейчас. Сейчас она рядом, такая родная, такая близкая, такая искренняя, такая любимая и если он немедленно ее не поцелует, то уж точно взорвется прямо здесь в этом парке, на этих качелях. Но Скалли решилась сказать что-то еще прежде, чем он попытался овладеть ее губами.
- Малдер?
- Да?
- Еще только одна вещь, - пропуская пальцы через его волосы, сказала она, все еще не прекращая поражаться, что теперь могла свободно касаться его, причем так, как ей хотелось.
- Если Фиби Грин когда-либо появится здесь снова, я… вобью кол в ее сердце, она отправиться туда, куда ей давно положено. Она станет Х-файлом, Малдер, и я лично проведу вскрытие трупа. Я проучу эту суку, она навсегда потеряет охоту питаться человеческими мозгами.
Малдер вопросительно смотрел на Скалли, абсолютно огорошенный и удивленный ее неистовыми словами. Но она была совершенно серьезна и даже медленно кивала в подтверждении своих слов. И тогда он начал смеяться. Он смеялся по-настоящему, взахлеб, до слез. Это был тот подлинный смех, который она наблюдала так редко.
- Ты - мой герой, Скалли! - искренне сказал он ей.
- Можешь смеяться, но ты мой, слышишь, ты - мой.
И под ее пристальным взглядом его смех стал постепенно исчезать, уступая место очаровательной плутоватой улыбке, которую он так ловко использовал в своих интересах, всегда получая то, что хотел.
- Что? - подозрительно спросила она, - Что это значит, Малдер?
Он начал целовать ее. Он покрывал поцелуями ее шею, успев уже узнать, что это было то, что ей действительно нравилось. В наслаждении от нежных прикосновений его губ, она просто и в то же время совершенно роскошно откинула назад голову, предлагая ему больше своей кожи, большее поле для деятельности.
- Я только думал, - произнес он с расстановкой, потому что ему было сложно отрываться от своего занятия, - об этом дне. Он как обычно начался с того, что я проснулся в одиночестве, утолил голод холодными равиолями и мерзопакостным кофе и этот день заканчивается тем, что я буду заниматься любовью с тобой.
Внезапно Малдер остановил продвижение своих дразнящих поцелуев, посмотрел на ее чувственное тело с запрокинутой назад головой, на огненный водопад волос и лучшая из его обольстительных улыбок заиграла на его лице, а сотня маленьких лукавых огоньков заплясали в густых зарослях орешника его каре-зеленых глаз.
- В конце концов, черт возьми, мы будем с тобой заниматься любовью или нет?
Она наклонилась и поцеловала его чуть ниже уха, обнаруживая, по тому, как он дрожит, что и она нашла одно из его чувствительных мест.
- Малдер, это очень актуально, - прошептала она, щекоча его своим теплым дыханием, - Я тебя так хочу, что у меня скоро опухнут уши.
Она была вознаграждена глубоким, нетерпеливым рычанием, вырвавшимся из его горла.
- Ооо-ооо, Скалли! - он почти пел. - Вот это уж точно похоже на Х-файл.
Аккуратно переместив руки немного вверх по ее спине и прижимаясь к ней все теснее, он начал тихонько раскачиваться, незаметно выскальзывая с качелей. Он очень осторожно, как самую хрупкую и прекрасную из всех драгоценностей, уложил ее на мягкий белый песок. Малдер не смог отказать себе в удовольствии прикоснуться к ее необыкновенным огненно-рыжим волосам и убрать с ее лба, завернув за ухо вечную непослушную прядь - повторяя жест, который он наблюдал сотни раз, и который ему так давно хотелось сделать самому. И теперь это стало реальностью, думал он, которая оказалась намного лучше всех его самых безумных желаний. Даже этот, казалось самый безобидный, самый простой жест, доставил ему внеземное щемящее блаженство, заполнившее каждую клеточку его тела. Он на мгновение замер, глядя на Скалли. Боже, - нелепая мысль пронеслась у него в голове, - это не со мной, у меня не может быть настолько все чертовски хорошо, это даже как-то ненормально, что я не помер от переизбытка чувств или на худой конец, какой-нибудь нечаянный самолет до сих пор не грохнулся на мою больную голову и не разрушил все это. Боже, я не понимаю. Я только знаю, что я самый счастливый человек, потому что могу делать то, что больше всего хочу, и будь, что будет.
Наконец Малдер, как будто боясь, что это последний вздох в его жизни набрал полные легкие воздуха и как свободный человек, которому уже ничего не мешало, и которого уже ничего не могло остановить, наклонился над ней и начал целовать. Сначала слегка, очень нежно, ощущая свою силу и непередаваемое удовлетворение от тех стонов наслаждения, которыми она его награждала. Он чувствовал, как ее руки ласкали его голову, путая волосы, притягивая его к себе все ближе и ближе, явно желая большего, и теряя терпение, Малдер погрузился в ее страстные распахнутые губы. Его одиночество осталось в прошлом, он настолько жаждал ощутить ее тепло, что уже ничто, в том числе и теснота одежды, не могла его удержать. Он балансировал буквально на краю безрассудства, все движения его тела были подчинены желанию слиться с ее телом в непреодолимой потребности обладать.
Поцелуй Малдера был именно такой, какой и воображала себе Скалли - он был то медленный, как будто изучающий, то страстный и стремительный, то дразняще-щекочущий. Он заставлял ее то плескаться в ярких лучах, смеясь и жмурясь от восторга, то увлекал в серьезную чувственную глубину. Боже, как она любила быть правой, с необыкновенным удовлетворением думала Скалли. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько правой и не ошибавшейся в своих предположениях, как в этот момент.
Малдер чуть приподнялся над ней, чтобы немного изменить положение, и она замерла, чувствуя приятное неровное дыхание, слетавшее с его освободившихся губ. По мере его продвижения, тепло этого дыхания ласкало ее подбородок, пробиралось за ушко, стелилось по щеке и наконец нашло ее губы, чтобы вновь погрузиться в них. Он целовал, все глубже вжимая ее тело в мягкий песок. Двигаясь, Малдер переплел свои ноги с ее ногами, и его длинное черное пальто было подобно одеялу, защищавшему их от холода ночи, а большая и сильная ладонь Малдера служила подушкой, на которой покоилась голова Скалли. Ее руки обнимали его тело, двигаясь по его спине, то, нежно лаская, то, требовательно вонзаясь, тем самым, отвечая на его движения и его поцелуй. Своей свободной рукой он пробрался под ее свитер, затем под футболку. Его рука осторожно скользила под ее мягким хлопком, но когда прохладные пальцы столкнулись с нежным теплом ее живота, со стороны Скалли непроизвольно последовал задыхающийся "иик". Малдер понял, что произошло, когда этот непреднамеренный звук ворвался в их поцелуй.
