Метаморфозы Огненная вспышка отточенным ножом вспорола темноту, брызнувшую в стороны каплями раскаленного металла под оглушительный звук выстрела. -Скалли, беги! Надо признаться откровенно, в жизни Ронни Шнайдера бывали и лучшие времена. Например, когда отец брал его с собой на рыбалку. Они ездили на дальнее озеро на стареньком пикапе Сержанта Кори, старинного приятеля отца, по заросшей, покрытой ухабами дороге, и машина азартно взвизгивала, преодолевая очередную кочку. Они всегда останавливались на одном и том же месте, и, хотя озеро привлекало многих любителей рыбалки, крошечный заливчик неизменно встречал их приветливой тишиной. Приготовив снасти, отец и Сержант Кори усаживались на скрипящие от старости складные стулья и, откупорив бутылку яблочного шнапса, начинали не отличавшийся разнообразием предметов разговор о старых временах. Ронни, знавший каждое слово наизусть с тех пор, как ему исполнилось шесть, пристраивался с удочкой на берегу и терпеливо созерцал мерцающую водную гладь, щурясь на солнце. Или вот скажем, когда он служил официантом на «Сэре Джеймсе Кунарде» - «Папаше Кунарде», как называли огромный круизный лайнер между собой посвященные. Работа не пыльная, чаевые щедрые, плыви себе, да день напролет любуйся фигурами девиц, путешествующих первым классом и все свободное время – а другого у них и не было, - проводивших в классе аэробики. А ночные пирушки в служебных помещениях… Красота. Если б не та история с пропавшим кольцом, эта райская жизнь длилась бы вечно… А еще в Александрии было недурно. Черные кварталы, муравейники элементарных удовольствий и естественных потребностей, и пьянящее чувство риска, которое не притупляется с годами. Греческие проститутки и коптские королевы, непременные наргиле, английские солдаты в своей нелепой полевой форме, и дешевый – слишком дешевый, если вдуматься, - джин. И еще та веселая крошка с рю де Неф… Одним словом, в жизни Ронни Шнайдера бывали лучшие времена. Сейчас этот много повидавший на своем веку моряк и авантюрист был стар, хотя точного своего возраста он не помнил, страдал от множества свойственных этому неопределенному возрасту болячек, был одет в изрядно потрепанное пальто, сошедшее с конвейера году этак в шестидесятом, и дырявую шапку. А еще от него остро несло можжевеловым спиртом, и весь он был воплощением того, что всплывало перед мысленным взором любого человека при упоминании слова «бродяга». Он не мог бы вспомнить, каким ветром его занесло в Чикаго, и как давно это было. Память его к этому моменту сделалась очень избирательной, но жаловаться на нее не приходило ему в голову, ибо он в большинстве своем одобрял ее выбор. Несмотря на это, сейчас, сжавшись в комок за опрокинутым мусорным баком и чувствуя, как ледяной ночной воздух находит лазейки в его одежде, чтобы добраться до чувствительного, как старая дева, позвоночника, он не переставая спрашивал себя, как оказался на самой окраине города в такой отвратительно неподходящий момент. Все началось, впрочем, вполне мирно. Они со стариной Брутусом разжились початой бутылкой джина, оставленной на столике в кафе каким-то ненормальным, и собирались отпраздновать это событие, но в этот момент встретившийся им полицейский патруль решил проявить бдительность. Ронни, не будь дураком, тут же дал деру и успел скрыться в знакомом подвале, а вот невезучего Брутуса сцапали. Его убыток – мой прибыток, логично рассудил Ронни и отправился на поиски уютного закутка. Вероятно, тогда-то он и забрел в это Богом забытое место. Бутылка опустела наполовину, а ее счастливый обладатель пришел в весьма благодушное состояние, когда услышал грохот в десятке-другом футов от своего убежища. Поначалу Ронни испугался, но так как вслед за этим ничего не последовало, приписал все капризам ветра и успокоился. Вскоре, однако, ему показалось, будто он различает негромкий, но весьма тревожный разговор. Слов было не разобрать, но голоса были женские, если только Ронни что-нибудь в этом понимал, а он понимал. В этот момент с ним начали происходить довольно неприятные вещи. Джин больше не согревал его, а сознание пугающим образом прояснялось, уступая место липкому гадкому страху, пробирающему до поджилок. Это чувство, больше напоминавшее инстинкт, не однажды спасало Ронни от беды, на которые была так щедра его полная приключений жизнь, и не объявлялось уже много лет, по крайней мере, так ему казалось, и он был весьма доволен этим обстоятельством. Теперь же спасения не было. Страх явился, как старый знакомый, и как ни в чем ни бывало принялся понукать его. Прислушиваясь против воли, он всматривался в темноту, внезапно ставшую враждебно-колючей. Звук голосов приближался, равно как и неясный царапающий перепонки не то шорох, не то скрип с другой стороны. Чувствуя, что загнан в ловушку, Ронни попытался слиться со стеной, возле которой сидел, под прикрытием ржавого мусорного бака. Надежда была так себе, не из лучших, но Ронни выбирать не приходилось. Он не смог бы встать и убежать при всем желании. -… смотри… -…но действует, действует… -… мы натворили… Голоса были женские. А через мгновение Ронни увидел две выступившие из мрака фигуры – повыше и пониже. Словно повинуясь указанию невидимого режиссера, Луна выбрала именно этот момент, чтобы выйти из-за туч, - огромный оранжевый шар, покрытый зловещими пятнами. В его свете Ронни отчетливо разглядел двух женщин, напряженно оглядывавшихся по сторонам. Та, что повыше, была темноволосой, стройной и очень изящной. Спортивная фигура ее подруги не внушила Ронни симпатии, потому что, во-первых, ее обладательница была явно рыжая – а от этих ведьм кроме беды ничего не жди, - а во-вторых, сжимала в вытянутых вперед руках пистолет. Змея, неприязненно подумал Ронни. Кобра, готовящаяся ужалить. Он видел таких в Египте. И знал, на что они способны. -Ты видишь его? – хрипло проговорила темноволосая, силясь побороть дрожь. – Видишь? -Мне показалось, я видела какое-то движение вон там, - пистолет слегка шевельнулся, показывая направление. Рыжая говорила неспешно, растягивая слова, но Ронни нутром чуял напряжение, сквозившее в ее голосе. Темноволосая вдруг пронзительно вскрикнула и что было силы вцепилась ей в плечо. Ее спутница нетерпеливо стряхнула ее руку с несвойственной женщине силой, крепче сжала пистолет и крикнула: -Стой на месте! И тут Ронни увидел. Из-за поваленного мусорного бака, служившего ему укрытием, воздвиглась огромная темная фигура. Единым слитным движением она словно выросла из мрака, беззвучно и угрожающе скользнув в сторону женщин. Темноволосая пятилась, в ужасе глядя на фантом и бросая тревожные взгляды на свою спутницу. Та не двигалась с места. -Я сказала, стой, где стоишь! – крикнула она, целясь в неверном лунном свете. Не обращая внимания на ее слова, темная фигура двинулась вперед. Нервы у темноволосой не выдержали, и она бросилась наутек, только каблуки застучали по бетону. Рыжая выстрелила. Фантом вздрогнул, будто внезапно налетел на препятствие, и остановился. Тут только Ронни различил очертания человеческой фигуры в этом сгустке тьмы. Человек поднял голову и посмотрел на стрелявшую в него даму. Ронни в жизни своей не видел лица кошмарней – бледное, с огромными черными глазами. -Скалли, беги! – крикнула успевшая отбежать на приличное расстояние темноволосая женщина. – Беги! «Беги!», - хотелось крикнуть Ронни - и самому последовать собственному совету. Но рыжая никуда не побежала. Она снова выстрелила. Раз, другой, третий – сколько бы пуль ни было у нее в обойме, она выпустила их все до единой, а темная фигура поглотила их, бестрепетно и безмолвно. Человек – если только это был человек - шагнул вперед. -Ск…кхал…ли… - прохрипел густой, как белый суп, голос. Она стояла, не шелохнувшись, наблюдая, как он медленно оседает на землю и замирает без движения. Тяжело дыша, не обращая внимания на вернувшуюся подругу и не сводя глаз с распластавшейся на бесчувственном бетоне фигуры, она достала из кармана короткой куртки другую обойму и перезарядила оружие с громким лязгом. -Ты убила его, - прошептала в ужасе темноволосая дама. – Мы его убили… Не отвечая, рыжая осторожно приблизилась к телу, продолжая держать его под прицелом, словно боясь, что мертвец вот-вот вскочит на ноги, и, легко толкнув носком ботинка, перевернула на спину. Смерть не прибавила красок бледному лицу, но милостиво закрыла зияющие провалы глаз. Присев на корточки, все так же настороженно на него глядя, Скалли проверила пульс на шее. По мнению Ронни, эта баба явно спятила, если действительно сомневалась в его смерти – грудь покойника напоминала решето, вязкая черная кровь уже растекалась огромной лужей вокруг. Вздохнув с облегчением, рыжая поднялась на ноги, кивнув спутнице. -Он мертв. Тут она наконец заметила Ронни. Ее рука, потянувшаяся убрать пистолет, застыла на пол пути, а в следующее мгновение неспешно, но уверено взяла его на мушку. -Кто ты такой? – потребовала она, и если холодных блеск ее глаз мог служить индикатором, участь Ронни была незавидной. -Я… я никто, леди, честное слово… я никто, я ничего не видел, ничего не знаю… -Заткнись! – прикрикнула она, устав слушать его бормотание. -Он безобиден, Скалли, - подала голос вторая. – Просто пьянчужка. -Разумеется, он безобиден, - огрызнулась Скалли, не взглянув на нее. – Твоего имени он не знает, не так ли? -Я безобиден, - подхватил Ронни, переводя взгляд с одной на другую. – Абсолютно безобиден, леди, клянусь, я ничего не скажу, никогда не скажу, леди, даже рта не раскрою, пожалуйста… пожалуйста, не надо меня убивать… Его мольба оказала странное воздействие на стоявшую перед ним Немезиду. В ней вдруг будто сломалось что-то, жестокое сияние глаз угасло, плечи опустились. Она как-то неуверенно оглянулась на распростертое у ног тело и внезапно пошатнулась, как от удара. Ронни ожидал решения своей участи, сжимая в руках забытую бутылку, словно утопающий спасательный круг. Рыжая повернулась к нему и заговорила не высоким командным, а мертвым бесцветным голосом. -Как тебя зовут? -Ронни, мэм, - торопливо выговорил он, не успев перевести дух. – Ронни Шнайдер. -Тебе придется уехать из этого города, Ронни Шнайдер, - без всякой интонации произнесла она. – И забыть все, что ты здесь сегодня видел. -Я ничего не видел, леди… -Я знаю. А если когда-нибудь тебе вдруг покажется, что ты что-то все-таки видел или слышал, я найду тебя. Я найду тебя на другой же день, Ронни Шнайдер. И тогда тебе не поздоровится. Поверь, я смогу найти тебя. У Ронни не было в этом ни малейших сомнений, так что он торопливо закивал, не надеясь на свой голос. Рыжая, не обращая больше на него внимания, спокойно шагнула прямо в лужу крови, от которой брезгливо пятилась ее спутница. -В чем дело, Эми? – хмуро бросила она. – Последнее прости? Эми покачала головой и торопливо зашагала вслед за ней. Ронни так и остался сидеть, прислонившись к стене, не уверенный в собственной способности двигаться. Только когда вдали послышался звук отъезжающей машины, он, кряхтя и кашляя, поднялся на ноги. Покойник лежал неподвижно, как ему и положено, в лунном свете, словно в серебре. Глядя на него, Ронни вдруг отчетливо понял, что никуда он не уедет, вопреки тому, что обещал этой рыжей. Более того, он даже никуда не уйдет. Остатки волос на затылке зашевелились, и он торопливо поднес к губам бутылку. Полнолуние – время ведьм, ему бы следовало вспомнить об этом раньше. А теперь вздыхать поздно. Теперь нужно успеть допить джин. Что имеем, не храним, потерявши – плачем. А если храним? Если бережем, как зеницу ока, но все равно теряем? Разве это справедливо? С другой стороны, кто сказал, что есть она, справедливость, на этом свете? Скалли встряхнула головой, пытаясь понять, с каких это пор она стала приверженцем этой дешевой философии. Так нелепо. Все равно, что негодовать по поводу того, что небо синее, а трава зеленая – так уж мир устроен. Друзей с годами становится все меньше, и не всегда это вызвано естественными причинами. Иногда им помогают уйти из жизни. Помнится, в далекие, почти уже стершиеся из памяти времена она, впервые услышав об эвтаназии, задумалась: кто кому больше помогает? Близкий человек или врач – пациенту или другу, который не в силах больше терпеть боль? Или сам пациент, отчаявшись и стараясь сократить мучения близких, как бы страшно ему ни было умирать? Скалли мысленно залепила себе пощечину. При чем тут эвтаназия? Она не благородный доктор и не верный друг. Убийство есть убийство. Она не о жертве своей думала, нажимая на спуск, - лишь о себе. Она ничего не просчитывала и не думала выгадать. Это, скорее всего, не было вынужденной мерой. Просто так получилось. Так получилось? Одна мысль глупей другой. -Это была вынужденная мера, - произнесла Эми, вторя ее мыслям. – У меня не было выбора. Скалли медленно подняла на нее глаза, механически отмечая, как сильно Эми сдала за последнее время. Красивые и ухоженные темные волосы куцыми сосульками выбивались из неаккуратного хвостика. Под глазами залегли черные круги, возле выцветших губ появились угрюмые глубокие складки. Она мрачно смотрела в чашку, в которой вот уже пятнадцать минут помешивала остывший кофе. -У меня не было выбора, - снова повторила она. -Почему у тебя? – Скалли вяло пыталась побороть раздражение. – Вечно вы оба только о себе думаете… думали. Эми коротко на нее посмотрела, но тут же снова потупилась. -Ты здесь не причем. Это все моя настойка, я одна виновата. -Но стреляла-то все-таки я. -Тебе не пришлось бы, если бы он не выпил это… -Если бы я не выстрелила, он был бы жив. -Он был бы жив, если бы не выпил настойку. -И что прикажешь делать? – взорвалась Скалли. – Арестовать тебя? А потом самой сдаться? -Тюрьма не лучшее место для ребенка. -А кто тебе сказал, что тебя посадят в тюрьму? – Скалли зло рассмеялась. – С нашей историей нас обеих запрут в сумасшедший дом до скончания дней. Эми промолчала, вновь принявшись размешивать льдинки в чашке. Скалли наблюдала за ней с неизъяснимым раздражением. Она так и не притронулась к собственной чашке – сейчас даже воздух становился ей поперек горла, не то что кофе. Но ритмичный скребущий звук, который издавала ложечка, соприкасаясь со стенками чашки, действовал ей на нервы. -Да прекрати ты звенеть, в конце концов! Бледно-зеленые глаза Эми недобро блеснули, но тут же угасли. Она опасливо покосилась на Скалли. -Тебе приходилось раньше… убивать человека? Скалли почувствовала абсурдное желание усмехнуться. -А ты как думаешь? -Я не имею в виду для самозащиты. Скалли промолчала. Ей припомнилось вдруг испуганное, беспомощное лицо напарника, что-то кричавшего ей, только она не слышала. Она стреляла. Пустые гильзы одна за другой падали к ее ногам, отскакивая от пола с мелодичным звоном. Малдер отвернулся, и вспышки выстрелов выхватывали из полумрака его сведенное судорогой лицо. А она все стреляла, пока не кончились патроны в обойме. Потом он сказал: «Я так понимаю, он не оставил тебе выбора. Я так и напишу в отчете… если ты беспокоишься на этот счет». Но она на этот счет не беспокоилась. Ее волновало, что двигало ею в тот момент. Бог? Дьявол? Собственная порочная натура? Малдер не знал, что она почувствовала в тот момент, в ту краткую и в то же время бесконечную долю секунды перед выстрелом. Жажда убийства. Непреодолимое, доминирующее над всем желание. Увидеть, как ненавистные глаза, терзавшие ее по ночам, закроются навсегда. Увидеть муку и предсмертный ужас. Знать, что стала их причиной. И каждый выстрел отдается болью в руке, и эта боль – наслаждение. В этом мгновении она могла бы провести вечность. Малдер вызвал полицию. Он суетился, без толку перемещаясь из комнаты в комнату, боясь подойти к ней. Он никогда, никогда раньше не смотрел на нее так, как тогда. Впервые, испытывая чувство страха, так или иначе связанное с ее персоной, он боялся не за нее. Он, как ни парадоксально, искал утешения. Заглядывал ей в глаза, словно умоляя: «Стань прежней». Она не смогла. Не захотела. Прошлое улыбалось ей печальной улыбкой вещей Кассандры, и Скалли на миг зажмурилась, словно силясь повернуть время вспять. Это было невозможно, вопреки утверждениям приверженцев разных паранормальных теорий. Ибо никому не дано провидеть людские судьбы. Никому. Кроме Бога. Настойчивый стук в дверь заставил Эми выйти из задумчивости. Она стояла у окна, наблюдая за суетой полицейских на другой стороне улицы. В своей синей форме они были безликими, как муравьи, с ничего не выражающими лицами и предсказуемыми действиями. Даже этот стук в дверь был вполне предсказуем. Эми неторопливо пересекла комнату, ступая босыми ступнями по холодным кафельным плиткам. Белая кожа ног отливала мертвенным сиянием на фоне темно-зеленого, цвета лесного мха, пола. Интересно, умеют ли муравьи разговаривать? Хотя бы между собой? Эми распахнула дверь. -Мисс Физеруинг? На пороге стояли двое, и на муравьев в синем они не походили, хотя слово «безликий» в каком-то смысле им соответствовало. Мужчина и женщина. Он – высокий и мрачный, она – бледная и хмурая и держит значок на уровне глаз. -Мисс Физеруинг, мы агенты Скалли и Малдер, ФБР. