Рейтинг: R Категория: Скиннер/Скалли. Это очень странное произведение.
Аннотация: "…страннолюбия не забывайте, ибо чрез него некоторые не зная оказали гостеприимство Ангелам…" (Послание к Евреям, 13:2)
Примечания переводчика:
1. Канонические тексты, которые автор использует в качестве эпиграфов, приведены в официальном церковнославянском переводе.
2. Перевод выполнен специально для Sagitta.

------------------------

Реальность - всего лишь иллюзия, хотя очень устойчивая. (Альберт Эйнштейн)

Я была мертва, когда он нашел меня. Нет, не клинической смертью. Мое сердце по-прежнему билось, а мозг по-прежнему функционировал. Мое холодное тело лежало, съежившись, в поле, как смятый пакет из-под молока. Нет, не мертва, но очень к этому близка.
Я помню только какие-то обрывки, словно видеозапись, которую просматривают в ускоренном режиме, и все цвета утратили свою яркость. Помню холодную траву под щекой, и его тень, склонившуюся надо мной. Помню большие руки, потрогавшие мое лицо и приподнявшие меня с земли. Помню, как он нес меня, прижимая к себе, согревая теплом своего тела. Помню свет, отражавшийся от его белой рубашки и очков. Каким-то образом мой затуманенный мозг воспринял этот свет как нимб. - Ты реален? - спросила я его.
Он нахмурился, глядя на меня. И глубоким голосом ответил "Да".
- Ты ангел?
Он резко остановился и нахмурился еще сильнее. Где-то в глубине моего мозга шевельнулось нечто, похожее на воспоминание. Я его знаю?
- Нет.
Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что он отвечал на первый вопрос, а не на второй, который я не произнесла вслух. Он продолжал идти, и я уткнулась лицом в его шею. Металлический звук открывавшейся дверцы машины показался мне резким, как удар. Меня осторожно уложили на сидение. Я почувствовала запах холодной кожи, перемешанный с освежителем воздуха. Внезапная вспышка памяти с остротой иглы пронзила мой обессиленный от недостатка кислорода мозг: человек, подвозивший меня домой и велевший мне войти в квартиру. Мне не хотелось этого делать, но я все-таки сделала, беспрекословно подчинившись власти его голоса.
Тогда он был врагом. Я пыталась отодвинуться от него, издать хотя бы один звук протеста, но мне удалось только жалкое хныканье. Он решил, что мне стало еще хуже, и укрыл меня своим темным пальто. Кончики его пальцев очень легко провели по моей щеке перед тем, как укрыть меня с головой. Внезапно погруженная в тепло и темноту, я потеряла сознание.
Следующее, что я помню, был сон, сон обо мне, затерянной в лесах. Я продолжала звать на помощь, но никто меня не слышал. Настоящий ангел внезапно появился передо мной. Он был одет во все белое, но крылья его были бархатно черными. Он сказал, что может мне помочь, но я видела, как у него за спиной поднимается черный, как смоль, дым и знала, что он лжет. Я начала кричать, но никакого звука не последовало. Он устремился вниз и обернул меня своими черными крыльями. Объятие показалось мне острыми ножами, вонзившимися в мое тело.
Я внезапно проснулась в большой комнате. Я лежала в постели, которую не узнавала. Вокруг таились беспорядочные тени. На мне была рубашка и штаны, которые явно не подходили мне по размеру. Здесь было смертельно тихо, пахло крахмалом и сладким одеколоном.
Воспоминания о предыдущем дне захлестнули мой мозг. Какие из них были настоящими, а какие иллюзией? Человек с черными крыльями - был ли он кем-то, кого я знаю, или уродливым воплощением кого-то, кого, как я думала, я знала?
Тень появилась на пороге. Инстинктивно я забилась обратно под одеяло в страхе перед тем, кто пришел ко мне. Он сделал шаг вперед и вышел из тени.
- Сэр.
- Дана.
Дана? Он называет меня Даной. Он никогда этого не делал. Я уставилась на него непонимающими глазами.
Его лицо на мгновение затуманилось. Что это? Может быть, печаль. Но он быстро справился с ней. Подошел и сел рядом со мной на постель. Он вел себя, как вестник, который был прислан, чтобы сообщить плохие новости. Страх охватил меня. Все это не имело смысла.
- Где Малдер? - Я не смогла сдержать дрожь в голосе.
Он заметно вздрогнул от этого вопроса и взял мою левую руку в свою. Положил ее на свою ладонь и прикрыл другой рукой.
- Дана…
- Не называйте меня так. - Мне рассердило, что он ведет себя так бесцеремонно, и я попыталась отнять у него свою руку. Но он держал ее мертвой хваткой, испугав меня этим еще больше. Я начала вырываться и уловила незнакомое ощущение - ободок кольца, врезавшийся в безымянный палец моей левой руки.
Теперь я начала всерьез бороться, уверенная, что всё, что он собирается мне сообщить, будет плохо.
- Послушай меня, - прогремел он.
Я, наконец, остановилась и наклонила голову. Это был тот командный голос из сна. Разве я всегда так ему подчинялась?
- Дана… Скалли, Малдер мертв. Уже почти год. Ты это знаешь.
- Нет.
- Да. Он умер, когда украл ту кассету, помнишь? Его застрелили.
- Нет, он не умер, - закричала я. - Я стреляла в него, но он выжил. Он отправился в Нью-Мехико, и там его вылечили. - Нет, - сказал он твердо. - Малдер умер год назад. У тебя был нервный срыв, и тебе пришлось провести некоторое время в больнице. Теперь мы женаты. Ты что, не помнишь?
Его голос был таким печальным и усталым, словно это повторяется уже не в первый раз, и ему уже раньше приходилось все это мне объяснять. Как такое вообще возможно? Почему я не могу ничего вспомнить, если это правда? Малдер мертв? Я замужем за Скиннером?
Теперь я по-настоящему плакала. Реальность разваливалась под натиском слишком бурных эмоций. Когда он обнял меня, я пожелала, чтобы темнота взяла меня и унесла отсюда, от ослепляющей боли, причиненной словами Скиннера. В конце концов, он исчез, и я радостно приветствовала мрак.

