ОБЪЕКТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ И СУБЪЕКТИВНОЕ СУЖДЕНИЕ

Автор: Ангелина Нелюбова


------------------------
Аннотация: только для детей до 16.

- Имя.
…
- Ваше имя.
…
- Фокс Уильям Малдер.
Да, именно так его зовут. Фокс Уильям Малдер. Они знают. И он тоже это знает. Что они знают. Это не каламбур. Сотрите с лиц идиотские улыбочки.
Фокс Уильям Малдер. Год рождения 1961-й. Рост - шесть футов, пять дюймов. Вес - восемьдесят шесть килограммов. Глаза зелено-карие. Волосы каштановые.
Знают.
Место жительства - Александрия Вирджния.
Это они знают тоже.
Место работы - штаб-квартира ФБР, Вашингтон, Колумбия
- Смотрите, пожалуйста, вперед.
Ледяная вежливость. Почти наигранное безразличие. Нет, оно не наигранное. Это действительно БЕЗРАЗЛИЧИЕ.
- …вперед.
Впереди… за прозрачным стеклом, разгородившим комнатку от пола до потолка… стерильная чистота, пугающие белизной стены в издевательски приглушенном, мягком свете скрытых ламп… электрический стул…
АБСОЛЮТНО БЕЗРАЗЛИЧНЫЙ ГОЛОС… словно голос самой судьбы…
- Смотрите, вперед, пожалуйста.
Еще один голос. Теперь их два.
- Должность - специальный агент. Проект "Секретные материалы". Старший следователь с 1992 года. Напарник - агент Дана Кэтрин Скалли. Смотрите вперед…
Напарни…ца… агент Дана Кэтрин Скалли… Скалли! Его Скалли! Там, впереди, за прозрачной стеклянной перегородкой!
- Что вы делаете?!
Еще нет. Еще только собираются.
- Сидите. Смотрите вперед, пожалуйста. Предупреждаем, при попытке встать вы будете застрелены из оружия вашей напарницы. Боже! Это только пешки! Исполнители! Подонки!
- Агент Малдер. Лично я против вас ничего не имею… кроме четких указаний непосредственного начальства. Меня проинструктировали на все возможные случаи. Успокойтесь, это продлиться недолго. И для вашей напарницы будет не слишком болезненным. Хотя, боюсь, что даже этого не избежать.
Господи! Ублюдки, что вы делает с ней?! Уберите ее с этого долбаного стула! Отпустите ее! Я виноват! Скалли!
- Это небольшой электрошок. Тридцать секунд для начала. Если вы заупрямитесь или отступите от наших указаний, все повториться, только придется увеличить силу тока и продолжительность воздействия. Если нарушите наши условия дважды, мы применим в отношении вашей напарницы физическую силу… на ваших глазах. Если ослушаетесь в третий раз, ее убьют.
- Отпустите ее! Слышите! Все, что угодно! Оставьте ее в покое! Вам ведь нужен я! Отпустите ее!
- Успокойтесь. Мы просто продемонстрируем серьезность наших намерений. Сейчас мы покинем вас, но если вы сделаете попытку встать или закрыть глаза, разряд в пять тысяч вольт убьет ее мгновенно. Смотрите вперед, пожалуйста.
- Оставьте ее… отпустите…
- Достаточно. Вы нас поняли. Джо, приступай…
Ее лицо, неестественно бледное, искажается гримасой боли. Но с губ… ни одного стона…. И с них, с ее прикушенных губ алая кровь тонкой струйкой течет на подбородок…. Она молчит. Кричит только он, Малдер. Громко, до хрипа в сорванном горле….

