Аннотация: Трудно жить в умирающем мире, если ты являешься символом его разрушения.

------------------------

Моя мать была ангелом. Во всяком случае, так всегда говорил Человек. Я ему верил лет до шести. Потому что примерно в этом возрасте начал осознавать правду о себе: насколько я отличался от других мальчиков и девочек - и не в лучшую сторону.
Моя мать не могла быть ангелом, потому что родила демона.
Когда Их половина во мне захватила этот мир, Они практически уничтожили мою вторую половину. Они не стали стирать с лица Земли тех, кто прежде подвергался экспериментам. Моя мать оказалась в числе Избранных, отмеченных имплантантом в основании шеи, и избежала смерти, заплатив за это тем, что принесла новую жизнь в этот мир. Без собственного ведома и согласия.
Она никогда не говорила об этом. Я знаю только то, что мне рассказывал Человек. Он нашел ее и спас. И оказался единственным, что осталось от прежнего мира, перевернутого вверх дном. Подозреваю, что он же был единственной причиной, по которой она не убила меня в момент рождения. Или еще раньше. Я знаю, что другие Избранные делали именно так. И может быть, было бы гораздо лучше для всех, если бы она поступила так со мной.
Впрочем, люди стремились к этому всю мою жизнь. Мне было пять лет, когда кто-то вошел ночью в мою комнату и попытался меня задушить. Мы тогда жили в штаб-квартире Сопротивления. Думаю, он был солдатом. Не знаю как, но мне удалось закричать. Человек вбежал в комнату, а следом за ним моя мать. Он оттащил от меня убийцу и без лишних слов вышвырнул его вон. Это заставило мою мать обратить на меня внимание.
Мне не составляет труда вспомнить ощущение величайшей неловкости, возникшей между нами, когда она попыталась проверить, не ранен ли я. Она ни разу не взглянула мне прямо в лицо, а единственный раз, когда мне удалось поймать ее взгляд, я увидел там огорчение - потому что убийца не достиг своей цели. Я больше никогда не видел этого солдата, но когда Человек утром зашел навестить меня, у него были поцарапаны руки, а на скуле виднелся синяк.
Ходили слухи, что он убил солдата. Я не хочу знать.
Мы существовали на грани между жизнью и смертью, как и полагается повстанцам, пока мне не исполнилось семь. Именно тогда Они забрали мою мать во второй раз. Это произошло почти случайно, во время ночной погони. Человек тоже пропал. Его не было три недели. Люди говорили, что они оба мертвы. Но я не верил. И оказался прав, потому что однажды ночью они вернулись в лагерь, словно так и должно было быть. Я всегда имел способность видеть ложь насквозь.
Одежда Человека была в крови, но эта была не его кровь и не кровь моей матери. Лицо у нее было мрачное, в глазах застыл страх. Они долго разговаривали наедине в своей комнате. Потом он пришел ко мне и велел собираться, потому что мы должны были покинуть Сопротивление.
Мы ушли не оглядываясь.
Если я и мог относиться к кому-то, как к отцу, - то только к нему. Не знаю, были они с моей матерью женаты или нет. Да и кого тогда интересовали подобные вещи... У него было имя. Моя мать называла его "Малдер". Но однажды она услышала, что я тоже его так называю, и сказала мне голосом, больше напоминавшим звук, который издает кинжал, с треском разрывающий атласную ткань, - что только люди обращаются друг к другу по именам. Я не был человеком, поэтому мне не полагалась такая привилегия.
Думаю, я плакал той ночью.
Моя мать никогда не дотрагивалась до меня. Только в случае крайней необходимости. Не поймите меня неправильно. Она не была жестокой по натуре. Просто во мне была часть Их. Я для нее олицетворял весь тот ужас, через который ей пришлось пройти, и те чудовищные разрушения, которым Они подвергли этот мир. Любить меня для нее означало предать свою человеческую сущность. Человек имел на этот счет свои соображения. Он сказал, что однажды у нее уже была девочка, такая же, как я, которую она любила. Ее звали Эмили. Еще он сказал, что со смертью Эмили что-то умерло в душе моей матери. Он сказал, что она боялась повторения.