"… И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жернову, и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его…" (Откровение 18:21)

Через некоторое время я открыла глаза и обнаружила, что сижу на балконе квартиры Скиннера. Ветер трепал мои волосы и приносил необычные запахи. Вместо того чтобы увидеть огни Кристал-Сити, я увидела, как солнце садится над городом, опустошенным великой войной. Везде пылали пожары, и зловоние смерти тяжело висело в воздухе.
- Они все мертвы.
Я обернулась и увидела Скиннера, стоящего рядом со мной. На нем была обычная белая рубашка, руки высокомерно скрещены на груди. Он был похож на знакомого мне помощника директора, если бы не одно небольшое обстоятельство: у него за спиной была пара огромных белых крыльев. Это видение меня не слишком удивило, хотя и должно было бы. Этот Скиннер был более отстраненным, более задумчивым, чем тот, которого я оставила в спальне.
- Мертвы? Почему? - Странно, но меня не слишком взволновала сцена разорения и гибели, расстилавшаяся передо мной. - Пришельцы. Так было бы, если бы они пришли.
Я нахмурилась.
- Я сейчас вижу будущее?
- Да.
- Почему? Почему я его вижу?
- Потому что позже тебя попросят об этом вспомнить.
И прежде чем я успела еще что-нибудь сказать, он раскрыл крылья и взлетел над городом. Мне показалось вдруг, что я что-то утратила, и я окликнула его по имени. Он не расслышал или не захотел расслышать, потому что продолжал полет. Я снова окликнула его и даже шагнула ему вслед. И не заметила, что перила балкона были вырваны с корнем прошедшей здесь волной истребления, и что я просто падаю вниз.
Слепой страх охватил меня во время моего беспомощного падения - перед тем, как меня поймали.
- Дана, Дана, я здесь. Я рядом с тобой.
'Настоящий' Скиннер обнимал меня почти так же, как делал это в последний раз, когда я видела его. Теперь на нем была вылинявшая футболка и спортивные штаны. Крыльев не видно. Он отстранился и внимательно посмотрел мне в лицо. Без очков он был несколько близорук.
- Плохой сон?
Я молча кивнула, все еще уверенная в том, что сама являюсь частью 'плохого сна'. Он мягко поцеловал меня в щеку и усадил к себе на колени. Я не сопротивлялась - слишком устала, чтобы бороться с ним. Прижавшись подбородком к моей макушке, он медленно покачивал меня из стороны в сторону, а меня тем временем трясло.
- Его нет уже восемнадцать месяцев, Дана. - Усталость и раздражение овладели им. - Я люблю тебя, - сказал он тихо. - И всегда любил.
Я кивнула в знак согласия. Потому что даже из моего 'иного' прошлого знала, что это правда. Скоро я опять уснула.

