Аннотация: После всемирной катастрофы Скиннер и Скалли работают без устали, чтобы победить время- и спасти как можно больше жизней. Рейтинг: NC-17
Примечание переводчика: перевод выполнен специально для Sagitta.

Contagium - особый вид вируса или другая непосредственная причина, вызвавшая распространение смертельной болезни, эпидемии.

------------------------

Зловоние. Невыносимое, выворачивающее наизнанку зловоние подсказало Скалли, что они приближаются к месту назначения. Ехать сквозь ночь в тряском фургоне, видеть чистую белую луну, сияющую в небе, - и на несколько часов почти поверить, что ей не приходится вести эту кошмарную жизнь…
Они продвигались в составе безмолвного конвоя сквозь заброшенные земли, и Скиннер приказал ей использовать эту возможность и немного поспать. Ей бы надо было последовать его совету, но казалось слишком большим искушением - получить передышку и хоть ненадолго забыть о болезни, о смерти и об этой чертовой вони. Слишком большим искушением - сделать вид, что она вернулась в прошлое, в тот мир, который все еще помнила так отчетливо. За окном фургона не было видно ничего. Ничего, что могло бы напомнить о том, на что сейчас был похож окружавший ее мир. Темнота, ясная луна в небе и душистый воздух деревенских окраин… Почти как раньше. Почти. Скалли бросила взгляд на мужчину, сидевшего рядом с ней за рулем фургона. Очень типично для него - приказать ей поспать, но ни минуты не отдыхать самому. Она заявила, что поведет машину, но он был непреклонен.
- Когда мы туда доберемся, Скалли, им будет нужен доктор. Хорошо отдохнувший и хорошо соображающий доктор, - возразил он. - Тогда и я смогу поспать, - добавил он хмуро.
Не будет он спать. Скалли знала это из долгого опыта. Как только они доберутся до места, его работа, так же, как и ее, только начнется. О нет, он не будет лечить больных и не начнет сложный процесс исследования природы новой мутации.
Вместо этого ему придется руководить работами по обустройству временного госпиталя. Он будет заниматься снабжением местных жителей едой и незараженной водой. Он будет обеспечивать ее и медицинский персонал местом для жилья. И он будет стремиться к тому, чтобы сто одним доступным ему способом сделать ее жизнь хоть немного легче. Как он делал это всегда. Она закрыла глаза и, подтянув колени к груди, уперлась ступнями в сидение, откинула голову к окну и сделала вид, что спит. Только чтобы доставить ему удовольствие. В прошлой жизни они часто ехали в машине с Малдером, смеялись и дразнили друг друга. Бесконечная чреда знакомых совпадений. Уютная привычка - знать кого-либо так хорошо. Скиннер никогда не дразнился. Конечно, не слишком много веселого вокруг. Может быть, такие обстоятельства утихомирили бы даже непоколебимый дух Малдера. Может быть.
Малдер.
Даже через столько месяцев боль от незнания, где он, никуда не делась. И если честно - обида тоже никуда не делась.
Когда вирус только начал распространяться среди населения, наступил хаос, и она не сомневалась, что каждый из них должен был сделать выбор - кем и чем он является. Малдер не годился для того, чтобы лечить больных и ухаживать за умирающими. Поэтому он самоустранился - и бросился на поиски безликих людей, которые обрушили на их мир эту катастрофу, тоже созданную человеческими руками. Скалли, более склонная к практичности, так же, как и Скиннер, предпочла вступить в борьбу с хаосом, в котором все они оказались. Какое теперь имело значение, кто сотворил все это и зачем, если люди вокруг умирали и отчаянно нуждались в лекарствах и уходе?
Скиннер также остался верен себе. Поскольку Президент и большинство членов Конгресса погибли, он посвятил себя выполнению самой важной задачи: бороться с болезнью и, если возможно, побеждать ее. Хотя последнее время им все чаще казалось, что эта битва проиграна, несмотря на все их отчаянные усилия.
Скиннер работал без устали. Устроив базу около Вашингтона и сделав ее центральным распределительным пунктом, он позаботился о том, чтобы там имелись запасы всех необходимых медицинских приборов и препаратов, взял на себя наблюдение за тем, кто что получает, и вынужден был принимать весьма суровые решения. Он сильно похудел, подумала Скалли, наблюдая за ним сквозь полуопущенные ресницы. Лицо у него было изможденное, а рот так крепко сжат, что она усомнилась в том, что он когда-нибудь снова сможет улыбаться. С внезапным уколом вины она заметила темные круги у него под глазами и глубокие морщины, пересекавшие его лоб. Ему тоже необходимо поспать, но теперь она уже отлично знала, что этого не будет. Если она считала Малдера несносным напарником, то в Скиннере она нашла человека настолько упрямого, что иногда ей хотелось в полном отчаянии поколотить его своими кулачками. Малдер часто сводил ее с ума неоправданным риском и дикими теориями. Ей и Скиннеру тоже пришлось многое испытать, и она не могла не признать, что он был вполне терпимым человеком - просто чертовски упрямым, особенно когда дело касалось его собственного здоровья.
- Мы почти приехали, - пробормотала она.
- Да. Откуда ты знаешь? - Он посмотрел в чернильную темноту за окном фургона. Электростанции давно не работали, улицы городов давно не освещались. Ночи стали почти цвета смолы, и звезды сияли очень ярко. Скалли вспомнила, как они ходили в поход с отцом, когда она была маленькой. Когда-то, в другой жизни.
- Запах. - Она пожала плечами и выпрямилась, невесело улыбнувшись ему.
- А… Да. Странно, что ты привыкла к нему, - сказал он задумчиво. - Прежде чем…
- … он исчез, - сказали они в один голос. Его лицо почти неуловимо смягчилось, и они обменялись понимающими взглядами. - Ты ведь помнишь, на что это обычно было похоже, - сказала она мягко.
- Нет смысла думать о прошлом. - Он еще сильнее надавил на педаль газа.
- Нет, не имеет, - согласилась она, взяв с приборной панели расческу и принимаясь расчесывать тонкие безжизненные пряди. Она хотела выглядеть более человечно, даже если она себя так не ощущала. Скиннеру повезло в этом отношении, подумала она, снов взглянув на него. Даже если он находился в дороге, он всегда как-то умудрялся выглядеть свежо. Только наметанный глаз мог различить крошечные признаки того, что он падал с ног от усталости и действовал почти автоматически. В течение последнего года Скалли не раз удивлялась его выносливости. Он работал без остановки, почти не отдыхал и жил в состоянии непрекращающегося стресса, но она не замечала признаков того, что он сломался. Она хорошо понимала, что давно уже привыкла полагаться на его силу, чтобы заставлять себя двигаться вперед.
- Ты поспала? - спросил он.
- Нет.
Складки вокруг его рта залегли глубже. Он этого не одобрял.
- Я велел тебе немного поспать, - резко сказал он. - В ближайшие дни у тебя не будет возможности отдохнуть.
- Знаю. - Она натянула через голову свитер. В фургоне было тепло, но снаружи могло быть холодно.
- Тогда почему… - продолжил он.
- Потому что мне хотелось почувствовать себя человеком, - прервала она. - Всего на несколько часов я хотела забыть, что я по горло сыта болезнью, и смертью, и запахом гниющих тел, валяющихся на улицах городов, в которых не осталось никого, кто мог бы их похоронить. Я хотела подышать нормальным воздухом, посмотреть на луну, просто посидеть и помечтать о том, как все это было раньше, так что, черт возьми, отстань от меня, хорошо?
- Все мы хотим того, чего, черт возьми, не можем получить, - взорвался он. - Я сел за руль, потому что хотел, чтобы ты поспала.
- Ну, хорошо, прости меня за то, что я не могу буквально выполнять все твои приказы! - крикнула она в ответ. - В следующий раз, когда у меня будет бессонница, я предстану перед трибуналом!
Он ударил по тормозам, и на мгновение ей показалось, что она слишком далеко зашла, но потом увидела, что они прибыли к месту назначения. Их размолвка была мгновенно забыта. Работая в таком тесном взаимодействии, день и ночь почти без отдыха, занимаясь делом, которое в лучшем случае можно было назвать утомительным, а в худшем - чудовищным, они уже не думали о том, что где-то по пути старые барьеры между помощником Директора и агентом каким-то образом растворились. Он брал на себя ответственность только усилием воли и естественными качествами сильной личности - лидера. ФБР было всего лишь отдаленным воспоминанием, большинство агентов погибли. ФБР никогда не будет восстановлено. Ничто никогда не будет прежним. Она все еще называла его время от времени "сэр", а он ее "Скалли" или иногда, забывшись, "агент Скалли". Всего лишь старые добрые привычки. Их рабочие взаимоотношения неузнаваемо изменились.
Прожектора на крыше фургона высветили название города. Каролина Спрингс. И в первом тусклом свете утра они увидели груды мертвых тел, сложенных штабелями и просто лежавших посреди улиц, как будто у остававшихся в живых хватало сил только на то, чтобы оттолкнуть их от своих дверей, а на настоящие похороны сил уже не оставалось. Соображения целесообразности и желание выжить.
- Добро пожаловать в Каролина Спрингс. Удачного вам дня! - усмехнулась Скалли, вылезая из фургона и с грохотом захлопывая за собой дверцу. Въезжавшие в город машины производили в царящем вокруг безмолвии очень много шума. Конвой остановился, и медицинская бригада начала разгружать фургоны. Высокий тощий человек выбежал из здания, которое когда-то, очевидно, было школой, и смотрел на них так, словно не верил своим глазам.
- Вы приехали. Я и не думал… - он замолчал, обшаривая диким взглядом фургоны и людей, как будто видел мираж. Его взгляд остановился на Скиннере. Безошибочным инстинктом определив, кто здесь главный, он сказал: - Я Джонатан Фэрли.
Он протянул руку, и Скиннер крепко ее пожал.
- Это вы связались с нами? - спросил он.
- Да. Я не был уверен, что меня кто-то слышит. Я использовал радио. Люди говорили, что не осталось никого, кто мог бы помочь. Мы думали, что, может быть, Каролина Спрингс - единственный город, в котором еще остался кто-то живой.
- Осталось еще очень много живых людей, поверьте, - ответил Скиннер спокойно.
- Слава Богу! Когда отключилось электричество, а потом вода и телефоны… стало так трудно узнавать новости, - сказал Фэрли. - Мы отправляли людей на разведку, и сначала они выходили на связь, а потом… потом ничего. Некоторые из них успевали передать, что заболели, но никто не вернулся. Мы думали, что все мертвы.
- Мы стараемся добраться до каждого города в стране, но это не так-то просто. Вирус видоизменяется каждые несколько недель, и едва мы находим способ лечить определенную мутацию, как тут же появляется новая. - Скиннер устало провел рукой по лбу. - Информация, которую вы нам сообщили, дает основания думать, что мы имеем дело с очередной мутацией. Мы должны препятствовать мутациям, или… - Он пожал плечами и взглянул на мрачную, полную решимости Скалли. - В общем, мы должны препятствовать мутациям, - закончил он. Не может быть никаких "или". Они оба это знали.
- Значит, если… если бы вы не думали, что наш вариант вируса является мутацией, вы бы не приехали? - спросил Фэрли потрясенно.
- Вовсе нет. Наша работа заключается в том, чтобы идентифицировать любую разновидность вируса, а потом определить средства, чтобы бороться с ней. У нас имеется сеть людей по всей стране, но мы едем только туда, где мы больше всего нужны. Как только мутация начинает поддаваться лечению, мы тут же направляем информацию по радио.
- В этом нет никакой пользы, если мы не входим в эту сеть! - быстро сказал Фэрли.
- Прошу прощения, но это лучшее, что мы можем сделать. - Лицо Скиннера стало напряженным, и Скалли почувствовала, что он начинает раздражаться. Неужели этот человек не понимает, с чем им приходится иметь дело?
- Вижу, что тут каждый за себя, - буркнул Фэрли. - Надо думать, в больших городах все в порядке. Правительству наплевать на нас - тех, кто живет в маленьких городках и в сельской местности.
- Нет никакого правительства, мистер Фэрли, - устало ответил Скиннер. - Есть только мы. К вашему сведению, никаких больших городов тоже больше не существует. На самом деле, именно население небольших разрозненных населенных пунктов вроде Каролина Спрингс сохранилось лучше всего. Большие города опустели при первом же нашествии вируса. По моим подсчетам, в Вашингтоне в живых осталось не более нескольких тысяч человек. - Скиннер позволил цифрам говорить самим за себя, и Скалли видела, как краска сошла с лица Фэрли. - Итак, мы здесь для того, чтобы помочь. Если мы сможем изолировать эту мутацию, мы помешаем ей распространяться дальше и уничтожить то, что еще осталось живого в окрестностях вашего города. Может быть, вы покажете там дорогу к помещению, которое вы используете в качестве госпиталя? У нас много работы.
Фэрли тупо кивнул. До него, наконец, дошел размах происходящего. Скалли стало его жалко. Даже сейчас, когда она знала все то, что знала, у нее иногда бывали моменты, когда необъятность случившегося словно обрушивалась на нее с новой силой. В такие моменты она уходила куда-нибудь и плакала в одиночестве. Она была уверена, что не было никого, кто бы ни поступал так же. Включая Скиннера. Она наблюдала, как он уверенно и эффективно руководит развертыванием госпиталя, и ей было трудно представить его плачущим. Но всем необходима разрядка, и она не сомневалась, что и у него были моменты глубокой безысходности. Как у них всех.
- Сюда. - Фэрли повел их к школе.
- Сколько людей заболело? - спросила его Скалли. - Есть ли какие-то новые симптомы?
Он посмотрел на нее и нахмурился.
- Это доктор Дана Скалли. Она занимается идентификацией мутаций и поиском подходящего средства для лечения, - объяснил Скиннер. Фэрли кивнул, пытаясь переварить всю новую, только что полученную информацию.
- Думайте об этом как о чрезвычайно опасной разновидности гриппа, - объяснила Скалли, решив, что это будет самым простым способом получить информацию. Люди просто не в состоянии осознать концепцию "черного масла", экспериментов над людьми с целями, которые она сама до сих пор не могла до конца понять. Концепцию, приведшую мир к катастрофе. - Это вирус, поэтому его нельзя лечить с помощью антибиотиков, и хотя он может распространяться путем физического контакта, обычно этого не происходит. Нам случалось видеть внезапные вспышки болезни в изолированных коммунах, причины которых мы так и не смогли объяснить.
- Ясно. - Фэрли подвел их к входу в школу, и Скалли ощутила невыносимо сладкий запах, который она привыкла связывать с вирусом. Это был знакомый запах старого врага, и она почувствовала, что ее инстинкт бойца отправил заряд адреналина в ее тело.
- Хорошо. - Скалли шла вдоль ряда больных, лежавших на полу на матрасах, отмечая самые тяжелые случаи и указывая на них своей медицинской команде. - Отнесите этих людей в боковую комнату. Остальные могут остаться здесь - у них все еще есть шанс. Мне нужны образцы крови в течение двух часов. За работу, народ.
Фэрли - все еще в состоянии шока - уставился на нее. Скалли чувствовала себя так, словно она стала новым заводным механизмом. Вся усталость ушла из нее под натиском происходящего. Она на мгновение встретилась взглядом со Скиннером и увидела что-то похожее на приятное удивление, соединенное с глубоким уважением, а потом момент прошел, и он отвернулся, возвращаясь к своим делам.
- Я хочу, чтобы все мужчины, женщины и дети старше семи лет, которые в состоянии ходить, встретились со мной снаружи, - приказала она Фэрли.
- Что? Зачем? Мы думали, будет лучше, если мы не будем общаться с другими, чтобы не заразить их, - возразил Фэрли, бросившись догонять Скиннера.