- Ой, прости, - смеясь, сказал он, только этот его смех получился несколько нервным.
- Факир был пьян и фокус не удался, - с этими словами он начал вытаскивать руку из-под ее одежды.
Но Скалли остановила это движение, поймав его пальцы своей рукой:
- Малдер рука нагреется намного быстрее, если ты оставишь ее здесь, - прошептала она, передвигая ее руку к своей груди.
Действительно, обхватив горячую упругую плоть, и чувствуя, как твердеет ее сосок в ответ на прикосновение, его ладонь нагрелась чрезвычайно быстро.
- Вот видишь?
- Не знаю, Скалли, я думаю, что холод, все-таки тоже может иметь некоторую прелесть, - он поймал ее взгляд, она кивнула, и они улыбнулись друг другу.
Он снова начал ее целовать, а она, отдаваясь его натиску, смутно думала только о том, насколько совершенно его рука соответствует ее полной груди.
Боже мой, это становится даже забавным.
- Я знала, Малдер, - произнесла она в тот момент, когда он освободил ее губы.
- Знала, что, Скалли? - рассеянно спросил Малдер, концентрируясь на покусывании мочки ее уха.
- Я знала, что ты будешь настолько чертовски хорош в этом.
Малдер приподнял голову, чтобы изучить ее глаза и вдруг улыбнулся. Это была одна из тех редких улыбок, виденных ею прежде у него на лице, которые она могла бы пересчитать по пальцам. Это была улыбка абсолютного, глубокого искреннего счастья.
- Поверь мне, в нашем деле все зависит от умелой помощи партнера, - сказал он ей.
Теперь улыбнулась Скалли, продвигая свою руку к горячему, выступающему центру его джинсов. Обхватив ладонью, она начала мягко массировать этот центр, чувствуя даже через грубый материал, как он становится все тверже и тверже, слыша, как у Малдера сбивается дыхание. И тогда, чуть ослабив давление, она меняла ритм на более нежный и успокаивающий. Расстегнув верхнюю пуговицу, Скалли видела, как он закрыл глаза, готовясь к высшему наслаждению. Он опустил голову, уткнувшись в ее волосы, и она, подгоняемая его мурлыкающим стоном, нащупывала молнию, спеша справиться и с ней. Но в тот момент, когда ее рука уже скользнула внутрь его нижнего белья, Скалли внезапно почувствовала, как тело Малдера напряглось, причем это напряжение ни как не имело отношение к тому, что вытворяли ее пальцы. Его теплые губы внезапно оставили ее шею, подставляя под удар холодного воздуха. Почему? Скалли открыла глаза и увидела, что взгляд Малдера направлен выше ее головы.
- А, офицер, вечер добрый! - услышала она голос Малдера.
Скалли запрокинула голову назад, пожалуй, единственное, что она могла сделать в эту минуту и лучше бы она этого не делала, потому что лицезрение Александрийского копа при данных обстоятельствах, действительно был прямо таки серпом по… пальцам. Даже вид вверх ногами, который пристал перед Скалли, не сделал лицо полицейского менее суровым, чем оно было в действительности. Рука Малдера замерла у нее на груди.
Поддавшись натиску накопившегося желания, Скалли почти полностью забыла, что они находились, как-никак, в общественном парке. Впрочем, у Малдера, очевидно тоже это совершенно вылетело из головы. Она закусила губу, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть, пытаясь незаметно выудить свою руку из трусов Малдера.
- Довожу до вашего сведения, - сухо произнес офицер, - в Александрии много прекрасных отелей.
- А?… Да, сэр.
Малдер поглядел на Скалли, осторожно удалил руку из-под ее свитера и снова обратился к полицейскому:
- Вы случайно не знаете ближайший, где принимают "Американ экспресс"? (Игра слов. "Америка экспресс" - это кредитная карточка. Прим. переводчика)
Скалли спрятала лицо, уткнувшись в шею Малдера, но к ее облегчению полицейский усмехнулся, вероятно, он тоже был когда-то молодым и влюбленным.
- Пожалуй, ребята, вам будет хорошо где угодно. Но это место вам придется поменять. О'кей? - было последней фразой офицера, затем он развернулся и стал удаляться прочь.
- А?…Да сэр. Спасибо!
Малдер проследил взглядом за полицейским, до тех пор, пока тот не скрылся из виду, и, наконец, посмотрел на Скалли. В тот момент, когда их взгляды встретились, они покатились со смеху.
- Совершенно нет возможности расслабиться, Скалли, как только потеряешь бдительность, как по парку начинают ползти слухи о сексуальном маньяке, - медленно вставая, говорил Малдер.
Без Малдера Скалли сразу почувствовала себя лишенной, ощущая, как его тепло сменяет натиск холода. Подав ей руку, чтобы помочь подняться, он почувствовал, что она дрожит. Он притянул ее к себе и прижал к своему сердцу, обернув ее тело своим длинным пальто. Пальто было такое большое, что в нем как раз нашлось место для них обоих, для этих людей, составлявших теперь одно целое. Он положил подбородок на ее макушку.
- Вероятно, надо поблагодарить Бога за длинное пальто, - вздохнула Скалли, устраиваясь поуютнее.
- Да, - кисло сказал Малдер, - по всей вероятности именно оно спасло меня от наручников.
Скалли тихо засмеялась и легонько его толкнула.
- Да, я заметила. Не расстраивайся, еще все можно исправить.
- Я был любезен, только потому, что думал, что ты сдашься добровольно.
Малдер посмотрел вниз и поцеловал ее в макушку. Потом взял ее лицо в свои ладони, и она видела, как много противоречивых эмоций отражается в его глазах. Она обвила руками его тело.
- Малдер, что с тобой?
- Я никак не привыкну, никак не осознаю, что могу дотрагиваться до тебя, потому что я этого хочу, потому что мне это нравиться, - в удивлении сказал он.
- Я не должен держать себя в руках, не должен себя останавливать. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз мне приходилось себя останавливать.
Скалли улыбнулась.
- Я могу себе представить, Малдер, вероятно столько же, сколько и мне.
- Да? - улыбнулся в ответ Малдер.
- О. Да!
Малдер нежно поцеловал ее в лоб.
- Скалли, куда бы ты хотела, чтобы мы пошли? В одну из лучших гостиниц Александрии или к тебе?
- Давай к тебе, Малдер. Это ближе.