И проснулась, когда лучи раннего утреннего солнца упали на кровать. Скиннер тихонько посапывал рядом со мной, простыня и одеяло сползли на пол. Если бы кто-нибудь сейчас вошел в комнату - он бы ошибочно принял нас за супружескую пару.
Если только не учитывать, что теоретически мы были женаты, и ничего ошибочного в этом быть не должно. Я села как можно осторожнее, чтобы не разбудить его. Мне нужно выбраться отсюда и выяснить, что же происходит на самом деле.
Я встала на ноги, и тошнота ударила меня, как тяжелый кулак. Кажется, меня сейчас вырвет. Я бросилась в ванную комнату и едва успела добежать, прежде чем меня вывернуло в унитаз.
Волна за волной тошноты заставляли меня не менять положение, и наконец уже ничего не осталось. Я упала на пол и свернулась в комочек от боли. Что со мной происходит?
Скиннер вошел в ванную и включил воду в раковине. Опустился на колени и приложил влажную салфетку к моим щекам. Отбросил волосы с моего лба и продолжал прижимать салфетку к моему лицу, пытаясь меня успокоить.
- Что со мной происходит? - спросила я слабо.
- Утреннее недомогание. Ты же беременна, Скалли. Ты что, не помнишь?
- Нет.
- Вот поэтому ты и сбежала вчера, - сказал он уныло. - Как только узнала, тут же выбежала из кабинета доктора и не вернулась домой. Я везде тебя искал, но не мог найти. Боялся, что с тобой случилось что-то ужасное. А когда нашел там, в поле, подумал…
Тут его голос сломался, словно у него от волнения перехватило горло. Скиннер, мой твердокаменный босс, говорил так, словно старался не заплакать. Нет, не то. Мой твердокаменный муж собирался заплакать. Я протянула руку и коснулась его дрожащей руки - той, что держала салфетку у моего лица.
- Извини.
Нет, Скиннер. Я не помню, как умер Малдер, и не помню, как вышла за тебя замуж или что была беременна. Я помнила другое - что я бесплодна и больна раком. Неважно. Похоже, что здесь все это неправда. Не помню ничего, что случилось в прошлом году, так что, скорее всего, я просто сошла с ума. И судя по всему, я провела тебя через все круги ада.
Может быть, тебе следовало оставить меня на том поле.
Я решила, что могу двигаться без риска появления новой тошноты, и сжала его руку.
- Я могу встать.
Он кивнул и помог мне подняться на ноги. Я чувствовала себя слабой, как котенок, и он отвел меня в спальню. Остановился около кровати, но я уперлась в край.
- В чем дело?
- Можно мне выйти из этой комнаты? Она на меня тоску нагоняет.
Казалось, он обдумал мои слова и кивнул. Молча поднял меня на руки и вышел из спальни. Без усилий - с грацией и силой большой кошки - спустился по лестнице.
- На диван, хорошо?
- Да.
Он с величайшей осторожностью усадил меня на диван и укрыл мягким голубым пледом. Скиннер видел, как я тереблю мягкую шерстяную бахрому.
- Я купил это для тебя два месяца назад, потому что он подходит к твоим глазам. - Снова этот настойчивый тон. - Не думаю, впрочем, что ты это помнишь.
Он что, хотел, чтобы я соврала? Этот плед явно имел для него большое значение, и естественно, должен был иметь такое же значение и для меня. Может быть, он подарил его мне, когда я была больна и чувствовала себя беззащитной. Может быть, я даже поцеловала его в знак благодарности. А может быть, и больше, чем поцеловала.
- Давно мы женаты?
- Два месяца.
Два месяца. Он подарил мне плед два месяца назад. Мы женаты два месяца. И я на втором месяце беременности. Он этого не говорил, но я чувствовала, что это правда.
- Ребенок медового месяца, да? - спросила я.
Он застенчиво улыбнулся - первый знак некоторой веселости в его поведении.
- Что-то вроде этого.
Я этого тоже не понимала. Неважно. У меня наконец-то появились некоторые временные ориентиры, от которых я могла отталкиваться.
Я повторила их еще раз, наблюдая, как Скиннер идет в кухню мимо обеденного стола, заваленного файлами. Малдер умер полтора года назад. Я замужем два месяца. Срок беременности - тоже два месяца. Скиннер подарил мне голубой плед два месяца назад.
Вот оно что! Я очень старалась, но не могла вспомнить больше ничего из 'этого' прошлого.
Мое 'второе' прошлое было чем-то совсем иным.
Полтора года назад я стреляла в Малдера. Он отправился в Нью-Мехико, где его вылечил Альберт Хостин. Полтора года назад я обнаружила компьютерный чип в своей шее. Два месяца назад мне сказали, что у меня рак. Два месяца назад мои шансы забеременеть исчезли, как сестра Малдера, - чтобы никогда не вернуться. Два месяца назад у меня было кровотечение из носа, вследствие чего мой лучший костюм превратился в бесполезную тряпку.
Хотелось бы узнать, что означают все эти несоответствия. Психиатрическая лечебница, на которую намекал Скиннер, может быть местом, где я продолжаю находиться. Именно в этот самый момент вместо того, чтобы лежать на диване, наблюдая, как мой муж несет мне завтрак, я могу на самом деле быть привязанной к койке в психбольнице, а завтраком мне послужит халдол и торазин, а вовсе не слабый чай и сухарик. Кто же предпочтет такой вариант, а не альтернативную реальность?
Но ни в какой реальности я бы не хотела, чтобы Малдер умер, вне зависимости от того, насколько мучительной была моя собственная ситуация. Жить без него - немыслимо.
Скиннер стоял надо мной, чтобы удостовериться, что первый же кусочек не вызовет очередного приступа тошноты и не испортит его любимый плед. С моего разрешения он поднялся в спальню, чтобы быстро принять душ. Он, должно быть, думал, что я слишком слаба, чтобы предпринять еще одну попытку бегства. Он был прав.
Через несколько минут он спустился вниз, одетый по-домашнему. Сел рядом со мной на диван и взял у меня чашку и блюдце. - Лучше? - спросил он.
- Да.
Темные глаза, защищенные стеклами очков, заботливо смотрели на меня. Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке и едва заметно улыбнулся. Наклонился и целомудренно поцеловал меня в губы. Он хотел большего, я это чувствовала по его губам. Но Скиннер никогда бы не принудил меня делать то, чего я не хочу.
Он снова поцеловал меня и остановился, ожидая разрешения. Когда я его не дала, он вздохнул и прижался лбом к моему лбу. - Отдохни немного.
Я видела, что он смирился. Подошел к обеденному столу и сел, намереваясь поработать. Он остается дома, чтобы присматривать за мной. Слипающимися глазами я наблюдала, как он работает, - суровый босс, которого я так хорошо помнила. Постепенно я заметила, что в нем что-то изменилось физически. Яркий свет начал мерцать вокруг него. И появились крылья, которые я видела раньше. Потом он сделал перерыв в работе, откинулся на стуле и потянулся, подняв руки над головой. И крылья последовали за его движением, развернувшись веером. Нереальная картина.
За кого или за что я вышла замуж?

"… Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божьей…" (Послание к Римлянам, 8:38-39)

Все пошло по заведенному порядку. Каждое утро я чувствовала себя плохо - и он убирал за мной и приносил мне завтрак. Я все время чувствовала себя усталой. Несколько раз в течение дня засыпала, и меня посещали сны - или галлюцинации - о Скиннере-ангеле и Апокалипсисе, который вот-вот настанет.
Иногда у меня было достаточно сил, чтобы посидеть с ним за столом и немного помочь с бумагами. Я не узнавала ничего из тех документов, которые проходили перед моими глазами. Скиннер больше не имел отношения к The X-Files - так же, как и я. Он никогда об этом не говорил, но что-то подсказывало мне, что меня вышвырнули оттуда после смерти Малдера. И если у меня не было медицинской страховки, Скиннер, вероятно, оплачивал мои счета за лечение.
А еще я думала вот о чем. Чего это ему стоит - оставаться дома со мной? У него, по-видимому, было бесконечное количество файлов, которые курьеры постоянно привозили и увозили. Я обнаружила, что мало-помалу начинаю относиться к нему мягче. Со своей стороны, Скиннер никогда не жаловался и ничего у меня не просил. Казалось, его это устраивает - ждать, предоставив мне возможность самой прийти к нему, словно я - дикое животное, которое нужно приручить. Он дотрагивался до меня, но никогда ни на чем не настаивал. Оставался на своей половине кровати. Но однажды ночью я легла в постель и без слов попросила его обнять меня. И даже тогда он не воспользовался ситуацией, хотя мог бы. И я, может быть, разрешила бы ему, если бы он попросил.
Но он не попросил. Он ждал, пока я сама сделаю первый шаг, и неважно, в чем это выразится.
У него появился шанс через месяц после того, как я обнаружила, что нахожусь у него дома.
Однажды мне приснился очень плохой сон. Черный ангел появился снова и сказал, что он заберет меня от Скиннера. Когда он схватил меня, его руки вонзились в меня, как иголки. Кровь брызнули за дюжины ран. Я чувствовала, как жизнь медленно покидает меня.
- Ребенок, ребенок, ребенок… Скиннер, Скиннер…
- Скалли, Скалли, проснись. Я здесь.
Скиннер крепко обнимал меня и укачивал в своих объятиях. Я рассказала ему о сне, но не упомянула о других снах про ангела, которые у меня бывали. Тем не менее, он обнимал меня все крепче и позволил эмоциям вырваться наружу. Наконец он опустил меня обратно на постель и лег сзади меня. И в тот момент я это почувствовала. Когда я завертелась, чтобы устроиться поудобнее, его эрекция уперлась мне в спину. Он зашипел, когда я случайно задела его член.
Я повернулась и взглянула ему в лицо. Желание, острое и ясное, впечаталось в его черты. Он хотел меня. Все еще хотел, несмотря на то, что меня каждое утро тошнило, что я проявляла склонность к преступлению и - вполне возможно - была просто сумасшедшей.
Я приподнялась и притянула его за шею, чтобы он наклонился ко мне. Потом нежно поцеловала, ощущая бархатную мягкость его языка. И застонала.
У него это отлично получается, подумала я. Занимаясь этим, мы сделали ребенка. Почему я не могу этого вспомнить? Я расстегнула рубашку и провела руками по его груди. И подняла на него глаза, чтобы и он мог увидеть там желание. Прости, Малдер, подумала я. Но я действительно этого хочу.
Он, наконец, всё понял и взял ситуацию под контроль. Медленно раздел меня, целуя каждую открывавшуюся клеточку кожи. И положил свои большие руки мне на живот, легко лаская небольшую выпуклость. Три месяца. Пока еще ничего не заметно. Но благоговение на его лице говорило о том, что он хотел потрогать мой живот очень давно, чтобы убедиться самому. - Никаких сожалений, - сказала я. - Я устала от сожалений.
Мы занимались любовью медленно и нежно. Я, наконец, подчинилась этой реальности, признавая свое место в ней, и это было более чем приятно.
Новая реальность начала формироваться здесь, в постели Скиннера. Он вошел в меня и начал двигаться, пот стекал по его вискам. Его тело было напряжено, а на лице появилось выражение чистейшего восторга. Голова была запрокинута, рот приоткрыт от удовольствия. Он был просто великолепен. Я произнесла его имя, и он взглянул на меня мягкими темными глазами. Какое-то глубокое чувство появилось в этих темных глазах. Была ли это любовь, о которой он всегда говорил? Теперь я видела его большие белые крылья, распростертые, словно в полете. Они ярко сверкали у него за спиной и были прекрасны. Сладкое удовольствие омыло наши тела, связывая нас, впечатывая нас друг в друга. После того, как он кончил, его большое тело расслабилось и опустилось на меня, а крылья обернули нас, как сильные, мягкие руки.
Под этим белым мерцающим светом я спросила: - Ты реален?
- Да. Ты сделала меня реальным.

"Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих…" (Евангелие от Луки, 15:10).

Когда я снова проснулась, Скиннер лежал рядом со мной на животе, положив мускулистую руку мне на талию и прижимая меня к себе. Вокруг наших обнаженных тел - смятые, сбитые в кучу простыни.
Слегка липкое ощущение и тупая боль между ног подтвердили, что секс был настоящим, если не сказать больше. Я провела рукой по его широкой спине и ощутила ладонью дрожь его крепких мускулов. Никаких следов крыльев. Никаких признаков, позволяющих предположить, что они там были.
Когда я коснулась его, на память пришло слово 'ala'. Это означает - 'крыло'. Есть несколько костей в человеческом теле, названных в честь крыльев, в том числе лопатки.
Он пошевелился и застонал. Звук завибрировал в моей ладони. Он уткнулся лицом мне в шею и начал мягко целовать. Рука, до этого момента легко обнимавшая меня, передвинулась к моей груди.
В этом обольщении не хватало призрачной неопределенности - того, что было прошлой ночью. Ощущения были острее, четче, чище, чем те, которые я помнила.
Если это было памятью.
Хоть я и приняла эту жизнь, но начала сомневаться снова. Присущая Малдеру природная подозрительность опять охватила меня. У меня была только одна реальность - та, в которой я жила в квартире Скиннера. Я очень старалась, но все равно не могла принять эту реальность, как единственно возможную.
Мои мысли разлетелись, как листья, когда я почувствовала, что он целует мою левую грудь. Застонав от наслаждения, он по моей команде принялся за правую. Я опустила руку между нами и охватила его твердый член. Скиннер обладал почти идеальным телом, которое было очень приятно ласкать.
Во всяком случае, это было настоящим. И очень хорошим. Секс со Скиннером был удивительным, если не сказать больше, и мы наслаждались им.
Потом я заснула в его руках, спокойно уплывая в сон.

"… и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения." (Евангелие от Луки, 20:36)

Во сне я увидела мирное зрелище - детскую игровую площадку. Я слышала обрывки детской болтовни, подняла лицо к голубому небу и ощутила танец солнечных лучей на закрытых веках. Теперь в моих снах появлялись воспоминания детства - приятные воспоминания, в которых Мелисса была еще жива и, как всегда, шалила.
Я рассмеялась во сне.

"А те сказали ей: в своем ли ты уме? Но она утверждала свое. Они же говорили: это Ангел его." (Деяния апостолов, 12:15)