- Опыт показывает: если в городе появилась болезнь, значит, она там уже есть. И точка. Все, кому суждено заразиться, - заразятся. И похоже, что это не имеет почти никакого отношения к физическим контактам, - сказал Скиннер сухо. - Людей, которые запирались в своих подвалах и сидели там неделями, в конце концов находили мертвыми. Вирус имеет свои способы распространения, которые мы по-настоящему не понимаем. Иногда он передается людьми через прямой контакт, но чаще - нет. Мы не знаем, почему. А теперь мне нужны добровольцы, чтобы похоронить тела, которые вы оставили на улицах. Лучше это сделать до того, как жители начнут умирать от тифа или холеры из-за зараженных источников воды. Поверьте мне, эти две болезни столь же смертельны, как и вирус, с которым мы боремся, если у вас нет средств для их лечения. А у нас их нет. Во всяком случае, в достаточном количестве. Времени мало. Давайте шевелиться, - закончил он резко, широкими, торопливыми шагами выходя из школы.
- Да, сэр, - едва слышно пробормотал Фэрли, стараясь от него не отстать.
Наблюдая за ними, Скалли подавила улыбку. Если кто-то вроде Скиннера находится рядом - это вселяет надежду. Казалось, он всегда точно знал, что делает, и распространял вокруг себя ауру власти, на которую люди обычно реагировали очень хорошо. Это успокаивало их, придавало стабильности их миру, который стал таким же изменчивым, как речной песок. Она не удивилась, что Фэрли начал невольно обращаться к нему "сэр".
Следующие 30 часов прошли для Скалли в угаре бешеной активности. Симптомы болезни, как всегда, озадачивали своим разнообразием. На этот раз больные покрывались темно-красной сыпью, у них возникали проблемы с дыханием, что влекло за собой развитие тяжелой формы пневмонии, убивавшей людей с невероятной скоростью. Вирус сам по себе был невосприимчив к антибиотикам, но и побочные инфекции тоже на них не реагировали. Звук тяжелого, затрудненного дыхания был постоянным фоном ее работы.
Вскоре она выделила вирус под микроскопом. Он теперь был так же знаком ей, как ее собственная ладонь, и она уже давно привыкла ненавидеть его - за всю его калейдоскопическую красоту. А ведь это было по-настоящему красиво. Многоклеточный, состояний из мириад вращающихся, причудливо соединенных компонентов, с искусной способностью к безостановочному воспроизведению… И с каждой новой мутацией он становился все более смертоносным.
Скалли видела бесчисленное количество врачей и санитаров, которые погибли из-за болезни, и думала о том, когда же придет ее час. В ее медицинской бригаде осталось всего несколько докторов. Большинство было просто обученными добровольцами. Она сейчас являлась самым квалифицированным врачом не только в окрестностях Вашингтона, но и, насколько она могла судить, во всей стране. Иногда ее удивляло, что она все еще оставалась в живых, потому что контактировала с вирусом гораздо ближе, чем кто бы то ни было, и при этом обладала очевидной невосприимчивостью к любой мутации. Было время, когда каждый кашель и каждый из многочисленных случаев головной боли заставлял ее думать, что вирус, наконец, заявил на нее свои права. Теперь этот страх прошел. Она пришла к выводу, что обладала иммунитетом, - и не просто благодаря случайности. Она подозревала, что эксперименты, которым она подверглась во время своего похищения несколько лет назад, каким-то образом сделали ее невосприимчивой к смертельной силе этого вируса.
Скиннер - это другая история. Он был единственным членом спасательной команды, работавшим с самого начала, с тех дней, когда вирус только появился. Он проходил вместе с ней все этапы их борьбы, был рядом, когда она идентифицировала каждую новую мутацию и находила лекарство, - и не заболевал. Она не знала, почему, но была благодарна за это. Без него у них ничего бы не получилось. Он позволял ей заниматься делом, которое у нее получалось лучше всего, и облегчал ее работу, насколько позволяли обстоятельства. Он знала, что у нее не хватило бы сил делать и его работу так же хорошо, как свою. Если он заразится… если он умрет… Скалли на мгновение остановилась, заметив, что ее руки бесконтрольно дрожат. Она сделала несколько глубоких вдохов и глотнула кофе из чашки, которую кто-то из команды поставил ей на стол. Она знала, что потребляет слишком много кофеина, но не могла позволить себе заснуть.
- Как дела?
Она вздрогнула и, подняв глаза, увидела Скиннера, стоящего в дверном проеме. Он обычно заходил к ней каждые несколько часов, чтобы проверить, не нужно ли ей чего, и убедиться, что она не забыла поесть. Когда Скалли погружалась в работу, она имела привычку совершенно забывать об окружающем мире. И если бы Скиннер ни настаивал на том, чтобы она регулярно делала перерывы, чтобы поесть, она знала, что работала бы и работала все время без остановок.
- Хорошо, - кивнула она, быстро ставя чашку и замечая, как сильно дрожит ее рука.
- Прогресс есть? - Он подошел и остановился рядом с ней, и она почувствовала его запах. Все они пахли не розами, поскольку было затруднительно соблюдать даже минимальные стандарты гигиены в этих обстоятельствах, когда долгие купания и чистая одежда принадлежали отдаленных временам и сохранились только в памяти. Его запах был так же знаком ей теперь, как ее собственный. И если быть честной, она не считала его неприятным. Запах здорового человеческого тела был приятным разнообразием по сравнению с запахом болезни, несущимся из зала по соседству, и сбивающим с ног запахом смерти, вторгающимся снаружи.
- Немного, - она пожала плечами.
- Это… - Он сделал паузу. Взгляд его темных глаз был прикован к ее лицу. Он очевидно боялся худшего. - Это тот самый? Она тут же поняла, что он имел в виду. Это была секретная информация, известная только им двоим, его заместителю Джулии Марено и ее ближайшему помощнику из медицинской бригады Эрику Хантеру. Согласно полученным ею данным, мутации очень быстро становились все более серьезными. Скоро вирус разовьется до такой степени, что они будут неспособны бороться с ним, и после этого… они все умрут. Даже то небольшое количество людей, которые заразились прежде и сумели выжить, не перенесут ожидаемой новой мутации, о которой спрашивал Скиннер.
- Нет. - Она быстро опровергла его опасения и увидела, как он вздохнул с облегчением. - На самом деле, эта мутация не слишком отличается от тех, с которыми мы сталкивались раньше. - Она махнула в сторону микроскопа и замерла, потому что он взял ее за руку.
- Ты дрожишь, - заметил он. Это прозвучало почти как обвинение.
- Слишком много кофеина, - слабо улыбнулась она.
- Пора сделать перерыв - и немного поспать, - приказал он.
- Еще нет. Я уже близко и…
- Сейчас. - Он не повысил голос, но в его тоне прозвучала убедительность власти. Скалли минуту пристально на него смотрела, но выражение его лица не стало мягче. - Я подготовил несколько жилых помещений в доме поблизости. И позаботился о горячей пище. - Он отпустил ее руку, подошел к двери и распахнул ее.
Она подумала о том, чтобы вступить в спор, - один Господь знает, как часто они спорили за прошедшие несколько месяцев, - но мысль о возможности поесть, закрыть глаза и дать хоть немного отдыха усталому телу была слишком соблазнительной. Она вздохнула, сдаваясь, и пошла к двери. Он сам не слишком хорошо выглядит, подумала она, зная, что за ним никто не присматривает, - не заставляет его есть и спать. Его обычно загорелое лицо было бледным, даже сероватым, в углах рта залегли глубокие складки от усталости.
Жилые помещения, которые Скиннер выбрал, находились прямо через дорогу от школы. Скалли шла за ним в каком-то тумане изнеможения, когда дорогу им заступил разъяренный Джонатан Фэрли.
- Что делают здесь все эти войска? - спросил он требовательно, указав на дюжину вооруженных охранников, стоящих по периметру школы. - Чтобы препятствовать больным выйти из здания? И какие же это опыты вы там проводите, а, Скиннер? Скалли, несмотря на слабость, почувствовала прилив гнева. Их работа была трудна и без враждебности со стороны местного населения, но ответ Скиннера был разумным, твердым и до последней степени вежливым.
- Они там не для того, чтобы препятствовать больным уйти. Они там для того, чтобы защищать мою команду. - Защищать от чего? От умирающих? - спросил Фэрли, недоверчиво приподнимая бровь.
- Нет, от живых. В стране, где большая часть населения больна, врачи ценятся гораздо выше, чем золото, а их осталось не так уж много, - ответил Скиннер мрачно, кладя руку на плечо Скалли, - подсознательный жест защиты.
- Что? - поперхнулся Фэрли. - Есть такие люди, которые?..
- Похитят врача? Да. С нами такое было. Мы потеряли таким образом нескольких врачей и после этого начали выставлять вооруженную охрану. Мы должны думать о мерах предосторожности. - Полагаю, что да. Извините, - пробормотал Фэрли со стыдом. - Я просто не думал, что люди могут превратиться в таких дикарей.
- Они впадают в отчаяние. Те, кого они любят, заболели и умирают, и они боятся за себя, - вздохнул Скиннер. - Я сочувствую им, но эти пистолеты не для показухи. Мой персонал имеет приказ стрелять на поражение. Да, мы пытаемся спасти жизни, но черт меня возьми, если кому-нибудь из моей команды будет причинен ущерб из-за той работы, которую он выполняет.
Скалли улыбнулась и повела плечами, чтобы хоть немного прогнать из них боль. Защита его команды всегда была одной из главных задач для Скиннера, даже задолго до всеобщей катастрофы. Она вдруг поняла, что его рука, лежащая у нее на плече, придает ей чувство уверенности и безопасности. Фэрли отошел в сторону, давая им дорогу, все еще багровый от возмущения, и Скиннер повел ее к дому. К тому месту, которое станет для нее домом на ближайшие несколько дней или недель, смотря по тому, сколько времени им потребуется на этот раз. Она вдруг ощутила прилив глупой признательности по отношению к нему. Она устала до мозга костей, так что рисковала свалиться прямо на ходу. Ей нравилось прикосновение его руки. Оно напоминало ей, что она была - даже в конце дня - созданием из плоти и крови.
Скалли села за стол и поела. Мясной фарш и рис. В конце концов, по поводу еды беспокоиться им не приходилось. Хотя никто ничего не производил, не засеивал поля, не убирал урожай, по-прежнему оставались большие запасы консервированных продуктов. Стремительно уменьшающейся популяции их должно было хватить еще на несколько лет. Консервы, может быть, не были слишком свежими, но, во всяком случае, помогали им не умереть с голоду.
За стол с ними сели и другие члены спасательной команды, во время обеда обмениваясь шутками, - передышка от невыносимого стресса. Она присоединилась, несмотря на свою слабость, наслаждаясь дружеской обстановкой и легкой беседой. Джулия Марено разговаривала со Скиннером тихим голосом, обсуждая самые неотложные дела, перечисляя предметы, которые могут им скоро понадобиться. Она кивнула темноволосой головой, заметив, что он принял ее информацию к сведению, а потом отдал несколько приказаний на завтрашний день. Джулия был спасением для них. Бывшая секретарша в большой компьютерной компании, она забрела в их главный штаб 8 месяцев назад и быстро стала незаменимой. Она потеряла всю свою семью - троих детей, сестру, родителей. Но в этом она была не уникальна, поэтому продолжала бороться, как и все остальные, преображая свою скорбь в нечто конструктивное. Она хорошо сработалась со Скиннером и была почти так же эффективна, как он, так что им вдвоем удавалось всех накормить, найти место для ночлега и бесперебойно доставлять необходимые припасы и медикаменты. Скалли наблюдала, как Скиннер ел - не ощущая вкуса пищи. Еда стала просто топливом, позволяющим двигаться дальше, и перестала быть чем-то, что раньше было принято ценить, чего было принято желать или чем было принято наслаждаться только из-за ее вкусовых качеств. Скалли думала, наступит ли когда-нибудь такой день, когда они снова станут обычными людьми, умеющими просто наслаждаться вкусной едой, напитками, даже друг другом. Она слышала, что некоторые люди ввязывались в короткие, сумасшедшие сексуальные аферы, зная, что смерть может прийти за ними в любую минуту, и желая получить как можно больше от каждого оставшегося им мгновения. Ее это не прельщало. Интересно, думала она иногда, что было тому причиной: ее постоянная усталость, при которой ей и в голову не приходило даже обдумывать такую возможность, или то, что Малдер все-таки гораздо сильнее проник в ее сердце, чем она предполагала.
- Спать, - сказал Скиннер, и Скалли резко подняла голову, поняв, что заснула, сидя над тарелкой с едой.
- Да. Пожалуй.
Он поднялся и повел ее по коридору к спальне. Не слишком роскошно - всего лишь матрас на полу. Но для нее и этого было достаточно.
- Дом, дом, милый дом. - Она улыбнулась ему, окидывая взглядом убогую комнату с отклеивающими от стен обоями, пропитанную слабым запахом сырости.
- В следующий раз позабочусь о вазе с цветами рядом с твоей постелью, - рассеянно усмехнулся он. Вероятно, он настолько устал, что забыл, что улыбка давно уже не входит в его привычки. Скиннер всегда стремился обеспечить ей уединение. Во время длительных выездов с главной базы все остальные члены команды спали в общих спальнях, но он настаивал, чтобы у нее была отдельная комната, чтобы ее не беспокоили люди, которые ходили туда и обратно, пока она спала.
- Ты наша единственная надежда на будущее, - объяснил он, когда она запротестовала. - Мы должны о тебе заботиться. Что-то в ней ощетинилось при этих словах. Никто о ней не заботился, она могла сама о себе позаботиться, но другая часть, столь долго подавляемая, обрадовалась. И она толком не поняла, почему.
- Надеюсь, ты тоже немного отдохнешь, - сказала она.
- Я уже вздремнул несколько часов, пока ты работала, - ответил он, пожимая плечами, и она знала, что это ложь. Слишком вымотанная, чтобы вступать в спор, она рухнула на матрас и заснула раньше, чем приземлилась. Она не видела, как он укрыл ее одеялом и осторожно коснулся ее щеки перед тем, как на цыпочках выйти из комнаты и прикрыть за собой дверь. Она проснулась через несколько часов, чувствуя себя отдохнувшей. Она по-прежнему ощущала, что могла бы проспать целый год, но бьющая головная боль ослабла. Первое, что привлекло ее внимание, было оранжевое пятно около ее постели. Она долго смотрела на него, прежде чем начала видеть его отчетливо. И охнула от удивления и удовольствия. Там, в старой жестянке из-под фасоли, теперь наполненной водой, стояли четыре оранжевых розы. По правде, одна из них уже миновала период расцвета и начала терять лепестки, но цвета были такими яркими, и стояли они так близко, что она почти задохнулась. Ее глаза наполнились слезами. Она так привыкла жить в фургонах и временных пристанищах, так привыкла к отчаянию и к уродству болезни, что забыла, насколько мир может быть прекрасным. Она долго лежала, глядя на цветы, и думала о том, как сильно изменилась ее жизнь, если нечто столь простое может доставить ей такое удовольствие.
Наконец, она поднялась и провела расческой по волосам. Она не могла припомнить, когда последний раз смотрелась в зеркало, и не сомневалась, что выглядит отвратительно, но старалась следить за тем, чтобы ее волосы не спутывались в колтуны. Это позволяло ей чувствовать себя хотя бы наполовину человеком. Скалли выглянула наружу. Был поздний вечер, похолодало. Она вернулась в комнату, взяла одеяло с постели, завернулась в него и вышла на улицу.
Где-то в отдалении лаяла собака. Кроме этого, в городе не было слышно никаких звуков. Еще один город призраков. Неужели раньше, в ее прежней жизни, существовали шумные города, улицы, полные людей и автомобилей… Скалли с трудом верилось в это. Теперь нигде не наблюдалось слишком большого количества жителей. Тишина стала такой же привычной, как запах. Она теперь обитала в мире крайностей, где ночь была более темной, запахи более резкими, а тишина более глубокой, чем она помнила.
Она уже хотела перейти улицу по направлению к школе, когда оранжевый отблеск на горизонте привлек ее внимание. Вспомнив о своих цветах, она с улыбкой остановилась и залюбовалась закатом. Настоящим, потрясающим, живым закатом. Боковым зрением она уловила очертания фигуры человека, сидевшего на небольшом, покрытом травой пригорке в конце улицы. Она подошла ближе.