Малдер немного напрягся. В своем воображении он представлял себя занимающимся любовью со Скалли где угодно: ее кровать, его диван, рабочий стол в офисе, в душе, на полу в ее гостиной, да что там, даже кладбище в Штате Орегон во время дождя походило на хорошую идею. Но теперь, когда все происходило в действительности, мысль идти со Скалли к нему домой не вызывала у него оптимизма, потому что он не считал свое жилище домом и не любил его.
- Мы можем придумать что-нибудь более достойное, - предложил он.
- Я хочу к тебе.
- Но есть места намного лучше. Вместо этого, мы действительно можем пойти к тебе или в какую-нибудь по-настоящему шикарную гостиницу.
- Малдер, пойми, я хочу идти только к тебе, - настаивала она.
- Но почему?
- Потому что - это место, где ты живешь. И я хочу, чтобы ты позволил мне быть именно там, где ты живешь.
- Но…, - он остановился, обдумывая то, что она сказала, понимая, что она имела в виду не физическую квартиру.
- Скалли, ты уверена?
- Конечно, Малдер, я уверена, - ответила она твердым голосом, как будто последний вопрос был просто неуместен.
Малдер взял ее за руку. Если она так хочет, они пойдут к нему. Возможно, именно это поможет его жилищу стать, наконец, домом для него. В конце концов, домом могло стать все что угодно, если там была Скалли.
- Где твоя машина? - спросил он.
Последовала пауза.
- За рулем была Мелисса.
Его брови поползли вверх.
- И зная это, она покинула тебя здесь?
- Дело было так. Мы долго гуляли сегодня и, наконец, остановились здесь. Я обдумывала много вещей, которые хотела бы тебе сообщить и мне кажется, что Мелисса предположила, что сегодняшний день, как никакой другой для этого подходит.
Малдер кивнул. Да, только Мелисса могла так изящно свести вместе его со Скалли, думал он.
- Мы можем воспользоваться твоим автомобилем, - произнесла Скалли.
Теперь была его очередь сконфуженно улыбнуться.
- Я тоже пришел сюда пешком.
- Что, прямо от дома?! Малдер ты не должен был этого делать. Тебе еще рано так себя напрягать, - в Скалли внезапно проснулся доктор.
- Поверь мне Скалли, я в жизни не чувствовал себя лучше, чем сейчас, - сладострастно улыбнулся он.
И после возникшей паузы продолжил:
- Я испытывал желание двигаться. Я обдумывал много вещей, которые так хотел бы тебе сообщить. И, как видишь, оказался здесь.
Они посмотрели друг на друга, одновременно покачали головой и рассмеялись.
- Что нам мешает взять такси? - спросила она.
- Поздним вечером, в воскресенье, в феврале, во время надвигающегося шторма? Если бы меня спросили, играет ли это нам на руку, я бы не ответил положительно.
- Вероятно, это будет для нас еще одним испытанием или скорее - восхождением, не так ли, Малдер?
- Ага, как в пословице: "Любишь кататься, люби и саночки возить".

***КВАРТИРА МАЛДЕРА. АЛЕКСАНДРИЯ. ВИРДЖИНИЯ.***
К тому моменту, как они добрались до дома Малдера, между ними повисла некоторая напряженность. По дороге они почти не разговаривали, целиком погрузившись в собственные мысли. В том числе Скалли непростительно много думала о том, как лучше сделать ЭТО. К своим годам, она, конечно, прекрасно представляла, как это происходит, но ей хотелось, чтобы у них - это было чем-то особенным.
В коридоре Малдер еле выудил из кармана ключи и тут же их выронил - то ли от холода, то ли от нервозности (он до конца так и не понял), но пальцы его еле слушались. Не сговариваясь, они вместе наклонились, чтобы поднять связку. Скалли удалось заполучить ее первой. Она протянула Малдеру ладонь, на которой лежали ключи. Беря их, он кончиками пальцев дотронулся до ее руки, и от этого маленького прикосновения по ее телу прошла дрожь. Малдер заметил это и улыбнулся. Он наклонился и, прижимая Скалли спиной к запертой двери, захватил ее губы в глубоком манящем поцелуе. В какой-то момент, целуя ее, он подумал, что обычно отпирает свою дверь гораздо быстрее, но сегодняшний день явно не относился к разряду обычных, и ему пришлось смириться, что бессовестный ключ никак не хотел попадать в замочную скважину.
Внезапно, Скалли услышала чье-то нетерпеливое, громкое покашливание и, посмотрев Малдеру через плечо, увидела очень толстую пожилую тетку, державшую в руках огромные пакеты с продуктами. Это была Бидди - соседка Малдера. (Здесь игра слов. По-английски biddy - склочница, а Biddy - уменьшительное от имени Бригитта или Бриджит. Прим. переводчика.) Она как раз вышла из лифта и теперь смотрела на них с противным брезгливым неодобрением, поскольку они к тому же блокировали узкий коридор, демонстрируя широкой общественности, по ее мнению, совершенно нелицеприятные вещи. Малдер плотно прижался к Скалли, чтобы дать тетке возможность пройти. Та нарочно задела их локтем, грубо протискиваясь в образовавшийся проход, и издала неприятный цыкающий звук осуждения. И тут, маленький бесенок, долго спавший внутри Скалли, внезапно проснулся.
- Сэр, я не помню, говорила ли Вам, что если Вы захотите оставить себе на память мои трусики, это будет стоить еще 50$?
- громко спросила она Малдера.
Скалли была вознаграждена. Она слышала, как старая летучая мышь шумно ловила ртом воздух, как будто ее сейчас хватит удар, и через мгновение раздался резкий хлопок. Скалли искоса посмотрела в конец коридора, чтобы уточнить, что это хлопнуло - дверь или грохнувшееся в глубоком обмороке соседское тело. Все-таки дверь. На мгновение Скалли подумала, что вероятно Малдеру может не слишком понравиться такое ее поведение, ведь, в конце концов, он должен здесь жить. Она перевела взгляд на его лицо, чтобы увидеть реакцию. Малдер весело улыбался. Вообще-то она и надеялась, что так и будет.
- Боже, Скалли, как я тебя люблю - прошептал он ей.
И в этот момент свершилось чудо - он сумел попасть ключом в замочную скважину. Он резко повернул ключ, открыл дверь, быстро втянул Скалли в квартиру, захлопнул дверь, задвинул засов и бросил ключи на пол. И тут вся неловкость момента, все напряжение мгновенно исчезли, а осталось только нетерпение в ожидании чего-то восхитительного. Он взял ее за руки и, пятясь в темноте, потянул к спальне. Оказавшись внутри, он ощупью включил настольную лампу.