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Эми молча пропустила их внутрь и закрыла дверь, не забыв мягко отстранить ладонью пытавшийся пробраться вслед за ними холод. Ее жест привлек внимание мужчины, женщина была занята осмотром комнаты и ничего не заметила. Про себя Эми поставила корень мандрагоры против соцветия папоротника, что первой заговорит она. -Мисс Физеруинг, - произнесла Скалли, оборачиваясь к ней. – Вам известно, что произошло в доме напротив? -Вчера вечером я слышала ужасный шум, - мягко ответила Эми. – А сегодня повсюду полиция, так что думаю, кого-то убили. -Ральфа Брикмана, хозяина закусочной, - пояснил Малдер, внимательно разглядывая девушку. - Вы его знали? -Да. Я приобрела у него это помещение три года назад, тогда мы и познакомились. -Какие у вас с ним были отношения? -Мы были добрыми соседями. Что с ним случилось? Скалли смотрела на Эми с пристальным вниманием, пытаясь интерпретировать ее реакции. Не так уж много людей на ее памяти воспринимали убийство «доброго соседа» как повседневный факт. Куда больше, однако, ее удивил Малдер, решивший вдруг перехватить у нее инициативу в разговоре. -Его задушили собственным галстуком, - проинформировал он Эми бесцветным голосом. – Сегодня, около трех часов ночи. Где вы были в это время, мисс Физеруинг? Фамилия, очевидно, вызывала у Малдера какие-то трудности, причины которых были не вполне ясны. Скалли мельком взглянула на него и, решив самоустраниться, подошла к ближайшей витрине, делая вид, что интересуется выставленным в ней сосудом причудливой формы. -Здесь, разумеется. -Здесь? Вы хотите сказать, вы и живете в музее? – спокойно уточнил Малдер. -Нет, конечно, нет, - Эми торопливо пояснила: - У меня квартира этажом выше. Очень удобно жить там же, где работаешь, вы не думаете? -Вы живете одна, мисс Физеруинг? – Малдер оставил предыдущую реплику без ответа, как будто не услышал. -Это довольно личный вопрос, вам не кажется? – Эми улыбнулась. Улыбка у нее была хорошая, сдобренная тем застенчивым кокетством, которое обычно вызывает безотчетную симпатию окружающих. Скалли, едва заметно кивнув самой себе, перешла к другой витрине. Привлекательная женщина встречает привлекательного мужчину и начинает с ним заигрывать – это нормально, в порядке вещей. Черное керамическое блюдо, покрытое весьма странными символами, подмигнуло ей кроваво-красным глазом. Да, это нормально, вполне естественно. В таком случае, что не так? -Мисс Физеруинг, отвечайте, пожалуйста, на вопрос. Вот что не так. Скалли коротко посмотрела на напарника, прежде чем вновь отвернуться к блюду. Что происходит с Малдером? Разумеется, он редко поощрял дам, проявлявших к нему повышенный интерес, но всегда был безукоризненно вежлив, даже галантен. Эми Физеруинг содержала музей под названием «История одного колдовства», казалось бы, уже одно это должно было расположить Малдера в ее пользу. Тем не менее, он вел беседу как заправский прокурор, трепетно хранящий под подушкой «Молот ведьм». -Я что, под подозрением, агент Малдер? – Эми изящно выгнула брови, глядя на него с легким любопытством. -В данный момент нет, - не опуская глаз, ответил он. -В таком случае вам обязательно вести себя так, словно вы допрашиваете преступницу? -Мисс Физеруинг… -Пожалуйста, зовите меня Эми, - перебила она, насмешливо улыбнувшись. – А то у меня ощущение, будто вы сейчас сломаете язык о мою фамилию. -Мисс Физеруинг, - Малдер слегка покраснел, что не укрылось от Скалли, но едва ли было заметно менее искушенному наблюдателю, - вы свидетельница, и как федеральный агент я имею право называть вас только «мисс Физеруинг» или «мэм». Скалли, впервые слышавшая о подобном «правиле», удивленно уставилась на него. А дело-то дрянь, подумалось ей вдруг. Похоже, он крепко влип. Она не припомнила, чтобы такое случалось с ним прежде. Бывало, он симпатизировал свидетельницам и даже подозреваемым, бывало, флиртовал с официантками, а всего две недели назад, когда они пришли на научную конференцию, чтобы побеседовать с одним из ее участников, Скалли, вернувшись после разговора, застала напарника в окружении банни-гёлс. Он улыбался от уха до уха, как объевшийся сметаны кот. Стоило какой-нибудь девушке ему понравиться, а вкус у Малдера, надо признаться, был неважный, как он начинал болтать без умолку, причем процентное содержание откровенной чуши в его речи возрастало в геометрической прогрессии. А применительно к Малдеру, это значило очень и очень много. Скалли столько раз видела, как это происходит, что в подобных ситуациях могла с точностью до секунды предсказать, когда очередная порция ненаучной фантастики начнет изливаться из Малдера, как из рога изобилия. По правде сказать, ей даже нравилось наблюдать за ним в такие моменты, потому что весь лоск интеллекта и мишура сарказма слетали с него так быстро, как пробка вылетает из бутылки, и он становился обыкновенным мальчишкой, жаждущим внимания. Теперь же… Теперь Малдер цедил из себя слова по капле, запинался, выговаривая фамилию и заявлял, что не имеет права называть свидетельницу по имени. -Вот как? – глаза Эми смеялись. – Я никому не скажу, агент Малдер, если вы назовете меня Эми, честное слово. Все, поняла Скалли, из этого пике он не выйдет. Вошел в штопор. Она вернулась на свое место рядом с напарником. -Мисс Физеруинг, Эми, агент Малдер хотел спросить, может ли кто-нибудь подтвердить, что вы были дома с полуночи до пяти утра. Эми отвела взгляд от Малдера, у которого, казалось, вот-вот из ушей повалит пар, и внимательно посмотрела на Скалли. Ее лицо посерьезнело, смешливости как не бывало. -Нет, никто не сможет это подтвердить, - она покачала головой. – Я живу одна, и, хотя иногда у меня останавливаются друзья, вчера здесь больше никого не было. Почему вы спрашиваете меня об этом? -В доме убитого мы обнаружили некоторые средства… какие-то травяные отвары с маркировкой вашего музея. Вы ведь, кажется, их продаете? – Скалли кивнула в сторону высокого стеллажа у входа, сверху донизу уставленного разной формы и размера бутылочками со странными письменами на этикетках. -Да, - с пониманием кивнула Эми. – Это различные настои на травах, отвары, чаи. Повышает настроение, снимает головную боль, успокаивает нервы… ну, и так далее. Я изготавливаю их сама, я изучала гомеопатию. У меня есть лицензия. -А как насчет приворотных зелий? – улыбнувшись, спросила Скалли. – Неужели и на них нужен патент? -В двадцать первом веке налоги платят даже ведьмы, - Эми улыбнулась в ответ. – Да, я выполняю и такого рода заказы. Людям часто хочется легких решений. Но уверяю вас, в состав входят только естественные компоненты, не наносящие человеческому организму никакого вреда. -Травы? -В основном. -Какие-нибудь редкие? -Как правило, все, что я использую в качестве ингредиентов, растет в садах большинства местных жителей. -В чем же тогда фокус? -Волшебство, агент Скалли. У ведьмы должна быть легкая рука. -И что, это срабатывает? -Клиенты не жалуются. -Так значит, вы продавали кое-что из ваших зелий Ральфу Брикману? Эми кивнула. Ей нравилась эта маленькая смелая женщина. Она задавала вопросы правильным тоном, не высмеивала, не угрожала. «Верь во что хочешь», - казалось, говорили ее глаза, - «до тех пор, пока это безопасно для окружающих». Что ж, такая позиция была очень близка Эми. Насколько лучше был бы мир, если бы побольше людей разделяли ее. -Ральф страдал ревматизмом. Обычно он покупал у меня растирание для спины. И еще шампунь для укрепления волос. -Он ведь был… -Лысым, да. И я говорила ему, что это бесполезно. Но сами видите… Скалли кивнула, бросив короткий взгляд в сторону напарника. Интересно, Малдер уже способен воспринимать разговор, ведущийся в его присутствии? О том, чтобы снова в нем поучаствовать, речи пока не шло. -Эми, вы сказали, что слышали шум накануне? -Да. Я удивилась, потому что Ральф очень спокойный человек. Он крайне редко повышает голос, даже когда ситуация этого требует. Его жена была любительницей поскандалить, но с тех пор как они развелись почти год назад, здесь стало очень тихо. Я поздно легла вчера спать, около двенадцати. Через некоторое время услышала крики из дома напротив, и подумала было, что Морган вернулась, - настолько это напоминало старые времена. -Она появлялась здесь после того, как они разошлись? -Раз или два. Вы ее подозреваете? -Мы действительно нашли в доме следы пребывания какой-то женщины, - пояснила Скалли. – Но пока неизвестно, была ли это миссис Брикман. Вы помните что-нибудь еще? Эми задумалась на мгновение, потом покачала головой. -Нет. Только звуки ссоры. Крики не давали мне заснуть, и я уже хотела звонить в полицию, но как раз в этот момент все затихло. -Вас это не насторожило? -Я была очень сонной, - мягко улыбнулась Эми. – У меня был трудный день, так что я только вздохнула с облегчением, что они заткнулись. -Ясно. Ну что ж, Эми, вы нам очень помогли, - Скалли пожала ей руку. – Спасибо за ваше время. Эми проводила агентов до двери. -Сувенир на память, агент Скалли? – Эми прикрепила ей на пальто ярко-зеленый стикер с надписью «Ведьма домашняя». – А может, приворотное зелье? Скалли, сосредоточившаяся на том, чтобы подтолкнуть напарника к выходу, усмехнулась. -Лучше лекарство от столбняка. -О, - Эми весело посмотрела на Малдера, который, казалось, никак не мог наладить контакт с реальностью, - это сейчас пройдет. Удачи вам. -Хорошего дня, - откликнулась Скалли. Свежий воздух подействовал на Малдера отрезвляюще. Он послушно и доверчиво шел за напарницей, будто олененок Бэмби за мамой, дыша полной грудью и ошалело вертя головой по сторонам. Скалли с трудом сдерживала улыбку. За семь лет знакомства она ни разу не видела его в таком состоянии. Фокс Малдер, гонявшийся за летающей посудой половину сознательной жизни и заслуживший своим упорством насмешливое уважение коллег, без пяти минут психолог и высококлассный профайлер, оставался в то же время мужчиной, перешагнувшим сорокалетний рубеж. Влюбился, как мальчишка? Скалли покачала головой, чувствуя, что веселье, возможно, не самая адекватная реакция с ее стороны. Но он застал ее врасплох. Она никогда не думала, что такого рода вещи вообще могут произойти с кем-то из них. Казалось бы, они уже все в этой жизни видели. А тут вдруг такое. Малдер кашлянул у нее за спиной, и Скалли обернулась, позаботившись тщательно стереть с лица любой намек на улыбку. -Ты в порядке? – спросила она нейтральным тоном. Малдер кивнул. Он был бледен, глаза потемнели и тускло поблескивали. Непроизвольно Скалли чуть замедлила шаг и принялась считать про себя. Она была уверена, не пройдет и минуты, как он попытается какой-нибудь неуклюжей остротой сгладить ситуацию. Но она ошиблась. Она едва успела досчитать до девяти, как Малдер внезапно остановился, как вкопанный, затем резко развернулся и быстрым шагом направился обратно к дому. Скалли хотела его окликнуть, но слова не шли с языка, и она могла лишь оторопело смотреть ему вслед. Это случилось тогда, в то самое мгновение. В этот момент она осознала вдруг, что мир – тот мир, где они обитали вместе с Малдером, мир, с таким трудом отвоеванный у легиона врагов, - мир этот изменился и никогда не будет таким как прежде. Таким, каким был до того, как встретились Фокс Малдер и Эми Физеруинг. Малдер провел в музее минуты две, показавшиеся Скалли вечностью. Он вышел, такой же сосредоточенный и собранный как всегда, кивнул ей, сказал, что готов ехать. Она молча пошла следом за ним к припаркованной возле дома напротив машине. Час спустя, когда от дома Ральфа Брикмана отъехала последняя полицейская машина, руководивший группой экспертов детектив остановился перевести дух на пороге, вытащил из кармана мятую сигарету и закурил, бездумно наблюдая, как ветер гонит прочь скомканный ярко-зеленый стикер. Занудная трель телефона бесцеремонно вторглась в божественно безликое пространство ее сна. Еще не проснувшись, но уже осознав, что придется это сделать, Скалли сдавленно застонала и, не открывая глаз, потянулась к трубке. Мыслительные процессы еще не успели включиться, перезагрузка сознания была грубо прервана, едва начавшись, и поэтому Скалли не успела задать себе сакраментального вопроса: «Кому, ради всего святого, я понадобилась?» Но если бы успела, вариант ответа у нее был бы только один, более того, он был правильным. Безумными звонками посреди ночи ее будил только Малдер. Единственный раз, когда это был не Малдер, этот кто-то говорил его голосом, зная, что она не удивится. -Алло, - прохрипела она, даже не пытаясь справиться с голосом. -Скалли, ты не спишь? -Малдер, - скорее стон, чем радостное приветствие. – Что-нибудь случилось? Но она уже знала, что ничего не случилось. Иначе он не спросил бы виновато-смущенным тоном «Скалли, ты не спишь?». Он звучал бы совсем по-другому. Сколько их было, таких звонков? Тревожных, угрожающих, отчаявшихся? Не перечесть. Сегодня, однако, все серые человечки могут пригласить всех зеленых к себе в гости, Малдер звонил не для того, чтобы позвать ее на этот праздник жизни. -Нет-нет, - поспешно заверил он. – Я просто… я просто так звоню. -Малдер, знаешь, сейчас… три часа ночи. -Я знаю, прости, прости, - затараторил он. – Мне нужно было… с кем-то поговорить. Это могло подождать до утра, конечно. -Ладно, ты уже позвонил, - Скалли широко зевнула, усаживаясь на постели и плотнее заворачиваясь в одеяло. – О чем ты хотел поговорить? -Я… Пауза. -Малдер? -Я здесь. Извини, никак не соберусь с мыслями. Она уже хотела было высказать ему все, что думает о подобном поведении, но в этот момент он выпалил единым духом: -Скалли, ты помнишь Эми Физеруинг? Гонг. Сон слетел с нее в одно мгновение. Первый раунд за ним. Она постаралась, чтобы ее голос звучал как прежде. -Девушка из Чикаго? «Музей одного колдовства»? -Ты помнишь, - он явно обрадовался. – Я думал, может, ты забыла за два месяца… -Нет, Малдер, я помню ее, - нейтральным тоном произнесла Скалли, чувствуя, как мертвенный холод начинает разъедать ей внутренности. – Она… интересный человек. -Правда? Ну да, конечно… Собственно, я звоню, потому что… потому что Эми в городе, она приехала вчера и позвонила мне. Гонг. Второй раунд за ним. В голосе лихорадочное возбуждение, которое ему едва удается сдерживать. -Да ну? – это было лучшее, что она смогла из себя выдавить. -Да. -У нее какие-то проблемы? -Проблемы? -Я имею в виду, почему она позвонила тебе – у нее неприятности? -А, нет, нет, совсем нет. Она позвонила просто… просто… просто сказать «привет» и что она в городе. -Ясно. - «И что дальше?» -Да. И я пригласил ее поужинать. Гонг. Ей обязательно стоять на ринге до конца боя? -Малдер, - она помедлила, подбирая слова. – Ты позвонил мне в три часа ночи, чтобы рассказать, как прошло твое свидание? Тишина на том конце провода. Ну где же ты, судья? Запиши и мне одно очко. -Мне нужно было с кем-то поговорить, - он, кажется, только сейчас сообразил. – Понимаешь… Ты знаешь, у меня давно не было никаких отношений. Последнее время я даже начал думать, что их вообще никогда не было, - глухой смешок, немного самоиронии, чтобы вызвать сочувствие. Скалли молчала. Она просто не могла придумать, что бы такого ему сказать. Бедный Малдер, его действительно жалко. В такой ситуации люди звонят лучшему другу, а ему даже позвонить некому. Некому? Она с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Какая же ты дура, агент Скалли! Он как раз и звонит своему лучшему другу. И ждет вовсе не дурацких вопросов и уж никак не нотаций. Он растерян, взволнован, кажется, даже немного испуган. Он хочет, чтобы его выслушали и немного приободрили. Он никому не доверяет, кроме тебя. Мужчины очень редко делятся такими эмоциями, обнажать душу не в их натуре. Тем более, такие как Малдер. Тем более, если единственный их вариант – ты. А теперь сложи два и два и еще два вместе и пойми, что, несмотря на астрономически нереальную сумму слагаемых, он все-таки звонит тебе. Что нужно делать, доктор Скалли? -Значит, ты пригласил ее поужинать? -Да. Интересно, он дышит? -И… куда вы ходили? Молодец, так гораздо лучше. Отвлеки его деталями, выведи из этих опасных вод. -В «Синтру». -Хорошее место, - одобрила Скалли, однажды проезжавшая мимо красивой стеклянной витрины ресторана. – Там, кажется, живая музыка? -Да, но пианист знает только одну песню. -«The Girl From Ipanema»? Гонг. Очко, она заставила его улыбнуться. -Почти. Хорошо, что не было скрипачей. С тобой не бывало такого: тебя приглашают куда-нибудь, а этот парень стоит возле вашего столика, и ты думаешь только, когда же он закончить терзать скрипку? Тебя приглашают куда-нибудь… Само по себе звучит как музыка. Она усмехнулась. Малдер, ты не заметил? Последние двести пятьдесят лет меня никто никуда не приглашал, потому что вместо того, чтобы оценивать шарм и обаяние встречающихся мне мужчин, я пытаюсь припомнить, захватила ли запасную обойму, вместо улыбок расточаю предупреждения: «Не входи: убьет!», а вместо того, чтобы ходить на свидания, тащусь следом за тобой, как хвост за собакой, в очередное «романтическое местечко», где в лучшем случае меня спускают с лестницы. Так что да, со мной много чего бывало, но вот чтобы приходилось производить вскрытие какого-нибудь скрипача, не припомню. -Ну, вначале это может показаться очень романтичным, - «поменьше меда в голосе, дорогая», - но минуты через две волшебство испаряется. -Вот-вот. И тогда это просто незнакомый парень, прилипший к твоему столику. -Эми понравился ресторан? -Да. Она первый раз в Вашингтоне. -Она не производит впечатления провинциальной девушки. -Нет, она очень элегантна. Она сказала, что в ее семье все были ведьмами, представляешь, какая преемственность поколений? Все эти рецепты, идущие из глубины веков… Знаешь, тебе бы пошла на пользу пара снадобий из ее запасов. -Например, какие? -Для поднятия тонуса, к примеру. Мне показалось, ты в последнее время выглядишь усталой. ГОНГ! Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть… -Предпочитаю умелого массажиста. Судья? Ваше слово. -Правда? -Да. Малдер, ты действительно считаешь ее ведьмой? -Ну, она не прилетела на метле, если ты об этом. -Ты знаешь, о чем я. -Не знаю, что тебе сказать, Скалли. Возможно, она просто опытный травовед, умеющий продать не только так называемое зелье, но и вдохновение. Ты оценила мою готовность найти разумное объяснение? -Оценила, не сомневайся. Но лично мне при той нашей встрече показалось, что какая-то чертовщинка в ней есть. Она буквально видела его довольную ухмылку. Но шутки в сторону, настала пора выяснить, с чем мы имеем дело. -Ты собираешься еще раз ее увидеть? -Возможно, завтра, хотя она сказала, что у нее несколько встреч, - голос поскучнел, как у ребенка, которому объявили, что пора домой. – А послезавтра она улетает. -Послезавтра пятница, - заметила Скалли, почти не веря, что сама делает это. – Ты мог бы слетать на уикенд в Чикаго и совершить поездку… по окрестностям. Тишина. Эта мысль явно не приходила ему в голову, и теперь он пытался взвесить все за и против. -Это идея, - произнес он наконец, но как-то совсем неуверенно. – Но я не знаю, как она это воспримет. В конце концов, у нас было всего одно свидание. Я не хочу торопить события. Скалли подумала, что еще немного и она взвоет. Есть пределы ее толерантности, хотя кому-то и могло показаться, что в отношении Малдера они бесконечны, это не так. -Позвони ей завтра, - она нарочно зевнула в трубку, - и спроси. Думаю, ты ей нравишься, раз она сама тебе позвонила. -Ты действительно так считаешь? – щенок, которого позвали гулять. – Правда, Скалли? -Правда, - еще один зевок. – Мне еще тогда так показалось. -Ты засыпаешь, - наконец-то в его голосе послышалось раскаяние. – Скалли, прости, мне следовало подождать до утра. -Не страшно, - пробормотала она, гоня прочь мысль, что такая новость могла бы подождать пару тысячелетий. – Я рада, что ты позвонил. Черта-с-два. -Спасибо. Прости еще раз. -Увидимся завтра, Малдер. -До завтра. Сладких снов. Она ответила на эту реплику длиннейшей и совершенно нецензурной тирадой, произнесенной с таким чувством, что капитан Уильям Скалли, морской офицер не в первом поколении, мог бы гордиться дочерью в этот момент. Жаль, что до этого она успела положить трубку, так что никто не оценил эффекта. -Я никогда раньше не убивала человека. Слова слетели с губ медленно, тягуче переливаясь через край вязкой тишины, словно их произнесли единственно с целью проверить звучание выбранного набора звуков. -Никогда вообще не убивала живое существо. Даже мух. Скалли медленно возвращалась из захвативших ее воспоминаний в реальность. Эми со скрупулезностью профессионального хирурга и с каким-то мучительным упоением смаковала содеянное. Казалось, процесс терзаний доставлял ей болезненное наслаждение, и Скалли поневоле задумалась о тайном характере ее взаимоотношений с окружающим миром. Мне больно, следовательно, я существую. Нет уж, подумала она, я в этом пандемониуме самоистязания участвовать не собираюсь. -Разве мухи не входят в число ингредиентов для твоих зелий? Или, скажем, мышиные хвосты? Грубо выдернутая насмешкой из заоблачных высот мазохизма, Эми с гневом посмотрела на Скалли. -Тебе не понять. Я не получаю удовольствия от созерцания мертвых тел, не говоря уже о том, чтобы копаться в них и резать на части. Удивляюсь, как ты можешь спать по ночам. Скалли беззлобно усмехнулась. Шедший мимо их столика с подносом официант перехватил ее взгляд и споткнулся, едва не опрокинув бокалы. Спать по ночам… -Валерьяна и мята в равных пропорциях способны одолеть любое беспокойство и тревогу. Эми вздрогнула и скорчилась от боли, словно ее ударили под дых. По щеке скатилась слезинка, и она судорожно смахнула ее ладонью. Скалли сделала глоток остывшего кофе и, повинуясь неведомому импульсу, глядя сквозь Эми, произнесла: -Я убивала не ради самозащиты, Эми. Много, много раз. Нечасто, совсем нечасто он позволял себе удовольствие устроить встречу с информатором в столь людном месте как «Каскад». Как правило, такие встречи происходили на заброшенных автостоянках, в пригородных мотелях или в одном из тех районов города, где никто никому не задавал лишних вопросов. Но иногда, когда прятаться в тени и вздрагивать от каждого шороха становилось невмоготу, он позволял себе прийти сюда. Один из новехоньких развлекательных центров «все в одном», «Каскад» был чрезвычайно популярен, и столики в его многочисленных ресторанах никогда не пустовали. Байерс устроился возле окна, выходившего во внутренний дворик, наблюдая за чередованием страйков и промахов на ярко подсвеченных дорожках для боулинга. Он наслаждался видом этой праздной толпы, этим окном в мир «простых американцев», не ведавших, что каждый новый день правительство совершает очередное преступление против собственного народа, не знающих, каково это – уходить от погони, когда по твоему следу идет «Полярный волк», не представляющих жизни в параноидальной изоляции от окружающего мира. Люди, спокойно спящие по ночам. Просто люди. Вместе с тем, в толпе он чувствовал себя беззащитным. Несмотря на привычку прятаться от посторонних глаз, он знал, что конспиратор из него тот еще. Он в совершенстве изучил искусство маскировки, сознавая, что это напрасная трата времени. Все дело в сознании, в умении сливаться с толпой мысленно, настраиваться на волну и вещать на той же частоте. Ему никогда это не удавалось. После стольких лет, проведенных в подполье, он все еще вздрагивал от резкого звука, не мог избавиться от привычки оборачиваться каждую минуту и смотрел на людей взглядом, в котором неприкрытый страх сливался со столь же бесстыдно обнаженным подозрением. Иными словами, его тянуло к людям – и в то же время он боялся их. Вечер, однако, располагал к передышке. Информатор, не подтвердивший встречу, определенно, не появится. Байерс медленно допивал пиво, оттягивая момент, когда вынужден будет встать и уйти. Он бездумно разглядывал членов общества «дырявым шаром по кеглям», когда внезапно его внимание привлек человек, показавшийся ему знакомым. Даже очень знакомым. Байерс зажмурился так крепко, что пришлось моргать несколько секунд, прежде чем зрение вернулось в норму. Картинка, тем не менее, ни мало не утратила четкости. Перед ним был никто иной, как Малдер, собственной персоной, самозабвенно прицеливающийся по кеглям в компании одной из самых красивых женщин, которых Байерсу когда-либо доводилось видеть. Темноволосая, высокая и очень изящная, она походила на персонажа компьютерной анимации, а не на живого человека. Байерс в изумлении смотрел на эту пару, гораздо больше увлеченную друг другом, нежели игрой. Некоторое время он спрашивал себя, не мог ли у Малдера отыскаться брат-близнец, что было бы в высшей степени странно, учитывая историю их семейства. Возможно, это был клон? Продукт генных технологий, опережающий официальную науку на два корпуса? Не мог Малдер, настоящий Малдер, выглядеть таким счастливым и беззаботным, да еще в компании совершенно незнакомой женщины. Рядом с Малдером Байерс мог представить только одну женщину и совсем не в качестве партнера по боулингу. Его все еще терзали сомнения, когда Малдер, если это действительно был он, предложил своей даме подняться в ресторан. Байерс заметался, не зная, что предпринять, он явно не был человеком действия. Пока он лихорадочно искал пути отступления – а он и самому себе не смог бы внятно объяснить, почему ему так захотелось скрыться, - Малдер и незнакомка, которую он обнимал за плечи, появились на пороге. Как ни старался Байерс, отвести взгляд он не смог и, встретившись с Малдером глазами, замер, чувствуя нарастающую неловкость момента. Лицо Малдера выразило удивление, однако удивление это было радостным. Улыбнувшись, он взял свою подругу за руку и подошел к Байерсу, застывшему, точно ледяная скульптура. -Джон, какими судьбами? «Джон»? Сколько Байерс себя помнил, Малдер в жизни не называл никого из них по именам. -Дорогая, познакомься, это мой хороший друг, Джон Байерс. -Эми Физеруинг, - незнакомка, улыбаясь, протянула ему руку, которую Байерс машинально пожал. «Дорогая»? -Не против, если мы к тебе присоединимся? – спросил Малдер, отодвигая стул, и вдруг помедлил, внимательно посмотрев на Джона. – Или ты кого-то ждешь? -Нет, - поспешно отозвался Байерс. – Нет-нет, садитесь, пожалуйста. -Вы работаете вместе с Фоксом, Джон? – поинтересовалась Эми, пока Малдер изучал меню. Байерс едва не подавился пивом. Это уж слишком. Малдер устроил ему проверку на вшивость? Малдер ненавидел свое имя, он не делал исключений ни для кого, даже для собственных родителей. Единственным человеком, которому он позволял звать себя по имени, была Диана. От этой женщины Байерса бросало в дрожь, ему вовсе не хотелось, чтобы эти времена вернулись. -Байерс работает в редакции твоего любимого журнала, - пояснил Малдер, по-прежнему не поднимая глаз от меню. – Помнишь, я говорил тебе, что знаю ребят из «Одинокого стрелка», а ты мне не поверила? -Джон, это правда? Байерс кивнул. -Ух ты, - бледно-зеленые глаза Эми сияли. – Я выписываю «ОС» с тех пор, как мне исполнилось семнадцать. То есть, уже целых два года, подумалось Байерсу, но вслух он лишь вежливо выразил недоверие. -Честное слово! Вы для меня заочно были чем-то вроде родственной души все эти годы. Не думала, что когда-нибудь мне удастся с вами познакомиться. Малдер отвлекся на официанта, подошедшего принять заказ, а, вернув свое внимание к столику, обнаружил, что Байерс, словно загипнотизированный удавом кролик, смотрит на Эми, приоткрыв рот, а та, пользуясь моментом, наслаждается беседой. -Ты могла бы хоть иногда не делать этого? – поинтересовался Малдер, с притворным сочувствием глядя на Джона. – Все-таки он мой друг. Эми улыбнулась. -Мы просто разговариваем, Фокс. Ты же видишь. -Я вижу, что ты опять пускаешь в ход свои ведьминские штучки. -Я ведьма. -Я знаю. Но в отличие от меня он не хочет быть околдованным. -Каждый мужчина этого хочет. И каждая женщина тоже. -Эми… -Ладно-ладно, как скажешь. Ты можешь говорить, - она помахала ладонью перед лицом Байерса, и он неожиданно осознал, что все это время не мог произнести ни слова. -Как вы это делаете? – спросил он, ошарашено глядя на смеющуюся Эми. -Волшебство, - она подмигнула Малдеру, он улыбнулся. – В моей семье этому учат с детства. -И все-таки… -Я использовала ваше удивление, - доброжелательно пояснила Эми, чуть посерьезнев. – Вы неожиданно встречаете вашего друга в компании незнакомой женщины, при том, что ваш друг известен постоянным кругом знакомств и недоверием к людям. Это первый крючок, не очень сильный. Второй – и он гораздо сильнее, - это ваше удивление от очевидной близости наших отношений. Третий – и это уже настоящий маленький шок, - то, что я обратилась к нему по имени, на употребление которого он ввел табу. Ваше удивление дало мне средство, а ваша растерянность – время, и вот уже легкий наговор действует. Мне и делать-то ничего не пришлось. Глядя на ошарашенную физиономию Байерса, Малдер рассмеялся. -Я уговариваю ее вести себя прилично, но у меня ничего не получается, - шутливо посетовал он. – Сам виноват, связался с ведьмой. -Милый, у тебя телефон звонит. -Малдер, - ответил он в трубку, чуть отодвинувшись в сторону. -Агент Скалли, как всегда, вовремя, - заметила Эми, усмехнувшись. – Она звонит всякий раз, когда Фокс начинает ворчать на меня. -Вы и ее тоже…? – в эту минуту Байерс мог поверить во что угодно. -Нет, что вы! – Эми со смехом всплеснула руками. – Я, должно быть, совсем запугала вас, Джон. На самом деле все гораздо ближе к прозе жизни, чем вам может показаться. Уверена, вы знакомы с технологиями NLP. Я владею ими в совершенстве и практикую, мне кажется, уже помимо собственной воли. Я хороший физиономист, у меня научная степень по психологии поведения. -Йель? -Гарвард. -Это хорошая школа, - он откровенно любовался ею. Она рассказывала о своих достижениях без малейшей рисовки и в то же время без ложной скромности. Она знала себе цену и не делала никаких попыток занизить ее в глазах окружающих. – У вас есть своя практика? Эми покачала головой, играя коктейльным зонтиком. -Нет, я никогда не практиковала. После Гарварда я уехала путешествовать. Столько всего в этом мире нужно было посмотреть и изучить. -Куда же вы отправились? -Южная Америка, Новая Гвинея, Мадагаскар, Индия, а потом… - глаза Эми мечтательно затуманились. – Тибет. -Выглядит, как паломничество по старым колдовским школам. -Точно, - глаза Эми сверкнули. – На самом деле, это было паломничество по местам, где связь человека с природой все еще очень сильна. Во всех этих странах я изучала народную медицину, завязывала полезные знакомства. Теперь я получаю нужные мне ингредиенты со всего мира. Кстати, я вижу, у вас часто случаются приступы меланхолии. Принимайте это, - она неуловимым жестом извлекла из кармана небольшой пузырек и протянула его Байерсу, - по тридцать капель дважды в день. Мир расцветет новыми красками. Заметив его колебания, Эми добавила: -Не сомневаюсь, что вы проанализируете химический состав. Никаких наркотических веществ там нет, можете быть спокойны. Малдер кивнул Байерсу, по-прежнему прижимая трубку к уху. Помедлив еще мгновение, Джон спрятал пузырек в карман. -Спасибо. -Не за что, - просияв улыбкой, Эми поднялась на ноги. – Извините, я на минутку. Провожая ее глазами, Байерс не сразу заметил, что Малдер закончил разговор и сочувственно на него смотрит. -Можешь ничего не говорить, - опередил он готовый сорваться с губ Байерса вопрос. – Мне тоже все это в новинку. -Ты неплохо держишься. Малдер отмахнулся. -Просто плыву по течению. И стараюсь не задавать вопросов. Некоторое время они молчали. Затем Байерс кивнул в сторону телефона. -Это была Скалли? -Да. -Что-нибудь случилось? Малдер неопределенно пожал плечами. -У нее сейчас муторное дело, в котором от меня нет никакого толку. Я отговаривал ее, но ты же знаешь Скалли. Она обожает крепкие орешки, а ее упрямству нет предела. Она уже вторую неделю работает без выходных. В его голосе нотки сдержанного гнева тесно переплетались с беспокойством, но Байерса удивил не тон, а слова. -Звучит так, словно вы больше не работаете вместе, - осторожно заметил он. Малдер резко вскинул на него глаза, и Байерс подавил желание отшатнуться. Однако в следующее мгновение Малдер отвел взгляд, плечи его опустились, и когда он заговорил, голос его звучал безжизненно и тоскливо. -Скалли… В последнее время она одержима идеей разделения труда. Часть дел ведет она, часть я, мы консультируем друг друга, и весьма успешно… Мы работаем в одном офисе, бок о бок, но… Она словно ускользает. Я не помню, когда мы в последний раз говорили по-человечески. -Неужели она больше не оспаривает твои теории? Малдер печально усмехнулся. -Тогда она перестала бы быть Дэйной Скалли. Но мы действительно перестали спорить… - он говорил так, словно только-только стал отдавать себе отчет в происходящем. – Она предвидит мои гипотезы, я – ее возражения. Мы начинаем со второго этапа, а к финалу часто сходимся во мнениях. Это странно, да? – он смотрел на Байерса, в действительности глядя в никуда. – Это не похоже на нас… -Возможно, после стольких лет, она стала более открытой к... экстремальным возможностям. -Скалли всегда была открытой, - безапелляционно заявил Малдер. – Иначе не смогла бы проработать со мной столько лет. -Тогда, может быть, ты стал более… приземлено мыслить? Малдер снова усмехнулся, на этот раз саркастически. -На прошлой неделе я предположил, что в похищении грудных детей из колыбелек повинен демон из царства мертвых, последовавший за семьей иммигрантов через океан. -И? -Скалли посоветовала мне проверить черный рынок. Торговля детьми – процветающее предприятие. -Так она была права? -Не совсем, иначе не отдала бы мне это дело. Скалли предчувствует определенный букет паранормальности и, если не в настроении, передает кейс мне. Правда, за моим рабочим трафиком она следит куда зорче, чем за своим. -Поэтому работает по воскресеньям… -В то время, как я свободен, - с горечью закончил он. -Ты заслужил отдых, Фокс, - произнесла неслышно приблизившаяся к ним Эми. – Отдыхать по выходным – это нормально. Ни к чему чувствовать себя виноватым из-за того, что ходишь на работу только пять дней в неделю. Ну скажите, Джон, разве я не права? Байерс вежливо кивнул, чувствуя себя лучше от одного только ее присутствия. Малдер, казалось, тоже приободрился, словно все его тревоги отступали под действием мягкого прикосновения. Они болтали как добрые приятели еще некоторое время, стараясь не встречаться друг с другом глазами. Байерс поймал взгляд Малдера, лишь когда они собрались уходить. Он знал этого человека долго, очень долго. Слишком долго для того, чтобы не заметить глубоко под слоем нежданного счастья и радости от осознания факта собственного существования тревожных огоньков. Такой взгляд бывает у дикого волка, которому неожиданно объяснили, что на самом деле он ласковый домашний пес, который должен жить в тепле и неге, воспринимая заботу о себе как нечто само собой разумеющееся. И он живет, боготворя ласковые руки, пропускающие его шерсть сквозь пальцы, руки, нежданно-негаданно решившие облагодетельствовать своим животворным теплом именно его. И его взгляд, ставший таким нежным и любящим, лишь на мгновение-другое отрывается от чарующих глаз хозяйки, чтобы посмотреть на далекий мрачный и темный лес. В этом лесу ему не раз приходилось зубами выгрызать свое право на жизнь, этот лес разукрасил его шкуру шрамами и подпалинами, создав пестрый узор угрюмой и опасной жизни. Этот лес, ставший его пожизненным кошмаром, не хотел его отпускать, и где-то, в самой глубине души, он стремился туда вернуться, пусть даже для того, чтобы умереть. Но, несмотря на всю близость аналогии, Малдер не был волком. Он был человеком, сознательно сделавшим свой выбор и ни мгновения не раскаивающимся в нем. Он просто жалел, что не всем так повезло, как ему. -Это тяжело? Скалли задумчиво смотрела на Эми, размышляя над ее вопросом. -Не знаю, - наконец произнесла она. – Это особое состояние ума и воли. Всегда по-разному и всегда одинаково. Разные причины, одно состояние… Я не знаю, как это объяснить. Ты знаешь, что в этом нет необходимости, и все-таки нажимаешь на спуск. Ты словно бы раздваиваешься, отдавая себе отчет в своих действиях и, тем не менее, действуя без колебаний. Это странное чувство. Не из приятных. Эми покачала головой, прислушиваясь к своим ощущениям. -Я ничего не чувствую. Скалли внимательно посмотрела на нее, оценивая ее эмоциональный статус. -Конечно, чувствуешь. Подгибаются колени, и кажется, будто земля выскальзывает из-под ног даже сейчас, когда ты сидишь. У тебя дрожат руки, а во рту горький привкус, отдающий металлом. Это адреналин. Тебе трудно сконцентрироваться, а нервные окончания возбуждены до предела, так что даже прикосновение одежды к коже порождает серию электрических импульсов. Ты в любой момент готова вскочить и кинуться бежать, но сдерживаешь себя усилием воли. -Спасибо за подробное описание физического состояния шока, доктор Скалли, - пробурчала Эми, неприязненно глядя на нее. – Может, еще и сеанс психоанализа проведете? Скалли никак не отреагировала на ее тон, видя, что слова ее бьют не в бровь, а в глаз, и Эми это прекрасно понимает. -Ты снова и снова переживаешь этот момент. Он стоит у тебя перед глазами постоянно, мгновение за мгновением, во всех подробностях, которых ты не замечала тогда, и которые столь отчетливо проступают сейчас. Ты не можешь вспоминать, не переживая все снова и снова. Тебе хочется остановиться, но ты не можешь отделаться от этого видения, оно преследует тебя, не подчиняясь твоим внутренним командам. Ты изо всех сил стараешься поддерживать разговор, пытаясь вызвать любые другие эмоции, сильные эмоции, такие, как ревность и ненависть, но у тебя ничего не получается. Ты спрашиваешь себя, удастся ли избавиться от этого кошмара хотя бы во сне. -Удастся? – голос Эми дрожал, она смотрела на Скалли с выражением непередаваемого ужаса на лице. Скалли не ответила, глядя в собственную пустую чашку. На краткий миг ей показалось, что она почти завидует Эми, способной испытывать эти эмоции. Сама она чувствовала себя пустой, как опрокинутый сосуд, потихоньку заносимый песком. Дорого бы она дала за то, чтобы ее сейчас вот так же колотило от страха, но это было за пределами ее возможностей. -Ты такая же, как он, - вдруг заявила Эми, и в ее голосе страх сочетался с желанием причинить боль. – Он так же наводил на людей ужас, читая их, как книгу. Дэйна, разве ты не видишь? Ты стала совсем как он! Скалли медленно подняла на нее глаза, всматриваясь в два бледно-зеленых омута, заполнивших собой пол лица. Она ничуть не удивилась бы, если бы от потрясения у Эми на лбу сейчас раскрылся самый настоящий третий глаз, и та сумела бы разглядеть истину. -Ну так в