Это был Скиннер. На нем была его обычная униформа - потертые синие джинсы и темная рубашка с расстегнутым воротом. Холодный ветер проникал сквозь рубашку, заставляя ее приподниматься и надуваться вокруг его тела. Затухающий оранжевый отблеск заката охватывал его огненными тенями красного и золотого, делая его темные глаза почти черными, сглаживая следы усталости на его лице, и он выглядел моложе и спокойней, чем она привыкла его видеть. Он внезапно почувствовал, что за ним наблюдают, и взглянул на нее. Она улыбнулась и присела рядом, набросив одеяло ему на плечи.
- Ты замерз, - сказала она мягко, чувствуя его дрожь сквозь тонкую ткань рубашки.
- Да. Я не хотел двигаться с места. Было бы жаль… пропустить такое зрелище. - Он кивнул в сторону великолепного заката. - Ты была раньше права. - Он откашлялся и продолжал, глядя в сторону, а не на нее. - Если мы не можем хоть на мгновение остановить и оценить то, что еще осталось хорошего в мире, если всё, что мы видим, - это болезнь и боль, тогда какой смысл продолжать?
- Согласна. - Она согнула ноги, прижала колени к груди и попыталась придержать одеяло, бешено бившееся на ветру. Скиннер ухватил край одеяла со своей стороны, подтянул его поближе, плотно обернув вокруг них обоих, а потом его большая рука легла ей на плечи, защищая ее от злого ветра и ночной сырости. Ей вдруг стало уютно - и не страшно.
Скалли почти рассмеялась, вспомнив время, когда ей показалась бы нелепой даже мысль о такой возможности - сидеть на пригорке, завернувшись в одеяло, со своим невозмутимым боссом, и чтобы его рука обнимала ее. Она не представляла себе, что могла бы разделять со Скиннером подобные интимные моменты. Он просто был не тем человеком, с которым такое казалось возможным. Но время и обстоятельства изменили их. Когда видишь кого-то изо дня в день, и в его лучшие, и в худшие моменты, старые барьеры исчезают сами собой. Солнечный луч ослепительно сверкнул, словно на прощанье, и солнце опустилось за горизонт. Скалли сидела, положив голову на плечо Скиннера, и смотрела на последние сполохи оранжевого и красного. Они долго молчали, наслаждаясь красотой момента, а потом она повернулась и посмотрела на него.
- Спасибо, - пробормотала она.
Он пожал плечами. Такой сильный и теплый. Его массивное присутствие рядом вселяло в нее уверенность. Сквозь тонкую рубашку она чувствовала очертания его крепких мускулов.
- Извини за вазу, - сказал он, только чтобы что-нибудь ответить. - Это было лучшее, что я смог достать.
- Спасибо. Цветы были прекрасны. Порой кажется, что так легко забыть... - Она остановилась, слова застряли у нее в горле.
- Да. Ты мне напомнила об этом. Извини. Знаю, что могу быть… очень целеустремленным… - он состроил гримасу. - Просто еще столько всего нужно сделать и…- Он помолчал. - Знаешь, правда заключается в том, что я испугался. Иногда возникает такое ощущение, что мы единственные, кто мешает человеческой расе встретить конец света. Мы единственные, кто может остановить Апокалипсис, а я вижу, что у нас уже не остается времени, что у нас нет больше сил, что у нас кончились припасы… - Он снова замолчал, и она поняла, что застала его в один из тех моментов сомнений и отчаяния, которые время от времени испытывал каждый из них. - Я вот думаю, на что будет похож этот мир без нас… может быть, он будет лучше. Или, может быть, появятся какие-то новые создания, которые займут наше место, - продолжал он задумчиво, глядя в наползающую темноту. - Неужели это битва, которую мы не в силах выиграть, Скалли? Неужели я позволю нам погибнуть? - Он быстро взглянул на нее, и она порадовалась, что оказалась в этот момент рядом с ним. Он редко позволял кому-то проникнуть в его внутренний мир. Предпочитал нести свою ношу в одиночку. Когда он отдавал приказы направо и налево, держась на чистом адреналине, когда полнейшее изнеможение приводило его в дурное настроение и заставляло быть грубым, казалось нетрудным забыть, что он всего лишь человек, просто плоть и кровь, такой же, какими были все они к концу дня.
- Ты не несешь ответственности за всё, - заметила она мягко. - Не думай, что у меня не было таких моментов, когда я боялась, что совершу ошибку, которая станет причиной смерти всех нас. Такое и сейчас иногда происходит. Ты сделал гораздо больше, чем любой из нас, чтобы помочь людям выжить, чтобы доставить продукты и медикаменты тем, кто в них больше всего нуждается. Ты был единственным, кто понял необходимость бороться с каждой мутацией, прежде чем болезнь выйдет из-под контроля. Твоя дальновидность предотвратила превращение мира в хаос.
- Ну что ж, администратор - мое лучшее и, может быть, единственное качество, - пробормотал он с горькой иронией. - Неправда. Гораздо больше. Просто посмотри на них. - Она ткнула ему пальцем в ребра, а потом указала вниз, на город, где несколько человек суетились вокруг школы, как маленькие муравьи. - Ты заставляешь их двигаться, действовать, жить. Это требует гораздо больших навыков, чем обычные организаторские способности. Ты отдаешь приказы и принимаешь решения, когда вокруг царит полная неразбериха. Они могли бы сбежать от нас, спрятаться, постараться спасти свои жизни, но не делают этого. Они остаются. Почему? Потому что верят в тебя и в твою работу.
- И всё же… Это дело обречено на проигрыш? - пробормотал он.
Никогда раньше ей не приходилось видеть его таким - открытым и беззащитным. В тот момент она поняла, что аура его целеустремленности служила одной цели - заставлять их двигаться вперед. Его целеустремленность была щитом, скрывавшим те же сомнения и тревоги, которые были у них всех. Ему удавалось надежно их скрывать, чтобы у людей оставалось что-то, во что можно верить. Скала, за которую можно уцепиться. Некое ощущение стабильности в этом слишком быстро меняющемся мире.
- Нет! Если мы будем побеждены - мы, черт возьми, будем побеждены в битве, - возразила она, цитируя одно из любимых высказываний ее матери.
- А, это моя воинственная Скалли. Всегда полна огня, - сказал он, невесело усмехнувшись.
- А ты последнее время слишком часто оказывался на линии моего огня. Прости меня за это, - сказала она со вздохом. - Моя мама часто говорила, что все дело в том, что я рыжая. Всю жизнь училась держать свое настроение под контролем и даже вроде бы научилась, но теперь…
- Слишком много стресса. Душа слишком устала скрывать то, что ты чувствуешь. Так же, как и я. За это время куда-то подевались привычные признаки цивилизации, - сказал он тихо. - Внешний лоск вежливых "да, сэр", "нет, сэр", который скрывал наши истинные чувства по отношению к определенному предмету.
- Я не помню, чтобы мне когда-нибудь раньше так часто хотелось на тебя орать, - сказала она задумчиво. - Хотя сейчас, когда ты упомянул об этом…
- Не стоит продолжать, агент, - прервал он с напускной суровостью.
Она засмеялась.
- Да, сэр. Нет, сэр, - ответила она, застенчиво опустив глаза, и он сжал ее плечо, сам от души рассмеявшись.
Он выглядит совсем другим, когда смеется, подумала она. С тех пор, как они с головой погрузились в этот кошмар, она действительно видела его и в самые лучшие, и в самые худшие минуты. Но была почти уверена, что никогда не видела, чтобы помощник Директора смеялся вот так. Не могла представить, что он принесет ей четыре оранжевых розы только для того, чтобы немного осветить ее день, или что будет любоваться закатом, сидя на пригорке и завернувшись в одеяло, что обнажит перед ней свою душу. Она также не могла представить, что способна вступить в жесткое противоречие с помощником Директора Скиннером так, как она это делала последнее время, - оба хватились за молотки и клещи, пушки палили во все стороны. Она не могла представить, что он может быть таким грязным, или немытым, или небритым, одетым в рваную, испачканную одежду. Что он будет убирать кровь и блевотину, стоять с обнаженной грудью (его тело - как начинка в пирожке из грязи), когда он будет работать бок о бок с дюжинами добровольцев, копая братскую могилу… Но она видела его во всех этих обликах.
- Мне нравилось быть агентом Скалли. Мне этого не хватает, - сказала она внезапно. Память о прошлом вернулась от его слов.
- А мне не хватает быть помощником Директора Скиннером, - пробормотал он в ответ.
- Почему так получается - живешь и не знаешь, что это и есть добрые старые времена, до тех пор, пока они ни заканчиваются? - вздохнула она. - Если бы я знала, я бы постаралась… не знаю, получать больше радости от жизни.
- Я понимаю, о чем ты говоришь. - Он еще плотнее укрыл их одеялом, край которого снова подхватил ветер. - Время идет так быстро, бесконечная чреда документов, совещаний, встреч, докладов и чертовой внутренней политики Бюро. Я мог бы гораздо лучше распорядиться своей жизнью, если бы только знал.
- Да. - Она снова положила голову ему на плечо, и они посидели еще несколько минут. Это была короткая передышка, перед тем как вернуться к тому, что ожидало их в городе. Наконец, по молчаливому согласию, они поднялись. Скиннер свернул одеяло и засунул его подмышку, и они вместе пошли обратно.

Скалли не знала, когда привыкла к смерти, но она видела так много умирающих людей всех возрастов, что в какой-то момент они просто стали для нее безликой массой. Она понимала, что они были реальными людьми, с их собственной жизнью и воспоминаниями, но сейчас она различала только бледную и очень хрупкую плоть там, где когда-то была способна разглядеть людей.
Она прошла через холл к своей передвижной лаборатории, даже не слыша криков больных и хриплых вздохов медленно умиравшего мужчины. Другие уходили без жалоб, мгновение здесь - и в следующее мгновение их уже нет. Их тела были сложены снаружи в ожидании похорон.
Скалли исследовала вирус еще один день, делая перерыв только для того, чтобы поесть, когда Скиннер напоминал ей об этом. Наконец, найдя подходящее лечение, она вышла в общий зал, чтобы начать его тестирование. Не было времени доводить его до совершенства или использовать подопытных животных. Она взяла дюжину ампул и коробку шприцев и отправилась искать тех, кто был в наилучшей форме. Горький опыт научил ее, что не имело смысла тратить драгоценные медикаменты на тех, чья болезнь зашла слишком далеко. Они все равно умрут. Это был суровый приговор сурового времени, и Скалли ненавидела таким способом изображать Бога. Она помнила время, когда ее внутренние понятия об этике заставляли ее бунтовать при одной мысли об этом, но это было очень давно, и теперь она стала старше, мудрее и гораздо циничней. Необходимость выживания уничтожила роскошь совести, которая у нее когда-то была.
Она опустилась на колени перед постелью, передала несколько ампул и шприцев членам своей команды и начала работать с ближайшим пациентом. Краешком глаза она видела Скиннера. Он присел рядом с одним из больных, показывая ему фотографию и задавая те же самые вопросы, которые он задавал везде, куда бы они ни приехали.
- Вы не видели этого человека? Вы его не узнаете? - Он всегда получал один и тот же ответ. Отрицательное покачивание головы, а иногда шепот: "Извините", и он подходил к следующему, а потом к следующему.
- Никаких новостей? - Она столкнулась с ним, подходя к пациенту, с которым он только что разговаривал.
Скиннер покачал головой.
- Не на этот раз, - сказал он.
Он всегда отвечал именно так. "Не на этот раз", как будто в один прекрасный день он получит ответ, который, как он знал, она хотела услышать, как будто это был всего лишь вопрос времени. В глубине души она сомневалась, что он когда-нибудь получит этот ответ.
Она попыталась не смотреть на фотографию, но ничего не могла с собой поделать. На фотографии Малдер улыбался, в его зелено-карих глазах, обращенных к ней, был смех. Она помнила день, когда сделала эту фотографию. Он как раз добрался до середины одной из своих легендарных пламенных речей на тему о некоторых аспектах паранормального, и она, слушая вполуха его рассуждения, делала фотографии сцены преступления. Наконец, желая заставить его замолчать, она нацелила на него объектив и произнесла: "Заткнись - или я тебя щелкну". Он приоткрыл рот, его глаза озорно заблестели, словно провоцируя ее на то, чтобы щелкнуть затвором фотоаппарата, что она и сделала, а он все время смеялся. Вместе с воспоминаниями на нее вдруг накатила дурнота. Это произошло в другой жизни - и с другой Скалли.
- Скалли. - Он почувствовала прикосновение руки Скиннера к своему плечу.
- Ничего. Извини. Я просто… - Она остановилась и сделала глубокий вдох. - Прошло много месяцев. Все это время мы ничего о нем не слышали. Мы должны посмотреть в лицо фактам, - сказала она.
Его лицо стало гранитным - замкнутым и отдаленным.
- Я буду продолжать задавать вопросы, - ответил он.
- И будешь продолжать получать всё тот же ответ. Если он жив, он знает, где мы находимся. Он бы нашел нас, - сказала она.
- Мы не заразились. Может быть, он тоже невосприимчив к болезни, - ответил Скиннер упрямо. Он не желает отказываться - ни от Малдера, ни от кого-либо из них, подумала Скалли. Потеря Малдера до сих пор пронзала ее сердце, как нож, сродни настоящей физической боли. Иногда она думала, что сделала бы все, что угодно, лишь бы он вернулся. Снова увидеть его хотя бы на одну минуту, услышать этот низкий, ровный голос, обхватить его руками за шею, крепко обнять его худое тело - и никогда больше не отпускать.
- Он не вернется, - сказала она скорее для того, чтобы защититься от боли долгого безнадежного ожидания, чем потому, что действительно в это верила. - Он никогда не вернется. - Она откинула прядь влажных от пота волос со лба. - Черт возьми, и когда ты только поймешь своей тупой башкой, что он никогда не вернется!
Скиннер смотрел на нее в немом изумлении, и их глаза на мгновение встретились. Потом он поднялся, развернулся на каблуках и вышел из здания.

Дни превращались в ночи и сплавлялись в единый изнурительный, нескончаемый поток тестов, инъекций и уборки трупов. Скалли забыла обо всем, кроме необходимости переставлять ноги - одну впереди другой. Болезнь достигла пика, потом пошла на убыль, оставляя за собой бессчетное количество загубленных жизней. Ближе к концу Скалли увидела Джонатана Фэрли, отчаянно сжимающего руку умирающего ребенка.
- Моя дочь. Это моя дочь, - всхлипнул он, взглянув на Скалли глазами, полными дикой надежды на то, что она может сотворить чудо. Скалли посмотрела на маленькую девочку и попыталась почувствовать хоть что-то, испытать хоть какое-то чувство к этому милому белокурому созданию, бледному, неподвижно лежащему на матрасе, но не почувствовала ничего. - Извините. - Она положила руку на плечо Фэрли, вспомнив, что должна сказать какие-то слова, но не была уверена, что именно они означают, если вообще что-то означают.
- Она все еще жива. Вы можете что-нибудь сделать… пожалуйста, сделайте что-нибудь, - молил он.
Скалли покачала головой.
- Мы дали ей единственное лекарство, которое у нас есть. Оно не действует одинаково на всех. - По правде, лекарство действовало только на 15 процентов пациентов, и Скалли видела, что это было каплей в море.
- Не оставляйте ее умирать. Вы не должны оставлять ее умирать! - Фэрли вцепился в Скалли, крича и топая. Она не удержалась на ногах и с грохотом упала на пол, ударившись локтем. В одно мгновение Скиннер оказался рядом с ней, оттолкнул Фэрли и молча помог ей подняться.
- Простите, простите, простите, - повторяла Скалли снова и снова, как заклинание, почти не способная идти прямо, тем более думать.
- Всё кончено. Ты сделала здесь все, что было в твоих силах. Мы заканчиваем уборку. Ты можешь немного отдохнуть перед тем, как мы уедем, - сказал ей Скиннер, обнимая ее за плечи и помогая дойти до жилых помещений. Когда они подошли к двери, она услышала леденящий кровь крик и обернулась, чтобы увидеть Фэрли, прижимающего теперь безжизненное тело дочери к груди.