Скалли никогда прежде не видела этой комнаты. Она знала, что таковая существовала, но она здесь находилась впервые. И теперь, когда мягкий свет настольной лампы осветил спальню, она невольно отметила, что у Малдера была отнюдь не маленькая кровать с большими подушками, шторы на окнах, ночник и еще кое-что. Она обязательно когда-нибудь потом все рассмотрит, но только не сейчас. Сейчас она хотела смотреть только на Малдера. Тот стоял около кровати в приятном предвкушении, пристально глядя на Скалли. Между ними было два шага. Она шагнула к нему, а он перехватил ее поцелуй, шагнув навстречу к ней.
Наслаждаясь поцелуем, Скалли не стала терять время зря. Взявшись за борта его длинного пальто, она откинула их назад. Дождавшись, когда пальто медленно сползло на пол, она ногой отпихнула эту громоздкую деталь одежды к стене. Затем она решила заняться ботинками. Чуть подтолкнув Малдера к кровати и заставив его сесть на самый край, она опустилась на колени между его ногами. Она развязывала и стягивала с него ботинки, чувствуя его руку, гладящую ее волосы. Последовало два шлепка - это ботинки, брошенные Скалли вслепую через плечо, ударились о стену и приземлились на пол рядом с пальто. За ботинками последовали и носки. Скалли подняла голову и посмотрела на Малдера, чтобы он видел какую огромную любовь, какую глубокую нежность излучал ее взгляд. Она вела руками вверх по его бедрам, чуть приподнимаясь к нему, но оставаясь коленопреклоненной. Она подалась немного вперед, приподняла водолазку и оставила мягкий влажный поцелуй на его животе. Скалли обняла Малдера и прижалась к его телу, чувствуя у своей груди его горячую твердость. Она слегка покачивалась взад-вперед, взад-вперед, все целуя и целуя его живот, продвигаясь от пупка все ниже и ниже по дорожке его пушистых волос. С глубоким вздохом, почти стоном, Малдер опрокинулся на кровать, царапая и сминая раскинутыми руками постельное белье. Скалли решила его немного подразнить, массируя его мужскую плоть, запертую в джинсах, чередуя глубокие движения с легким касанием. Она ощущала, как нарастающее напряжение под тканью, рвалось наружу. Не прекращая целовать его тело, она расстегнула молнию, давая ему, наконец, долгожданное освобождение. Но попытка стянуть с него джинсы с треском провалилась. Малдер лежал на них мертвым грузом. Скалли слегка улыбнулась.
- Малдер, здесь необходимо твое небольшое сотрудничество, - потребовала она.
Малдеру пришлось вернуться из своего полета. Он приподнял бедра ровно настолько, чтобы Скалли без особых усилий, одним скользящим движением освободила его и от джинсов и от нижнего белья, которые в свою очередь присоединились к остальной куче одежды около стены. Малдер рассеянно думал, как исключительно пронзительно великолепно было любое ее движение в этой прелюдии страсти. Но, почувствовав, как ее горячий, влажный рот обволакивает его, все мысли и чувства вдруг потерялись, растворились в одном непередаваемом ощущении блаженства. Малдер наклонил голову. "О, мой Бог", - думал он, прилагая огромные усилия, чтобы полностью не утратить контроль и приподнимая себя на локтях так, чтобы видеть необычайную, невероятную картину. Он наблюдал, как колышутся ее взъерошенные рыжие волосы, и чувствовал ее необыкновенную любовь не только на своей плоти, но и во всем своем теле. После стольких фантазий, стольких мечтательных снов, реальность момента глубоко поразила его.
"Боже мой", - думал он, - "Это Скалли. Моя Скалли".
И в те небольшие промежутки, когда она замедляла ритм, чтобы сделать перерыв, предохраняя его от перехода за край, он изумленно спрашивал себя - "ну как, он мог жить без ее близости, такой как эта? Боже мой, как?"
Почувствовав, что он смотрит, Скалли медленно приподняла голову, и ее взгляд заскользил по его телу - его живот, его грудь (он был все еще в черной водолазке, под которой было видно его прерывистое дыхание), его лицо, чуть приоткрытые губы, полу прикрытые, в полном блаженстве, глаза. Скалли, наконец, встретилась с ним взглядом. Он медленно моргнул, глубоко вздохнул, снова взглянул на нее и улыбнулся такой интимной, такой сокровенной улыбкой. И в этот момент Скалли поняла, что это было не только простое сексуальное удовольствие, это было удовольствие от того факта, что рядом с ним была именно она, что это она дарила ему такие ощущения - ее прикосновения, ее рот, ее близость. Для Малдера это было очень важно, ему было необходимо смотреть на нее, видеть рядом с собой именно ее. Она знала, как часто этим пренебрегают, превращая это действо в анонимный акт. И это знание, заполнило ее чувством нежности и благодарности к Малдеру. Она провела рукой по его бедру, по длинному шраму от пулевого ранения и приблизилась к его мужскому твердому "Я". Она обхватила его рукой у самого основания, провела языком вверх и вниз по всей его длине и снова погрузила его глубоко в свой рот. Ей пришлось остановиться, поскольку она почувствовала, как сжались его бедра, и участилось дыхание. Он был близко, очень близко, думала она
Малдер прерывисто дышал и ощущал, как от ее губ, от ее языка, в нем нарастало чудесное давление. Лаская его она нашла прежде неизвестную ему точку (что ж, ее медицинское образование нашло, наконец, достойное применение, помимо работы с умершими, хотя, действительно это ее движение почти убило и его). Он знал только одно, что должен остановить ее прежде, чем будет слишком поздно, поскольку имел собственные планы на этот счет. Скалли почувствовала его руки в своих волосах, останавливающие ее.
- Скалли, - мягко подзывал он, - Скалли.
Она оставила работу незавершенной, чтобы присоединиться к нему на кровати. Он отодвигался от края постели, в месте с тем отодвигая край удовольствия. Видя ее вопросительный взгляд, Малдер откинулся на подушки, притянул Скалли к себе, крепко ее обнял и произнес:
- Я хочу быть внутри тебя, когда это произойдет, - и прежде чем ее поцеловать, ощутить ее язык, ее губы, сводившие его с ума, он мягко, но настойчиво добавил, - Я так этого хочу.
Они целовались страстно и долго, и он, обладая ее языком и ее губами, ощущал на них вкус своих ранних первых соков.
- Скалли, и еще. По-моему, на тебе чертовски много одежды, - с улыбкой произнес он.
Скалли видела, как сильно он хочет полностью ею обладать, полностью ее видеть, ее чувствовать, с каким нетерпением он хочет ответить на ее ласки. Она была необыкновенно счастлива.