чем же дело, Эми? – мягко поинтересовалась она, откидываясь на спинку стула. – Смешай ингредиенты в нужных пропорциях, и дело с концом. Я не стану тебе мешать. -Ты ненавидишь меня, не так ли? – Эми изо всех сил обхватила себя руками, безуспешно пытаясь унять дрожь. – Не можешь простить, что он женился на мне. Скалли покачала головой, улыбаясь безгубой улыбкой Мона Лизы. -Эми, ты и твое родовое проклятие отняли у меня напарника и друга. Но дело не в этом. Самое страшное, что в конечном итоге вы отняли у него жизнь. Так что да, я не могу тебе этого простить. И ему – за то, что позволил тебе все это сделать. За то, что позволил мне позволить ему уйти в сторону. Мы были счастливы, пока не появилась ты. -Мы были бы счастливы, если бы ты исчезла. -Я пыталась уйти. Он настоял на том, чтобы я осталась. -Он настоял и на браке. -Я знаю. Я все-таки была его лучшим другом. -Разумеется. Его «единственной на пять миллиардов». Их взгляды скрестились, искры боли и горя фейерверком осыпали стол. -Я ненавижу тебя, - произнесла наконец одна. Вторая кивнула. -Я тебя понимаю. -Я не понимаю. Почему? Эми заставила себя встретиться с ним взглядом. Обижен, ранен в самое сердце, банальность метафоры искупается ее точностью. Она почувствовала, как ее собственное сердце начинает болеть, и это ощущение ошеломило ее. Оно было настолько физическим, настолько реальным. Никогда раньше она не могла бы предположить, что так бывает на самом деле. -Фокс… это очень трудно объяснить, - выдавила она с усилием. – В это трудно поверить. -Я до сих пор предоставил тебе недостаточно доказательств своей веры? Она печально покачала головой, подыскивая слова, чтобы объяснить слепому, что такое радуга. -Я не могу выйти за тебя замуж. Прости. Нам вообще не следовало иметь отношения. -Эми… Как ты можешь? – он подскочил к ней и с силой встряхнул ее за плечи. – Как ты можешь такое говорить? Я никогда в жизни не был так счастлив, так… так свободен! Не говори, что для тебя это время ничего не значило! -Конечно, значило, - пробормотала она еле слышно, отстраняясь. – И сейчас значит. Я люблю тебя. -Тогда почему ты говоришь, что нам надо расстаться? Черт возьми, Эми, почему?! -Так нужно, Фокс. -Кому?! Кому это нужно? Эми, я ведь не смогу без тебя… Она заплакала, не в силах сдержаться. «Я тоже без тебя не смогу… Но это убьет тебя». -Я не могу всего объяснить. -Постарайся. Эми зажмурилась и заткнула уши. Ей нужно было сосредоточиться, чтобы понять, какому риску она подвергнет его, если расскажет. Но и закрыв глаза, она не могла избавиться от наваждения. Его воля оказалась тверже, чем у кого бы то ни было. Она посмотрела на него, пытаясь из последних сил побороть искушение, но уже предчувствуя готовность сдаться. Почему именно он? Почему не кто-то, менее достойный? -Эми, я не позволю тебе так просто уйти. Она кивнула, смирившись с тем, что должно было случиться. Он сам выбрал свою судьбу. -Фокс, - он поморщился, но она, как обычно, проигнорировала это. – У моей семьи своя история. Я знаю, ты не увлекаешься генеалогией, а я могу проследить свою родословную на три века назад. Это женская история, Фокс. В моем роду было много выдающихся женщин. -Они были ведьмами? – он несмело улыбнулся, пытаясь хоть немного разрядить обстановку и сбить ее с этого торжественно-похоронного тона. -Нет. Послушай, я не верю в полеты на метле и прочую ахинею, которую обычно приписывают ведьмам. Я не ведьма, Фокс, я психолог и гомеопат, я не летаю на шабаши и не сжигаю кошек на кладбищах. -Я знаю, Эми. Прости. Продолжай, пожалуйста. -В моем роду было много выдающихся женщин, - повторила она, словно ее и не прерывали. – Все они выходили замуж достаточно поздно и, как правило, неохотно. На то была своя причина. Их мужья скоропостижно умирали в течение пяти лет после свадьбы. Она выпалила последнюю фразу, вложив в нее всю свою смелость. Малдер некоторое время ждал продолжения, но, когда его не последовало, робко улыбнулся. -И это все? Эми, я… -Ты не воспринимаешь это серьезно, я знаю! – она была рассержена, но ее злость была порождением отчаяния. – Никто не воспринимал! Но подумай, Фокс, только подумай, триста лет – и ни одной осечки! Ни разу! Они умирали по самым разным причинам, иногда спустя два дня после свадьбы, иногда спустя два часа, а иногда два года. Но умирали все равно. Было время, когда знающие люди даже пользовались этой особенностью нашего семейства, чтобы избавиться от неугодных соперников. Девушки Физеруинг ценились как дорогостоящее оружие, не оставляющее следов и никогда не подводящее. Я знаю, что говорю, Фокс! Я знаю, как умер мой прадедушка, я знаю, как умерли мои отец и дед! Ты должен понять, что проклятье существует! Малдер помедлил, видя, как глубоко ее волнует эта история. Он был несколько сбит с толку, но должен был признать, что серьезно отнестись к ее доводам он не может. Он, который безоговорочно верил почти во все на свете, вдруг обнаружил, что его желание расходится с возможностями. Он хотел поверить, как всегда. И – не мог. -А как насчет жен? – спросил он, чтобы выиграть время. – Если мужчины вашего семейства женились, что случалось с их избранницами? Эми невесело усмехнулась, отбросив со лба непослушную темную прядь. -В нашей семье никогда не рождались мальчики, Фокс. Только девочки. Если я выйду за тебя замуж, у нас будет дочь, я вижу ее так же ясно, как тебя сейчас. Но ты не увидишь, как она пойдет в школу, как будет болельщицей, как поступит в колледж. Ты просто не доживешь. -Ты говоришь, вашу семью преследует проклятье? – произнес он, стараясь ее успокоить: «я тебя слушаю». – А ты можешь сказать, с чего все началось? Эми задумчиво посмотрела на него, в действительности вглядываясь в прошлое. Малдер отдал бы десяток лет жизни за возможность прочесть этот взгляд. -В моей семье из поколения в поколение передается легенда об Эланор, основательнице рода. Это было в Ирландии примерно триста сорок лет назад. Благочестивая жена мельника родила дочь в канун осеннего солнцестояния. Ребенок как ребенок, окруженный любовью и заботой, ибо других детей Бог не послал ее родителям. К шестнадцати годам Эланор прослыла самой красивой девушкой на много миль вокруг. Она действительно была хороша, Фокс, я видела миниатюру в Британском музее. Там написано: «Портрет неизвестной», но я знала, что это Эланор, еще до того, как мама мне сказала. -Сколько тебе было лет, когда ты ее увидела? Она искоса посмотрела на него. -Шесть. Но дело не в детской впечатлительности. -Я и не говорил… Прости. Продолжай, пожалуйста. -Эланор славилась не только красотой, но и добрым нравом. Люди тянулись к ней, она была всеобщей любимицей. Они называли ее «наша Элли». Однажды ее увидел молодой лорд, наследник всех окрестных земель. Разумеется, влюбился. Эланор, однако, не слишком поощряла его чувства и, казалось, была не рада его вниманию. Это было не так уж странно, учитывая времена и нравы. Он был благородного происхождения, она – крестьянка, по любым разумным критериям они не подходили друг другу. Кроме, может быть, того факта, что молодой лорд был так же славен своей красотой, как и добрым характером. В его владениях арендаторам жилось весьма привольно, он прекрасно обращался с лошадьми и собаками, поговаривали даже, что он понимает их язык – настолько животные к нему привязывались. Никто никогда не слышал, чтобы он поднял на кого-либо руку. Надо признать, местные жители любили его не меньше, чем Эланор, поэтому, когда он явился к ее родителям с более чем щедрым предложением и самыми благородными намерениями, никто не удивился. Родители, в общем-то, смотрели на брак благосклонно, в отличие от самой Эланор. Причины ее колебаний были не ясны. Она никогда не умела скрывать свои чувства, не считала это нужным, и все могли видеть, что она по-настоящему влюблена в юного лорда. Тем не менее, она сделала все, чтобы помешать браку. Малдер внимательно слушал Эми, пристально наблюдая за ней. Ее глубокий, чуть низковатый для женщины голос волновал его не меньше, чем ее рассказ. В полумраке комнаты она казалась ему еще более таинственной и загадочной, чем обычно, а это говорило о многом. Она не декламировала нараспев, не растягивала слова, не старалась создать дополнительный эффект, - она говорила спокойно и, казалось бы, без всякой интонации, просто перечисляя факты, о которых когда-то рассказали ей. Однако было совершенно ясно, что она глубоко убеждена в достоверности событий далекого прошлого ее семьи. История таила известное очарование, и Малдер беспрестанно ворошил угли своих ощущений, пытаясь раздуть затухающее пламя веры. -Свадьба состоялась, и никто не обратил особого внимания на грустные глаза невесты. Она поселилась с мужем в его замке на вершине холма, и некоторое время казалось, что семейная идиллия будет длиться вечно. Однако потом стали происходить довольно странные вещи. В некогда спокойной местности то и дело приключалось что-нибудь ужасное. Ни с того, ни с сего вспыхивали амбары и загоны для скота. Младенцы пропадали из колыбелей, а затем их находили обескровленными, изувеченными до неузнаваемости. Пропадали люди. Стали поговаривать о хитром и беспощадном чудовище, поселившимся в округе, которого видели то здесь, то там с приходом ночи. Пока жены оплакивали своих детей, их мужья с недоумением замечали, что с лордом Физеруинг стало совершенно невозможно иметь дело. Его характер с каждым днем становился все хуже, он демонстрировал неожиданную жесткость, переходящую в жестокость, что раньше сочли бы невозможным. И это несмотря на рождение дочери. Странные события стали происходить и в замке, и леди Эланор могла лишь с тревогой и грустью наблюдать за ними. Она знала наверняка, что чудовище существует, но ей не хотелось в это верить. Тем не менее, когда однажды на скромном семейном обеде, где молодые супруги были вдвоем, лорд Физеруинг предложил жене отведать запеченную голову своего любимого пса, она поняла, что обратного пути нет. Брак с ней превратил любимого человека в беспощадного монстра, в котором ничего человеческого не осталось. Все произошло именно так, как было ей предсказано, и ее жалкие попытки повернуть процесс вспять ни к чему не привели. -Предсказано? -Двоюродная бабка Эланор, Аэгинн, была местной… ведуньей, знахаркой… в общем, Мудрой женщиной, без которой крестьяне редко принимали какие-либо решения в те времена. Она с самого начала настойчиво советовала матери Эланор отослать девочку в монастырь, потому что жизнь в миру грозила обернуться немыслимыми бедами. Та не послушалась. Подрастая, Эланор, почитавшая бабку сверх всякой меры, дала слово никогда не выходить замуж, ибо поверила каждому слову пророчества. Но случилось то, что должно было случиться, и пути назад не было. Эланор и Аэгинн приготовили специальное снадобье, которое по капле Эланор должна была подливать в еду мужу. Аэгинн утверждала, что это поможет ему снова стать собой, но в глубине души знала правду: вернуть лорда к прежнему состоянию ума и духа никто и ничто уже не в силах. Зелье должно было медленно, но верно свести его в могилу, чтобы остановить ужас, затопивший местность. Эланор ничего не подозревала, она была уверена, что дарит любимому человеку жизнь. Он знал, что происходит, но позволил ей день за днем подливать ему в пищу яд. -Он позволил себя отравить? Но почему? Эми вздохнула и зябко поежилась, обхватив плечи руками. Малдеру захотелось подойти к ней и обнять, но что-то в ее серьезном до строгости облике отсоветовало ему это делать. Она должна была договорить. -Потому что он понимал необратимость произошедших с ним перемен. Потому что помнил, что когда-то был человеком, и ему хотелось вновь обрести свою утраченную душу, приняв смерть от руки любимой. Потому что он страдал, Фокс. Способность страдать – единственное, что в нем оставалось человеческого. И он хотел прекратить мучения. -Он умер спустя некоторое время, испытывая адские боли, когда его тело буквально распадалось на куски. Но таково уж было действие снадобья – обычным оружием убить чудовище было невозможно. Эланор поняла, что натворила, лишь когда было уже слишком поздно. Она прокляла себя и свое потомство вплоть до двадцатого колена, и с тех пор проклятье неизменно сбывалось. Так будет до тех пор, пока один из безвинно погибших не переродится и не положит конец нашему роду. Несколько мгновений оба молчали: Малдер, заслушавшись, унесся мыслями в туманные дали прошлого, Эми внимательно наблюдала за ним. Она знала, что он не поверит ей. Но пути назад не было. Ни для нее, ни для него. -Ты веришь в это? – наконец спросил Малдер, встретившись с ней взглядом. – В то, что все это было на самом деле? Что проклятие существует? Она вздохнула и, приблизившись, опустилась в кресло напротив него. -Не знаю. В достоверности событий я более-менее уверена: я много времени провела в архивах и консультировалась с экспертами по региону и эпохе. Разумеется, я никому не сообщала о своей личной заинтересованности. Я даже побывала там, хотя от замка остались одни руины, а деревушка давным-давно вымерла. Но, несмотря на это, я нашла множество подтверждений. Что же касается проклятия… - она задумчиво разглядывала кончики пальцев. – Фокс, я не суеверна. Я не склонна с легкостью верить во все те выходящие за определенные рамки вещи, в которые веришь ты. Но факты таковы, что спорить было бы глупо. Пять лет супружества – предельный срок. Риск слишком велик. Я не хочу потерять тебя. Она смотрела ему в глаза, и Малдер не мог справиться с восторженным изумлением. Воистину, эта женщина была уникальна. Новые загадки начинались как раз тогда, когда, казалось бы, она решила покончить со всякой загадочностью. И каждый новый секрет, каждая связанная с ней тайна была притягательней предыдущей и манила за собой, обещая неожиданные и волнующие открытия. -Эми, выслушай меня. Я не знаю, является ли то, что ты мне рассказала, правдой или всего лишь красивой легендой. Обычно я чувствую истину, даже если не могу ее увидеть. Сейчас мои ощущения молчат, я словно временно ослеп. Но даже если все именно так, как ты говоришь… Минус на минус дает плюс, помнишь? – по его лицу промелькнула улыбка, когда он взял ее руки в свои. – Я ведь тоже проклят, только не в силу каких-то родовых связей, а по собственному желанию. Вся моя жизнь, Эми… вся жизнь, такая, какой она была до тебя, не может, не имеет права называться жизнью. Скалли утверждает, что не считает меня неудачником, но я думаю, она просто пытается меня утешить. Все, за что бы я ни брался, обречено на провал. Все, к чему я прикасаюсь, рассыпается в прах и развеивается по ветру. Посмотри, что стало с моей семьей, посмотри, что я сделал со своей жизнью и жизнью Скалли… Ее сестра умерла из-за меня, она сама чуть не погибла, ее похищали, ставили опыты, заразили смертельной болезнью – из-за меня. У нее никогда не будет детей из-за меня!.. -Фокс, мне больно, - он слишком сильно сжал ее руки. -Прости, - он отпустил ее, но выражение его глаз стало умоляющим. – Эми, разве ты не видишь, я приношу несчастья тем, кто слишком близко ко мне подходит? Людям достаточно сказать, что они знают меня, чтобы получить билет в один конец с этого света. Я хочу прекратить это, Эми. Раз и навсегда. Ты не позволишь мне причинить тебе боль, я понял это, едва тебя увидев. Возможно, ты не позволишь мне разрушить еще чью-нибудь жизнь. -Ты думаешь, наши проклятья нейтрализуются, если мы будем вместе? Он улыбнулся с облегчением, осознав раньше нее, что победил. -Я очень хочу в это верить. -Эй, Майк, взгляни-ка. -Что за черт?.. Патрулировать городские окраины было самой гнусной и неблагодарной работой, которая могла выпасть на долю полицейского. Сплошные отбросы в прямом и переносном смысле, запахи гниения и отчаянья, которые преследуют и после дежурства. К тому же, вероятность обнаружить нечто, достойное внимания, здесь можно было раз в лет, этак, сто пятьдесят. Зато на рассадник какой-нибудь заразы – каждую минуту. Вот и сейчас Дик Реймонс смотрел на подсохшую бурую массу, ощущая неприятное шевеление в желудке. Подошедший напарник с разгону наступил прямо в тошнотворную лужу и теперь пытался очистить ботинок об асфальт. -Как думаешь, что это? -Дерьмо, - все еще стараясь избавиться от грязи, пробурчал Майк. -Похоже на… - почти против воли Дик присел на корточки и внимательно присмотрелся. – Похоже на кровь. Это заявление заставило напарника прервать свое занятие и тщательно осмотреть место. Бурая, местами черная пленка покрывала изрядный кусок территории. Если это действительно была кровь, тот, кому она принадлежала, должен был находиться где-то рядом. Выжить после такой кровопотери не смог бы никто. -Вызывай бригаду, - коротко бросил Реймонс, поднимаясь. -Сначала надо найти тело, - возразил Майк, но, наткнувшись на выразительный взгляд напарника, кивнул и направился к машине. Дик продолжал разглядывать окрестности, и ему становилось все более и более не по себе. Он не первый год работал в полиции и навидался уже всякого, однако припомнить такого же ощущения ему не удавалось. Он чувствовал себя так, словно ледяной клубок склизких змей уютно разместился в его желудке, рассылая мерзкие липкие струйки по всему телу. -Это пятьдесят девятая, говорит Уильямс, - донесся до него голос Майка. – У нас тут кое-что странное… надо бы проверить… Голос вдруг превратился в визг и растворился в оглушающе звонкой тишине, накрывшей Дика с головой. Почти вопреки себе он шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть слабо шевелящийся предмет, едва заметный за грудой мусора. Предмет?.. Животное?.. Человек? Дик всмотрелся пристальнее, не решаясь подойти ближе. Его внезапно охватило оцепенение, цепкое и давящее, как в детстве, когда брат пугал его страшилками про Черного Человека. Черный Человек придет за тобой, Дик. Он уже на лестнице, слышишь его шаги? Он идет за тобой, Дик. Он шагает по коридору, разве ты не слышишь? Весь черный, чернее ночи. Даже глаза черные. Ручка двери поворачивается, это Черный Человек, Дик. За тобой, Дик, он пришел за тобой… Он так и не понял, откуда был нанесен удар. -Малдер, я же сказала тебе, я в порядке. -Ты уже двое суток на ногах и почти поселилась в моем кабинете. Помнится, было время, когда ты удостаивала его своим посещением не чаще раза в неделю и при этом брезгливо морщила нос. Скалли усмехнулась, поднимая голову от бумаг и встречаясь с теплым взглядом напарника, в котором сквозило участие. Возможно, ей действительно пора было сделать перерыв. Последние недели уходящего года стали для нее добровольно наложенной епитимьей, и она не щадила себя, стараясь успеть как можно больше до Рождества. Откуда возник