- Какое нам до этого дело? Ради чего мы суетимся? Какой смысл во всем этом? - пробормотала она. Скиннер не ответил, продолжая вести ее через улицу к дому.
Скалли не знала, много ли времени прошло с того момента, когда она была здесь в последний раз, но, войдя в свою спальню, обнаружила на полу увядшие оранжевые лепестки и жалкие остатки ее роз в их не слишком изящной вазе. Она села на матрас и слепо уставилась в пространство, слишком измученная и опустошенная даже для того, чтобы плакать.
Когда она проснулась, была вторая половина дня, и она услышала, как снаружи работают моторы фургонов. Она поднялась, чувствуя себя деревянной, и вышла на улицу - в жаркий, липкий воздух. Скиннер был занят - проверял, все ли их имущество упаковано и погружено в фургоны. Их припасы были слишком важны для них, чтобы позволить себе хоть что-нибудь забыть. Он вручил ей клочок бумаги.
- Вот статистика, - буркнул он, снова возвращаясь к своей работе. Он тупо взяла бумажку и начала читать, но слова расплылись перед ее глазами. Показатели становились все хуже и хуже: 93% местных жителей заразились, 83% из них умерли. 5% выжили благодаря крепости собственной иммунной системы, 12% выжили благодаря примененному лечению, которое она нашла. Она скомкала листок в руке.
- Ну и что ты хочешь этим сказать? - закричала она, швыряя бумажку ему в лицо. - Количество выживших становится все меньше и меньше. Вместо того чтобы пытаться их лечить, мы просто можем постараться скрасить им последние мгновения. - Не согласен. Есть много людей, которые живы только благодаря тебе и твоей работе, - быстро откликнулся Скиннер. - Этого недостаточно. И никогда не будет достаточно. Черт возьми, это бессмысленно! - выпалила она. - Неужели ты не понимаешь? О Господи, почему мы делаем это, почему? - Он почувствовала, как слезы гнева ослепляют ее. Он подошел, чтобы успокоить ее, и всё, что она могла делать, - это ненавидеть его. Ненавидеть его за то, что он был здесь, заставлял ее двигаться вперед, когда она была уже сыта всем этим по горло. Он осторожно положил руки ей на плечи, но она ожесточенно оттолкнула его и с силой дала ему пощечину, а потом еще одну. Ее ногти оцарапали ему лицо, и на его подбородке выступили капельки крови.
- Скалли. Дана. - Он снова протянул к ней руку, но она несколько раз ударила его кулачками в грудь. Хотела причинить кому-нибудь такую же боль, какую испытывала сама и от которой жаждала освободиться. Он выносил приступ ее гнева в течение нескольких долгих минут, ничего не предпринимая, чтобы противостоять взрыву. Наконец, у нее не осталось ни сил, ни энергии, и она отпрянула, тяжело дыша.
- Я ухожу. Я не вернусь с тобой на базу. Уезжай! Просто уезжай! - выкрикнула она, а потом развернулась и побежала, ничего не видя перед собой, слезы душили ее, и ей не хотелось, чтобы он или кто-то другой увидели, как она плачет. Она бежала и бежала, а потом остановилась и опустилась на землю прямо там, где стояла. Слезы струились по ее лицу. Она оплакивала ту маленькую девочку, которую отчаянно прижимал к себе Джонатан Фэрли, свою собственную мать и братьев, о которых она ничего не слышала с того момента, как начался весь этот кошмар. Она оплакивала Малдера и того высокого, сильного, мрачного мужчину, на которого только что выплеснула всё свое отчаяние и оставила стоять возле фургона. Но большей частью она оплакивала себя. И то, что она потеряла, и то, что она видела, и то, кем она стала. Она не могла остановиться, пока не выплакалась полностью. А потом просто сидела, утратив всякую энергию, тупо глядя в пространство. Она сидела там несколько часов, а могла бы просидеть и несколько дней, но наступила ночь, и холод охватил ее. Только ее собственный дискомфорт заставил ее действовать. Она поднялась на ноги и вяло потащилась обратно в город, туда, где стояли фургоны.
Она не подумала о том, что ей предстоит обнаружить. Бог знает, может быть, Скиннер уехал и оставил ее. Он ни в чем не был виноват, и она поступила несправедливо, сорвав на нем зло и выплеснув на него свою скорбь. Она заслуживала того, чтобы ее бросили. У нее перехватило дыхание, когда она подошла ближе и увидела, что все фургоны уехали. Все, кроме одного. И около него, завернувшись в одеяло, сидел Скиннер и ждал ее. Она подошла к нему, и он поднялся на ноги. Она молча посмотрела на темную полоску крови у него на подбородке, потом открыла дверь фургона и забралась внутрь. Он обошел фургон и тоже забрался внутрь, завел мотор и начал длинный путь домой.
Скалли закрыла глаза и прислонилась головой к окну. Она знала, что ей следует извиниться, но у нее не было слов, которые могли бы разрушить молчание между ними, а он вел машину, даже ни разу не бросив взгляд в ее направлении.
- Мы взяли образцы крови тех, кто выжил, и тех, кто обладал иммунитетом. Однажды у нас будет достаточно данных, чтобы найти нечто общее между ними, - через несколько часов, наконец, сказал Скиннер.
- Ну и пусть, - отозвалась она хмуро.
- В Вашингтоне мы сможем проанализировать полученную информацию, пропустить ее через наши базы данных и…
- Я знаю, - резко ответила она. - Знаю всю эту чертову процедуру.
- Ты устала. Поспи немного, - так же резко сказал он. Его терпение, похоже, начало истощаться.
- Это что, еще один хренов приказ, сэр? - прорычала она.
- Да, еще один хренов приказ. Поспать! Немного, черт возьми, поспать, - гаркнул он. - И проснуться, черт возьми, в хорошем настроении.
Скалли уставилась на него, но он не обращал на нее внимания, и в результате она закрыла глаза и позволила сну охватить ее. Она не успела уловить, что произошло. Послышался удар, и фургон внезапно остановился, а в следующую минуту оказалось, что вокруг полно людей.
- Что… что… - начала она. Ее рука потянулась к пистолету, лежавшему на полу у нее под ногами.
- О черт, Скалли!.. - слова Скиннера внезапно оборвались, как будто кто-то схватил его и вытащил из фургона.
- Нет! - заорала она, поднимая пистолет, но он был тут же выбит из ее руки. Ее отбросило на сидение фургона, и она смутно в сером предрассветном воздухе увидела, как Скиннер вырывается из рук своих захватчиков, пытаясь подобраться к ней.
- Уезжай! - закричал он. - Уезжай отсюда!
- Без тебя - нет! - крикнула она в ответ, а потом было слишком поздно, кто-то держал пистолет около ее виска. Она смотрела, застыв, как один из нападавших, высокий, большеглазый юнец, с силой ударил Скиннера по лицу рукояткой пистолета. Она услышала треск, его голова запрокинулась, и он без сознания рухнул на грязную землю.
- Нет! - Без раздумий она выскользнула из рук тех, кто ее удерживал, и упала на землю рядом со Скиннером. Кровь стекала по его лицу, и он был совершенно неподвижен. Она потянулась, чтобы проверить, есть ли пульс у него на шее, но кто-то оттолкнул ее. - Отпустите меня, отпустите меня! - Она брыкалась и кусалась, но их было слишком много, они без труда одолели ее и бросили обратно в фургон.
- Он всего лишь шофер, - сказал кто-то. - Это она доктор. Она-то нам и нужна.
- Что мы будем с ним делать? - спросил другой голос, и мужчина ногой перевернул Скиннера на спину.
- Бросим его, - был отрывистый ответ, а потом она обнаружила, что окружена шестью вооруженными людьми. Трое забрались в кузов, остальные сели вместе с ней в кабину.
- Что вы делаете? Вы не можете… - Скалли оглянулась в панике. - Вы не можете бросить его. Он умрет… во имя Бога, здесь же пустыня! - запротестовала она, когда один из мужчин завел мотор и тронулся с места.
- Молчать! - огрызнулся водитель.
- Куда вы меня везете? - спросила она. - Какого черта вам надо?
- Нам нужен врач. Мы умираем, - мягко ответил сидящий рядом с ней человек. - А ты можешь нам помочь. Мы слышали, что ты сделала в Каролина Спрингс.
- Ничего мы не сделали. Вы что, не знаете, скольких там похоронили?
- Ты врач. Ты можешь нас спасти, - упрямо ответил мужчина.
- Это не повод убивать моего друга. Черт, неужели вы думаете, что я буду вам помогать после того, как вы убили его? - Она наклонила голову и посмотрела в зеркало заднего вида. Скиннер, по-прежнему неподвижный, лежал в грязи, постепенно превращаясь в точку на дороге.
- Ты поможешь нам, или мы тебя убьем. Всё очень просто, - ответил водитель, пожимая плечами. - Слушай, извини, но мы в полном отчаянии. Мы должны были что-то предпринять.
- Меня это не интересует. Остановите чертов фургон. Разворачивайтесь! - кричала она. - Я никуда не поеду без него! - Она в отчаянии попробовала дотянуться до рации, но при первом же ее движении сидящий рядом с ней человек прицельным выстрелом разнес рацию на куски. Она гневно вскрикнула и бросилась на него. Один из мужчин взглянул на водителя, и тот кивнул. Что-то грубое и вонючее было прижато к ее лицу, и она глубоко вздохнула, стараясь собраться с силами для новой борьбы, а потом все стало черным.

Скалли проснулась и обнаружила, что лежит в постели. Ей было удобно и тепло. Она пошевелилась, что-то бормоча. Голова у нее болела. И вдруг она пришла в себя. В дверях стояла женщина с пистолетом. Средних лет, темные волосы с проседью, лицо покрыто морщинами от забот и скорби.
- Кто… - Скалли вспомнила недавние события и со стоном отбросила волосы со лба. - О, черт… - пробормотала она.
- Они сделали вам больно? - Женщина подошла ближе и подала ей стакан воды. - Я велела им быть осторожными. Вы очень ценны для нас.
- Я вам не имущество, - буркнула Скалли, делая несколько жадных глотков, - и я не собираюсь вам помогать. Ваши люди убили моего друга.
- Извините, но вы будете нам помогать, - повторила женщина уверенно. Она взяла Скалли за руку и потащила ее в коридор, вниз по лестнице, в большую жилую комнату. Скалли остановилась и в смятении огляделась. Комната была наполнена телами больных и умирающих. - Большинство из них - члены моей семьи той или иной степени близости, так что вы видите, что я в полном отчаянии, - сказала женщина, взмахнув пистолетом.
- Мы все конченые люди. Вы ничем не отличаетесь от прочих, - возразила Скалли.
- Мы остались здесь, жили изолированно, вдалеке от всех болезней и смерти, которую вы и ваши безбожные соплеменники принесли в этот мир, - прошипела женщина. - Мы ушли подальше от всех и просили доброго Бога спасти нас. Мы жили богобоязненной жизнью и тяжело работали, но даже при этом не избежали этой дьявольской чумы. А теперь я не собираюсь сидеть и смотреть, как мои люди умирают. Так что вы поможете нам, или, клянусь, я вас убью.
- Я вам помогу, но только в том случае, если ваши люди вернутся за моим другом. Пока его не доставят сюда, я пальцем о палец не ударю. - Скалли поднялась и скрестила руки на груди. Другая женщина долго смотрела на нее. Они стояли лицом к лицу, казалось, целые тысячелетия. Потом женщина коротко кивнула.
- Вы начинаете работать, а мы посмотрим, что можно сделать для вашего друга, - сказала она. Скалли мгновение подумала над этим, потом кивнула. Похоже, это были самые лучшие условия договора, которые она могла выторговать.
- Мне потребуется оборудование из фургона, - сказала она, подходя к двери. Молодой человек, стоявший на страже, преградил ей дорогу и поднял пистолет. Она раздраженно его отбросила, а он взглянул поверх ее плеча на женщину, ожидая указаний. Та кивнула, и он отодвинулся, позволяя Скалли пройти.
Она медленно шла к месту, где был припаркован фургон. Похоже, она оказалась на большой ферме. Во дворе находилось несколько построек, и она уже могла безошибочно ощущать запах болезни. Скалли отмахнулась от мухи и забралась в кузов фургона. Она начала собирать необходимые приборы и запасы, когда заметила на своих руках кровь. Кровь Скиннера. На полу фургона лежала его сумка. Брошенная за ненадобностью. Совсем как он сам, оставленный умирать на дороге, под палящим солнцем. А последнее, что она делала, - орала на него. Если он умер, у нее никогда не будет возможности извиниться перед ним, сказать, что она не хотела обидеть его.
Трясущимися руками она открыла небольшую сумку. В ней была смена одежды и кусок мыла. Ее пальцы нащупали что-то плоское и твердое. Она вытащила пульт дистанционного управления, который он всегда возил с собой. Крайчек позаботился о том, чтобы этот пульт был доставлен Скиннеру как раз перед тем, как болезнь начала распространяться, может быть, зная, что всё кончено. Скалли помнила выражение недоверия на его лице, когда он вскрыл упаковку и обнаружил там узкий, гладкий, опасный предмет. Она начала его изучение, но ей не хватило времени, чтобы прийти к каким-нибудь выводам, потому что через несколько дней весь город был сметен с лица земли первой же атакой эпидемии. На дне сумки она обнаружила запасные очки, завернутые в ткань, и осторожно погладила хрупкую конструкцию из металла и стекла, пытаясь справиться с комком в горле. Это скудное имущество казалось таким трогательным - часть человека, которого она узнала так хорошо.
Она взяла его свитер и сжала своими испачканными кровью руками, потом поднесла к лицу и вдохнула запах. Его запах. Ее захлестнула волна отчаяния. Без него она не справится. Только его вселяющее уверенность присутствие помогало ей держаться. У нее нет сил жить дальше, если его не стало. Она тоже должна умереть. Скалли вдруг осознала: если и было что-то, заставлявшее ее двигаться вперед в течение последних нескольких месяцев, - это был он. А теперь его нет. Ей снова представилась картина: он лежит, истекая кровью, на дороге. Она привалилась к борту фургона, чувствуя, что сейчас потеряет сознание.
Когда дурнота прошла, она, несмотря на жару, крепко обвязала талию свитером Скиннера, собрала необходимые припасы и медленно направилась к дому.
Женщину, которая была здесь главной, звали Валери. Насколько Скалли поняла, огромная ферма была скорее коммуной, чем жилищем одной семьи. Некоторые здешние обитатели состояли в родстве, но многие не были родственниками. Казалось, что все они принадлежат к некой странной религиозной секте. Усталый мозг Скалли был не в состоянии воспринять более подробную информацию. Она подготовила свое медицинское оборудование, велела Валери распорядиться, чтобы самых безнадежных больных отнесли в другое здание и оставили их там спокойно умирать, а потом сосредоточиться на тех, у кого еще был хоть какой-то шанс.
Скалли сразу же поняла: эта мутация отличалась от той, с которой они имели дело в Каролина Спрингс. Это была совершенно новая мутация. Ирония ситуации заключалась в том, что если бы эта маленькая отчаявшаяся коммуна официально попросила их о помощи и привезла с собой Скиннера, все сложилось бы по-другому. Скиннер, без сомнения, вызвал бы сюда всю их спасательную команду с оборудованием, и у них появилось бы преимущество - над их спасением работало бы гораздо больше народу, чем один безмерно усталый и несчастный доктор.
Скалли потратила довольно много времени, делая тех, кто мог двигаться, медсестрами и помощниками, показывая им, как нужно брать анализ крови, как давать больным лекарства. Эта мутация вызывала симптомы, которых она никогда раньше не видела, в том числе резкий сепсис, который распространялся так быстро, что люди, утром еще находившиеся в добром здравии, умирали к закату. Почти все пациенты прошли сквозь стадии болезни, которые она видела раньше. Большинство держалось не дольше трех дней перед тем, как умереть. Суровость симптомов и тот факт, что больные не реагировали ни на какие лекарства, означал, что эта мутация является более опасной, чем все, с которыми она сталкивалась раньше. Скалли работала весь день напролет. Когда она устало присела за стол, перед ней появилась миска жидкого мясного бульона, и она поела, почти не чувствуя вкуса. Валери сидела напротив, ее мрачное лицо становилось все более морщинистым с каждой проходящей минутой.