Не могу представить, чтобы моя мать чего-нибудь боялась. Не важно, через какие деревни и лагеря мы проезжали, женщины восхищались ею, а мужчины уважали. Она была в два раза крепче закаленной стали.
Только Человек обладал способностью смягчить ее. Единственный раз я слышал, как она плакала в его объятиях. Это было той ночью, когда они нашли тело моей бабушки. Или то, что от него осталось после того, как создание покинуло его.
"Покинуть". Хорошее слово. Я знаю много хороших слов, хотя большинство из них относится к тому времени, о котором я могу только читать. Человек научил меня читать и писать, несмотря на решительные протесты со стороны моей матери. А еще он рассказывался мне о Прежних Временах, когда Земля была полностью населена людьми. Он сказал, что я должен об этом помнить, потому что история жива только до тех пор, пока живы люди.
Гордая история гордых людей. Половина меня трепещет от самой мысли о принадлежности к человечеству. А вторая половина ненавидит сама себя за то, что принадлежит к разрушителям человечества.
И эта вторая половина с годами становится все более заметной. Я рос, слушая истории о том, что случается с гибридами вроде меня, когда они достигают определенного возраста. Пришельцы забирают нас к себе и используют для своих темных целей. Это означает эксперименты или, что еще хуже, необходимость раствориться среди Них.
Моя мать не обращала внимания на мои крики, когда я просыпался от ужаса после ночных кошмаров, наполненных существами без лиц, пришедшими забрать меня. Человек так никогда не делал. Наоборот. Он садился около моей постели и рассказывал мне истории о феях, великанах и волшебных мечах. Он говорил, что часто рассказывал такие истории своей младшей сестре. Он никогда не вдавался в подробности, но всякий раз, когда он упоминал о ней, его взгляд становился таким затравленным, что на него было больно смотреть. Думаю, в некотором смысле я напоминал ему о ней. Интересно, не поэтому ли он так хорошо ко мне относился…
Он не оставлял попыток заставить мою мать полюбить меня. Или хотя бы дать мне имя. Однажды я слышал, как они спорили по этому поводу. Он назывался меня ребенком. Она называла меня "оно". Потом они заметили, что я слушаю. Она обозвала меня нехорошим словом. Из-за этого Человек очень рассердился. Я никогда не слышал, чтобы он ругал ее, но в тот раз он не сдержался.
В тот же вечер она извинилась передо мной. И дала мне имя. Джой. Радость. Ирония - это такое человеческое качество, которое не умерло вместе с остальным миром. После этого в течение некоторого времени она изо всех сил старалась полюбить меня. Пока однажды нам ни случилось вступить в схватку с группой клонов. Их кровь была такой же зеленой, как моя. Это напомнило ей о том, кто она и кто я. Мне тогда исполнилось девять. После этого она всегда была очень корректной, но никогда - любящей. Любовь. Вот я рассуждаю о любви, а ведь едва знаю, что означает это слово. Я бы вообще не имел об этом никакого представления, если бы не Человек.
Однажды я задал ему прямой вопрос. Он ответил, что любовь - это именно то, что он чувствует к моей матери. Он сказал, что любовь заставляет людей делать вещи, которые они в противном случае ни за что бы не сделали. Он привел пример - идти наперекор инстинкту самосохранения. Я завидовал своей матери, которой досталась вся его любовь, так что на мою долю ничего не перепало. Во всяком случае, так я в то время думал.
У Человека было одно желание относительно меня. Он хотел, чтобы я вырос. Для него я был символом того, что жизнь продолжается даже в том случае, если наполовину состоит из смерти. Моя мать смеялась над ним. Она сказала, что Они заберут меня, когда мне исполнится шестнадцать, и промоют мне мозги, так что я стану частью Их общества. Она сказала, что так всегда происходит.