этот срок, она и сама не могла сказать, но воспринимала его, как неумолимо грозный таймер обратного отсчета. Она находила работу, или работа находила ее, сказать сложно, однако такое положение дел устраивало Скалли как нельзя больше. Она каталогизировала отчеты по старым делам, не жалела труда, выясняя дальнейшую судьбу преступников и жертв, участвовала в качестве консультанта сразу в нескольких расследованиях в трех разных штатах, проводила экспертизу, оставшееся время посвящая научной работе. Свободных минут для нее не существовало, суточная потребность в сне сократилась до трех часов, аппетит исчез вовсе. Тем не менее, она была счастлива. Так она себе говорила. В конце концов, в последний раз она была так занята в колледже, и разве это не были самые счастливые дни в ее жизни? Фокус в том, чтобы ни на минуту не останавливаться. Это и есть рецепт счастья. Наполнить жизнь до краев, чтобы некогда было думать о себе. -Я не устала, - она упрямо потерла кончик носа, и Малдер улыбнулся откровенно детскому жесту. -Я вижу, - кивнул он, присаживаясь на краешек стола. – Скалли, что происходит? Ты избегаешь меня? Она посмотрела на него с деланным недоумением, тут же опустив взгляд. -Я же все время здесь, Малдер, что за глупости? -А здесь – это где? – ненавязчиво уточнил он, не спуская с нее глаз. – Если по чистой случайности ты имеешь в виду этот офис, то здесь я тебя не видел уже очень давно. Последние три месяца я наблюдаю некую проекцию Дэйны Скалли, доктора медицины. Этакая трехмерная голограмма в действии. Она едва слышно вздохнула, спрашивая себя, зачем он завел этот бесполезный и мучительный разговор, который – она знала наверняка – ни к чему не приведет. Но ведь надежды, что этот разговор не состоится, она не питала, правда? Нет, после этих долгих лет надеяться на нечто подобное было бы просто глупо. -Слишком много работы, - как можно более ровным тоном произнесла она. – Ты ведь, кажется, тоже был большей частью не здесь. «Зачем, зачем я это сказала?» Она подавила желание зажмуриться, ожидая реакции. -Скалли, посмотри на меня, пожалуйста, - нескрываемая нежность в его голосе отозвалась в ней волной мучительной боли, и она лишь ниже опустила голову. -Скалли, - кончиками пальцев он приподнял за подбородок ее лицо, заставив наконец встретиться с ним взглядом. – Скалли, где, черт возьми, ты пропадаешь? Я соскучился. Какого черта, пронеслось в ее голове, но она заставила себя проглотить тысячу резких ответов. Он не нарочно, не нарочно, Дэйна. Он просто не понимает, что делает. Что каждое подобное высказывание для тебя – пытка. Не говоря уже о привычно непривычной ласке. Собрав остатки волевых резервов, она мягко улыбнулась: -Я тоже, - и ненавязчиво ушла от прикосновения. – Но, честно говоря, Малдер, я соскучилась не столько по тебе, сколько по Секретным Материалам. Неужели все мутанты отправились к косметологу, а зеленые человечки разлетелись по домам? Он рассмеялся, и Скалли, мысленно утерев честный трудовой пот, с горечью подумала, что такого легкого безоблачного смеха она не слышала за все время их знакомства. Любовь творит чудеса, не так ли? А счастье делает человека щедрым. -Я звал тебя в Миссури на прошлой неделе, отличнейший образчик некромантии в действии. Но ты сказала, у тебя нет времени. -Это не было настоящим делом. -Нет, - неожиданно легко согласился он. – Не было. Не знаю, - Малдер задумчиво покачал головой. – Может, я просто стал более критичен. -Скорее небо упадет на землю, - едко заметила она. – Просто твои мысли заняты более приземленными вещами, и всякого рода пришельцам из других миров в них остается мало места. «Дэйна, только не говори, что ты себя имеешь в виду. Он счастлив, позволь ему быть счастливым». -Возможно, ты права. Они помолчали, осмысливая нечто новое в отношениях, нечто, чему раньше не давали ходу, и что теперь становилось не только неуместным, но и бессмысленным. Обоим было жаль расставаться с прошлым, но оба понимали, что это неизбежно. Они посмотрели друг на друга и отвели взгляд. Скалли хотелось облегчить ему задачу, но она никак не могла подобрать слова. Малдер был ее другом, она знала его лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, даже лучше, чем он знал себя. Она видела, как тяжело ему дается каждый шаг по этой новой, несказанно-нежно-светлой дороге, гораздо труднее, вообще-то, чем по той, мрачно-горько-кровавой, что вела к истине. -Этот мальчик, с которым ты ездила в пустыню, - неожиданно вспомнил Малдер. – Как он тебе показался? -Уайлет? - Скалли задумалась на мгновение, анализируя свои ощущения. – Ты знаешь… Я думаю, как это ни странно, из него выйдет толк. -Он показался мне несколько… чудаковатым, - заметил он, вызвав у нее улыбку. – Немного не от мира сего? -Он хороший парень, Малдер, - просто ответила она, заставив напарника поморщиться от откровенно личной оценки. – Я хочу сказать, хороший агент. У него есть талант и, я бы даже сказала, полет мысли. -Я смотрю, ты без ума от него, - проворчал он, не делая ни малейшей попытки скрыть ревнивые нотки в голосе. Скалли, прищурившись, посмотрела на его недовольную физиономию и лукаво улыбнулась. -Он напоминает мне кое-кого, Малдер. Одного чудаковатого, не от мира сего агента, с которым я познакомилась почти восемь лет назад. Он наконец посмотрел на нее и не смог не улыбнуться в ответ, хотя от ее слов почему-то защемило сердце. Восемь лет на двоих… Восемь мучительно прекрасных лет. -Так ты хочешь сказать, у нас пополнение? -Нам бы не помешало, тебе не кажется? Мы слишком много времени провели вдвоем, Малдер. Странно, что вообще не разучились общаться с другими людьми. Слишком много времени вдвоем… Такое бывает? Она смотрела на него, гадая, насколько точно он может читать ее мысли. Тут дело не в количестве проведенных вместе часов. Она могла не разделять его убежденность в существовании мира «за гранью», но, не прикладывая никаких усилий, она понимала и всегда будет понимать его, как никто другой. Его всегда будет волновать то, что с ней происходит, никто и никогда не почувствует, что ей нужна помощь, острее, чем он. Однако ни он, ни она не могли избавиться от ощущения, что дорога, по которой они рука об руку шагали вместе, неумолимо раздваивается, превращаясь в две параллельные тропы. Достаточно близкие, но все же разные. И идти дальше им предстоит порознь. Малдер тоскливо посмотрел на заклеенную всякой ерундой стену, и неизменный плакат с его жизненным девизом услужливо попался ему на глаза. На душе было гадко, словно кто-то вылил в нее помои. Он не хотел отпускать Скалли. Даже на расстояние вытянутой руки. -Что я делаю, Скалли? – он не был уверен, что произнес это вслух. – Что я делаю? -Малдер, - она поднялась и обняла его, баюкая, как заботливая мать ребенка. – Ты все делаешь правильно. Все правильно. -Все будет хорошо? – неуверенно спросил он ей в плечо. -Все будет прекрасно, - она немного отстранилась и с всепрощающей и понимающей улыбкой заглянула ему в глаза. – Поверь мне, просто прекрасно. Несколько долгих мгновений он смотрел на нее, черпая силу в двух до боли родных озерах цвета растаявшего льда, каждое выражение которых было вписано алмазным стержнем в его память. Затем благодарно улыбнулся. -Я люблю тебя. Ее улыбка неуловимо изменилась, и Скалли отстранилась, погладив его по щеке и позволив себе удерживать его взгляд еще один бесконечно долгий миг. -Я знаю. Если какое-то время года больше других подходит для того, чтобы собирать камни, этим временем должна быть осень, в особенности вторая часть октября. Высокое и далекое солнце, частые холодные дожди, пронизывающие до костей ветра. Обстановка, не располагающая к душевным метаниям. -Я так благодарна, что вы согласились встретиться со мной, Джон, - по сухим губам Эми пробежала тень улыбки. – В этом городе у меня нет друзей. -Ну что вы, - он был смущен даже больше, чем выглядел. Они встретились возле мемориала Вашингтону. Это место начисто лишено романтического ореола, что в данном случае было прекрасно, но Байерсу все равно было не по себе. Он не знал, чем обернется для него эта встреча. Эми, казалось, была взволнована ничуть не меньше. Как и в первую встречу, она показалась ему очень красивой, однако теперь в ее облике присутствовал легкий налет пренебрежения к себе и своему внешнему виду. Она целиком и полностью была сосредоточена на своих мыслях, скрытых проявлениях натуры, которые порождали замкнутую цепь размышлений. -Мне просто нужно поговорить с кем-то. Поделиться. А вы всегда так хорошо слушаете. Он застенчиво улыбнулся, следуя за ней по влажной и безлюдной парковой аллее. Эми шла медленно и едва ли различала красоту пейзажа. Капли тумана бисеринками конденсировались на ее темных волосах, уложенных причудливым узлом. -Что произошло… Эми? Что-то с Малдером? Она покачала головой, недобро усмехнувшись. -Я чувствую это, Джон. Он меняется. Каждый день, минута за минутой… Он не тот, за кого я выходила замуж. Он помедлил, ожидая, не скажет ли она еще что-нибудь, однако Эми хранила молчание, погрузившись в собственные мрачные мысли. -Что-то конкретное? Он вспомнил разговор на схожую тему, происходивший два месяца назад. Тогда она застала его врасплох, но время шло, и он перестал думать об этом, списав все на обычные страхи, вызванные стрессом. Однако этим утром он явственно услышал слезы в ее голосе, когда она позвонила ему и попросила о встрече. -Нет, - Эми покачала головой. – Ничего такого, что заставило бы меня вскочить и закричать: «Вот оно!» Но я знаю, что-то происходит. Он стал недоверчив, он следит за мной. Это похоже на паранойю. На манию. Он стал более жестким, более… циничным. Одержимым. Байерс не сводил с нее внимательного взгляда, пытаясь понять, насколько обоснованы ее опасения. Сколько он знал Малдера, тот всегда был склонен к паранойе и одержимости, а в особо тяжелые моменты цинизм становился его защитным панцирем. Пока он не услышал ничего такого, что заставило бы его заволноваться. Кроме разве что ее тона. -Он знает, что вы здесь? -Что вы! – Эми посмотрела на него как на ненормального. – Малдер запретил мне выходить из дома в свое отсутствие. -Вы серьезно? -Абсолютно серьезно, Джон. Я же говорю, он перестал доверять мне. Слава Богу, он сейчас занят расследованием. Кажется, какой-то сложный случай. Я, - она горько усмехнулась, - я чувствую себя просто ужасно. Там гибнут люди, а я так благодарна им за это. Его нет в городе, и я хоть немного могу перевести дух. -Вы обсуждали с ним это? -Пыталась, - она изящно опустилась на скамейку, не обращая внимания на слой ледяной влаги, покрывавшей дерево. – Он не понимает меня. Говорит, что не чувствует никаких изменений, что он такой же, каким был всегда. Чокнутый. Байерс чуть улыбнулся, присаживаясь рядом с ней. Ему очень хотелось взять ее озябшую без перчаток руку в свою и согреть, но он отчетливо понимал всю неуместность этого жеста. -Ну, в этой конкретной оценке он прав, - заметил он, пытаясь шуткой развеять ее беспокойство, однако попытка не была засчитана. -Он меняется, Джон. Слишком сильно и слишком быстро. -Вы думаете, это из-за проклятия? -Малдер не верит в проклятие, никогда не верил. Малдер, отметил он про себя. Уже второй раз она называет его так. Неизвестно, что на самом деле происходит с Малдером, но с Эми точно не все в порядке. -Никогда не верил, - повторила она, - а теперь не хочет даже обсуждать. Мне страшно, Джон, - она посмотрела ему в глаза и неожиданно сама взяла его за руку. – Я вижу, каким он возвращается с работы, слышу, как отвечает по телефону. Соседи перестали с нами здороваться, потому что он был слишком груб с ними. Я не знаю, что происходит, когда он на работе, но боюсь, что он может причинить вред кому-нибудь. Собравшись с духом, Байерс постарался спросить как можно нейтральнее: -Вы не разговаривали об этом с агентом Скалли? Эми вздохнула, и Байерс почувствовал, как на мгновение напряглась ее рука, которую он по-прежнему сжимал в ладонях. -Я несколько раз пыталась, но она… Она утверждает, что, если и замечает какие-либо перемены в его характере в последнее время, то лишь незначительные, вызванные стрессом. Иными словами, она предпочитает отрицать очевидное. -Это не в характере Скалли, - мягко возразил он. – Возможно, вам следует прислушаться к ней, Эми. В конце концов, она знает его лучше, чем… -Чем я? -… чем кто бы то ни было. Их взгляды скрестились, и, несмотря на всю неловкость, Байерс почувствовал уверенность впервые за все время разговора. Скалли и Малдер… Их отношения в лучшем случае можно было назвать странными. Но по какому-то молчаливому соглашению, Стрелки никогда их не обсуждали, принимая как данность. Потому что любые попытки осмыслить эти отношения вызывали острые приступы головокружения. Байерсу припомнился разговор, затеянный Скалли в их присутствии. Разговор, после которого они еще долго чувствовали себя детьми, ставшими невольными свидетелями ссоры родителей. -Ты просишь меня не доверять никому, а ей веришь просто так! -Потому что ты не убедила меня в том, что ей нельзя верить. Очень долгая пауза. -Раз так, я не могу помогать тебе дальше. -Скалли, тобой движут чисто личные мотивы. -Разумеется, личные, Малдер. Потому что без ФБР личная заинтересованность – это все, что у меня осталось. И если ты отнимешь ее у меня, то я не вижу никаких причин оставаться. Но она осталась, грустно размышлял Байерс, глядя на Эми. Осталась, несмотря на то, что Малдер, несомненно, ранил ее своим отношением до глубины души. Она заслужила право называться ведущим экспертом. Эми первой отвела глаза и угрюмо покачала головой. -Значит, она слепа. Джон, говорю вам, он сам не свой последнее время! И я, кажется, знаю, почему. Это должно было случиться. -Эми? Когда она, наконец, снова посмотрела на него, в ее глазах стояли слезы. -Я беременна, Джон. У меня будет ребенок. -Эми, но это же замечательно. Возможно, ваши опасения – это просто беспокойство, вызванное вашим состоянием. Она невесело усмехнулась, отводя от лица мокрую прядь. -Скалли тоже так считает. Боюсь, когда вы, наконец, поймете, что я права, для одного из вашей компании упрямцев будет уже поздно. А, может, и не для одного. Она порывисто встала и, не оглядываясь, пошла прочь. Провожая ее взглядом, Байерс тщетно прислушивался к своим ощущениям, пытаясь определить корни снедавшей его тревоги. Откуда-то из вне пришла твердая уверенность, что Эми права, по крайней мере, в одном. Для кого-то из них совсем скоро станет слишком поздно что-либо делать. Но кто именно вытянет короткую соломинку, было тщательно сокрыто от участников жеребьевки. Одна пуля в барабане, русская рулетка, смертельная игра без правил. Когда это он успел подписаться? Удастся ли хоть кому-нибудь избежать гибели? Удастся ли ему? По противоположной стороне аллеи неторопливо шел дворник, подбирая оставленный туристами мусор и с грохотом отправляя его в контейнер. Время собирать камни, разбросанные чьей-то злой волей. Приняв решение, Байерс почувствовал минутное облегчение. Подняв воротник плаща, он отправился следом за Эми, зная, что не догонит ее, да и не стремясь к этому. Он понимал, что его помощь может лишь усугубить и без того непонятную ситуацию, но не собирался праздно дожидаться развязки. В конце концов, эта «компания упрямцев» состояла из его друзей, а бездействовать было не в его характере. Даже если от него не будет толку, он не сможет упрекнуть себя за то, что не попытался предотвратить неизбежное. Из всех известных человеческому существу разновидностей усталости его преследовал самый худший подвид – усталость от бессилия понять. Стоило бы привыкнуть, да, по всей видимости, он и привык, иначе не сидел бы сейчас так спокойно, созерцая свой сугубо официальный и почти не изменившийся с годами кабинет. Как минимум, мерил бы комнату шагами, а то и вовсе спустился бы в подвал и дал волю душившим его эмоциям. Но, судя по всему, усталость с годами накапливается, а реакции притупляются, поэтому его раздражение скорее рациональное, нежели эмоциональное по своей природе. -Войдите, - произнес он в ответ на осторожный стук в дверь. Кимберли, его бессменная и незаменимая помощница, тихо проскользнула в кабинет с чашкой кофе в руках. Помощник директора ФБР смотрел на нее с недоумением, не понимая, что происходит. -Кимберли, в чем дело? – наконец спросил он, глядя на поставленную перед ним чашку. – Я не просил… -Простите, сэр, мне показалось, вам бы это не помешало, - скромно ответила она и направилась обратно, прежде чем он успел что-либо сказать. Скиннер смотрел ей вслед в немом изумлении. За все время их совместной работы она ни разу не приносила ему кофе. Это не входило в ее служебные обязанности – для этого существовала специальная должность. Не говоря уже о том, что попросить секретаршу принести кофе означало открыто признать себя сексистом. Ему бы такое в голову не пришло. -Ким… Она обернулась на пол пути. -Вы выглядите усталым, сэр. Я просто подумала… Поскольку он, видимо, потерял дар речи при виде столь выдающегося нарушения субординации, Ким молча продолжила свой путь, столкнувшись в дверях с агентом Скалли. -Спасибо за кофе, - донеслось ей в спину. -Не за что, сэр, - она закрыла за собой дверь. -Кимберли принесла вам кофе? – Скалли выразительно подняла бровь, глядя на него с легкой иронией. -Присаживайтесь, агент Скалли, - вместо ответа произнес он. – Спасибо, что пришли. Скалли кивнула, посерьезнев, и уселась в предложенное кресло. Она тоже выглядела усталой, но растерянности не было места в ее холодном сосредоточенном взгляде, которым она спокойно смерила начальника. Она выглядела, как человек, повидавший на своем веку все и даже немного больше и раз и навсегда потерявший охоту растрачивать собственные эмоции по пустякам. Даже если пустяки были размером с подводную лодку. Скиннер молча смотрел на нее, не зная, как лучше начать разговор. Он и сам не вполне понимал, что именно хочет узнать. -Так что же там все-таки произошло, агент Скалли? – наконец озвучил он крутившуюся на языке мысль. – После того, как вы арестовали Ракитина? -Что вы имеете в виду, сэр? – невозмутимо уточнила Скалли, и он чертыхнулся про себя. Она явно мстила ему за намеренно официальный тон, и он не мог ее за это осуждать. Он прекрасно понимал, что вызвал ее не для разговора по схеме «начальник – подчиненная», но разговаривать со Скалли по-другому у него всегда получалось плохо. -Я имею в виду эту девушку, Мэри Симс, - он усталым жестом снял очки и потер переносицу кончиками пальцев. – Что произошло, Скалли? Она помолчала, обдумывая вопрос, затем заговорила с неохотой, вызванной скорее внутренними причинами, нежели нежеланием поделиться с ним. -Она выпрыгнула из окна. Он посмотрел на нее в упор. -Это я знаю. -Что еще, в таком случае, вы хотите от меня услышать? Скиннер подавил желание присвистнуть. Скалли только что без колебаний послала его к такой-то матери, даже не подумав облечь это указание в более-менее вежливую форму! Если в конце этого в буквальном смысле чудесного дня небо упадет на землю, у него уже не хватит сил, чтобы удивиться. И все-таки он постарался сдержаться. -Я хочу услышать подробности, агент Скалли. И причины. -Я сейчас работаю над отчетом, - безжизненно произнесла она, но он отмахнулся от ее слов, как от надоедливой мухи. -Меня не интересует отчет, черт возьми! По вашим словам, к этому времени она была уже вне опасности. Вы изолировали ее от его влияния, она пришла в себя, она понимала, что делает. Разве не вы мне об этом сообщили, агент Скалли? Она мрачно кивнула, глядя в одну точку, и Скиннеру захотелось встряхнуть ее. -Она была вне опасности, - заговорила она прежним, лишенным какого бы то ни было выражения тоном. – Но Ракитин так долго оказывал на нее влияние, заставляя подчиняться своей воле, что без длительного периода реабилитации она была уязвима для любого внешнего воздействия. Фактически любой, обладающий даром убеждения хотя бы на уровне школьной риторики, мог заставить ее сделать что угодно. -И вы считаете, что кто-то повлиял на нее? Скалли подняла на него глаза, замыкая почти совершенный круг обороны. -Нет, сэр. -Она сделала это сама? -Я не знаю, сэр. Очень трудно сказать… Она прошла психологическое освидетельствование накануне, все, как будто, возвращалось к норме. -Вы присутствовали, когда она… совершила самоубийство? -Нет, сэр. -Однако Малдер был там. -Да. -Что он там делал, агент Скалли? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Скалли вынуждена была покачать головой. Она задавала Малдеру этот вопрос в разных вариациях с десяток-другой раз. В ответ она услышала нечто, перевернувшее ее мир с ног на голову. При воспоминании об этом ее до сих пор бросало в дрожь. -Это правда, что он разговаривал с мисс Симс последним? -Так мне сообщили, - глухо произнесла она. -И сразу после этого разговора она покончила с собой? -Я не знаю, сэр… -А я знаю! – он резко придвинул к ней полицейский протокол, который она, несомненно, уже читала. – Не прошло и двух минут между тем, как Малдер от нее вышел, и тем, как она выбросилась из окна! Скалли посмотрела на него, потом, не выдержав, спрятала лицо в ладонях. Через мгновение, однако, она преодолела свою слабость. -Сэр, почему бы вам ни обсудить это с агентом Малдером? Некоторое время он молча изучал ее напряженную позу, но, в конце концов, сдался. -Потому что я боюсь, что он скажет мне правду. Скалли резко вскинула на него глаза, но в ответном взгляде прочла лишь сочувствие: «мы с тобой в одной лодке – я хочу помочь». -Он мог спровоцировать ее… ненамеренно. Скиннер кивнул. -Вы говорили с ним об этом? Что он сказал? -Он сказал, что не понимает, почему я забиваю себе голову смертью очередной сумасшедшей, встретившейся на моем пути, - Скалли смотрела прямо перед собой, говоря мертвым голосом игрового автомата. – Что я должна радоваться тому, что мы поймали преступника, попутно избавив родственников мисс Симс от необходимости тратить деньги на помощь квалифицированных психологов. Что он не рекомендует мне обсуждать с кем-либо мои странные гипотезы относительно его роли в ее смерти. Каким-то неизвестным современной науке способом мгновенного перемещения в пространстве он оказался рядом с ней, потрясенно глядя на нее сверху вниз. -Скалли, он угрожал вам? По ее затравленному, обреченному взгляду он понял, что она вот-вот разрыдается, и запаниковал. Но она держалась. Как всегда. -Я думаю, да, сэр. -Малдер, что все-таки ты там делал? -Скалли, сделай одолжение, смени пластинку. Ты спрашиваешь меня об этом уже в пятый раз. -И мне все еще чертовски не нравится твой ответ, Малдер. Вернее, отсутствие ответа. -Это твоя проблема, Скалли. -Ты спровоцировал Мэри Симс, Малдер? Ты заставил ее покончить с собой? -Ты в своем уме? -Я не уверена, что ты в своем. -Я давно прослыл городским сумасшедшим. -Малдер… -Скалли, тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов, ответы на которые тебе не понравятся? -Малдер, мне придется доложить об этом… -Валяй. Если это все, на что ты способна. Только учти, что стукачи имеют склонность плохо заканчивать свои дни. -Ты угрожаешь мне? -Ну что ты, дорогая. Всего лишь предупреждаю об опасности. Подумай, Скалли, стоит ли игра свеч. Меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы ты снова бесследно исчезла. Что-то подсказывает мне, что в очередной раз вернуться с того света будет затруднительно… -Я отстраню его от ведения расследований. -На каком основании? Разве вы не видите, нам нечего ему предъявить. -Если вы дадите показания… -Я не смогу, сэр. Простите, но я не смогу. Солгать ради Малдера и по его просьбе было гораздо легче, чем во имя истины открыть правду о нем. -В таком случае нам остается только ждать. -Дэйна, - она была уже на пороге, когда он окликнул ее. – Как это могло произойти? Как такое могло случиться с ним? С вами? Она беспомощно покачала головой – у нее не было ответа на этот вопрос, который она задавала себе каждый день. Возможно, он был у Эми. Но Скалли очень не хотелось верить, что это единственно возможный ответ. У нее было время привыкнуть к этому: состояние полной боевой готовности двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году. Обманчивое спокойствие квартиры, когда любой резкий звук способен вывести из равновесия, блаженного неведения относительно того, что должно было произойти. Внезапные звонки, крики о помощи, сигналы тревоги, чье-то присутствие, нарушающее зыбкую безмятежность сна. Она знала каждый подобный сценарий наизусть, она участвовала в этой пьесе много, много раз, проклиная однообразие доставшихся ей реплик. Но отказаться от предложенной роли было выше ее сил или возможностей. -Кто там? Пистолет в крепком захвате сильных ладоней поднят на уровень глаз – она не желала совершить ошибку. В третьем часу ночи эта предосторожность не казалась ей излишней. -Скалли, это я. Знакомый, слишком хорошо знакомый голос. Слишком хорошо знакомая ситуация, и мгновенно нахлынувшая, уже ставшая привычной усталость человека, доведенного до последней черты. Опустив пистолет, она рывком распахнула дверь. -Малдер, что… Но слова застряли у нее в горле, потому что он буквально рухнул на нее, не дав времени опомниться. -О Боже, Малдер… - она кое-как поддерживала его, одновременно пытаясь закрыть за ним дверь. – Что произошло? Ты… Господи, ты ранен? -Помоги, Скалли… -Осторожней, тише, тише… Они каким-то чудом добрались до спальни, и Скалли, одним движением сорвав одеяло с кровати, помогла ему лечь, с ужасом рассматривая окровавленную одежду. Он застонал, но тут же затих, лежа без движения, пока она трясущимися руками расстегивала пропитавшуюся кровью рубашку. -Малдер, что произошло? – ее чуткие пальцы дюйм за дюймом исследовали кожу в поисках раны, отказываясь верить глазам, утверждавшим, что на теле нет ни царапины. – Что случилось? -Я не… - казалось, он с трудом концентрирует на ней взгляд. – Скалли, я… Она наконец закончила осмотр, удостоверившись, что он цел и невредим. Чем тогда объясняется его состояние? Равно как и то, где он пропадал все эти дни. -Малдер, Эми чуть с ума не сошла. Где ты был? -Я не… - его блуждающий взгляд начинал всерьез ее беспокоить. – Скалли, я не помню. -Ты помнишь, как оказался здесь? -Нет… Пришел? -Малдер, какое последнее событие ты помнишь? -Я был в офисе… с тобой… Ты обняла меня, ты… обещала, что все будет хорошо… -Малдер, - она прикусила губу, стараясь не расплакаться. – Это было больше десяти месяцев назад. Его глаза в ужасе расширились, он наконец посмотрел на нее осмысленно. -Ты хочешь сказать, я отсутствовал десять месяцев? Она покачала головой, смаргивая все-таки выступившие слезы. -Десять дней. Мы не могли найти тебя… Малдер, это все может быть очень серьезно, тебе надо в больницу. Прежде чем он успел ответить, бесцеремонно громкий стук в дверь заставил ее во второй раз за ночь подскочить на месте. -Я сейчас, - она потянулась за халатом, чтобы прикрыть испачканную кровью пижаму. – Побудь здесь. -Скалли. Она обернулась на пороге комнаты, и ее сердце судорожно сжалось при виде того, каким беззащитным он выглядел. Будто выловленный из реки щенок, на последнем издыхании приползший к человеческому жилью в надежде на помощь. Словно не было этих кошмарных последних недель, когда ей приходилось наблюдать, как он делает жуткие вещи, на которые она считала его не способным. -Скалли, ты единственная, кому я верю. Скалли почувствовала, что ноги стали ватными, а колени подгибаются. Он смотрел на нее как раньше, совсем как раньше. И взглядом умолял о спасении. Однако стук в дверь никуда не делся, наоборот, зазвучал с большей настойчивостью. -Откройте, полиция! Откройте! Бросив последний взгляд на распростертого на кровати напарника, Скалли прикрыла дверь в спальню и, торопливо запахнув халат, открыла дверь. На пороге стояли двое полицейских, в коридоре она заметила еще двоих, разговаривавших с ее соседями. -Простите за позднее вторжение, мэм, но вы, возможно, в опасности, - произнес один из патрульных, обеспокоено глядя на нее. – Вы одна в квартире? Скалли помедлила, неприятный холодок пробежал по спине. Она кивнула. -В таком случае, тщательно проверьте окна и заприте дверь. -В чем дело, офицер? – Скалли потянулась за удостоверением, лежавшим на журнальном столике. – Я из Бюро. Внимательно рассмотрев документ, он поглядел на нее с уважением: из разбуженной тревожным сообщением горожанки она мгновенно превратилась в коллегу и союзницу. -Сержант Липински. Вы слышали о серии убийств в Джорджтауне? Скалли кивнула, все еще сбитая с толку быстрой сменой событий, но уже успевшая вызвать к жизни холодную, сосредоточенную маску федерального агента и натянувшая ее на себя, словно дождевик. -Молодые женщины. Убиты с особой жестокостью. Полицейский вздохнул, переглянувшись с напарником. -Все гораздо хуже, агент Скалли. Ублюдок не просто проявляет жестокость, он изувечил их до неузнаваемости, прежде чем позволил им умереть. Скалли подавила дрожь, спрашивая себя, обязательно ли ей выслушивать эти подробности. Видит Бог, в ее работе подобных кошмарных историй хватало. -Мы только что обнаружили тело неподалеку отсюда, - сообщил второй полицейский. – Кто-то позвонил по горячей линии, его вспугнули. Он не мог уйти далеко. -Я бы хотела вам помочь, сержант, но… -Просто заприте дверь покрепче, агент Скалли, и никому не открывайте. И лучше держите оружие наготове. Неизвестно, что придет ему в голову. Она кивнула, отметив мимоходом, что с каждой минутой холод сковывает ее все сильнее. Она едва чувствовала собственные конечности. -Что-нибудь на него есть? – машинально спросила она, боясь, что голос выдаст ее. -Нет. Он на три головы опережает нас, знает все наши ходы наперед. -Детектив Петерс считает, что он, возможно, бывший сотрудник полиции, уж больно все гладко у него выходит. Скалли почувствовала, как пол ее прихожей взбрыкнул, словно лошадь, преодолевающая барьер. -Если увидите что-нибудь подозрительное, звоните немедленно. Они повернулись, чтобы уйти, но Скалли окликнула их. -Вы сказали, что обнаружили тело. Жертву опознали? -Да, мэм, - Липински извлек из внутреннего кармана блокнот и заглянул в него. – Карен Лезеруэй, тридцать три года, проживала… - он запнулся, - в этом же здании. Вы знали ее? Скалли кивнула, не в состоянии произнести ни звука. Карен работала инструктором в спортзале, который Скалли иногда посещала, когда ей не хотелось тренироваться в спортивном центре ФБР. Они частенько болтали ни о чем, получая простое удовольствие от общения. Знать, что Карен мертва, и догадываться, кто это сделал, - это было выше того, что она могла вынести. Кое-как закрыв дверь, она прислонилась к ней. Этого не может быть. Или может? Хронологически все совпадает, а его поведение в последнее время… Он ввалился к ней весь в крови, однако не ранен… Бумерангом вернулся давний разговор, лишивший ее сна и покоя примерно миллион лет назад. -Где ты находишься? -По-моему, в мотеле… в Провиденсе, но… -Где? -Род-Айленд. -Что ты там делаешь? -Я не знаю. Я… я весь в крови. -Малдер, ты ранен? -Мне кажется, нет. Мне кажется, это не моя кровь… Соберись, приказала она себе. Ты все равно не побежишь за полицией, не так ли, агент Скалли? Ведь ты единственная, кому он верит… Может, все это неправда. Может, все еще объяснится. Может, все еще будет хорошо. О небо… Механически переставляя ноги, она двинулась в сторону спальни. Она вспомнила, что ее пистолет лежал на туалетном столике рядом с кроватью, и это могло стать проблемой. Она была безоружна перед лицом неизвестного. Может ли Малдер причинить ей вред? А хоть бы и так, уголок ее рта дернулся. Это все равно не жизнь, а затянувшийся кошмар без надежды на пробуждение. Без каких бы то ни было колебаний она с силой распахнула дверь, готовясь встретить опасность лицом к лицу. Но комната была пуста. Смятые, перепачканные кровью простыни были единственным свидетельством того, что Малдер все-таки побывал здесь. Скалли устало прикрыла глаза ладонью. Скалли, ты единственная, кому я верю… Он использовал ее, чтобы скрыться от полиции. Использовал, прекрасно зная, что она купится на мастерски разыгранный этюд «возвращение к себе», потому что именно об этом она мечтала все это время. Чтобы он стал прежним. Он знал: ее чувства остались прежними, несмотря ни на что. Знал, что она не могла его выдать. Она годами доказывала ему свою преданность и теперь не подвела. Скалли заглянула в ванную и с силой опустила на место оконную раму. Как она могла быть такой глупой? После всего, чему она была свидетельницей последние месяцы, она должна была знать лучше. Но он смотрел на нее, как раньше: без насмешки, без цинизма, без жестокости. Совсем как раньше... И пришел к ней за помощью. Сердце болело так сильно, что было трудно дышать. Почему это не конец? Неожиданно она заметила прикрепленный к зеркалу стикер. Он был чистым, но Скалли не сомневалась, что это оставленное для нее сообщение. Когда-то давным-давно она использовала этот способ, чтобы достучаться до него, выманить его на встречу. Ей не хватало его, и она готова была на все, лишь бы удостовериться, что с ним все в порядке. Что он все еще во что-то верит и надеется. Боже, как ей не хватало Малдера сейчас, прежнего Малдера. Ее Малдера. Который не использовал ее чувства и воспоминания против нее. Который даже в самом немыслимо кошмарном сне не мог причинить ей вред. Который говорил ей: «Доброе утро, Скалли» так, чтобы она слышала: «Я люблю тебя». Который, - теперь она точно это знала, - исчез навсегда. Она осторожно отлепила бумажку от зеркальной поверхности и посмотрела на обратную сторону. На покрытой клеем полосе она вполне отчетливо различила два слова. Спасибо, напарник. Скалли в изнеможении закрыла глаза и опустилась на ледяной кафель пола. Он мог ни о чем и не знать. Ни о чем не догадываться. Вовсе незачем продолжать играть с огнем, когда тело еще помнит боль прежних ожогов. Бескомпромиссность, настойчивость, сила воли… Он обладал всеми этими качествами вовсе не в той мере, в какой ему бы хотелось. Не в той мере, как эти двое. Уолтер Скиннер находился в своей квартире в Вирджинии и ждал звонка. Это была не первая ночь, которую он проводил в полумраке собственной гостиной, сидя в массивном кресле, которое в свое время специально для него выбрала Шэрон. Пожалуй, это была единственная вещь из прежней обстановки, с которой он не пожелал расстаться после развода. Ночь за ночью, не то в дремоте, не то в прострации, он сидел в этом кресле, уставившись в одну точку, и ждал звонка. Днем ему вполне удавалось поддерживать видимость обычной рабочей активности, хотя впоследствии он никогда не мог вспомнить, чем занимался и на что уходило время. А потом он оказывался дома, и жизнь замирала в тревожном ожидании до очередного сумрачно-серого рассвета. Он не мог бы точно определить, когда это началось, потому что в череде безумных событий, последовавших за объявлением специального агента ФБР Фокса Малдера в розыск, было так невероятно легко потерять не только счет времени, но и всякое представление о нем. Какого числа был выписан ордер на арест? Какое число сегодня? Какого года? Сегодняшняя ночь была другой, потому что он смотрел не в пространство, а разглядывал фотографию, на которую наткнулась Ким, разбирая ящики его стола. Выезд в поле, давно, очень давно, почти четыре года назад. Около пятидесяти погибших, среди них дети… Тяжелое дело. Неизвестный фотограф точно схватил атмосферу расследования: мрачные, тусклые краски, эссенция холода и распада. Он всматривался в фотографию, вспоминая сцену до мельчайших подробностей, до дрожи в кончиках пальцев. Помещение полевого штаба, Скалли сидит за столом, рассматривая карту. Он, Скиннер, рядом с ней, склонился, опираясь о стол рукой, и тоже разглядывает карту. Малдер стоит с противоположной от Скалли стороны, чуть поодаль, и смотрит на них обоих. Все трое в «полевой» форме, волосы Скалли кажутся единственным ярким пятном в комнате. Она сосредоточена и очень напряжена, Малдер задумчив и грустен, его собственное лицо выражает лишь раздражение и усталость. Раздражение и усталость. Если бы и теперь при виде агента Малдера он мог почувствовать раздражение и усталость. Но каждому фрукту – свой сезон, не так ли? Малдер больше не был агентом. Малдер больше не был Малдером. Одним верующим на земле стало меньше, пятью больше. А он, Скиннер, по-прежнему ждет звонка. Когда его жизнь перестала принадлежать ему и стала собственностью Малдера? Как это случилось? Правда состояла в том, что он так же, как в свое время Скалли, оказался втянут в магнетический водоворот фантастических событий, явившихся следствием маниакальной одержимости одного человека простой, но невероятной идеей. Что мы не одни во Вселенной. Что мы в опасности. До недавнего времени ни в каких инопланетян Скиннер не верил. Равно как и в прочую ахинею, которую Малдер почему-то называл истиной. Но вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения он всегда верил Малдеру. Он не мог, подобно Скалли, возвести очи горе и воскликнуть: «Что за чушь!», как бы невероятно ни звучала очередная версия. Убежденность Малдера, его самоотречение, его сосредоточенность на единственной цели, к которой он шел, не обращая внимания на препятствия и потери, гипнотизировали его, вводили в транс. Малдер частенько