- Как насчет моего друга? - глухо спросила Скалли. - Где он?
- Ты думаешь, у меня есть лишние люди, чтобы отправить их на поиски одного человека, когда так много других умирают и нуждаются в уходе? - буркнула Валери.
- Ты обещала! - взорвалась Скалли, гневно вскакивая с места.
- Я сказала, что наша главная задача - получить то, что нам надо, - ответила Валери стальным голосом.
- Ах ты сука! - Мысленным взором Скалли снова увидела картину: Скиннер лежит в грязи, под палящими лучами солнца и медленно умирает. После всего, что он сделал, он заслуживал гораздо лучшей доли. - Ты дура, тупая стерва! Ты что, не знаешь, кто он такой? Речь идет не только о тебе, а обо всем этом чертовом мире, и он единственный, кто делает хоть что-то, ЧТО-ТО… - ее голос поднялся на октаву, - … чтобы спасти нас.
- Он мертв, - сказала Валери бесстрастно. - Никто не смог бы выжить на такой жаре. Не было смысла никого туда посылать, только чтобы найти труп.
- Тогда пусть Господь простит тебя, потому что я, черт возьми, не прощу, - сказала Скалли низким голосом, в котором уже не было гнева. Не было даже скорби.
- Извини, что так вышло с твоим другом, но нам нужна была помощь, - Валери пожала плечами.
- И потребности некоторых важнее, чем потребности многих, да? - резко спросила Скалли.
- Да, если эти некоторые - мои, - просто ответила Валери. - А теперь возвращайся к работе.
- Или? Похоже, ты потеряла папку с нашим договором.
- Никуда ты не уйдешь. Ты врач, твое дело - лечить, и я так полагаю, что этим ты и будешь заниматься. Мои люди не должны страдать из-за нашей с тобой размолвки, ведь так? - выражение лица Валери было непреклонным. Скалли посмотрела в сторону соседней комнаты, наполненной больными и умирающими.
- Ты ошибаешься. Мне на них наплевать, - сказала она резко, - а еще мне наплевать, что случится со мной. Можешь убить меня, если хочешь.
- Тебе, может быть, нет дела до них, но тебя очень волнует эта болезнь, - прошипела Валери. - Тебе важно выяснить, что ее вызывает. Я наблюдала за твоей работой. Это что-то личное, верно? Только ты - и эта болезнь. Один на один. Ты хочешь победить ее - или погибнуть в схватке. Ты ведь не дашь ей просто так победить себя, правда?
Скалли не могла припомнить, чтобы когда-нибудь ненавидела кого-нибудь больше, чем Валери в тот момент, когда та бросила правду ей в лицо. Она поднялась, сжав кулаки, ненавидя эту правду, а потом молча развернулась на каблуках и вернулась к своей работе.

На исходе третьего дня Скалли поняла, что все, кто заразился этой разновидностью вируса, умерли. Выживших не было. Даже тех пяти процентов, которые сражались с болезнью и победили ее, а также никого, на кого подействовало бы лечение. Скалли больше нечего было предложить, и недовольство Валери все возрастало по мере того, как ее люди умирали. Высокий худой юноша по имени Крис, которого Скалли определила как одного из сыновей Валери, а также как человека, который напал на Скиннера, вел себя нервно, постоянно говорил о том, что Скалли проиграла, подговаривал Валери не давать ей больше пищи и не разрешать отдыхать, если она не получит результатов. Валери качала головой, слишком усталая, чтобы спорить с ним, но еще не готовая к тому, чтобы согласиться.
Скалли чувствовала свою полную беззащитность в этом враждебном окружении. Ее неудача начала выглядеть как преднамеренная, но она не была таковой. Ей нужны были приборы. Она знала, что если бы смогла изучить эту мутацию через микроскоп, она бы получила ответы, которых ей так не хватало. Но все исследовательское оборудование находилось в другом фургоне, а у нее была только ее походная медицинская сумка. Она подумала: интересно, кто-нибудь искал их? Вряд ли есть что-то, способное вывести Джулию из равновесия, но на базе должны были хотя бы прийти в недоумение, куда они могли подеваться. Может быть, сейчас они уже нашли тело Скиннера. Скалли не хотела думать об этом. Она взяла его свитер, висевший на стуле, и прижалась к нему щекой.
- Ты мне нужен, - прошептала она, внезапно почувствовав невыносимое одиночество. Она была заперта здесь среди чужих людей, которые все больше приходили в отчаяние и становились все более безумными. Она вспомнила множество случаев, когда ему удавалось немного облегчить ее жизнь, множество маленьких проявлений доброты, четыре оранжевых розы, которые он нашел для нее. Вспомнила, как он заставлял ее есть и спать, двигаться вперед, жить. - Прости меня, - сказала она. - Прости, что у меня не было возможности попрощаться с тобой, сказать тебе, каким хорошим другом ты был.

Валери умерла на следующий день. Она хорошо себя чувствовала утром, когда Скалли проснулась после короткого - не более двух часов - сна. Потом у нее развился сепсис, и через несколько часов ее не стало. Крис закинул голову и завыл от горя, а потом надолго исчез. Когда он вернулся, в его глазах было выражение сумасшедшей скорби, которое испугало Скалли. В жилой комнате было темно, ее освещало несколько свечей, запас которых уже почти иссяк. Жизненные условия были настолько примитивными, что Скалли не удивляло, что многие здесь умерли. В конце концов, у спасательной команды был в распоряжении собственный генератор, так что у них всегда было электричество, куда бы они ни поехали. А здесь… здесь не было ничего. Это было похоже на жизнь в средние века.
Крис посмотрел на умирающих, потом взглядом убийцы уставился на Скалли.
- Стерва. Ты убила ее, - сказал он, вынимая из кармана нож. В комнате воцарилась тишина.
- Крис, она не виновата, - слабо возразила какая-то женщина.
- Нет, виновата. С того момента, как она оказалась здесь, она ни хрена не сделала, чтобы кого-нибудь спасти. Там, в Каролина Спрингс, она давала людям лекарство - и они выживали. А здесь никто не выжил! Все умирают!
- Потому что это другая разновидность вируса. У меня нет препаратов для ее лечения, - ответила Скалли спокойно, поднимаясь на ноги и пытаясь выпрямить затекшую спину.
- Ты врешь, сука. Ты убиваешь их из мести. За своего мертвого друга! - рявкнул Крис, приближаясь к ней и угрожающе размахивая ножом. Несколько человек, которые еще были в состоянии двигаться, стояли очень тихо, наблюдая, и Скалли поняла, что ни один из них и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь ей. Может быть, некоторые из них даже были согласны с Крисом.
- Ну что ж, тогда убей меня, - зло выдохнула она. - Мне уже все равно. Я не могу вам помочь. Я бесполезна. И никогда не была полезна, черт возьми! - Она развела руками, признавая свое поражение. Крис подошел еще ближе, явно вне себя от горя. Скалли закрыла глаза и ждала, желая избавления от этого непрекращающегося кошмара.
- Сука, - прошептал Крис. Он находился так близко, что она чувствовала его дыхание, а потом ощутила холодную сталь клинка около своего горла.
- Давай же, сделай это, - сказала она, открывая глаза и вглядываясь в его перекошенное лицо. Оно исказилось еще больше - и стало похоже на отвратительную маску ненависти. Скалли ощутила острую боль в шее, потом раздался громкий хлопок, а потом наступила тишина. Она стояла, дрожа, не понимая, что произошло в этой темной комнате, только чувствовала, как кровь стекает по ее горлу, теплая и липкая. А потом кто-то крепко обнял ее. Она знала, кто это был, даже раньше, чем взглянула ему в лицо.
- Я думала, ты умер, - выдохнула она, когда к ней вернулась способность говорить.
- Это ты чуть не погибла, - ответил он, еще крепче обнимая ее, не давая ей упасть, потому что ей вдруг показалось, что колени ее сейчас подогнутся.
Она посмотрела на мертвое тело Криса и поняла, что покрыта его кровью. Скиннер все еще держал в руке пистолет, ожидая, что кто-нибудь бросит ему вызов, но измученные люди смирились с еще одной потерей и молча вернулись к заботам о своих близких. Апатия, которая помешала им прийти на помощь к Скалли, точно так же не дала им вступить в бой с вооруженным и очень решительно настроенным Скиннером.
- Пойдем. Мы уходим, - Скиннер схватил ее за руку, и она слепо повиновалась ему. Они забрались в кабину, и Скиннер на максимальной скорости погнал фургон прочь от коммуны. Скалли взглянула на него. Его кожа была красной и обгоревшей на солнце, огромный кровоподтек покрывал одну сторону его лица. Но, кроме этого, похоже, у него не было никаких повреждений.
- Что с тобой произошло? - спросила она. - Она мне сказала, что ты мертв. Она сказала, что ты мертв… - Она начала бесконтрольно дрожать.
- Почти был, - отозвался он мрачно. - Мне удалось добраться до заброшенной фермы и отсидеться там до тех пор, пока я смог нормально держаться на ногах. Там была вода в бутылках, еда и… и трупы. - Он взглянул на нее, и она кивнула, стуча зубами. - Когда я достаточно пришел в себя, пошел по следам машины и добрался сюда. Похоже, подоспел как раз вовремя.
- Д… да, - выдавила она. - Я думал, ты умер, - повторила она, все еще в шоке. - Прости, прости меня, я только хотела сказать - прости меня.
- За что? - спросил он удивленно.
- За то, что кричала на тебя, и ударила, и была такой стервой… - пробормотала она. - Я думала, что ты умер, а последнее, что мы делали, - это ругались.
- Ты устала и была расстроена. Мне следовало быть более терпеливым. Я тоже взорвался. - Он пожал плечами. - Кроме того, я не умер, так что не имеет значения, правда? - добавил он, улыбаясь ей в темноте, сверкая зубами, и она внезапно испытала невероятное облегчение. Все равно что проснуться от кошмара - и выяснить, что это не было правдой.
- Слава Богу! - Ее глаза наполнились слезами, и она сморгнула их. - Останови! - вдруг закричала она.
Он ударил по тормозам и с тревогой посмотрел на нее.
- Что?
- Мы должны вернуться, - ответила она.
- Куда? К этим ублюдкам, которые пытались тебя убить? - Он изумленно приподнял бровь.
- Да, но мы все равно должны. У них там мутация, которую я никогда раньше не видела. Мы должны взять образцы и доставить их в лабораторию в Вашингтоне.
- Нет. Единственное, что мы должны сделать, - это поскорее оказаться в безопасности. - Скиннер снова завел мотор фургона.
- Ты не понимаешь, - возразила она мягко. - Я думаю, что это - он. Это - тот самый.
Он снова затормозил и внимательно посмотрел на нее в темноте.
- Ты уверена?
- Нет, не уверена… у меня не было никакого оборудования, но обычные показатели смертности здесь не действуют. Знаю, это единичный случай, но болезнь развивается подобно мировому пожару, и здесь мы столкнулись с особо опасной мутацией. Мы должны вернуться и помочь им.
- Они похитили тебя, приставили нож к твоему горлу… - Его пальцы в темноте коснулись свежей царапины у нее на шее.
- Они были больны, в отчаянии, и… в любом случае, если болезнь будет развиваться по своим законам, ни один из них не выживет, чтобы пожалеть о том, что они сделали, - сказала она тихо. Он немного подумал об этом, потом кивнул и развернул фургон.
Похоже, никто не удивился, а еще меньше заинтересовался их возвращением. Валери была сердцем этой коммуны, и теперь они остались без предводителя, потрясенные опустошением, которое жестокая болезнь произвела в их рядах. Скиннер держал пистолет на виду и ни на минуту не оставлял Скалли, пока они работали, отчаянно исследуя образцы, пробуя различные комбинации лекарств, которые были у них с собой, но ничего не действовало. Скиннер давно уже стал умелой медсестрой. Скалли поражалась, какое количество различных навыков он приобрел за это время. Он вымыл одного из больных, а позже вынес труп женщины, чтобы присоединить ее к другим, лежащим на самодельном погребальном костре во дворе.

Прошла неделя. И однажды они оглянулись вокруг и обнаружили, что они были единственными живыми среди мертвых. - Думаю, ты была права,- пробормотал Скиннер устало. - Это - тот самый.
- Да, - кивнула она отрешенно, опустилась на нижнюю ступеньку лестницы и уставилась в пространство.
- В некотором смысле, они оказали нам услугу, похитив тебя, - заметил он, подходя к ней. - В конце концов, у нас есть, с чего начать. Эта мутация останется здесь. Она может не появиться в таком же виде где-нибудь еще в течение многих дней, недель или даже месяцев.
- Может быть, - пожала она плечами. - Мы не знаем.
- Нет, но мы можем взять образцы в лабораторию и начать их непосредственное изучение.
- Да. - Она снова пожала плечами, потом прикусила губу, когда ее спина начала протестовать. - Господи, я бы все отдала за горячую ванну, - пробормотала она.
- Я тоже. Но больше всего я бы хотел лечь спать - и проспать лет сто.
- Чтобы проснуться от поцелуя хорошенькой принцессы.
- Я бы предпочел прекрасную, но согласен взять то, что предложат, - усмехнулся он, протягивая руки, чтобы помочь ей встать. Она со стоном поднялась. Они пошли вверх по лестнице и вошли в одну из спален наверху. Оба упали на постель и в ту же секунду заснули.
Скалли проснулась почти через сутки от плеска воды. По положению солнца она определила, что на дворе полдень. Она спустила ноги с постели и вскрикнула от боли в спине, потом поплелась по коридору и остановилась около ванной комнаты. Ванна была наполнена горячей водой. Скиннер взглянул на Скалли, продолжая наполнять ванну из огромного котла.
- Я согрел воду на огне, - объяснил он.
- О Господи! Сколько раз тебе пришлось ходить туда-сюда, чтобы принести столько воды? - воскликнула она.
- Несколько. Нам это необходимо. - Он улыбнулся. - Ты первая. А мне остатки. Я не собираюсь таскать еще воду по этой лестнице.
- Мы можем поделиться, - предложила она.
- В другое время и в другом месте это предложение звучало бы очень заманчиво, - усмехнулся он.
- Знаю, - отозвалась она задумчиво. - Но я именно это и подразумевала. Таким образом, мы оба получим хотя бы немного чистой воды, а учитывая, что ты ее принес, это будет только справедливо.
- Нет. Я позволю тебе наслаждаться купанием в одиночестве. - Он улыбнулся, направляясь к двери. Она кивнула и начала расстегивать пуговицы.
- О… - простонала она.
- В чем дело?
- Спина.
Она почувствовала осторожное прикосновение его пальцев к больному месту и снова вскрикнула.
- Больно? Тебе нужен хороший массаж. Забирайся в ванну и разогрей как следует мускулы, а потом я посмотрю, что смогу сделать.
Он вышел. Она разделась и с удовлетворенным вздохом опустилась в ванну. Это было чертовски здОрово! Она не помнила, когда в последний раз имела возможность принять горячую ванну. Интересно, сколько ходок пришлось ему сделать, чтобы ее наполнить, подумала она. Обычно они быстро принимали душ, а полностью погрузиться в теплую воду - это было похоже на рай. Она взглянула на свое тело, с которого медленно отходила грязь, и закрыла глаза, совершенно измученная нескончаемым стрессом последних нескольких недель.
- Дана.
Она резко проснулась и увидела стоящего рядом Скиннера.
- Прости. Ты заснула в ванне, и я побоялся бросить тебя без присмотра. Я нашел немного геля для душа.
Он передал ей флакон, и она с благодарностью приняла его, нисколько не смущенная своей наготой. Каким-то образом после всего, что им пришлось пережить вместе, она уже не обращала внимания на такие пустяки. Он повернулся, чтобы выйти.