- Только еще одна вещь, и я вся в твоей власти, - сказала она сладким голосом, и ухватившись за край его водолазки стянула и ее, невольно улыбаясь при виде его взъерошенных волос и мальчишеской ухмылки. Свитер тихо просвистел по воздуху и мягко взгромоздился на подживавшую его кучу другой одежды. Скалли смотрела на его наготу, пытаясь сохранить у себя в памяти каждую частичку этого тела.
Наконец, Малдер, который находился в этот момент под ней, соскользнул чуть ниже и, обнимая ее одной рукой, другой начал снимать со Скалли ботинки, тихо благодаря Бога, что они оказались без застежек, потому что у него не хватило бы самообладания иметь дело с какими-нибудь шнурками. Он, по примеру Скалли, запустил ботинками через плечо и те, звонко ударившись об стену, присоединились к куче своих собратьев на полу. Это вызвало улыбку, но комментариев не последовало, потому что Малдер был увлечен процессом раздевания, а Скалли поражалась его ловкости, поскольку его руки занимались ее верхом, а пальцами ног он умудрился стянуть с нее носки. Кто бы мог подумать, что он обладает таким талантом, спрашивала себя Скалли. Затем, одна из его рук проскользила к ее животу, чтобы найти пояс джинсов. Он расстегнул застежку и вытянул ремень одним эффектным движением. Он хотел также эффектно запульнуть им в кучу одежды, но промахнулся, потому что Скалли, которая не могла лежать спокойно, в этот момент нашла губами его сосок и с жадностью поцеловала. Если бы через Малдера пропустили разряд электрического тока, реакция была бы не такая сильная. Малдер понял, что Скалли собиралась сделать ее раздевание трудным, несмотря на свое обещание, что она - вся его. Ласки ее рук и ее губ были настолько хороши, что отвлекали его от процесса борьбы с ее одеждой, который мог таким образом затянуться на неопределенное время. С этим надо было что-то делать, а то он не выдержит и перешагнет за вожделенный край, в то время, когда у него было еще столько нереализованного. Лихорадочно расстегивая молнию на ее джинсах, он пересекся с ней взглядом. Она улыбалась. Его сильная, настойчивая рука тем временем пробиралась внутрь. Джинсы. Белье. Горячая влага. Самая сердцевина, чудесный островок наслаждения, наконец, оказался в его власти. Он то нежно прикасался к середине ее бутона, чуть массируя его, то опускался ниже в преддверие обжигающей глубины, то возвращался обратно к сердцевине. Малдеру доставляло огромное удовольствие наблюдать, как Скалли, откинув назад голову и сжимая его руку в ритме мелодии его движений, издавала гортанные чувственные вскрики. Да, вот теперь действительно она была полностью его, с огромным удовлетворением подумал он. Не останавливая движения рукой, Малдер приподнял ее и начал целовать эти стонущие задыхающиеся губы.
На несколько секунд он остановил свою руку, прикоснулся губами к боковой поверхности ее шеи, чуть выше ключицы и сделал то, что последний раз делали Скалли, когда она еще училась в средней школе в какой-то провинции. Он оставил ей на память очень маленький, но очень утвердительный след, который весьма убедительно мог бы доказать - "Здесь был Малдер!"
Удовлетворенный результатом, он возвратился к подручной работе, но теперь те ограничения, которые создавали джинсы и которые поначалу возбуждали, начинали мешать. Он сдвинулся на край кровати, стянул с нее грубые штаны и отбросил их в сторону.
В отличие от Скалли, Малдер не сумел одновременно стянуть с нее и трусики. Вероятно потому, что они были слишком мокры, подумал он. Его руки ласкали внутреннюю поверхность ее бедер, подбираясь к кружевному предмету ее одежды. И ухватив за эти самые кружева, он благополучно стянул их вниз. Однако, вместо того, чтобы отбросить их в сторону к остальной одежде, он сжал этот маленький кусочек материи в комок, поднес к лицу и глубоко вдохнул, чтобы навсегда запомнить ее аромат, аромат этой необыкновенной женщины. Он почувствовал необычайно сильный натиск внизу живота, и ему показалось, что если у него и была возможность сделаться еще более твердым, то теперь уже был предел.
- Так, Скалли, кажется, ты сказала, если я захочу сохранить это у себя, с меня - 50 баксов? - спросил он, саркастично улыбаясь.
Она слегка склонила голову набок, как будто обдумывая предложение.
- Исключительно для тебя, Малдер - 25.
- О'кей, значит они мои.
Скалли наблюдала, как ловко Малдер перекатился в сторону, дотянулся до прикроватной тумбочки, открыл ее, поместил трусики вовнутрь, захлопнул дверцу и, как ни в чем, ни бывало, вернулся на прежнее место.
- Малдер, ты сошел с ума, - сказала ему Скалли, когда он снова оказался над ней.
- Это ты сводишь меня с ума, - ответил он, целуя ее в лоб, а за тем в губы, - и потом, от недостатка одежды со своей стороны, я начинаю комплексовать.
Бровь Скалли поползла вверх.
- Малдер, если бы ты не отвлекался и не импровизировал с трусиками, к настоящему времени мы бы уже продвинулись гораздо дальше.
Он тихо смеялся, зажимая смех в глубине своего горла. Скалли нравился этот звук, ей нравился его смех и ей нравился тот факт, что можно не скрывать своего наслаждения этим и своего возбуждения от этого. И еще ей нравилось, что, и он этого не скрывал.
Малдер стянул с нее свитер, за свитером поехала и футболка, под которой оказался лифчик, в точности соответствующий трусикам. С ловкостью фокусника Малдер расправился и с этим достаточно затейливым предметом одежды, после чего все три перечисленных пункта были отправлены за пределы кровати. Он положил свою руку на ее плоский живот и смотрел на нее сверху, отмечая контраст своей более смуглой кожи и ее нежной белой.
В отличие от Скалли, ему представилась возможность видеть ее практически обнаженной только однажды - в гостиничном номере в Штате Орегон, но тогда она была испугана, растеряна и смущена. Он медленно обвел взглядом ее тело, любя все, что он видел. Малдер провел рукой, чуть касаясь кончиками пальцев ее наготы и приближаясь к ее лону, он почувствовал, что она дрожит. Слегка коснувшись ее чувствительного бугорка, он снова отступил, чтобы немного ее подразнить. Впервые за этот вечер Скалли почувствовала некоторое смущение под его искренне изучающим взглядом; небольшую обеспокоенность, которая затаилась в самом дальнем уголке сознания, относительно своего вида, по сравнению с теми ослепительными красотками из журналов и видео.