напоминал ему крысолова, который при помощи волшебной дудочки мог завести вереницу доверившихся ему прямиком в болото и там оставить. Не то чтобы сознательно, а просто не заметив. И все же иногда Малдер возвращался за ним, протягивал руку и вытаскивал из трясины, в которую сам же и загнал. По крайней мере, это было справедливо. -Если я и лгал вам… Я лгал вам, и я не собираюсь извиняться за эту ложь, но у меня была причина поступить так – причина, которую только вы и можете понять. Не так давно я отсоветовал вам предпринимать одно действие… касательно агента Скалли. Я не последовал собственному совету. Да, он не последовал собственному совету, доказывая свою преданность. Чего ради? Пулевого ранения в живот? Смертоносных нано-машинок, способных в одну минуту остановить сердце? Полной потери доверия со стороны руководства? Риска окончить свои дни в тюрьме? И что теперь? Факел, который Малдер поднял, чтобы осветить скрытые во тьме истины, был пожран этой тьмой, огонь выпит, светильник разбит. Некоторые истины жестоки и мстительны, их нельзя тревожить безнаказанно. Но ирония этой извращенной логики состояла в том, что он вовсе не гнался за той истиной, которая, в конце концов, поглотила его. Он просто хотел обрести покой. Скиннер откинулся на спинку кресла, глядя на фотографию до рези в глазах при неярком свете настольной лампы. Прошлое не вернешь, он понимал это очень хорошо, пожалуй, даже слишком. Он ничего не задолжал Малдеру, он всегда вовремя платил по счетам. Возможно, у него были некоторые незакрытые обязательства перед Скалли. Возможно. Но он ждал звонка которую ночь подряд не ради нее. Он просто чувствовал так же ясно, как биение собственного сердца, что в этой драме его роль еще не сыграна до конца, что он должен будет совершить еще одно – и, возможно, фатальное – действие прежде, чем упадет занавес. И его выход состоится после этого проклятого телефонного звонка, который сделает неизвестно кто неизвестно когда. Уже скоро. Поясница нещадно ныла, не давая ей передохнуть, а опухшие ноги напоминали скорее пластиковые резервуары с жидкостью, нежели конечности, приспособленные для передвижения. Да еще эта тошнота по утрам… Почему никто не сказал ей, что беременность будет проходить так тяжело? При этом постороннему глазу даже не было бы заметно, что она ждет ребенка. Четыре месяца, а ее талия, потяжелев, не слишком увеличилась в объеме. Пристроившись на кухне возле еще горячей духовки, Эми жадно пила воду из большого бумажного стакана. Одноразовой посуды у нее был полон дом – это было намного легче, чем постоянно сражаться с посудомоечной машиной. Впрочем, дом и без того мало напоминал дом, с тех пор как Фокс исчез. Сначала она плакала и винила во всем себя, затем смирилась, погрузившись в то особенное состояние предчувствия материнства, которое начисто лишает желания вспоминать об окружающем мире. Но ей не хватало его… Так не хватало. Она уговаривала себя не жить воспоминаниями. Она, которая лучше других знала, что это бесполезно, что никакой надежды нет, могла лишь с грустью наблюдать, как остальные приходят к тем же выводам. Слишком дорогой ценой. Погибло трое агентов, прежде чем в ФБР поняли, что дело обстоит гораздо хуже, чем обычно, когда это касается Фокса Малдера. Джон Байерс лишился руки, а Фрохики оказался при смерти на больничной койке, и, несмотря на то, что Эми и Скалли удалось совместными усилиями его выходить, он так и не оправился до конца. Скалли… Взаимопонимание между ними возникло с первого взгляда. Она ясно помнила тот день, когда Фокс за руку привел ее в свой подвальный офис и произнес: «Возможно, ты помнишь Скалли, Эми». Они долго смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова, пока Фокс беспокойно переминался с ноги на ногу, переводя встревоженный взгляд с одной на другую, словно ребенок, гадающий о тайных замыслах родителей в отношении его каникул. Затем две женщины слегка кивнули друг другу и улыбнулись Малдеру одинаково снисходительными улыбками. Это был единственный раз, когда Эми переступила порог рабочего пространства своего будущего мужа, а Скалли с того самого дня не приближалась к жилищу своего напарника, если только ее не приглашала Эми. Пока у нее было время размышлять об отвлеченных предметах, Эми часто думала о характере своих взаимоотношений со Скалли. Если бы они познакомились при иных обстоятельствах, параметры которых не были бы столь четко заданы извне, они могли бы с равной степенью вероятности стать близкими подругами или злейшими врагами. Но изменить обстоятельства было не в их власти, и они стали друг для друга тем, кем стали – некими константами в постоянно меняющейся Вселенной, абсциссой и ординатой, параллелью и меридианом. К подобным понятиям с трудом можно сформировать какое-то конкретное отношение, они были просто техническими характеристиками, которые необходимо принимать во внимание, но которые нельзя любить или не любить. Эми снова наполнила стаканчик и осушила его одним глотком, спрашивая себя, откуда взялась эта мучительная жажда. Состояние повышенной тревожности, как однажды сказала ей Скалли. А она ответила, что валерьяна и мята в равных пропорциях способны справиться с любым беспокойством. Только вот как-то непохоже, чтобы она была права. Может быть, маковый отвар? Но так недолго повредить ребенку. Придется просто взять себя в руки, как это делают чертовы удальцы из ФБР. Скалли поверила в ее правоту довольно быстро, но никак не прореагировала. Она не испугалась, не рассердилась, не ударилась в слезы. Не стала искать дополнительных поводов для сомнений и не замкнулась в отрицании всего. Просто тихо спросила, можно ли каким-либо образом повлиять на процесс. Эми снова вздохнула и отправила стаканчик в мусорную корзину. Повлиять на процесс… Вот именно, повлиять. Сколько раз в жизни она задавалась этим вопросом? Сколько раз надеялась, что именно ей удастся все изменить, что на ней омерзительная цепочка преступлений прервется… Самое время заглянуть правде в глаза: она ничем не лучше своих предшественниц. В ее планах на вторую половину дня значилась уборка, и, желая отвлечься от грустных размышлений, Эми потянулась за резиновыми перчатками. Она почти закончила чистить плиту и собиралась приступить к инвентаризации запасов продовольствия в холодильнике, когда услышала звук открываемой двери. Эми медленно выпрямилась, ругая себя за то, что не удосужилась включить свет. Фокс частенько поддразнивал ее из-за неестественного для «настоящей ведьмы» страха темноты, от которого ей так и не удалось избавиться, несмотря на все благоприобретенные познания по части фобий. Машинально ее рука ухватила лежавший на кухонном столе нож, и металл лезвия неприятно скрипнул о резину перчаток. Эми прислушалась. Ее сердце стучало в унисон большим напольным часам, стоявшим в холле, чья секундная стрелка, казалось, не перемещалась, а падала с грохотом, словно каждое мгновение весило тонну. В доме кто-то был, и у нее имелась хорошая гипотеза относительно личности гостя. Эми так и не увидела, откуда пришел удар. Просто в какой-то астрономически краткий отрезок времени, в течение которого стрелка часов успела прогреметь лишь один-единственный раз, она оказалась на полу. Нож, выбитый из ее руки, отлетел в угол и беззвучно растворился в полумраке комнаты. -Только не говори, что собиралась приготовить мне ужин. Хотя падение почти не причинило ей боли, Эми зажмурилась, и крупные слезы полились у нее из глаз при звуке этого голоса. Медленно, зная, что он хотел лишь обезоружить ее, но не слишком-то стремясь встретиться с ним глазами, она повернулась и посмотрела на него. -Фокс… Он нависал над ней, словно ангел смерти, в черном плаще и с воздетым к небу мечом. На секунду ей показалось, что этот меч вот-вот обрушится на нее, прерывая злонамеренную генетическую цепочку, но мгновение миновало, и видение рассеялось. Перед ней стоял всего лишь человек, в котором, если постараться, вполне можно было узнать ее мужа. -Фокс, зачем ты пришел? – спросила она, поднимаясь на ноги. – Они ищут тебя, они могут прийти сюда. -Тебе-то что, - пробормотал он, устало потирая веки. Вид у него был изможденный. – Тебе ведь нужно от меня избавиться. Чтобы успокоить совесть. -Я не хотела всего этого, Фокс, - возразила Эми, и в ее голосе в равной степени смешались раскаяние и упрек. – Ты же знаешь, я этого не хотела. Я предупреждала тебя. Ты мне не поверил. Он опустил руку и посмотрел на нее в раздражении. -Ты говорила, что я умру, Эми. Что я умру, а не превращусь… в это. -Что-то пошло не так, - пробормотала она, отворачиваясь. – Что-то в тебе… замедлило процесс. Исказило его. Дело в тебе. Это разозлило его куда больше, чем она могла себе представить. -А может, в тебе, Эми? Может, все дело в том, что ты обманула меня насчет характера своего проклятия? Мужчины вашей семьи не умирают, а сходят с ума? Ты обманула меня, а я тебе поверил! Он с размаху ударил ее по лицу, и она отшатнулась от его горящих глаз, спиной налетев на шкаф. Он не мог, не должен был причинить ей вред. Это противоречило всему, что она знала. Это шло вразрез с веками установленным порядком. Он мог превратиться в монстра, мог в любом смысле слова потерять человеческое обличье, но должен был любить ее до последнего вздоха. И защищать ценой собственной жизни. В первую очередь, от самого себя. -Что с тобой? – пробормотала она, обращаясь скорее к себе самой, чем к нему. – Ты так зол, будто хотел умереть… Его глаза сказали ей все, и вспышка озарения накрыла ее, словно цунами, завертев в водовороте истины, от которой нет спасения. Она вспомнила, как он просил, умолял ее выйти за него замуж. Она так стремилась убедить его отказаться от этой мысли, так долго жила в ослеплении от чудесных отношений, которые между ними установились, что совершенно не обратила внимания на тот факт, что Фокс ни разу не сказал, что любит ее. Она не придала этому значения, посчитав проявлением сентиментальности, к которой он был не склонен. Его нежность всегда носила чуть отстраненный характер, словно, проявляя свои чувства, он оценивал себя со стороны на предмет убедительности. Он встал перед ней на колени, моля стать его женой, а о чем он говорил в этот момент эмоционального крещендо? О Скалли. О Боже. Боже. Боже. Боже. Она, должно быть, ослепла. Он не любил ее, он просто ее использовал, не в силах жить со своим чувством вины. Он использовал ее так же, как она использовала его. Но ведь она действительно его любила, иначе заклятье не сработало бы. Все сказки о заколдованных принцессах объединяет одна идея: любовь должна быть настоящей. Эми схватилась за живот, чувствуя физическую боль от удара по своей душе. В этот момент она отчетливо поняла, что действительно станет последней женщиной Физеруинг, приносящей несчастья своим мужьям. Все оказалось до обидного просто. Не удивительно, что ее семья не попала в поле зрения коллекционеров легенд и преданий. Детям было бы скучно читать и разгадывать загадку с таким элементарным решением. -Чего я хотел, не имеет значения, - хрипло ответил он, тяжело привалившись к стене. – Важно, чего я хочу сейчас. -Чего ты хочешь, Фокс? – спросила Эми, ненавидя себя за дрогнувший голос. Впервые в жизни она испытывала страх за свою жизнь и за жизнь своего ребенка. – Чего ты хочешь? Некоторое время человеческая сущность Фокса Малдера смотрела на нее из темноты, и разгадать этот взгляд у Эми не получилось. Однако человек быстро исчез, уступая место чему-то темному и зловещему, для чего у нее не было определения. -Ты можешь помочь мне? – тихо спросил он низким гортанным голосом, которого она никогда не слышала раньше и который заставил ее содрогнуться от ужаса. – Хотя бы повлиять на процесс? Эми прикрыла глаза, в сотый раз проклиная свою глупость. Где были ее глаза? Они даже думают одинаково. -Я не знаю, Фокс, - честно призналась она, обхватив руками плечи. – Я говорила тебе, что обратного пути нет. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он кивнул. -Я знаю. Но ты говорила, что твоя пра-пра-бабка сумела в конечном итоге отравить своего мужа. Эми смотрела на него, не в силах произнести ни звука. -Ты можешь сделать для меня то же? Ты можешь убить меня, Эми? Она покачала головой, проклиная свой не в меру длинный язык. Он мог бы ничего не знать, и тогда ничего этого не было бы. Он мог бы ничего не знать, и они были бы счастливы вместе. Или, по крайней мере, он был бы жив. -Я не знаю точную рецептуру настойки… - пробормотала она едва слышно. Сверхъестественно быстро оказавшись рядом, он с силой встряхнул ее за плечи. -Но ты можешь попытаться, правда? Ты можешь попробовать? Эми… - он отпустил ее, на мгновение снова став собой. – Пока я еще могу тебя об этом просить… Обещай, что попробуешь. Ради нас. Ради ребенка. Она заплакала, не чувствуя струящихся по лицу слез, не ощущая сотрясающей тело дрожи. -Я люблю тебя, Фокс… - простонала она, без сил опускаясь на пол и глядя на него снизу вверх умоляющим взглядом. – Я не могу… Тяжелая рука с силой опустилась на ее голову, больно скользнув по волосам. Шорох неясного движения – и та же рука упирается ей в живот. -Обещай мне, Эми, - голос стал совершенно чужим. - Или я убью ее. Слова обещания были едва различимы сквозь рыдания, однако Малдер расслышал их и поверил ей. Последний раз в своей жизни поверил кому-то. -Агент Скалли, что вы здесь делаете? – донельзя удивленный голос вторгся в ее тяжелый сон. Скалли подняла голову, чувствуя, как негодуют мышцы шеи и наливается пульсирующей болью затылок. Она с трудом сфокусировала взгляд на стоявшем в дверях молодом агенте. -Уилл? Который час? -Половина восьмого, - Уилл Уайлет медленно переступил порог, настороженно приглядываясь к ней. Разве это не тот же самый костюм, что был на ней вчера? – Агент Скалли? -Хм? – невнятно отозвалась она, убирая в ящик папки, служившие ей подушкой. -Вы здесь ночевали? Взгляд, который ему удалось перехватить, был довольно мутным, она еще не проснулась по-настоящему и, казалось, хотела сказать: «Будь хорошим мальчиком, Уилл, не приставай с глупыми вопросами, лучше принеси мне кофе». В любых других обстоятельствах он, несомненно, так бы и поступил, хотя агент Скалли, вероятно, и не подозревала, что он с радостью выполнил бы любое ее поручение. Однако сейчас на уме у него было нечто иное. -Агент Скалли, вас повсюду разыскивает помощник директора Скиннер, - произнес он с некоторой тревогой. – Мне показалось, это важно. Потребовалось ровно семь секунд, чтобы слова успели просочиться в ее сознание, и сон слетел с нее, словно осенний лист. -Он у себя? – резко спросила она, стремительно направляясь к выходу. -У себя, - подтвердил Уайлет, едва успев посторониться. – Что происходит, агент Скалли? Вам требуется помощь? Однако ее мысли уже явно пребывали тремя этажами выше, и она лишь пренебрежительно махнула рукой. Уилл подавил вздох и прикрыл за собой дверь подвального офиса. Может быть, когда-нибудь… Скалли ворвалась в кабинет, едва не сбив с ног секретаря, а дверью хлопнула так, что эхо прокатилось по всему зданию. Скиннер лишь коротко на нее посмотрел, жестом предложив садиться, однако она проигнорировала приглашение, вместо этого нависнув над ним. -Есть новости? -Координаты, - понизив голос, ответил он. – Похоже, это его убежище. Скалли шумно перевела дух и присела в предложенное кресло. Ей было трудно дышать. -Они уже знают? Скиннер знал, что она имела в виду команду, которая вела охоту на Малдера от имени ФБР. Команда, в которую ни он, ни Скалли не входили. -Пока нет, но наше время истекает. Где ты была? -Внизу, - она вздохнула. Воспоминания о последних сутках лишь усиливали головную боль. Она провела больше двадцати четырех часов, изучая уцелевшие и восстановленные из огня дела, в поисках способа вернуть все на свои места. Было бы символично, если бы работа, которой Малдер посвятил жизнь, в конечном счете, стала его спасением. Было бы здорово, если бы ей хоть что-то удалось найти. Они выехали незамедлительно, стремясь получить наибольшую фору перед командой зачистки, которая имела приказ в случае малейшей угрозы стрелять на поражение. Скиннер вел машину, лавируя в плотном потоке движения, выжимая все возможное из ресурсов двигателя. Скалли безучастно смотрела в окно, глубоко безразличная к проносящемуся мимо городскому пейзажу. Сколько таких поездок они совершили за последнее время? Днем и ночью готовые сорваться с места, если был хоть малейший намек или подсказка, они сработались в каком-то смысле не менее тесно, чем любая другая пара агентов. Более того, в определенном отношении опыт этого сотрудничества стал для Скалли откровением, потому что впервые она и ее напарник были движимы одной идеей, сформулированной одними и теми же словами, одной целью, которой они пытались достичь, руководствуясь одними и теми же мотивами. -Это здесь, - неожиданно произнесла Скалли, указывая неприметный поворот дороги. – Сворачивай. Он осуществил этот маневр, и не подумав сбросить скорость, и Скалли рефлекторно схватилась за ручку двери, пытаясь сохранить равновесие. Ее сознание, впрочем, было занято совершенно иным, и на то, чтобы упрекать его за излишне резкую езду, у нее не было времени. К тому же они спешили. Скиннер остановил машину за два дома от указанного адреса. Мрачный, заброшенный район, в котором никто не жил, кроме бродяг и лиц, скрывающихся от закона и общества. Промозглый полумрак осеннего утра заставил Скалли поежиться и плотнее застегнуть пиджак. Ее пальто осталось в штаб-квартире, и она уже не помнила о его существовании. Переглянувшись, они направились к шаткому заколоченному строению, которое информатор указал, как возможное местопребывание бывшего агента ФБР, ставшего изгоем. Не сговариваясь, оба вытащили оружие. Совершенно очевидно, что никто из них не ожидал теплого приема. Оглянувшись на Скалли и получив утвердительный кивок, Скиннер распахнул дверь. Никого. Темный коридор и уходящая наверх лестница. И мрачная, наполненная зловещим трепетом, тишина. -Я посмотрю наверху, - Скиннер поставил ногу на прогнившую ступеньку и тревожно обернулся к ней. – Дэйна. У нас мало времени. Кивнув, она двинулась вперед по коридору, держа пистолет наизготовку и тщательно следя за своим дыханием. Скиннер медленно и осторожно поднялся по лестнице под жалобный аккомпанемент ступенек. Еще один коридор, даже темнее, чем на первом этаже. Две двери. Не задумываясь, он распахнул первую, и его взору предстала разгромленная комната, из которой все ценное было вынесено примерно за миллион лет до нашей эры. Пол и разбросанные предметы мебели покрывал налет пыли, смягчавший колорит и придававший