- Не мог бы ты помыть мне спину? - попросила она. - Я не достану, а мне хочется быть абсолютно чистой.
- Конечно.
Он опустился на колени позади нее, налил немного зеленого геля на свои большие ладони, потом потер их друг об друга. Скалли наблюдала, завороженная такими простыми движениями. Потом она приподняла волосы, и он осторожно начал втирать мыльную пену в ее кожу, не в состоянии подавить блаженный вздох, пока он это делал. Она услышала, как он усмехнулся. - Как приятно… - пробормотала она.
- Знаю. Это как отгул… уехать куда-нибудь и на время забыть обо всем, - отозвался он. - Ну вот, - он взял чашку и слил воду ей на спину, потом опустил ее руки и вылил чашку воды ей на волосы.
Скалли в последний раз действительно мыла волосы очень давно, и теплая вода, стекавшая с головы ей на плечи, была очень приятной. Она запрокинула голову, и он выдавил немного геля ей на волосы, а потом начал массировать длинными, сильными движениями. Скалли вздохнула, наслаждаясь моментом, и пожелала, чтобы он длился как можно дольше.
- Ты пропустил свое призвание, - сказала она. - Из тебя бы получился великолепный парикмахер.
- Гм… Честно говоря, никто мне никогда не делал таких комплиментов, - сказал он с усмешкой.
Некоторое время они молчали. Его пальцы массировали ее голову, потом опустились к спине. Его большие ладони легко покрыли ее худые плечи, начали разминать напряженные мускулы, облегчая и успокаивая боль, и она, наконец, почувствовала себя в сто раз лучше. Когда он остановился, ей захотелось схватить его руки и вернуть их туда, где они были только что. Он взял чашку и начал сливать воду ей на голову, смывая мыльную пену. Ее волосы стали чистыми и блестящими, и он пропустил сквозь них пальцы. Потом подал ей яркой расцветки халат.
- Вот что я нашел, - сказал он.
Она смотрела на него удивленно. Этот халат просто манил ее. Он оказался на два размера больше, но ей было очень приятно завернуться во что-то свежее и удобное. Он завязал пояс, как будто она была ребенком, и она стояла, тихонько напевая, позволяя ему заботиться о ней. Слишком давно она не ощущала себя особенной, слишком давно ее никто не баловал, так что это было чертовски хорошо, чтобы отказываться. Когда он закончил, она взглянула на грязную воду в ванне и прикрыла ладонью рот.
- Извини, пожалуйста.
- Ерунда. На улице жутко жарко. Я помоюсь во дворе холодной водой. В любом случае, есть еще несколько вещей, которые я должен сначала сделать.
- Какие? - Он посмотрела на него, и он пожал плечами.
- Подготовить тела к кремации, - тихо ответил он.
- Конечно. Я сейчас оденусь и помогу тебе. - Она направилась к двери, но он остановил ее, положив руку ей на плечо. - Не надо. Я справлюсь. А ты отдохни. Ты работала без передышки много недель. Ты измучена.
- Я в порядке, - улыбнулась она.
- В любом случае, я там почти уже закончил. Это не займет много времени. На кухне есть еда. Пойди и поешь.
Он повернулся и вышел. Скалли вздохнула. Как бы она хотела, чтобы он перестал все время говорить ей, что нужно делать. В желудке у нее заурчало, и она поняла, что умирает от голода. Принимая ванну, она обнаружила некоторые изменения в своем теле. Ее ребра выступали вперед гораздо сильнее, чем раньше, так что она знала, что потеряла вес - и немало.
Она спустилась босиком по лестнице и заглянула в жилую комнату, обнаружив, что тел в ней больше нет. Скиннер работал без остановок. Она села за стол и съела банку фруктов, а потом банку ветчины, не сделав даже паузы между ними. Довольно странное сочетание, но выбор у нее был невелик. Она почувствовала запах гари и подошла к двери.
Скиннер стоял во дворе перед огромным костром с горящим факелом в руке. Она видела, как он швырнул факел в костер, и груда тел начала мгновенно гореть, так что она предположила, что он предварительно облил их бензином. Он стоял и смотрел, как они горят, а потом она заметила, как поникли его плечи, и его большое тело почти согнулось пополам. Он обхватил себя руками и опустил голову. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что все его тело содрогается в тихих спазмах страдания.
Она стояла, не зная, что делать. Он был слишком горд, чтобы выдать таким образом свои чувства, если бы знал, что она наблюдала. В любом случае, она не могла просто стоять и смотреть, как он борется с этим в одиночку. Комок застрял у нее в горле. Было что-то особенно разрывающее сердце в том, что Скиннер, стоявший один перед погребальным костром, в конце концов согнулся под тяжестью взятых на себя обязательств. Он производил впечатление очень сильного и очень уверенного человека. Он был лидером. Он не мог согнуться.
Не раздумывая, Скалли выбежала из дома. Он удивленно и напряженно оглянулся, и она обняла его за шею и притянула его голову к своему плечу. Он постоял так мгновение, потом уткнулся лицом в ее рубашку и крепко вцепился в нее. Все его тело дрожало. Скалли обнимала его до тех пор, пока огонь почти потух, потом осторожно освободилась из его рук и пошла обратно к дому.
- Тебе тоже нужно больше отдыха, - сказала она, ведя его вверх по лестнице в спальню. Он слепо следовал за ней и сел рядом с ней на кровать. - Мне иногда тоже бывает невмоготу, - сказала она, пытаясь заставить его взглянуть на нее, но он намерено смотрел в сторону.
- Я в порядке. - Он поднялся, подошел к окну и выглянул наружу. - У меня просто был момент… что-то вроде deja vu. Я подумал, сколько мертвых тел я перетаскал и похоронил, сколько тел я сжег. Слишком много, не пересчитаешь. Я вдруг вспомнил книгу о Холокосте и почувствовал себя, как охранник в концлагере.
- Хватит! - крикнула она, подходя к нему и становясь рядом. - Ты и так сделал очень много. Ты не виноват. - Может быть, и нет. Но разве ты никогда не задавала себе вопрос - почему? - Он обернулся и в первый раз посмотрел на нее. В его темных глазах было такое горе, что у нее сжалось сердце.
- Почему? - повторила она.
- Почему мы? - спросил он. - Почему мы не умираем? Иногда я удивляюсь, есть ли во мне что-то такое, из-за чего выживание является моим проклятием. Это уже случалось много раз. Я должен был умереть раньше, Скалли. Во Вьетнаме я был единственным, кто выжил, когда весь взвод был стерт с лица земли. Я умирал там и каким-то образом, не знаю, каким, вернулся к жизни. Я долго потом боролся с синдромом выжившего. А теперь то же самое происходит снова.
Скалли пристально смотрела на него, недоумевая, как она могла настолько хорошо знать этого человека - и в то же время совершенно его не знать.
- Ты раньше никогда не говорил о Вьетнаме, - прошептала она.
- Знаю. Я и не говорю. Если только… если только в этом нет определенного смысла. А эта… эта бойня - нечто гораздо худшее, чем всё, что мне приходилось видеть раньше. Я все-таки не могу понять - почему я? Почему я стал свидетелем всего этого?
- Со мной такое тоже бывает. - Она снова обняла его, и ее пальцы осторожно погладили его спину, стараясь принести облегчение напряженным мускулам.
- Почему мы выжили, Скалли? Все, кто здесь жил, мертвы, а нас пощадили. Почему?
- Ну, я всегда думала, что это из-за чипа, - ответила она. - Не знаю, как или почему, но меня похитили и подвергли экспериментам те же люди, которые напустили на нас этот вирус. Я должна верить, что два эти события как-то связаны между собой.
- Я тоже так думаю. И я… - он заколебался, и она почувствовала, что его мускулы снова напряглись под ее мягко массирующими пальцами. - Ну, думаю, я всегда предполагал, что я либо очень везучий, либо моя способность к выживанию имеет какое-то отношение к нано-частицам, которые Крайчек запустил в мою кровеносную систему. Я не знаю, как это объяснить.
- Такое возможно, - откликнулась Скалли.
- Я помню, что мы брали анализ крови у всех, кто обладает иммунитетом к вирусу, и не обнаружили никаких общих факторов, так что, может быть, я просто везучий.
- Может быть. - Она еще крепче обняла его, вдыхая запах дыма на его одежде. - Послушай, тебе совершенно нечего стыдиться и не из-за чего чувствовать себя виноватым. У нас всех бывают такие моменты, когда хочется просто сдаться и начать плакать или ударить кого-нибудь и начать орать. - Она с раскаянием улыбнулась.
- Я знаю. - Его пальцы осторожно коснулись ее мокрых волос. - Знаю.
Скалли повернулась, и каким-то образом его лицо оказалось совсем близко. Она потянулась к нему, и ее губы нашли его губы. Это был медленный, нежный поцелуй, а когда она отодвинулась, он сделал глубокий вдох, словно она вернула его к жизни. Она села на постель, и он опустился на колени перед ней, нерешительно потянул за полы халата. Она обняла его, притягивая к себе, и ее халат совсем распахнулся. Он коснулся ее груди, начал ласкать соски, и она застонала и обхватила его ногами, притягивая его еще ближе к себе.
- Дана, - его голос был глубоким и хриплым, и она взяла его лицо в ладони и снова нежно поцеловала в губы. - О Господи… - пробормотал он, когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Он был внезапно подхвачен волной возбуждения, с силой обнял ее своими большими руками и прижался лицом к ее телу. Он был одновременно везде - неистовство активности - и она легла на постель, не желая ничего другого, только потерять себя в его объятиях, получить хоть короткую передышку от кошмара того мира, в котором они жили. Вдруг он замер, по-прежнему стоя на коленях и обнимая ее так, словно не мог решиться разжать объятия.
- Уолтер. - Кончиками пальцев она коснулась его щеки - мягкий, ласкающий жест. Он поднял голову и взглянул на нее полными удивления и радости глазами. Она назвала его по имени.
- Извини. Я не могу. Не хочу, чтобы это было так… - сказал он тихо.
- Как? - Она почувствовала прилив раздражения, даже гнева из-за того, что он прервал то, что они едва начали. - Из жалости. Ради утешения. Мы оба видели людей, которые бросались в секс, надеясь спастись. Это не то, чего я хочу. Совсем не то. - Он помолчал, потом опустил глаза. - Это не то, чем ты для меня являешься. - Он внезапно поднялся и вышел из комнаты, не оглянувшись.
Скалли сидела на постели, еле переводя дыхание. Она была так зла, что хотела кричать и орать на него и колотить его кулаками так же, как делала это раньше в Каролина Спрингс. Чего он от нее хотел? Обещания выйти замуж? В этом сумасшедшем мире? Почему они не могли получить некоторое утешение, как многие другие? Почему он должен был жить, руководствуясь какими-то глупыми понятиями о том, что правильно и что нет? И что, черт возьми, он имел в виду, говоря "это не то, чем ты для меня являешься"? Она не хотела даже думать о скрытом смысле этой фразы.
Она посмотрела на себя. На ее чистом белом теле были отчетливо видны отпечатки его запачканных сажей рук. Она помнила мягкую ласку его пальцев на своих сосках. И начала всхлипывать. Черт, она хотела чувствовать прикосновения этих рук к своему телу, хотела принять его глубоко в себя, хотела забыться и потерять себя в его страсти… она стукнула кулаком по кровати. Да, она хотела использовать его. Она хотела использовать его, чтобы напомнить себе, что она человек.
Использовать его, как средство сбежать хотя бы на короткое время. Он был прав. Она поняла, что он остановился не потому, что не хотел ее, а потому, что понимал, что и он готов использовать ее по тем же самым причинам. В глубине души она восхищалась силой его воли, но в то же время все еще негодовала на него за его решение.
Скалли поднялась и яростно запахнула халат. Сейчас она хотела только одного - поскорее выбраться из этого чертова места и вернуться туда, где в последнее время, как она считала, находился ее дом. Она переоделась, собрала все еще влажные волосы в хвостик, спустилась в жилую комнату, упаковала свою сумку, потом вышла на улицу, чтобы положить ее в кузов фургона… и застыла на месте.
Скиннер стоял около ведра с водой, раздетый до пояса, и мылся. Его мускулы играли под упругой, золотистой кожей, тронутой теплым загаром. Она почувствовала, что дыхание со свистом вырвалось из ее груди, и опустилась на крыльцо. Он не заметил ее, и она ощущала себя, как человек, который любит подглядывать. Он вылил воду себе на голову, заставив свое тело блестеть на неярком полуденном солнце. Он был слишком худ, так же, как и она, но казался гораздо более сильным, чем раньше. Сказались долгие месяцы тяжелой физической работы. Он закончил и обернулся. Скалли быстро поднялась и взяла свою сумку, не желая, чтобы он знал, что она наблюдала за ним.
- Я всё упаковала. Когда будешь готов, можно будет ехать, - сказала она отрывисто. Он молча кивнул. Она подошла к фургону, положила свою сумку в кузов, а потом забралась на водительское место. - Я поведу. Теперь моя очередь, - сказала она, когда он через несколько минут тоже забрался в фургон. От него пахло чистотой, небольшой круг волос у него на голове был мокрым от импровизированного душа.
- Хорошо, - бросил он, застегивая рубашку. Она отвела глаза и направила фургон в сторону дома.
Дом. Несколько часов спустя - уже глубокой ночью - они вернулись в Вашингтон. База находилась не в центре города, который теперь находился в полном распоряжении крыс и тараканов, а в небольшом пригороде.
Скалли принимали приветствия друзей, ответила на прочувствованное объятие Джулии и устало потащилась за Скиннером в самое большое помещение базы, где он назначил короткое совещание. Скалли проинформировала свою команду о новой мутации вируса, и в комнате воцарилась тишина. Скиннер в конце концов сказал правду: что они столкнулись с мутацией, которая способна уничтожить их всех. Это были новости, которые никто из присутствующих не хотел слышать, поэтому привезенные Скалли образцы и ее медицинские заметки были тут же переданы в работу - для дальнейшего исследования и анализа.
- Мы должны расценивать это, как подарок, - говорил Скиннер, не давая им пасть духом. Легкий пот покрывал его высокий лоб. - Нам была дана команда "На старт!", шанс заблаговременно изучить эту мутацию. Я не сомневаюсь, что она рано или поздно снова где-нибудь появится, но мы, в конце концов, можем к этому подготовиться.
Люди обменялись взглядами, воодушевленные его откровенностью. Скалли невесело улыбнулась. Только Скиннер мог заставить худшие в мире новости звучать так, словно это было Послание Божие. Не в первый раз ее поразило, насколько хорошим лидером он был. Данная ситуация заставила его талант сверкать. Ему прекрасно удавалось вдохновлять его войска и умело скрывать от них отчаяние, которое она сама наблюдала всего лишь несколько дней назад. Не было слишком сложных заданий, никакие препятствия не казались непреодолимыми. Он излучал сдержанный, полный достоинства оптимизм, который был чрезвычайно заразителен, и постоянно находил работу для членов своей команды, чтобы у них не оставалось времени задумываться - или беспокоиться.
Она почти не видела его в последующие 24 часа, пока проводила первую серию опытов для изучения мутации вируса. Он был слишком занят, поскольку ему пришлось заниматься ускоренным решением всех проблем, накопившихся в его отсутствие. Когда она, наконец, увидела его, между ними возникло смущенное напряжение, которого не существовало раньше. Она чувствовала себя так, словно здесь было что-то недосказанное или нерешенное, но ни у одного из них не было ни времени, ни решимости, чтобы заговорить об этом. Его лицо осунулось и побледнело, вокруг глаз залегли темные круги, и она подумала, что он, скорее всего, спал еще меньше, чем она.
- Каковы результаты? - спросил он устало. Скалли передала ему данные, которые ей удалось собрать к этому времени. Он опустился на стул и стер несколько капель пота со лба. Он выглядит неважно, подумала она, мысленно возвращаясь к разговору о том, почему ни один из них до сих пор не заразился.
- - Я хочу взять у тебя еще один образец крови, - выпалила она внезапно.