Малдер наклонил голову и впервые поцеловал ее обнаженную грудь, лаская языком ее сосок и чувствуя себя, как самый счастливый младенец на свете. После этого он переместился к ее уху и, щекоча ее своим дыханием, поцеловал и там.
- Боже мой, Скалли, как ты красива! Я всегда знал, что ты красива, но даже не представлял, насколько.
Скалли прижала свою ладонь к его грубой, небритой щеке, чувствуя, как любовь к этому мужчине заполняет все ее существо, всю ее душу, все ее тело. Малдер взял ее руку и, поднеся к своим губам, нежно поцеловал. Он выцеловывал каждый пальчик, щекотал языком ладонь, и от этих прикосновений по ее телу бежали мурашки. Отпустив ее руку, он снова припал к груди. Скалли нисколько не возражала. И чем больше твердели ее соски, тем больше твердел и он, а их дыхание становилось все чаще и чаще. Он чуть приподнял голову, чтобы видеть ее лицо, когда он достигнет ее горячей влажности, и она подарила ему такую любящую, такую чувственную улыбку, которая будет принадлежать теперь только ему. Она закрыла глаза, потому что в этот момент он погрузил свои пальцы в ее глубину. Он соскользнул вниз, встал на колени между ее бедрами и начал целовать ее ноги, ее живот, все вокруг, кроме самой чувствительной зоны, где бы она хотела ощущать его больше всего. Она почти извивалась, а Малдер щекотал ее своим языком, дразнил пальцами.
- Боже мой, пожалуйста! - умоляли ее губы.
"Пожалуйста", - умоляли ее глаза и руки.
Наконец, он ласково приподнял ее ноги, еще немного их раздвинул, наклонился и подарил ей первый, долгий, глубокий, облизывающий поцелуй. Ураган ощущений буквально приподнял ее над кроватью.
- Малдер! - выкрикнула она, чувствуя, как каждый ее нерв, каждый ее мускул растворяется в нем. Она была открыта ему, она была готова встретить его. Малдер преподнес ей несколько коротких, твердых, ласковых ударов языком, затем заменив их длинными, смакующими и облизывающими и так снова и снова, еще и еще. И, наконец, наступил момент, которого он так ждал, который он всегда хотел увидеть. Это было необыкновенно, и виновником этого был именно он. Широко распахнувшись ему навстречу, сжимая руками простынь, откинувшись и вжимая голову в подушку, она испытала сильнейший оргазм. Он чувствовал, как внутренняя рябь от сотрясений, исходивших от чувственного центра под его языком, распространялась по всему ее телу. Он сам чуть было не взорвался, наблюдая, как судорога необыкновенного наслаждения проходит сквозь ее тело.
Ему нравилось, как она стонет, ему нравились все те звуки любви, которыми она его награждала. Даже в самой глубочайшей власти сексуального возбуждения, Скалли оставалась собой. Она не издавала истерических воплей, которые только напомнили бы ему о дешевом порнографическом видео. Звуки наслаждения, которые вырывались из ее груди в момент наивысшей концентрации, были низки и просты, даже первородны. Она, простонав его имя, обхватила его голову руками. Ее феерический финал, был для него наградой, эмоции захлестывали его только от одной мысли, что он ответственен за ее наслаждение.
Пока она еще не успела вернуться из своего завораживающего полета, Малдер переместился над ней, чтобы поцеловать. Его язык овладел ее ртом, в то время как его рука нежно гладила ее, все еще чувствуя уменьшающиеся судороги. Немного восстановив ясность мыслей, Скалли заставила себя открыть глаза. Ее подсознание подсказывало ей, что нельзя останавливаться на достигнутом, что она должна подарить Малдеру всю гамму необыкновенных ощущений, которую она только что испытала сама. Ей было необходимо это видеть. Видеть его лицо, когда он достигнет вершины блаженства. Ей бы не хотелось пропустить ни одного момента наслаждения Малдера. Она мягко прервала поцелуй. - Малдер, пожалуйста, я так теперь нуждаюсь в тебе внутри себя, - просила она, достигая ладонью его пальцев внизу своего живота. Малдер почувствовал, как в дополнение своим словам, она распахнула ноги, предлагая всю себя. И он с наслаждением вошел в нее, глубоко, во всю свою длину.
Их взаимный грудной стон в этом первом полном соитии, прибыл одновременно и естественно. Скалли видела, как Малдеру пришлось отвернуться, чтобы восстановить контроль над своим телом.
- Боже, Скалли, я…
- Я знаю, Малдер.
Она обхватила руками его напряженные ягодицы, нежно убеждая его не останавливаться, желая, чтобы и он достиг того необыкновенного момента, когда теряется контроль, и ты буквально растворяешься в море наслаждений, сливаясь со своим любимым человеком.
О, Боже, думал он, снова поворачивая к ней свое лицо и меняя свои движения на длинные глубокие удары. Ничто в его жизни не было таким прекрасным, чем этот первый толчок, проникший в заветную глубину внутри Скалли. "Внутри Скалли", - эхом отозвался его разум, боясь, что лучшего, чем этот первый толчок, в его жизни больше никогда не будет. Ну, пожалуй, кроме второго. Или третьего. Малдер не успел сравнить с четвертым, потому что первобытный инстинкт движения к удовлетворению взял вверх и практически отключил его рассудок.
Скалли в блаженстве наблюдала, как Малдер начал терять себя в ней. И чтобы дать ему более глубокий доступ, она подняла колени и обхватила его тело ногами. Он стоном благодарил ее, и его удары становились бешенными и стремительными, а она приподнималась навстречу, чтобы принимать его в себя еще и еще. Он заполнял ее и физически и эмоционально. И знание того, что это, о чем она так долго мечтала, к чему они вместе так долго шли, наконец, произошло, дало начало в Скалли новому витку возбуждения. Пружина наслаждения в ее теле начала неудержимо сжиматься, чтобы снова потом выстрелить сотней пронзающих искр. Она лежала на спине и видела над собой Малдера, который был так красив в своем движении, так несдержан. Его сильно зажмуренные в сексуальной концентрации глаза, его чуть отвернутое в сторону лицо, дыхание, смешанное с ее именем, рвущееся из его груди, целый фейерверк обрывочных стонов, звуков, слова благодарности - все это совместно с его движениями внутри нее, было подобно гимну огромной, всепоглощающей, долго томившейся и, наконец, реализованной любви.
Скалли необычайно его чувствовала, чувствовала каждой клеточкой, почти инстинктивно, чувствовала его желания, чувствовала, что нужно для того, чтобы ему было хорошо. Она посмотрела на него и вдруг сжала свои внутренние мышцы. Малдер ощутил это, ощутил ее взгляд и открыл глаза, чтобы она знала, что он здесь, с ней, из-за нее и для нее. - Скалли, - с нежностью позвал он.