антуражу неуловимое единство стиля. Неожиданно яркая вещица привлекла его внимание, и Скиннер машинально наклонился, чтобы лучше разглядеть ее. Карточка, похожая на пропуск, странно знакомой цветовой гаммы… Пистолет вылетел из его руки быстрее, чем из ствола могла бы вылететь пуля. Сам он оказался на полу, не ощущая ничего, кроме огненной вспышки боли между лопаток. Когда зрение немного прояснилось, он без всякого удивления увидел стоявшего перед ним Малдера. Если, конечно, это имя еще значило что-нибудь для этого существа. -Добро пожаловать в ад, Уолтер, - хриплый, надтреснутый голос. – Не могу передать, как я рад тебя видеть. Если бы Скиннера попросили дать ориентировку на преступника, он описал бы его так: рост выше шести футов, очень хрупкое телосложение, непропорционально хорошо развитый плечевой пояс; темные волосы, темная кожа, глаза неясного, но также темного оттенка. Черты лица смазаны, словно на фотографии, процесс проявки которой был нарушен. Плавные, неуловимые глазом движения, молниеносная быстрота реакции. Сверхчеловеческая быстрота. -Как поживаешь, старый друг? Спишь спокойно? -Малдер… Последовал мощный удар в челюсть, который он не успел увидеть. -Упс. Осторожнее со словами, приятель. Случилось так, что это мне не нравится. -Нравится или нет, это твое имя, Малдер, - Скалли бесшумно появилась в дверях, держа бывшего напарника на мушке. – Опусти пистолет. Он бросил на нее быстрый взгляд и снова повернулся к Скиннеру. -Что ж ты не сказал, что пришел не один? -Малдер, - тон Скалли стал предостерегающим. Скиннер невольно вздрогнул. Он слишком часто слышал, как именно таким тоном она произносила его имя, чтобы он перестал нести чушь про пришельцев, или колдунов, или зомби. Интересно, к какой категории сверхъестественных существ можно было бы отнести его самого? -Уходи, Скалли. -Опусти пистолет. -Уходи, или я пристрелю его! Уходи, Скалли! Тебе незачем это видеть! Пошла прочь! -Малдер, нет… -Малдер, да… -Скалли… беги! -Брось пистолет и отойди от него! – металл, звеневший в ее голосе, удивил даже Скиннера. Она не собиралась отступать. – Ну же! Казалось, он колебался. По-прежнему держа Скиннера на прицеле, он неотрывно смотрел на замершую в дверях женщину, словно погруженный в транс. Он смотрел на нее, как загипнотизированный, слишком долго, и Скалли, осознав, что выстрела не последует, рискнула наконец перевести дыхание. Ее ресницы на мгновение опустились и снова поднялись, и этого мгновения ему хватило, чтобы нажать на курок. Секунды замедлились для Уолтера Скиннера, растеклись тягучей патокой в пространстве, три измерения которого внезапно обрели изумительную глубину и четкость. Маленький тупоносый предмет, летевший к нему с астрономической скоростью, рассекал воздух так плавно и аккуратно, словно обладал сознанием и волей. Он увидел лицо врача, перевернутое вверх тормашками, почувствовал невероятно грубое прикосновение к своей коже, услышал собственный, полный невыразимого ужаса, крик, когда к нему пришло осознание того, что он больше не в безопасности и это навсегда. Страх родился вместе с ним, прежде него высунув на свет свою уродливую голову. А теперь этот страх умирал. Где-то далеко послышалась настойчивая трель телефона… Это моя личная линия. -Нееееет! Она бросилась к нему, стремясь повторить сверхчеловеческий полет пули, не обращая внимания на предостережения. Когда она вообще обращала на них внимание? И снова это шокирующе грубое прикосновение, чужие пальцы впиваются в разорванную плоть, пытаясь остановить губительную влажно-алую пульсацию, стремящуюся к свету. У тебя не выйдет, Скалли. Я любил тебя и этого ублюдка. Но я больше не хочу бояться. Больше не хочу играть в ваши игры, в которых я никогда ничего не понимал. Отпусти. -Нет, нет, нет, пожалуйста!.. -Отойди от него. -Зачем ты это сделал?! Зачем? Звук новых выстрелов, доносящийся издалека, как финальный аккорд, сыгранный уже без его участия. На этот раз действительно все. Прощайте. -Серебряные пули? Где ты их раздобыла? -По странной случайности, у одного из «информаторов» твоего мужа. После того, как увидела, что обычные против него бесполезны. -Когда он застрелил Скиннера? Скалли кивнула, все еще не в силах простить собственную самонадеянность. Отказавшись смириться с потерей одного друга, она в результате потеряла двоих. Потеряла всех. Как она могла позволить себе поступить так? После восьми лет, посвященных исследованию паранормального, она не могла больше использовать слово «наука» как оправдание любого действия или бездействия и оставаться при этом честной с самой собой. Она знала, что происходит, знала, что никакими разговорами, гипнозом или шоковой терапией невозможно спасти утраченную душу. Сколько раз ей посылали знамения, сколько знаков пробилось сквозь стену ее самоуверенного невежества, неся одно сообщение: война за все души уже идет, берегись! Береги того, за кого ты в ответе. Она не вняла предостережениям, понадеявшись на силу своего разума. Справедливости ради: он выручал ее много раз. А сейчас он ее предал. -Ты не могла знать, Дэйна. -Но я действительно знала… Да, она знала. Поняла, что прошлого не вернешь, но смириться с потерей Малдера было – как всегда – невозможно. Ей казалось, что она сможет раздуть уцелевшую искорку человечности в нем, возродить ровное, спокойное пламя. Она слишком поздно поняла, что это обман, иллюзия, которой она тешила себя и которую он поддерживал, чтобы помучить ее. -Почему он не убил тебя? – пробормотала Эми едва слышно. Скалли подняла на нее глаза, в которых вопрос сражался с воинством эмоций. Эми покачала головой. -Во всем мире у него сейчас нет ни одного друга. Только враги. Смертельные враги. -Но он узнал нас тогда… -Дэйна, одумайся, что ты говоришь? Разве ты не поняла, зачем он выманил туда Скиннера? – Скалли вздрогнула, вспомнив развешанные по стенам комнаты пыточные инструменты. – Ты просто испортила ему аппетит, появившись раньше времени. -Ладно, что теперь говорить, - Скалли устало махнула рукой. – Все кончено. Все кончено. Угрозы, которая не давала им сделать вздох полной грудью в течение целого года, больше не было. Малдера больше не было. Больше не нужно опасаться за свою жизнь, подвергаясь ежедневной пытке страхом за себя и окружающих. Больше не нужно страдать, наблюдая губительный процесс, который невозможно повернуть вспять. Эта безумная игра зашла слишком далеко, нет необходимости затягивать ее дольше. Скалли всего лишь хотела достичь своей цели, пусть даже поистине чудовищной ценой. Чудовищной ценой. Теперь можно просто жить, постаравшись как-то совладать с собственной совестью. Впрочем, это единственный партнер, с которым всегда можно договориться. Скалли встала из-за стола и потянулась за плащом. -Ты куда? – в голосе Эми прозвучала усталость. -Домой, - спокойно ответила Скалли, надевая плащ и придирчиво осматривая его на предмет присохшей грязи. – Советую тебе сделать то же. Тебе нужно выспаться, Эми. -Я не могу туда вернуться, - она содрогнулась. – Только не в этот дом. -Собираешься обратно в Чикаго? -Не знаю, - Эми пожала плечами. – Может быть. Хотя думаю, небольшое путешествие было бы как нельзя более кстати. Скалли кивнула, внимательно на нее глядя. -Я буду признательна, если ты дашь мне знать, когда решишь, где обосноваться, - сказала она, положив руку ей на плечо. – Я не уверена, что смогу стать тебе другом, но… я чувствую некоторую ответственность. -Я справлюсь, - резко ответила Эми. -Я знаю. Просто я… - лицо Скалли странным образом вытянулось, щеки мертвенно побледнели. -Дэйна? Что случилось? Скалли не ответила, глядя куда-то за спину Эми и беззвучно шевеля губами. -Дэйна? Ты как будто… -… увидела призрака, - закончил за нее странно знакомый голос. – Так оно и есть. Эми волчком развернулась на стуле, чувствуя подступающее безумие. Он стоял в дверях, и солнце подсвечивало его фигуру так, что был виден лишь силуэт, темный контур на фоне вызолоченного проема. Человек, которого они убили. Человек, выпивший настойку, содержавшую смертельный яд. Человек, чью грудь изрешетила дюжина серебряных пуль. Неторопливо, плавно-текучими движениями наемного убийцы, он приблизился к их столику, выйдя из круга света, так что теперь они могли рассмотреть его лицо. Скалли медленно опустилась обратно на стул, не сводя с него взгляда, и он одобрительно кивнул, усевшись по другую сторону от Эми. Перевел взгляд с одной на другую и мягко рассмеялся. -Трудно определить, кто из вас больше рад меня видеть, - заметил он, и в его голосе не было ничего от того ужасного, не поддающегося описанию монстра, который занял место человека. Его голос звучал совсем как прежде. Он выглядел совсем как прежде, только лицо казалось юным, хоть и немного бледным. Он как две капли воды походил на целеустремленного и невероятно обаятельного агента ФБР, с которым Скалли познакомилась восемь лет назад. Если бы не невнятное, но достаточно зловещее ощущение исходящей от него угрозы, можно было бы подумать, что он им и был. -Ну же дамы, - ласково произнес он, забавляясь их замешательством. – Неужели никто не хочет обнять вернувшегося с того света героя? Они молчали. В голове Эми не осталось ни единой сознательной мысли, лишь звенящая тишина и обрывки панических ощущений. Бежать. Бежать, не оглядываясь, не останавливаясь, не думая. Спасаться. Может быть, ей удалось бы. Может быть… Она не могла пошевелиться, глядя на него, как кролик, загипнотизированный удавом. Все должно было быть не так. Совсем не так. И все же ее терзало любопытство. Кто он? Мог ли он вернуться из ада, снова став собой? В тот же миг безумная надежда вспыхнула в ее сердце. Не вспоминая больше о своих страхах, она жадно вглядывалась в него, ища знака, какого-нибудь подтверждения, что ее догадки верны. Он улыбнулся ей, так же тепло и открыто, как раньше, и, не колеблясь больше ни секунды, Эми с радостным вскриком бросилась к нему в объятья. -Фокс! Он крепко прижал ее к себе, рассмеялся, зарывшись лицом в ее волосы. Эми плакала у него на плече, не в силах поверить собственному счастью. После всего, через что она должна была пройти… Наверное, в этом и крылся смысл очистительной жертвы, которую она вынуждена была принести, - не утратив, не сохранишь. Скалли молча наблюдала за ними, находясь в странном оцепенении. Потрясение, которое она испытала при виде Малдера, быстро сменилось полной утратой каких бы то ни было ощущений. Специалист по необъяснимым явлениям внутри нее цинично заметил: Малдер снова совершил обыкновенное чудо, воскреснув из мертвых, когда этого никто не ждал. Запишем как очередной Х-файл и поставим на полку. А порадоваться? – спросил напарник агента Малдера внутри нее. – Снова поверить в чудо, несмотря на весь скептицизм? Почему-то радости не было, была лишь тревога. Безотчетная, необъяснимая, иррациональная. Как и все в этой истории. Что такого произошло за эти восемь лет, чтобы объяснить столь кардинальную перемену? Дэйна Скалли, доктор и ученый, рационалист и исследователь, полностью уверена, что ее напарника заколдовали, превратили в чудовище и убили, а потом он воскрес из мертвых, как ни в чем не бывало. В какой момент она перешла грань, отмечавшую границу между разумом и безумием? Как теперь ей вернуться обратно в реальность? Восемь лет она пыталась поверить, а теперь не знала, как перестать. Она безвольно созерцала обнимавшуюся пару, когда внезапно встретилась взглядом с Малдером, смотревшим на нее поверх плеча жены. Скалли вздрогнула, начиная понимать, но было уже слишком поздно. Он мягко отстранил Эми от себя, заглянув ей в лицо. -Дорогая, подожди меня на улице, хорошо? Всего минутку. -Конечно, - Эми радостно кивнула, и Скалли, на миг перехватившая ее взгляд, увидела в ее глазах бессмысленный калейдоскоп. – Не задерживайся. -Как я могу, - шутливо ответил он, пристально глядя на напарницу. -Эми! – окликнула было ее Скалли, но та не услышала, пребывая в эйфории. Дверь за ней закрылась, и Дэйна прерывисто вздохнула, пытаясь успокоить бившийся в истерике пульс. -Поговорим, партнер? – предложил Малдер, все так же мягко улыбаясь, но Скалли уже не могла обмануться этой улыбкой. – Мне так много хотелось у тебя узнать. -Как ты… как ты вернулся? – кое-как совладав с голосом, спросила она. -Узнаю мою Скалли, - он рассмеялся, и мертвые глаза сверкнули на чересчур живом лице. – Это стремление проникнуть в тайны Вселенной… Ты стала бы великим ученым, если бы не самоубийственное решение пойти в ФБР. -Как ты вернулся, Малдер? – тихо, но настойчиво повторила она. -Я вернулся, этого достаточно, - он резко дернул головой, перестав изображать веселость. – Почему тебе так хотелось от меня избавиться? Она молчала, глядя на него, и он разозлился. -Отвечай, Скалли! Неужели ты думала, я не пойму? Ты действительно думала, что я просто исчезну, не узнав истины? -Ты не готов к истине, Малдер, - устало ответила она, откидываясь на спинку стула. - Ты никогда не был к ней готов, как это ни печально. Истина – это торт с банановым кремом. Слишком сладка, чтобы почувствовать привкус яда. Да, я действительно хотела уберечь тебя от истины любой ценой, даже ценой твоей жизни. И кем бы ты ни был сейчас, я не изменю своего решения. Он впился взглядом в глубину ее глаз, пытаясь вырвать признание, и на миг ей показалось, что она различает искорку жизни в его глазах, пусть даже вспыхнувшую от нестерпимой боли. Но миг прошел, и перед ней снова был всего лишь тот, кто был. Он сдался, он снова сдался, но на сей раз она не собиралась помогать ему восстанавливать уверенность в собственных силах. Слишком поздно для них обоих. Прах к праху. -Я не позволю тебе уйти, - на одной ноте проинформировал он, и Скалли кивнула. Казалось, такая сговорчивость его удивила. -Ты так торопишься попасть в ад, Скалли? Напрасно. Я побывал там, и, честно говоря, это не Палм Бич. Она пожала плечами, безразлично оглядываясь вокруг. -Надеюсь, ты захватил оттуда какое-нибудь подручное средство? -О чем ты? -Тот фотограф в Нью-Йорке, - терпеливо напомнила она. – Он занял мое место. Малдер задумчиво пожевал губу, размышляя. Неожиданно коварная улыбка осветила его лицо. Точно так же он улыбался восемь лет назад, предлагая ей легкую прогулку по лесу. -Я знаю, чье место ты займешь, - он кивнул в сторону двери. – Не можем же мы оставить человечество без Секретных Материалов. Скалли нахмурилась, представив, что ожидает Эми. Вечность непонимания, раскаяния и душевных терзаний. Она этого не заслуживает. С другой стороны… Кто она такая, чтобы судить, кто и какой кары достоин? Это правда, она использовала Эми. Но разве она смогла бы так поступить без ее согласия и пособничества? Пусть невольного и неизвестного ей самой, но все же данного с охотой и готовностью? В конце концов, она ведь тоже охотилась за душой Малдера и вовсе не из альтруистических побуждений. Но Скалли не считала себя Судией, о нет, отнюдь. Она просто боролась и боролась до конца. Она спрашивала себя, в какой момент перестала быть скептиком. Должно быть, в тот самый, когда проиграла битву за собственную душу. Вновь и вновь нажимая на курок, она чувствовала, как пули, выпущенные из ее оружия, одна за другой разрывают тоненькие нити ее сущности, связывавшие ее со всем, что она любила и ненавидела, со всем, что было ей дорого и глубоко противно. Все, что она чувствовала, все, чем она была, в одно мгновение перестало существовать. Она убила Донни Пфастера, но лишь после того, как он убил ее. И тем не менее, она должна была жить, потому что по глупости подарила свой счастливый билет незнакомцу. Малдер смотрел на нее, точно зачарованный, и она поняла вдруг, что он без труда читает ее мысли. Она криво улыбнулась, предлагая единственный оставшийся ей вид извинения. -Скалли… Ты? -Прости. Мне нужен был выкуп, чтобы вернуть свое. Ты не знаешь, каково это – жить пустой оболочкой. Воспоминаниями о том, кем был когда-то. -Я не знаю? - медленно повторил он, пытаясь сдержать безумный смех. – Я не знаю? Я не знал, Скалли. Ты заставила меня узнать, каково это. Она посмотрела на него и коротко кивнула. -Значит, ты понимаешь. Они молча смотрели друг на друга, привыкая к возрожденному на ином уровне взаимопониманию. Она ожидала гнева, ненависти, желания причинить боль – он ведь, кажется, стал экспертом по этой части. Вместо этого Малдер медленно и как бы несмело потянулся к ее руке. Он действительно понимал и не мог осуждать ее, ибо, несмотря на все произошедшие с ним метаморфозы, несмотря на то, что он стал тем, кем стал, он сохранил способность, которую она утратила. Способность прощать. И простил ее мгновенно. Как всегда. Скалли легонько сжала его пальцы с насмешливой улыбкой. Ритуалы прошлого, наполненные новым смыслом. -Но зачем все это? – он снова кивнул в сторону двери, за которой Эми, несомненно, уже начинала волноваться о причинах его отсутствия. Скалли пожала плечами, с отстраненным любопытством изучая их соединенные руки. -Я искала способ. Когда ты рассказал мне ее историю, я поняла, что нашла его. Он покачал головой, и печаль в его взгляде была почти человеческой. -Скалли, все, что тебе нужно было сделать, - это попросить. Она вскинула на него глаза и с сарказмом поинтересовалась: -Так просто? Ты позволил бы мне завладеть собой так просто? Он улыбнулся все так же печально и немного недоверчиво. -Я позволил тебе завладеть мной много лет назад. Если бы ты удосужилась заметить, мы не были бы сейчас здесь. Зная, что она даже близко не в состоянии ощутить сожаление по этому поводу, Малдер поднялся на ноги, выпустив ее руку. -Ты идешь? -Я догоню, Малдер, - произнесла она, глядя в пространство. – Дай мне пару минут. Кивнув, он, не оглядываясь, пошел к двери. Скалли задумчиво рассматривала безликий узор на видавшей виды клеенке. Дежа вю, так уже было в ее жизни – она чувствовала время, как собственный пульс, секунды стучат в груди, словно птичьи крылья. Каждое мгновение вбирает в себя Вселенную, тысячи Больших Взрывов звучат под кожей, точно набат. Был ли этот путь предназначен ей с момента рождения, или она сама выбрала его, совершив соответствующее количество поворотов? Существует ли в одной из экстремальных вероятностей, открывавшихся ее взору, место, озаряемое светом Божьим? Сможет ли Он простить ее, или же ее место среди тех, чьим уделом станет забвение, когда солнцу придет пора погаснуть? Сможет ли она отпустить Малдера, если он как невинная жертва получит оформленный по всем правилам пропуск в Эдем? Сможет ли он отпустить ее? -Иду, - произнесла она, поднимаясь и решительным жестом отбрасывая со лба непослушную прядь. – Я иду. В краткое мгновение между вдохом и выдохом на улице грянул и затих выстрел.
|