Он поднял глаза от бумаг и нахмурился.
- Зачем?
- Всего лишь интуиция, - сказала она задумчиво. - Хочу проверить, изменяется ли активность нано-частиц в твоей крови, если ты подвергаешься опасности заразиться. Раньше мы брали образцы здесь, на базе, когда не было никакой угрозы. Мне нужно знать.
- Да? - он быстро наклонился вперед.
- Скажи, каждый раз, когда мы обнаруживали новую мутацию, ты когда-нибудь чувствовал себя плохо?
Он пожал плечами.
- Ощущал симптомы, как во время простуды, один или два дня, и то не всегда.
- Ты никогда ничего не говорил, - сказала она с упреком.
- Просто думал, всё дело в стрессе, ну, ты знаешь, слишком много работы… - ответил он, слегка недовольный ее тоном. - А что?
- Ну, предположим, что ты был инфицирован? Не каждый раз, но время от времени. Предположим, что у тебя все-таки нет иммунитета, но что нано-частицы запрограммированы таким образом, чтобы бороться с эпидемией?
- Ты хочешь сказать, что я заражался, а потом нано-частицы разрушали вирус еще до того, как он мог на меня подействовать?
- Да.
- Думаю, это возможно, но даже если это и правда, какую помощь это может оказать всем остальным?
- Не знаю, - вздохнула он, - но все же имеет смысл продолжать изучение.
- Хорошо, - кивнул он. - Я загляну в лабораторию позже, но… но если твоя гипотеза верна… я могу быть носителем. Если у меня нет иммунитета, я мог привезти болезнь сюда. - Они посмотрели друг на друга, потом она пожала плечами.
- Нельзя утверждать с уверенностью. На данный момент это всего лишь догадки.
- Похоже, что так. - Он устало провел рукой по лбу. - Знаешь… - начал он. - Малдер в какой-то степени был заражен этим вирусом на Тунгуске. Вполне возможно, что у него есть иммунитет, так же, как и у тебя.
- Да, но есть другие способы умереть, - мягко напомнила она. - Вроде старой доброй пули в лоб.
- Ты хочешь, чтобы он был здесь сейчас. Вместо меня, - сказал Скиннер. И это не было вопросом - это было утверждением. Она уставилась на него.
- Нет, - ответила она, удивляясь, что это было правдой. - Нет, не хочу. Малдер не мог бы делать то, что делаешь ты. Он - блестящий человек, но он не лидер. Он не любит работать с другими людьми, и ему не всегда удается добиться от них лучшего результата, на который они только способны. Он отлично работает один или с кем-то, кому доверяет, с кем может поделиться идеями. Ты больше подходишь для этой ситуации.
- Я не говорю о ситуации. Я говорю о тебе, - возразил он глухо, и она поняла, что он злится на себя за то, что снова поднял эту тему.
- Я не знаю, - ответила она, поднимаясь с места. - Не знаю. - Она пошла к двери, недоумевая, зачем только что солгала.
Результаты анализа крови Скиннера заставили Скалли действовать немедленно. Не только уровень нано-частиц в его крови поднялся до невероятных 400 процентов, она также обнаружила признаки наличия самой последней мутации вируса. Но что было хуже всего - нано-частицы проигрывали с ним схватку.
Скалил бросилась к офису Скиннера, ворвалась внутрь и обнаружила там Джулию.
- Где Скиннер? Мне нужно сказать ему нечто важное, - сказала Скалли торопливо.
- Его нет. - Джулия поднялась и захлопнула дверь у Скалли за спиной, чтобы они могли поговорить наедине.
- Нет? - повторила Скалли озадаченно. - А где он?
- Не знаю. Он просто сказал мне, что уходит. Подробно объяснил мне, что я должна делать, а потом ушел.
- Черт возьми! - взорвалась Скалли. - Он ушел, потому что думает, что может являться носителем последней мутации вируса.
- Все может быть еще хуже, - заметила Джулия осторожно.
- Почему? - Сердце Скалли ушло в пятки.
- Он плохо себя чувствовал.
- Симптомы? - потребовала Скалли.
- Лихорадка, тошнота… сыть на груди… - повторяла Джулия знакомые симптомы, зная, что они будут означать для Скалли.
- Нет! - Скалли почти побежала к двери и открыла ее, а потом остановилась, сообразив, что понятия не имеет, куда он мог направиться.
- Дана… он ушел, чтобы умереть, - тихо сказала Джулия.
- Нет, он поправится. Нано-частицы в его крови…
- … не могут справиться с вирусом на этот раз. Это уже перебор.
- Как он может быть в этом уверен! Он мог остаться… он мог…
- Дана, он ушел, потому что не хотел заразить всех нас. Может быть, уже слишком поздно. Не исключена возможность, что он принес вирус сюда… но как только он узнал… не было варианта, что он мог бы остаться. И ты это знаешь, - сказала Джулия.
- Нет! - снова повторила Скалли. - Черт, он не может умереть. Я не хочу его снова потерять. Я не могу его снова потерять… - Она посмотрела в глаза Джулии и увидела там сочувствие.
- Мне очень жаль, - пробормотала Джулия. - Я знаю, как ты к нему относишься.
- Что? - спросила Скалли, думая о другом.
- Я это уже давно знаю. И я понимаю, почему. Я точно так же к нему отношусь, только он никогда не взглянет на меня дважды. Мне было очевидно с самого начала, что у него есть глаза только для одного человека, и этот человек - ты.
- Да. - Скалли приняла правду без удивления. - Мне нужно найти его, - сказала она. - Мне нужен один из фургонов, в которых есть генератор.
- Можешь взять, - кивнула Джулия.
- Еще медицинские препараты и кое-что из моих исследовательских приборов.
- Все что угодно. Дана. - Скалли обернулась от двери. - Надеюсь, ты найдешь его, - сказала Джулия искренне. - Найду. - Скалли чувствовала такую решимость, как никогда раньше.
Скалли грузила все необходимое в фургон, не переставая ругать Скиннера.
- Глупый, упрямый, тупой идиот. Мне придется наорать на тебя, когда я тебя найду, чтобы вколотить смысл в твою упрямую, глупую башку, - ворчала она, забираясь в фургон и трогаясь с места. Она понятия не имела, куда направляется, знала только, что должна куда-то ехать.
Через десять минут она притормозила, решив собраться с мыслями и основательно подумать. Она ехала в Вашингтон, дрожа, когда фургон проезжал по пустым улицам мимо разбитых витрин магазинов, которые были разрушены во время грабежей, последовавшим за первым взрывом болезни.
Сначала она поехала в его старую квартиру в Кристалл Сити, пешком поднялась на 17-й этаж. Дом представлял собой рассадник болезни, и она поняла, что его здесь нет даже раньше, чем толкнула незапертую дверь его квартиры. Зловоние в здании было слишком сильным, чтобы его можно было выдержать. Она спустилась вниз и поехала к зданию ФБР. В центре города было не так много трупов, но запах оказался еще более невыносимым. Скалли хватило одного беглого взгляда, после этого она развернулась и поехала прочь.
Выехав из города, она притормозила на обочине, размышляя, куда, черт возьми, он мог отправиться. Пришедшая ей в голову мысль поразила ее, и она застыла. Нет, конечно, он не мог… но это было единственное место, о котором она могла подумать. Именно так Скиннер и должен был поступить. Это соответствовало его чувству порядка. Она снова завела мотор, вдавила ногу в педаль газа и выехала на дорогу.
Скалли приехала в коммуну через несколько часов, проделав весь путь без единой остановки. Она не встретила никаких других машин и всю дорогу ехала на максимальной скорости, надеясь, что это не обернется бессмысленной гонкой. Она знала своего Скиннера. Он ни за что не станет рисковать - принести болезнь в незараженную зону. Ему было известно, что в коммуне все умерли и что здесь, в этом Богом забытом месте, вирус останется в изоляции. Она не сомневалась, что он вернулся туда, чтобы умереть.
Она увидела его джип, как только подъехала к коммуне, и вздохнула с облегчением, потому что нашла его. Скалли выскочила из фургона и побежала в дом, вверх по лестнице, прямо в ту спальню, которую они делили в утомленном забытьи меньше недели назад. Она знала, что он там, как только подошла к двери: чувствовала запах болезни, как старого врага, каковым она и являлась. Скалли осторожно толкнула дверь, надеясь, что он еще жив. Он лежал на постели - голый, укрытый старой, рваной простыней, и мелко, ознобно дрожал.
- Черт тебя возьми, - было первое, что она сказала.
Он зашевелился и приоткрыл затуманенные глаза.
- Уходи, - пробормотал он.
- После того, как я столько суетилась, чтобы разыскать тебя? Вряд ли. - Она подошла к постели и присела рядом с ним. - Ты тупой идиот, - сказала она, кладя ладонь ему на лоб. Он весь горел.
- Вам надо научиться как следует вести себя у постели больного, доктор. - Он криво улыбнулся.
- Если мои пациенты убегают от меня за тридевять земель, чего ты от меня ожидаешь? - возразила она, пытаясь подавить отчаяние, которое против воли начало ее охватывать. Беглый осмотр показал, что у него были те же симптомы, что и у прежних жильцов этого дома. Которые умерли все до одного.
- Удача изменила мне, - прохрипел он.
- Еще нет, - твердо возразила она.
- Да. Я слишком часто обманывал смерть. Пришло время.
- Нет. Я не позволю этой проклятой болезни победить, - ответила она резко. - Сейчас это личное.
Он слабо улыбнулся и покачал головой.
- Всегда любил наблюдать, как ты борешься. - Он закашлялся, и судорога прошла по его телу.
- Я сейчас вернусь. - Скалли спустилась вниз, схватила свою медицинскую сумку, дюжину бутылок воды и бегом вернулась в спальню. Губы у него пересохли. Она дала ему немного воды, которую он с жадностью выпил. Она начала распаковывать свое оборудование, потом вымыла его, устроила поудобнее, укрыла чистой простыней. Взяла еще один образец крови из его руки.
Он покачал головой, со слабой улыбкой глядя на ее старания.
- Не сдаешься без боя? - прошептал он.
- Я вообще не сдаюсь, так же, как и ты, - ответила она с упреком.
- Да, мэм. - Он закрыл глаза и заснул беспокойным сном.
Скалли вернулась к приборам, которые установила на первом же подходящем столе, и изучила образец крови, который только что взяла. Активность нано-частиц поднялась до невероятных 900 процентов. Она посмотрела на результаты и снова взглянула на Скиннера. Нано-частицы делали то, что должны были делать, но у них получалось то же самое, что и у нее, несмотря на все ее протесты. Они боролись, но все равно вынуждены были сдаться. Состояние Скиннера ухудшилось даже по сравнению с моментом ее прибытия. Она знала, что ему осталось не более трех дней, если вирус будет вести себя так же, как раньше. Хотела бы она знать ответы на все вопросы… Как нано-частицы защищали его от всех предыдущих мутаций и почему они не были способны выполнить свою работу на этот раз? Она предположила, что смертоносная сила именно этой мутации была непреодолимой для них. Не в первый раз она задумалась о технологии, которая создала их. Каким образом удалось Крайчеку заполучить их? Какой интерес они представляли для Консорциума? Возможно ли, что они были созданы, в первую очередь, для того, чтобы бороться с этим вирусом, или для каких-то других смертельных целей, являвшихся побочным результатом главной задачи?
Скалли вздохнула и поправила очки, снова углубившись в изучение данных. Время поджимало. Она вспомнила, когда в последний раз стояла у постели Скиннера. Его кожа была испещрена черными точками, его артерии пропитаны вкраплениями углерода, которые почти убили его… убили его. Она прикусила карандаш. Кажется, она кое-что придумала. Может быть, это глупо. Но есть ли у нее выбор? СтОит ли рисковать?
Она присела на край постели Скиннера. Его лицо было покрыто испариной, губы потрескались. Он выглядел таким больным, что ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не заплакать.
- Уолтер, - позвала она тихо.
- А? - Он открыл глаза, пытаясь сфокусировать на ней взгляд.
- Ты доверяешь мне? - спросила она, взяв его руку в свои и вглядываясь в его лицо.
- Всей моей жизнью. Без всякого сомнения, - прохрипел он, едва заметно усмехнувшись.
- Я собираюсь сделать нечто, что может тебя убить. - Она окунула губку в миску с водой и осторожно вытерла пот с его лица.
- Хорошо, - легко согласился он. - В любом случае я в твоих руках. И всегда был, - пробормотал он и снова закрыл глаза.
Скалли долго смотрела на него, потом стиснула зубы и вернулась к своим заметкам. Не было никаких оснований считать, что углерод сможет нейтрализовать вирус. Она знала, что это причинит ему сильную боль. Может быть, ее идея - ни что иное, как дикое, сумасшедшее предчувствие, но она не могла просто сидеть здесь и ничего не предпринимать. Она взяла сумку Скиннера и вытащила пульт. Потом повернулась к нему.
Он был без сознания и тихо стонал. Она ненавидела саму возможность видеть его таким - больным и слабым. Она привыкла к его жизнестойкости, к его уверенности, настойчивости и упрямству, к его силе, которая вдохновляла их всех.
- Если это не поможет, тогда я… я просто хочу, чтобы ты знал, что мне жаль, - прошептала она. Он не пошевелился, когда она молча приказала нано-частицам насытить его кровь углеродом. Но через несколько секунд, когда его артерии среагировали, он выгнулся на постели и закричал от боли. Ее охватили сомнения, и руки у нее задрожали, но она заставила себя не обращать внимания на его хриплые, нечленораздельные крики и продолжала наполнять его систему углеродом.
Понадобилось несколько часов, чтобы поднять уровень углерода в его крови. К этому времени он согнулся пополам от боли, лежа на боку в позе эмбриона, все его тело блестело от пота.
Скалли снова измерила его жизненные показатели, как делала каждые 15 минут, надеясь хоть на какое-то улучшение в его состоянии, но оно только ухудшалось. Семь часов спустя она всеми силами старалась не заснуть, хорошо понимая, что это может быть его последняя ночь, последние несколько часов его жизни. Во время следующего осмотра ей показалось, что сыпь у него на груди померкла, но было ли по причине воздействия углерода, она не была уверена. Она в который раз смыла пот с его тела, потом легла рядом и обняла его.
- Это было совсем не из жалости, - прошептала она. Он не шевелился. Она поцеловала его в неподвижные губы, а потом просто лежала рядом, всем своим существом желая, чтобы он поправился. - Выздоравливай, черт тебя возьми, - шептала она. - Ты не можешь умереть. Не теперь. Я тебе не позволю.
В детстве у нее была кошка. Как-то она заболела, и ветеринар посоветовал "усыпить ее". Мэгги Скалли спросила детей, хотят ли они при этом присутствовать, и Скалли пришла в ужас от мысли, что ее кошка должна умереть в одиночестве. Она настояла на том, чтобы присутствовать, и гладила кошку по голове, когда она умерла. Потом они забрали ее и похоронили в саду. Она не позволит Скиннеру умереть в одиночестве. Останется здесь и пройдет с ним каждый шаг этого пути, что бы ни произошло. Она прижалась к нему, по-прежнему крепко его обнимая, и заснула.
- Эй, - низкий, хриплый голос разбудил ее через несколько часов. Она открыла глаза и увидела устремленный на нее внимательный взгляд его темных глаз.
- Ты не…
- Не умер? Нет. - Он слабо улыбнулся.
- Я собиралась сказать "не спишь", - возразила она.
- Ну да, собиралась ты! - фыркнул он. - Ты была уверена, что я умру.
- Ерунда. Я знала, что ты не умрешь, потому что я - лучший доктор во всем этом чертовом мире, - поддразнила она. Ее сердце билось очень быстро, и ей казалось, что она сейчас взорвется.
- Ни одна болезнь не осмелится недооценивать тебя, да? - прошептал он и уткнулся в подушку, заходясь кашлем.
- Вот именно. - Скалли села и осмотрела его. Лихорадка уменьшилась, а сыпь на груди почти пропала.