Не прекращая двигаться, он приподнялся и, поддерживая ее сзади одной рукой, другой - проскользил вниз, к ее распустившемуся бутону, чтобы усилить ее ощущения. Внезапно он наклонился и страстно ее поцеловал.
Нежная ласка его пальцев и отчаянная атака его тела усилило сжатие великолепной крутящейся пружины, а этот его поцелуй, как будто отпустил внутри нее какой-то незримый сдерживающий рычаг. Удовольствие, подобно вихрю, подобно весне, подобно вальсу, кружась и танцуя, стремительно рвалось наружу. Скалли выгнулась, замерла, приготовившись к встрече, и в этот момент оргазм настиг ее. Волна необычайного счастья и удовлетворения захлестнула ее, и она должна была прервать поцелуй, чтобы вдохнуть воздуха и выдохнуть имя.
- Малдер!
Его пальцы успокоили Скалли, он убрал руку и снова наклонился к ней. Его удары становились быстрее и тверже. Скалли прижималась к нему, помогая достичь того, чего они оба так хотели.
- Пожалуйста, Малдер, я хочу это почувствовать, - умоляла она.
- Пожалуйста, Малдер, для меня, пожалуйста!
Малдер позволил себе еще несколько более полных ударов и затем взорвался в ней из самой своей мужской глубины. Судороги прибыли и захватили его. Из его горла вырвался крик, который Скалли по ошибке могла бы принять за крик нечеловеческой боли. Малдер рыдал. Такого она даже и представить себе не могла. Это случилось от самого огромного из удовольствий, которым было объято все его тело. Счастливая Скалли видела, что в это мгновение, Малдера как бы не существовало на этой планете и в этом измерении, он был где-то далеко за облаками в райских кущах.
Я подарила ему все это, думала Скалли, я. Теперь уже и не важно, где это произошло и когда, главное, что еще недавно казавшееся почти нереальным, наконец, совершилось. Она чувствовала его спазмы внутри себя. Прибывая почти в бессознательном состоянии, он все еще продолжал двигаться, повторяя ее имя и проливая в нее и эмоционально и физически. Судороги, сотрясающие его тело, замедлились, и он совершенно обессиленный и абсолютно опустошенный мягко опустился на Скалли.
Его любовь к этой женщине, наконец, была реализована, и теперь его разум и его плоть погрузились в спокойное, умиротворенное состояние. Он уткнулся лицом в ее шею, и она нежно гладила его затылок. Из своего положения Скалли смотрела вниз, вдоль теперь такого родного и знакомого тела. Его спина, чуть поблескивающая от пота; округлость ягодиц, под которыми он все еще находился в глубине ее недр; длинные ноги; ступни, запутавшиеся в простынях, где ранее он нашел точки опоры для своих движений. Будь ее воля, она, наверное, так бы и лежала, держа его в своих объятиях, удовлетворенная, благодарная и счастливая. От нахлынувших чувств у нее на глаза навернулись слезы. В этот момент жизни она имела почти все, о чем мечтала и к чему стремилась.
К Малдеру постепенно начало возвращаться сознание, и он пошевелился, пытаясь освободить ее из-под своего веса. Она прижалась к нему, обняла и более плотно обвила его своими ногами. Почувствовав ее сопротивление, он приподнялся на локтях, чтобы увидеть ее лицо. Его встретили ее сияющие глаза, и он подозревал, что его глаза сияют абсолютно также.
- Я слишком тяжел для тебя, Скалли, - прошептал он.
- Никогда, - ответила она несколько сдавленным голосом, - Я люблю тебя.
Малдер улыбнулся, возвратил ей эти слова и поцеловал ее нежно и трепетно, как будто впервые. Это и был их первый поцелуй
- первый поцелуй между мужчиной и женщиной, которые теперь были не только напарниками и друзьями, но и любовниками.
Бог мой, насколько сейчас легко говорить ей о своей любви, думал Малдер, а ведь всего несколько часов назад он страшно колебался, опасаясь этого признания. Он медленно извлек себя, обхватил ее сзади и перевернулся так, что теперь Скалли оказалась сверху, прикрывая его подобно одеялу. Она положила голову на его плечо, и он обнял ее как ребенка, одной рукой лаская округлое основание пониже спины, а другой, нежно теребя волосы на ее затылке. Его теплая сырая кожа была для нее роскошной постелью и его запах, смешанный с ароматом секса, действовал опьяняюще.
Они немного отдохнули и теперь дышали медленно и ритмично. Все это вполне походило на затишье перед бурей. Скалли чувствовала, что Малдер собирается с духом, чтобы задать ей вопрос, она даже догадывалась, какой.
- Скалли? - наконец произнес он.
- Хм?
- Я хотел бы спросить тебя кое о чем?
Скалли улыбнулась. Ну, что поделаешь с этими мужчинами? Они всегда спрашивают. Иногда более утонченно, иногда более очевидно, но, так или иначе, они спрашивают всегда. Впрочем, ей даже понравилось, что в этом Малдер не отличался от себе подобных.
- Малдер, семь, - ответила она.
- В смысле?
- Семь, - не моргнув глазом, повторила Скалли.
Она чуть приподнялась и чуть изменила положение тела, поудобнее устраиваясь на нем.
- Ты же собирался задать мне вопрос по поводу места на десятибалльной шкале, не так ли?
Вот черт, думал Малдер, как она узнала? Имелось ли хоть что-нибудь относительно него, о чем бы эта женщина еще не знала?
- Хорошо, ты права, я хотел спросить именно об этом.
- Хорошо. Ответ - семь.
Она закрыла глаза, ей не надо было видеть его лица, потому что она могла почти слышать, о чем он думает, обрабатывая эти данные.
Малдер должен был немного пережевать ее ответ, прежде чем его проглотить. Семь. Семь? Независимо от того, как он это расценивал, в нем теплилась надежда только на то, что это не порядковый номер. Да, если оценивать по десятибалльной шкале, то это, несомненно, лучше, чем у какого-нибудь парня, который справляется со всем за 20 секунд и получает за это единицу, и, наверное, это лучше, чем четверка, потому что 4 - скорее всего что-нибудь связанное с батарейками. Так он, Малдер, всего на несколько делений выше вибратора хорошего качества?!
- Семь? - снова спросил он, на всякий случай, вдруг он не расслышал или неправильно понял, и в действительности она сказала "одиннадцать".
- Семь, Малдер, семь.