Я проснулась в пустой постели и услышала, как кто-то принимает душ. Мне бы тоже не мешало после наших занятий любовью. На этот раз вообще никакой утренней слабости. Мне показалось подозрительным, что мое физическое нездоровье, похоже, исчезало по мере того, как я принимала окружающую меня действительность и предлагаемые мне истории. Мне что, промывали мозги? Хотя вполне возможно, что я просто миновала тот период, когда утренняя слабость бывает особенно тяжелой. Наступил второй триместр - и эти тяготы теперь в прошлом.
Я встала с постели и надела его халат. И, не особенно раздумывая, пошла вниз, волоча халат по полу за собой. Я чувствовала себя невероятно цельной - и телом, и душой. Туманная неразбериха прошедших дней осталась позади. Я узнала жилую комнату, кухню и рабочий стол.
В утреннем свете все выглядело гораздо четче и яснее.
Охваченная любопытством, я раздвинула стеклянные двери и вышла на балкон. Никакого Армагеддона, никакого погребального костра. Только большие здания, голубое небо и звуки большого делового города.
Легкий ветерок играл моими волосами, заставляя меня улыбаться. На балконе стояла металлическая садовая мебель, которую Скиннер никогда не использовал. Я села на стоящий в углу стул. Как приятно снова оказаться на свежем воздухе. Я решила уговорить Скиннера пойти со мной сегодня погулять в парк. Конечно, для этого мне нужно сначала одеться.
Прежняя Скалли никогда бы не вышла на балкон полуодетая, даже если ее никто не мог увидеть.
- Скалли, Скалли!
Полный паники голос Скиннера звал меня, эхом отражаясь от стен. В нем был страх.
В следующую минуту он появился на балконе, очевидно, увидев, что дверь открыта. Смесь ужаса и неверия была написана на его лице. Он смотрел не на меня, а на перила. Неужели он подумал, что я спрыгнула?
- Скиннер… - сказала я слабо.
Он повернулся на звук моего голоса. У меня сжалось сердце при виде выражения боли на его лице. Одним шагом он преодолел расстояние между нами, рывком поднял меня и прижал к себе - щекой к своей груди.
Судорога прошла по его телу. На нем были брюки и футболка. Я почувствовала запах сладкого мыла и одеколона. Его поведение смутило меня, и я молчала.
Он обнимал меня, и я не противилась, ожидая объяснений. Я никогда раньше не видела его в таком состоянии и всегда считала, что он бесстрашен. Редкий момент незащищенности и уязвимости.
Я почувствовала перемену в нем. Он стал прямее, выше, но продолжал обнимать меня.
- Такое хрупкое создание, - пробормотал он мне в волосы.
Одна моя рука была неудобно прижата к его груди. Я высвободила ее и положила ему на спину, чтобы еще крепче обнять его. И наткнулась на что-то твердое и в то же время мягкое у него на спине. Перья. Это было похоже не перья. Мое прикосновение его явно удивило.
У меня не было времени обдумать то, что я ощутила, потому что он повернулся к двери и провел меня в комнату. Тонкие легкие занавески вдруг ослепили меня, но через мгновение я увидела знакомые очертания квартиры.
Он осторожно посадил меня на диван и подошел к рабочему столу. Тяжело оперся на него руками, словно вся его энергия была исчерпана. Я завороженно смотрела, как крылья из моих ночных кошмаров сложились, сжались и исчезли.
Очень странно. Мое зрение опять затуманилось, а силы иссякли. Я боролась с беспамятством столько, сколько могла, наблюдая за Скиннером. Он повернулся ко мне. Выражение глубокой печали на его лице было последним, что я увидела перед тем, как погрузиться в беспамятство.

"Так будет при кончине века: изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных…" (Евангелие от Матфея, 13:49).

Мне снова снилась смерть и гибель мира. Скиннер-ангел вывел меня на балкон и снова показал сцены разрушения.
- Ты должна предотвратить это, - сказал он.
- Предотвратить? - спросила я недоверчиво. - Как?
- Ребенок. Ребенок будет знать. - Он коснулся моего лица, легко лаская щеку, любовь сияла в его глазах. - Я люблю тебя. И всегда буду любить.
Как и в прошлый раз, он снова поднялся в небо, но теперь я не сделала попытки последовать за ним. Мне казалось, что мое сердце разобьется, когда я смотрела ему вслед. Я почему-то знала, что мое ангельское прошлое завершено и что настало время вернуться в ФБР, к реальному Скиннеру и Малдеру.
Я смотрела до тех пор, пока он не превратился в точку на горизонте.
- Я тоже всегда буду любить тебя.

"И сыны Бога увидели дочерей человеческих, и были они прекрасны; и взяли их в жены из всех, которых выбрали." (Книга Бытия, 6:2)