- Борешься с огнем с помощью огня? - спросил Скиннер, взглянув на уродливые черные вены, проступившие у него на коже. - Я подумала, что стоит попробовать. На самом деле я не знаю, почему это сработало, но это сработало. - Ноги у нее подкосились, когда она осознала важность того, что сделала. Он будет жить! - Никогда, никогда больше не убегай так, не сказав мне ни слова! - вдруг выпалила она.
- Не отважусь, - ответил он устало. Его снова скрутил приступ отчаянного кашля, и она поднесла стакан с водой к его губам. Он с жадностью опустошил его, а потом прошептал: - Как ты думаешь, это без… безопасно… несколько понизить активность этих мелких кровососов? - Все его тело содрогнулось от боли, и она поднялась и взяла пульт.
- Понятия не имею, но когда-то нам придется попробовать, если ты не собираешься блуждать по окрестностям, выглядя еще хуже, чем чудовище Франкенштейна, - сказала она с улыбкой, потом ввела несколько команд и с удивлением наблюдала, как набухшие вены пришли в норму почти у нее на глазах. Скиннер вздохнул с облегчением и через мгновение снова уснул.
Скалли вернулась к своим исследованиям. Если это было лекарством для него, тогда, может быть, это станет лекарством для всех. Она работала без остановки в течение следующих двух дней, ухаживая за Скиннером и изучая активность нано-частиц в его крови. На третий день у него оказалось достаточно сил, чтобы поесть, сидя в постели. Она принесла ему немного горячего супа и присела рядом, держа в руках результаты своих исследований.
- Отчет, агент Скалли? - Он взглянул на нее, приподнимая бровь.
- Да, сэр, - ответила она с ухмылкой. - Думаю, я могу использовать нано-технологии, чтобы… - она выдержала паузу перед тем, как бросить бомбу, - … чтобы создать эффективное лекарство.
- Лекарство?
- Да. Верь мне, я доктор, - усмехнулась она.
- Ты ждала много лет, чтобы сказать это, правда? - Он просмотрел материалы, хмурясь и пытаясь разобраться, что к чему. - Лекарство? - повторил он с недоверием. - Спустя столько времени… Ты уверена?
- Думаю, да, - кивнула она, не в силах скрыть широкую, как у Чеширского кота, улыбку. - Нано-частицы в твоей крови воспроизводят себя, чтобы бороться с эпидемией. Насколько я понимаю, людям нужно совсем немного - один из этих маленьких кровососов, как ты их называешь, в их крови, и они будут полностью защищены.
- Господи… Кто бы мог подумать, что эти ублюдки внутри меня, которых я так долго ненавидел, могут на самом деле быть лекарством от всех болезней… Мы должны вернуться в Вашингтон и начать работать над этим. - Он отбросил одеяло и спустил ноги с кровати, но она положила обе руки ему на плечи и заставила лечь обратно.
- Пожалуй, ты еще не в форме для того, чтобы путешествовать. Я поеду и позже вернусь за тобой. Тебе надо отдохнуть. - Я в порядке, - возразил он сухо.
- Я сейчас сильнее, чем ты, так что ложись в постель и делай то, что я тебе говорю, - сказала она решительно, толкая его на подушки и получая удовольствие оттого, что он был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
- Я не собираюсь лежать здесь, когда есть работа, которую нужно делать.
- Это именно то, что ты собираешься делать. Послушай, я передала им информацию по радио, а теперь поеду на базу с образцом нано-частиц, который взяла из твоей крови, так что они могут начать их воспроизводить. После этого я вернусь сюда.
- Нет, - с силой ответил он.
- Да. - Она смотрела на него, а он смотрел на нее. - Послушай, - сказала она рассудительно, - сейчас ночь, и никто из нас никуда не поедет до утра. Давай немного поспим, а утром снова вернемся к этому разговору. Если тебе будет лучше, я подумаю о том, чтобы разрешить тебе вернуться со мной.
- Хорошо, - согласился он со вздохом, позволяя ей снова устроить его на постели.
Скалли выскользнула из дома два часа спустя, как раз перед рассветом, когда он крепко спал. Откачала бензин из его джипа, потом забралась в фургон. Она чувствовала легкий укол вины, но он уже достаточно окреп и мог сам о себе позаботиться. Ему просто был нужен отдых, а он его ни за что не получил бы, если бы поехал с ней в Вашингтон. Она знала, что он сразу же бросился бы в работу. Он в состоянии ходить, а в кухне имеются запасы еды и воды. Он продержится до ее возвращения. Хотя она и не ожидала ничего хорошего от приема, который будет ей оказан, когда она вернется.
Она отсутствовала три дня, в течение которых работала без передышки со своим заместителем Эриком, обучая его воспроизводить нано-частицы. Это было не трудно. Тяжелая работа начнется потом, когда нужно будет давать инструкции медицинской бригаде, как использовать лекарство, а после этого обнародовать его и постараться принести выздоровление в самые отдаленные уголки. Это требовало организаторских способностей и подготовки, которых у нее не было. Но они были у Скиннера. Она бы хотела дать ему больше времени для отдыха, но знала, что у них не будет такой возможности. С усталым вздохом она снова села в фургон и начала длинный путь обратно в коммуну.
Был полдень, когда она подъехала к коммуне и уже с расстояния в полмили увидела его: он сидел на крыльце, босой, в джинсах и футболке, и смотрел вдаль, ожидая ее. Она бы не удивилась, если бы оказалось, что он сидел здесь все время, пока она отсутствовала. Он поднялся на ноги, и у нее перехватило дыхание.
Он выглядел отдохнувшим. К нему вернулся его обычный здоровый загар. Она остановила фургон и выскочила из него, желая только одного - подбежать к нему и обнять. Но, подойдя ближе, она заметила, что его тело было напряженным и он весь кипел от тихой ярости.
- Ты, наверное, действительно скучаешь по Малдеру, если стала вести себя, как он, - резко сказал он вместо приветствия.
- Что ты имеешь в виду? - вспыхнула она, слишком усталая, чтобы сохранять спокойствие.
- Ты меня бросила, - ответил он раздраженно.
- Это замечательно - услышать такое после того, что ты сделал несколько дней назад! - крикнула она в ответ.
- У меня была серьезная причина!
- И у меня! Тебе нужен был отдых!
- Мне нужно было вернуться в Вашингтон! И по-прежнему нужно, черт возьми!
- Скажи, черт возьми, спасибо, что я вообще приехала вместо того, чтобы просто оставить тебя здесь! - парировала она.
- Спасибо. Весьма польщен. - Он издевательски склонил голову. - И мне очень жаль, что я не Малдер.
- Какого черта! Это еще что должно означать? - спросила она, снова начиная полыхать.
- Это значит, что я не помню, чтобы ты когда-нибудь с ним так спорила. Извини, что я - не он. Господи, я должен был по-настоящему тебя задеть, чтобы ты так разозлилась! - буркнул он.
- Конечно, я никогда с Малдером так не спорила! - выпалила она в ответ. - Я, черт возьми, не была влюблена в Малдера! - Что? - Он открыл и закрыл рот в потрясении.
- Ты меня слышал, - возразила она, потом засмеялась облегченно, потому что наконец это сказала. - Дело не в том, что ты меня рассердил, Уолтер. Да и никогда не было. Я была влюблена в тебя много месяцев, но мне не хватало ни сил, ни времени, чтобы осознать это. Были моменты, когда я так сильно тебя хотела, что все, что я могла делать, - это орать на тебя.
- Не понимаю, - сказал он в замешательстве.
- Все эти сдерживаемые чувства должны где-то находить выход, - вздохнула она. - Прости, что я так себя вела. Я по-настоящему поняла, в чем дело, когда думала, что ты умираешь. Поняла, что не смогу этого выдержать - потерять тебя. Я уже один раз чуть тебя не потеряла и знала, что еще раз мне этого не вынести. Когда Крис держал нож около моего горла, я хотела умереть, потому что считала, что ты мертв. - Она подошла ближе к нему и приложила ладонь к его щеке. - Это было не ради утешения, Уолтер, и не из жалости. Побег - да, но не из-за страха или не с целью ухватить момент… Я ехала сюда и не могла дождаться, чтобы увидеть тебя, быть с тобой. Вот все, о чем я мечтала.
Он положил руки ей на бедра и смотрел на нее с выражением радости и смущения.
- Я думал, ты влюблена в Малдера, - сказал он.
- Я действительно люблю Малдера, но это всегда было по-другому. Я работала с ним семь лет, но ничего не произошло между нами, Уолтер. Думаю, если бы что-то должно было произойти, оно бы произошло. Я работала с тобой так же тесно, как когда-либо работала с ним, и знаю разницу между тем, что я чувствовала к нему, и тем, что я чувствую сейчас к тебе.
- Почему? - пробормотал он. Его глаза потемнели, в их глубине бурлили эмоции, которые она раньше часто наблюдала, но никогда не понимала.
- Почему я люблю тебя? - она засмеялась. - А почему я не должна? Почему, черт возьми, я не должна? Я не слишком хорошо тебя знала до того, как эта катастрофа смела все на своем пути, но - Бог свидетель - я обратила на тебя внимание. Я даже однажды поцеловала тебя, помнишь? - поддразнила она, проводя пальцем по его губам. - Я пыталась уверить себя, что сделала это из благодарности. Я обманывала себя, потому что в тот момент, когда мои губы коснулись твоих, я поняла, что это нечто большее. Словно огненные искры прошли по моему позвоночнику и заставили все мое тело трепетать, а ты… ты вел себя, как застенчивый школьник, которого никогда раньше не целовали! - она засмеялась.
- Во всяком случае, не так, - усмехнулся он, притягивая ее ближе к себе. - Никто никогда не целовал меня так, - прошептал он, гладя ее волосы и осторожно касаясь губами ее губ.
Она с жадностью ответила на поцелуй, нашла его язык своим, лаская его, отчаянно желая быть настолько близко к нему, насколько возможно. Ей казалось, что от прикосновений его рук вспышки огня пронизывают ее тело. Они целовались, пока хватало дыхания, а потом разделились, смеясь.
- Пойдем. - Она взяла его за руку и повела в дом. Он с сомнением взглянул на фургон. - Мир может подождать еще несколько часов, а я не могу, - сказала она нетерпеливо. Он улыбнулся и пошел за ней вверх по лестнице в спальню.
Она начала раздеваться еще по дороге и была полностью обнажена в тот момент, когда упала на постель. Он умудрился на ходу стащить с себя футболку. Она помогла ему освободиться от джинсов и трусов, а потом потянула его к себе. Она чувствовала его эрекцию, упершуюся ей в бедро, и усмехнулась.
- Очень рада, что ты выздоровел, хотя думаю, что мне следует провести полное обследование, - пробормотала она, беря в руку его член, наслаждаясь ощущением его гладкой твердости под своими пальцами. Он застонал и выгнулся, и она снова улыбнулась.
- Думаю, все работает прекрасно, - поддразнила она, убирая руку.
- Это ваше профессиональное мнение, доктор Скалли? - спросил он, приподнимая ее и притягивая к себе. Она оседлала его, упираясь руками в его плечи, потом закинула голову и застонала, когда его грубоватые пальцы начали ласкать ее соски.
Она была влажной просто оттого, что находилась сейчас с ним, что они были обнажены, что она целовала его и наконец принадлежала ему, как он принадлежал ей.
- Я люблю тебя, - сказала она.
- А я тебя обожаю, но ты это уже знаешь, - ответил он, притягивая к себе ее голову и срывая еще один длинный поцелуй. - Знаю… так много знаков внимания… - прошептала она, проводя пальцами по жестким волосам у него на груди, находя сосок и лаская его. - Хотя я никогда не задумывалась о причине… что ты любил меня. Я просто думала… не знаю, что я думала.
- Я люблю тебя очень давно, Дана Скалли. Действительно, очень давно, - сказал он, и его глаза были такими серьезными, что она вздрогнула.
- Жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять, чего я хочу. - Она снова поцеловала его в губы, потом стала опускаться ниже, лаская губами и языком его крепкое, загорелое тело.
- Дана, не так быстро. Прошло слишком много времени. Я не хочу опозориться, - выдохнул он. - Иди сюда, - он сел и притянул ее к себе, осторожно лаская ее тело. Это было так хорошо после стольких месяцев утомительного, бездушного существования. Наконец он повернул ее на спину и наклонился над ней.
- Пожалуйста… сейчас… - попросила она, и он улыбнулся, впиваясь губами в ее губы и легко, без усилий входя в нее. - О Боже! - вскрикнула она, скрещивая ноги у него на спине и заставляя его войти еще глубже. - Еще, пожалуйста… еще…
Он начал двигаться - медленные, длинные, сводящие с ума удары, которые делали ее неистовой. Она взглянула вверх на это знакомое, любимое лицо и удивилась тому, что когда-то было время, когда она не знала, какие чувства испытывала к нему. - Я чувствую себя так, словно вернулась домой, - прошептала она, протягивая руку, чтобы погладить его щеку. Она кончила через несколько секунд, взорвавшись тысячью брызг яркого белого света, который превратил ее тело в сгусток экстаза, а ее мозг в сверкающее звездами поле. Она смутно чувствовала, что он кончил внутри нее через несколько мгновений, потом без сил упал рядом с ней и прижал ее маленькое, белое тело к своему большому, загорелому телу.
- Дом, дом, милый дом, - ухмыльнулся он, и она улыбнулась в ответ, вспоминая.
Они немного поспали. Проснувшись, она обнаружила четыре подсолнуха, стоявших рядом с постелью в вазе из старой консервной банки.
- Моя мама всегда говорила мне, что можно доверять мужчине, который приносит девушке цветы, - прошептала она. Он не отрываясь смотрел на нее.
- Я почти не могу поверить, что ты здесь со мной вот так, - пробормотал он, проводя большой ладонью по ее бедру.
- Что, с голой задницей? - Она взглянула на свое тело, осознавая, что впервые за многие месяцы чувствовала себя отдохнувшей, спокойной - даже счастливой.
- Ээээ… - он наклонился и поцеловал ее. Она ответила на поцелуй охотно, желая большего. Всегда желая большего. - Я никогда не сдамся и не перестану искать Малдера, - сказал он, когда их губы разъединились.
- Знаю. Я тоже.
Они снова занимались любовью, медленнее на этот раз, и на улице вечер сменился ночью. Потом она лежала в его объятиях, просто наслаждаясь ощущением, что он находится рядом.
- Когда я была маленькой… - начала она.
Он крепче обнял ее, словно не желая никогда отпускать от себя.
-… я часто думала, как это будет - проснуться однажды и обнаружить, что никого нет, - прошептала она в темноте. Его губы мягко и успокаивающе коснулись ее плеча. - И я всегда боялась, что останется только один мужчина и что он не будет мне нравиться. Что в мире останемся только мы с ним вдвоем и что мы должны будем делать детей, но он не будет мне нравиться.
- Ты была ребенком с богатым воображением. - Он провел языком по ее щеке, по виску. - Все в порядке, этого не произойдет.
- Могло бы произойти. - Он вздрогнула. - Или почти могло. Если бы не ты и не эти штуки в твоей крови, я могла бы оказаться единственным человеком, который остался бы в живых, - добавила она задумчиво.
- А парень? Ну, тот, который тебе не нравился? - Он снова поцеловал ее.
- Думаешь, это был бы Спендер? Или Крайчек? - Она содрогнулась, по ее коже прошли мурашки.
- Все хорошо. Этого не произойдет. Ты никогда больше не будешь одна. Я обещаю.
- Знаю. - Она повернулась в его объятиях и попробовала в темноте рассмотреть его лицо - высокий лоб, скулы, линия носа, губы - и заглянула в черную глубину его глаз. - Теперь я это знаю, - прошептала она.
Он улыбнулся, лаская ее спину, нежно, но сильно прижимая ее к себе.
- Нам нужно отдохнуть, - сказал он.
- Да. Завтра нам предстоит спасти мир.
- Этот мир стоит спасать, если в нем есть такие прекрасные создания, как ты, - ответил он, гладя ее волосы.
Она прижалась щекой к его широкой, мускулистой груди и закрыла глаза.
- Пожалуй, что так, - согласилась она.

назад

------------------------