- Скалли!
- Тсс, что ты… тише… тише…
Слава Богу! Это был только сон. Скалли, его напарница, здесь, рядом. Она испуганно вскочила, когда его болезненные невнятные стоны оборвались резким громким вскриком. Ему всего лишь приснился страшный сон. Она говорит ему об этом, отирая теплой ладошкой его влажное от слез и пота лицо. Но в груди Малдера все еще дикой удушливой болью отзываются последние мгновения видения - искаженное невыносимой болью и отчаянием милое бледное лицо с прикушенными губами, длинные тонкие пальцы, вцепившиеся в подлокотники проклятого кресла…
- Тебе плохо?
Ее теплый чуть хрипловатый со сна голос снова возвращает его в реальность уютной февральской ночи. Это только сновидения. Результат переутомления и чудовищного нервного напряжения. Теперь все не так. Теперь все по-другому. Скалли здесь, рядом с ним.
- Полежи, я сейчас, принесу тебе воды.
Она легко встает с постели и исчезает на кухне. Фокс Малдер приподнимается на локте, смотрит на часы. Половина третьего ночи. Они сегодня рано легли. Слишком сильно устали оба. Но все равно он смог уснуть только в первом часу. Малдер валиться обратно на подушки. В его глазах все еще непросохшие слезы. Почему-то хочется плакать. Непонятная тяжесть сдавила грудь. Больно. Душно. И он плачет. Не сдерживаясь, не таясь. Слезы катятся на подушку, обжигая щеки.
- Тсс, ну не надо, не надо.
Ее ласковые руки обнимают его. Ангел-хранитель. Господи, как же он жил без нее, без этих рук. Столько лет. Боль и пустота после ночных кошмаров. А теперь… родные ласковые руки.
- Вот, выпей, успокойся.
Ей больно видеть его таким… бессильным. Но она спокойна. Она знает, что ему сейчас надо. Она должна быть рядом. Она поможет ему. Утром он проснется как всегда жизнерадостным и ироничным. Будет подшучивать над ней, над всем миром. И она будет радоваться его теплой улыбке, чуть насмешливому прищуру зелено-карих глаз, будет любоваться и втайне восхищаться им, будет обуздывать его безумную фантазию. Он будет спокоен и уверен. И только она, Скалли, знает цену этого дневного спокойствия. Но она тоже спокойна. Она смирилась с предназначением судьбы - быть хранителем Фокса Малдера.
Холодная вода успокоила его. Скалли вытерла его лицо и плечи влажным мягким полотенцем.
- Это всего лишь сон. Сейчас ты уснешь, а наутро ничего не вспомнишь.
Это правда. Он мало что помнил из своих путаных кошмаров. Так… обрывки.
Скалли обнимает его, уютно пристраивая свою рыжеволосую голову на его груди. Ее ладошка медленными ласковыми круговыми движениями скользит по его предплечью.
- Все хорошо?
- Да, родная. Все хорошо.
Она улыбается. И он улыбается тоже.
- Прости, - неожиданно слышит она. И эти слова тоже вызывают у нее улыбку.
- Это ты меня прости, - шепчет она. Ее голос нежен и глубок, как шуршание волны, набегающей на мокрый пляжный песок. Он обволакивает, завораживает. - Это ты меня прости, милый, - повторяет она. - Спасибо тебе.
- Тебе спасибо.
За заботу, за ласку, за доброту, за любовь.
Ее любовь нежна и проста. Это не ослепляющая страсть, но чистая, немного суровая строгая нежность обожженного сердца. Они вместе пережили всю боль, разделили горечь утрат. Им осталась эта февральская ночь. Еще много ночей, куда не ворвутся, сломав тонкий ледок сладких снов, беспощадные "ликвидаторы", дабы наказать их за неповиновение. Ничего этого уже не будет. Это только сон.
- Спокойной ночи, детка.
- Спокойной ночи, мой хороший.

* * *

Опять двадцать пять. Какой-то жуткий кошмар снова будит меня посреди ночи. Вскакиваю с криком, точнее сдавленным стоном. Странно, во сне мне показалось, что я орал во всю глотку.
Скалли не спит. Уже не спит. Я опять умудрился разбудить ее своей суетой. Господи, когда же это кончиться! Когда я перестану просыпаться по ночам в холодном поту и будить ее полубредовой фразой. Впрочем, сейчас, я, кажется, выкрикивал ее имя. О, Господи!
Скалли шепотом успокаивает меня, заботливо стирая незаметные слезинки и пот с моих щек. Ее родной, тихий, чуть хрипловатый голос и ласковые прикосновения теплых рук действительно заставляют меня чуть-чуть расслабиться, отвлечься. Ладно, в конце концов, это был только сон. Но, как всегда после такого, мне тяжело. Удушливая, спазматическая боль в груди. Скалли все понимает. Она снова шепчет мне какие-то ласковые успокаивающие слова и убегает на кухню принести стакан ледяной воды.
Я плачу, как ребенок. Даже не пытаясь сдержать горьких слез. Это профилактика. Глупо и эгоистично по отношению к себе. Сдерживаться не надо. Это уже чисто медицинские рекомендации. Вот я и не сдерживаюсь, позволяя выйти наружу острой боли, которую чувствую почти что физически. Плачу, зная, что Скалли вот-вот вернется, чтобы успокоить меня. - Тсс, ну не надо, не надо.
Теплые женские руки. Боже, их прикосновения так чудесны в окружившей меня пустоте ночи. Скалли незаметно чутко, ласково заполняет эту пустоту. Прикосновения мягкого полотенца к моим мокрым щекам и плечам. Становиться как-то уютнее, теплее. Холодная вода успокаивает.
Я с облегчением вытягиваюсь на кровати, откидываюсь на подушки и глубоко-глубоко вздыхаю, прогоняя остатки неприятных сновидений. Скалли прижимается ко мне под одеялом. Оно такое большое, что его вполне хватает на двоих. Меня внезапно охватывает нежность, хочется отблагодарить Скалли за заботу. Да, кошмары явно что-то изменяют во мне. Обычно подобные чувства посещают меня чрезвычайно редко. Но сейчас.… В ответ на вопрос Скалли, все ли в порядке, я бормочу что-то утвердительное и ласково добавляю "родная". Почему-то невыносимо хочется спать, но у меня еще хватает сил на неожиданное извинение за то, что разбудил ее посреди ночи. Скалли улыбается. Я не вижу этого, но мне и не надо видеть. Кажется, нам вообще уже давно не надо видеть или слышать, чтобы понимать друг друга. Она улыбается и тоже просит прощения и благодарит меня.
Ее тело, так крепко и доверчиво прильнувшее к моему, заставляет вновь почувствовать уверенность и силу, отнятую ночным кошмаром. Все, момент слабости прошел. Ладонь Скалли все еще нежно поглаживает мое предплечье, а ее рыжие локоны легонько щекочут мою грудь. Я желаю ей спокойной ночи, снова добавляя какую-то ласковую глупость, и забываю спросить, за что же она попросила у меня прощения, за что я должен простить ее. Последним в моем угасающем сознании проноситься ее невнятный шепот:
- Спокойной ночи, мой хороший.
Больше всего, мне, кажется, понравилось здесь слово "мой".
Я спокойно засыпаю.