В этот ранний утренний час в парке было спокойно. Редкий любитель ранних пробежек появлялся на велосипедной дорожке в сопровождении своей собаки. Воздух был сладким и чистым. Скоро настанет весна.
Он не хотел встречаться со мной здесь, но я настояла. У меня никогда не было возможности погулять с ним в парке. Я ждала почти час и забеспокоилась, что он не придет. Ну давай же, Скиннер, думала я, меня не нужно бояться. Я вернулась почти месяц назад. Достаточно времени для него, чтобы ознакомиться с отчетами - как официальными, так и неофициальными.
Я снова с надеждой подняла глаза и увидела, что он идет по траве. В черном костюме, полы черного плаща развеваются на ветру. Даже с темными кругами под глазами он был красив. Мое сердце пропустило удар, и ребенок дал о себе знать.
- Да, он пришел, - сказала я, положив руку на живот.
Он был хмурым, словно сердился, и с высокомерным видом остановился передо мной.
- Агент Скалли.
- Сэр. - Я автоматически встала с места, непривычно нервничая в его присутствии. Даже поднявшись во весь рост, рядом с ним я выглядела очень маленькой. - Вы прочитали отчет?
Он отвернулся.
- Да.
- Мы можем пройтись?
Несколько минут мы молча шли рядом. Я почти слышала, как он мысленно проговаривает свою речь. Что он может сказать? Официально я пропала три месяца назад. Однажды утром просто не появилась на работе. Никакие поиски не помогли меня обнаружить, и через неделю Малдер впал в отчаяние. Он пытался купить или выкрасть информацию из некоторых правительственных источников, но все оказалось бесполезно.
Скиннер взял отпуск, чтобы работать дома и в свободное время искать меня. По сути, мы оба отсутствовали в ФБР три месяца.
Несмотря на большое количество зацепок, поиски не дали результатов. А потом меня обнаружили в поле на окраине Джорджтауна. Именно Скиннер нашел меня.
Официально у меня была амнезия, и я не могла дать никаких сведений о том, где я находилась или кто меня похитил. Моя беременность открылась случайно.
Анализ ДНК подтвердил, что это мальчик и что отцом является Скиннер. Это также было обнаружено случайно. У всех сотрудников ФБР когда-либо берут анализ ДНК. Кто-то решил проверить - и нашел соответствие. Я не удивилась, когда они мне сказали.
Следы рака полностью исчезли, не оставив никаких последствий. Доктора проводили все новые и новые тесты, просто не в силах поверить в результаты предыдущих. Наконец меня выписали и разрешили приступить к работе.
Так было написано в официальном отчете. Неофициальная история была совсем другой.
Начали циркулировать слухи о том, что Скиннер похитил меня, накачал наркотиками и держал в заложниках в своей квартире. Он вернул меня только тогда, когда стало очевидно, что я беременна. Некоторые говорили, что он похитил меня, когда обнаружил, что я беременна, и держал до тех пор, пока не стало поздно делать аборт. Другие говорили, что я сошла с ума, переехала к нему, и мы три месяца ничем другим не занимались - только трахались.
Сплетни были нелепыми, но их подогревало упорное молчание Скиннера. В конце концов, никто никогда не приходил в его квартиру, кроме курьеров, которые приносили документы. Даже Малдер спросил меня, может ли это быть правдой.
Бедный Скиннер, возможно, на самом деле не помнил ничего необычного. Он настаивал на своей версии о работе дома и в качестве доказательства предъявлял документы и дела.
Когда я попыталась рассказать Малдеру реальную историю, он вышел из себя. Он просто не мог объяснить мое состояние рассказом об ангелах и непорочном зачатии. Ему потребовалось очень много времени, чтобы принять это, и еще больше, чтобы начать вести себя со мной, как обычно. Наша дружба сохранилась, но все, что мы могли бы чувствовать сверх дружбы, умерло в тот день, когда он узнал о ребенке. Думаю, где-то в глубине души он всегда будет верить, что я попросту сбежала и завела роман со Скиннером, X-File это или нет.
И я ждала, когда Скиннер придет ко мне, чтобы обо всем поговорить. У меня были собственные теории о том, что произошло на самом деле, но мне нужно было обсудить их с ним. Было несколько моментов, которые я не могла вспомнить, и хотела, чтобы он помог мне. Я ждала, но он не приходил.
В конце концов, я решил записать свои воспоминания и теории. Пусть это станет настоящим X-File. Почему бы и нет? Это будет мое третье появление в истории The X-Files.
Я сама принесла отчет и несколько часов ждала в приемной. Его секретарша продолжала утверждать, что он не захочет меня принять, но я настаивала. Он вышел из кабинета, только когда у меня начались боли. Срок был уже пять месяцев, и у меня начали появляться какие-то странные боли, которые заставляли меня сгибаться пополам. Доктор убеждала меня, что они не опасны, а беспокоиться стоит только в том случае, если они не прекратятся или если начнется кровотечение. Боли роста, сказала она.