Черт, он не должен был спрашивать. Почувствовав его напряжение, Скалли подняла голову и передвинулась чуть выше.
- Боже мой, Малдер, как же я тебя люблю! - сказала она и поцеловала, вложив в этот поцелуй всю свою душу. Оторвав свои губы от его, и затаив дыхание, она слушала, как бьется его сердце. Скалли приподняла его голову и прошептала в самое ухо:
- Малдер, до сегодняшнего вечера, я не знала даже шести, что касается остального, то я бы хотела оставить запас, чтобы было чем заниматься в дальнейшем.
Малдер уронил голову обратно на подушку. Он смеялся.
- А тебе никогда не захочется кастрировать меня, чтобы уменьшить мой пыл, а Скалли? - спросил он.
На что она улыбнулась с ложным сожалением и покачала головой.
- Но кто-то из нас должен держать это под контролем?
- Только не я, Малдер. С тобой я теряю над собой любой контроль, - убежденно сказала она.
Внезапно Скалли приподнялась и посмотрела на Малдера. Теперь она была абсолютно серьезна:
- Мне нравиться это, и в то же самое время меня это пугает, это все равно, что заглядывать в будущее, - тихо добавила она.
Он видел в ее прекрасных распахнутых глазах теплый свет ее души. Он наслаждался тем, что мог чувствовать ее тело, мягко стелющееся по его, он был счастлив, что их души и их тела принадлежат теперь друг другу.
- Я знаю, - задумчиво сказал он, - я чувствую то же самое.
Со счастливым вздохом Скалли соскользнула и оказалась около Малдера в кольце его объятий. Она прижалась к нему, положив голову на его плечо, и ее шикарные волосы нежно щекотали его сосок. Скалли почувствовала, что дико хочет спать. Она была удовлетворена, эмоциональная нагрузка этого дня, объединившись с физическим утомлением, временно исчерпали ее силы.
Сети сна опутывали ее, и она думала, что даже просто спать рядом с этим человеком также хорошо, как и заниматься с ним любовью. "Ладно, - с улыбкой поправилась она, - почти".
- Малдер, ты изрядно меня подкосил, - сказала она сонным голосом.
Услышав в ответ его негромкий смех, она чувствовала как, соглашаясь с ней, он нежно похлопал ее сзади.
- Немного отдыха и тогда мы сможем еще урвать некоторое время с 7 до 8 утра, - с оптимизмом предложил он.
Скалли улыбнулась и кивнула, абсолютно согласная с его грандиозными планами.
Он взглянул вниз и увидел, что она засыпает. Засыпает в его объятиях. И было во всем этом что-то такое невероятно надежное и безопасное, как чувство дома. Так бывало всегда, когда она находилась рядом, да еще к тому же они теперь были любовниками, с нежностью думал Малдер. Они так долго были хорошими друзьями, они так долго были близки духовно и эмоционально, что он все еще до конца не мог поверить и осознать действительность их полной физической близости. Он спрашивал себя, почему именно сегодня они изменились, что послужило причиной этому, что заставило Скалли и его совершить сегодня эту прогулку, и кого он должен теперь за это благодарить - Бога, Судьбу или Удачу. Он знал, что здесь не обошлось без вмешательства одного из этих факторов, а может быть даже всех трех, потому что в простые совпадения он давно уже не верил. Интересно, а что по этому поводу думает Скалли? Он надеялся, что у них будет еще масса приятных часов, дней и лет, чтобы это обсудить.
Естественно Малдер понимал, что была очень маленькая вероятность того, что они со Скалли станут когда-нибудь, так называемой, нормальной парой, живущей размеренной, заурядной, обыденной жизнью, препираясь относительно детей, собак и в какой цвет лучше покрасить ванную. В ближайшем будущем им точно это не светило. Они для себя выбрали другой путь и решили идти по нему до самого конца. Они слишком много видели, слишком много испытали и слишком много знали - их жизнь сама по себе не была ординарной. Малдер не имел никаких иллюзий, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что им придется скрывать свои отношения, чтобы их не выгнали с работы или не разлучили за аморалку, что в этом порочном круге, который их окружал, со всей системой слежения и прослушивания, им придется совсем не легко поддерживать такие отношения. И зная все это, они все-таки сделали свой выбор. Он не знал, что готовит им будущее, каким дальше будет их путь к правде, и найдут ли они вообще когда-нибудь эту правду, одно он знал наверняка, что легко им не будет. Он вспомнил обещание, данное Скалли в парке. Малдер верил в это обещание. А сейчас он не хотел бы загадывать дальше, чем на несколько часов вперед. Прямо сейчас, он просто хотел спать в объятиях любимой женщины, а потом снова заниматься с ней любовью, где-нибудь среди этой ночи и завтра ранним утром, чтобы потом вместе проснуться и идти на работу, где им, безусловно, придется притворяться, что с пятницы ничего не изменилось и они по-прежнему просто напарники. Он понимал, что это будет достаточно трудной задачей. Но после работы, они могли бы вернуться домой, и украсть для себя минуты и часы, подобно этим. Видит Бог, они это заслужили, они вполне могли позволить себе немного личной жизни, размышлял Малдер. Но при всем при этом в глубине его сознания засела маленькая заноза, которая мешала ему заснуть - не решит ли судьба с ним зло пошутить и разрушить все его надежды?
- Эй, Скалли! - позвал он, мягко теребя ее плечо. Ему нужно было задать ей один вопрос, пока она еще не до конца погрузилась в сон.
- Слушай, а не может так случиться, что ты проснешься посреди ночи, решишь, что все это было ошибкой и сбежишь от меня?
- О, Малдер, даже не мечтай об этом, - ответила Скалли, нежно лаская его грудь своими пальцами, - к тому же ты забрал мои трусики.
"Боже, как он любит эту женщину", - думал с улыбкой Малдер.
- Да, их у меня не отберут даже под страхом смертной казни, я буду их хранить вечно, - поклялся Малдер, поворачиваясь к тумбочке, где был спрятан маленький кружевной предмет и выключая настольную лампу.
- Точно также, ты храни и меня, ладно? - засыпая, промурлыкала Скалли.
- Обязательно, - в темноте прошептал он.
- Я люблю тебя, - были ее последние сознательные слова перед тем, как ее окончательно одолел сон.
Малдер повернулся и поглядел на часы, стоящие на при кроватной тумбочке. Они показывали 11:21 вечера. Воскресный день подходил к концу. "Это просто свинство, что выходной так быстро заканчивается", - думал Малдер, устраиваясь поудобнее в объятиях Скалли.
Ведь он безумно любил воскресения.

назад

------------------------