Я не хотел, чтобы она думала обо мне как о слабаке, поэтому дождался, пока она выйдет из комнаты, и спросил Человека, правда ли это. Тогда я ненавидел Их так же сильно, как и сейчас, и мысль о жизни среди Них приводила меня в ужас.
Человек долго молчал, а потом мрачно ответил: "Да". Но в тот день он пообещал, что никто не заберет меня туда, куда я не захочу пойти. И в его глазах снова появилось то затравленное выражение. Думаю, что-то случилось с его сестрой, и он не хотел, чтобы то же самое произошло и со мной.
Мне шестнадцать.
Человек умер вчера.
Где-то я вычитал поговорку, что герои умирают молодыми и сильными. Так и есть. Я всегда думал о нем как о герое, а вчерашние события не оставили у меня и тени сомнения. Не хочу вспоминать об этом, но придется.
Они пришли за мной. Не знаю, как Они нашли нас. Но нашли. Пятеро клонов - три мужских и два женских. Все началось весьма культурно. Они ровными голосами спросили обо мне. Человек опустил лопату и так же спокойно ответил отказом. Я наблюдал через дверь. Моя мать искала пистолет, который всегда держала за печкой, - 9 мм, оставшиеся от дней Сопротивления. Но его там не было.
В этот момент мы оба поняли, что Человек собирается сделать.
И в этот момент вселенная распалась на куски.
Человек держал ее пистолет. Он целился в Них, продолжая мрачно отвергать их требования. Он открылся мне с неожиданной стороны, которую я никогда раньше не видел. И я был потрясен. И очень испугался, потому что увидел, что у Них тоже были пистолеты.
Моя мать схватила меня за волосы и потащила через двор по направлению к Ним, крича, чтобы Они забирали меня и убирались прочь. Я ничего не слышал и почти ничего не видел из-за непрекращающейся боли и слез, застилавших мне глаза, но смутно расслышал, как Человек приказал ей бежать и взять меня с собой.
Она отказалась. Она толкнула меня в грязь, так что я оказался на коленах, напоминая жертвенного агнца, и продолжала умолять Их забрать меня. Она отпустила мои волосы, и боль прекратилась. Последние слова Человека навечно отпечатались в моем мозгу.
Он отвел взгляд от Них и довольно долго смотрел ей в лицо. В тот момент я понял, что такое любовь, и даже почувствовал ее, когда их взгляды встретились. Его глаза горели, как расплавленный нефрит, а губы произнесли три простых слова, которые я до сих пор слышу во сне.
- Я люблю тебя.
А потом его боевой клич расколол небо надвое - и он открыл огонь. Он был великолепным стрелком и уложил двух клонов еще до того, как они успели среагировать. Ответные выстрелы поразили его в ногу, раздробив кость, так что он упал на колени. Пронзительный крик абсолютнейшего страдания вырвался у моей матери, и она бросилась к нему. Глухим от боли голосом он приказал ей держаться подальше, но она не стала слушать. Она добежала до него как раз в тот момент, когда вторая и третья пули попали ему в грудь и в руку, придав окружавшей его грязи розоватый оттенок. Четвертая угодила в голову.
Насмерть.
Моя мать трясущимися руками подняла выпавший у него пистолет, но прицел не дрожал, когда она навела оружие на клона, убившего Человека. Ее последним вздохом был приказ, обращенный ко мне.
- БЕГИ!!!
Ее палец надавил на курок - и не отпустил даже тогда, когда пуля прошла сквозь ее сердце.
Я сдержал слезы - и побежал.

Я до сих пор бегу. И не остановлюсь, пока не найду Сопротивление. Я знаю, что оно существует, продолжая жить и сражаться.
Они меня пока не поймали, но это не значит, что Они сдались. Не важно, что рано или поздно Они догонят меня. Я никогда не буду одним из Них. Я хочу быть Человеком и отвечать за свои поступки. Потому что я обещал ему, что буду жить. А своей матери я обязан тем, что она дала мне шанс. Вот поэтому я и не плакал. Она бы не стала.
Моя мать - ангел. Теперь я это знаю. Ангел из плоти и крови, который боролся с настоящими демонами. Может быть, если я буду бороться изо всех сил, я тоже когда-нибудь заслужу свои крылья. Но несмотря ни на что - я буду бороться.
В конце концов, я сын своей матери.

назад

------------------------