Я легла на пол, ожидая, когда боль ослабеет. Дрожала, истекала потом и плакала. Почувствовала холодную ткань, прижатую к моему лицу. Ким ушла домой много часов назад, оставив меня дожидаться в одиночестве.
- Что со мной происходит? - спросила я, вспомнив другое время и другое место, когда эти слова имели гораздо больший смысл.
Большие руки так же касались моего лица, но на этот раз я не получила ответа. Скиннер отнес меня в свой кабинет. Его знакомый запах был как бальзам, и боль почти сразу же начала ослабевать. Он сел и посадил меня к себе на колени, ожидая, когда я немного приду в себя.
Когда боль совсем прошла, я почувствовала, что впервые за последние дни успокоилась. Даже если этот Скиннер ничего не знал о том, что случилось со мной, он все еще обладал способностью излечивать меня от любой боли. Мне хотелось оставаться в его объятиях, и я решила не двигаться, пока он меня не заставит.
Я все еще сжимала в руке свой отчет и почувствовала, как он взял его. Усталость помешала мне слишком громко протестовать. Я медленно начала засыпать, убаюканная биением его сердца и спокойным дыханием. Я проснулась дома в постели, и утренний звонок будильника показался мне очень резким. Я все еще держала в руке платок Скиннера. Значит, мне не приснился весь этот эпизод.
А отчет исчез. Думаю, он взял его. Мне оставалось только ждать. Ждать и ждать.
Пока я ждала - вернулась боль. Я позвонила ему домой, но когда он взял трубку - не решилась заговорить. Но странно - достаточно было услышать его голос, и боль исчезла. Может быть, это что-то вроде инстинктивной реакции на его голос. Мне казалось, что это ребенок хочет, чтобы мы были вместе, даже если мы сами не в состоянии мыслить такими категориями. Когда неделя прошла без единого слова, я снова позвонила ему. Сказала, чтобы он встретился со мной в парке утром, и повесила трубку раньше, чем он смог возразить.
Таким образом мы оказались в парке и шли рядом по дорожке - плечом к плечу, как два заключенных, идущих на казнь. Неожиданно он задал вопрос.
- Ты говоришь, мной владел дух ангела?
Я улыбнулась. Очень деликатно.
- Не постоянно. Иногда я чувствовала, что это действительно ты был рядом со мной.
Он усмехнулся.
- Кроме тех случаев, когда у меня вырастали крылья?
- Да.
- Что заставляет тебя думать, что я всему этому поверю?
- Ребенок.
Я слышала, как у него перехватило дыхание.
- Да, ребенок, - пробормотал он. - Не могу этого объяснить.
Я мгновение обдумывала его слова. У меня была теория и по этому поводу, но я решила, что лучше изложить ее позже.
Скиннер был сейчас слишком насторожен, и я не хотела потерять его из-за какого-нибудь предположения, которое он счел бы диким. Не более того, что я написала в отчете.
- Хочу попросить тебя об одолжении.
Он остановился и повернулся ко мне, нахмурившись.
- О каком?
- Отвези меня домой. Я имею в виду, к тебе домой.
Я не была там со времени своего "посещения". Мне показалось, что он собирается отказаться, и мое сердце сжалось. Ребенок принял решение за него - и пронзил меня новым приступом боли. На этот раз было так плохо, что я тут же потеряла сознание.

"Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов." (Первое Послание к Коринфянам, 11:10).

Я очнулась на диване в его квартире, укрытая голубым шерстяным пледом. Стряхнув остатки сна, я ощутила дыхание Скиннера на своих волосах. Он лежал у меня за спиной, обнимая меня одной рукой за талию.
Я чувствовала, как он поглаживает мой живот, ощупывая небольшую выпуклость, которую мы создали вместе с ним.
- Ты делал это раньше. То есть - другой ты. - Я повернулась на спину, чтобы видеть его лицо.
- Правда? - спросил он рассеянно. Такой отстраненный, погруженный в раздумья, словно пытается вспомнить, когда его рука вот так же касалась меня.
- Да. И ты был очень осторожен. Знаешь, это должен быть ты. - Я улыбнулась, увидев его замешательство.
- Я солгал, - сказал он внезапно. - Я действительно кое-что помню. Даже довольно много, если честно.
Это признание удивило меня, и я спросила:
- Почему ты солгал?
- Я думал… думал… - Он остановился и, похоже, не собирался продолжать.
Я приподняла его лицо за подбородок и внимательно посмотрела ему в глаза.
- Ты можешь сказать мне. Я знаю, что можешь.
Закрыв глаза и уткнувшись лицом мне в плечо, он прошептал:
- Я думал, что просто принимал желаемое за действительное.
Я улыбнулась. Наконец-то. Теперь и он знает. Так же, как и я.
Он продолжал тихо.
- Я думал, что так сильно хотел, чтобы ты вернулась, что создал тебя из воздуха. Были дни, когда ты находилась рядом со мной, и дни, когда я тебя совсем не видел. Иногда ты была настолько больна, что я боялся, что это снова рак, а не ребенок. И я не пытался подвергать сомнению происходящее, потому что был… был очень счастлив оттого, что ты была там. Я даже придумал, что мы женаты, чтобы все было правильно. Иногда мне действительно казалось, что во мне как бы два человека, особенно по ночам. Я боялся, что сошел с ума.
Я улыбнулась. И меня посещали такие мысли о собственном рассудке.
- Почему, Скалли? Почему все это происходит?
- Не знаю. Ангел сказал, что ребенок будет знать. Думаю, нам следует подождать, когда он научится говорить и тогда сам нам все расскажет.
- Он сможет предотвратить колонизацию? - Он действительно прочитал отчет.
- Надеюсь.
- Что мы будем теперь делать?
- Думаю, просто жить. Ты признаешь ребенка, Скиннер?
- Конечно. Обещаю.
Я улыбнулась, зная, что он сдержит слово. Зная, что он будет рядом ради меня и ребенка, и ради всех тех странных и сумасшедших вещей, которые могут случиться в моей жизни.
- Я люблю тебя, Скалли. Помню, что уже говорил тебе об этом. И это по-прежнему правда.
- Помню. Я тоже тебя люблю.

назад

------------------------