* * *

Это только сон. Надо успокоиться. Малдер снова напугал меня. Опять его кошмары. Одно время он спал спокойно, и вот теперь… опять они…. Ну, ничего, ничего, пройдет. С ним тяжело, каждый раз после такого пробуждения он уязвим и слаб, часто плачет. Его приходится успокаивать, как ребенка. Но это нужно ему. Я знаю это, как врач. Я чувствую это, как женщина. Я нужна ему рядом.
Надо принести воды. Я говорю ему это громким шепотом, одновременно успокаивая, гладя по вихрастой голове и влажному лицу. Слезы все еще струятся по его щекам. Он кивает, и я убегаю на кухню, чтобы вернуться как можно быстрее.
Вода со льдом приведет его в норму. Ничего, пусть немного поплачет. Так надо. Это лекарство против страха. Точнее, против стресса. Так надо. Зато утром он будет ровным и спокойным, как всегда. Боже, иногда эта невозмутимость просто бесит. Для меня долго оставалось загадкой, как это ему удается. Может поэтому, меня саму так напугали его слезы после ночного кошмара, когда я столкнулась с этим в первый раз. Потом я поняла, что Малдер не способен сопротивляться только в темноте. Наверное, это подсознательное. И в этой темноте я должна стать для него поддержкой и верой, главным источником света…
Он бесшумно плачет. Не надо зажигать свет. Темнота уютна и тепла. Ему будет легче. В голову приходит совсем неожиданное, щемящее нежное: милый, Господи, как ты переносил все это раньше… в одиночку…
- Тсс, ну не надо, не надо. Все уже прошло. Это сон. Только сон. На вот, попей.
Он послушно берет стакан. И хотя его пальцы дрожат, он уже понемногу успокаивается. Пьет и начинает дышать ровнее. Все действительно позади.
Его широкоплечая фигура притягивает внутренней силой и уверенностью. Но вот она, цена этой дневной силы…. Прикосновения влажного мягкого полотенца к плечам и лицу тоже успокаивают его. Ему это нравиться. Он ложиться обратно в постель уже с улыбкой и тихонько просит прощения и благодарит меня. В нем как-то всегда это гармонировало: раскаяние и благодарность. Наверное, то же самое испытывала и я в отношении его. Хотя… почему испытывала? Так было всегда, так есть и сейчас. И я благодарю его тоже и прошу прощения. Его голос эхом возвращает мне слова благодарности. Его тело уже не так напряжено, моя ладонь скользит по его предплечью, заставляя расслабиться. Малдер обнимает меня, прижимая ближе к себе, и желает спокойной ночи.
Я шепчу "спокойной ночи" ему в ответ, добавляя нежное слово, и закрываю глаза, потому что невыносимо хочу спать. Но сон приходит только через несколько минут, к тому времени, как я окончательно убеждаюсь, что Малдер засыпает.
Спокойной ночи, мой хороший. Я засыпаю незаметно, моля Бога, чтобы лежащему рядом мужчине не приснились кошмары.

назад

------------------------