AMOR FATI: THE SEVENTH REVELATION

Автор: Alex Sokolov

------------------------

"Малдер, я знаю, ты меня слышишь…"
агент Скалли, эпизод 701, "Sixth extinction".

После того, как Малдер исчез из больницы, агент Фоули поднимает на ноги всех штатных сотрудников ФБР, надеясь отыскать пропавшего и не подозревая о том, что его похищение инициировано её боссом, Курильщиком. Он возвращает Малдера к жизни, применяя артефакт и метод, созданный Кричгау - в результате чего тот избавляется от аутизма и "может" принять правду, уготованную ему серым кардиналом погибшего теневого правительства. Но доктор Барнс, накопив последние силы, восстановленные им на побережье Слоновой Кости (Западная Африка), прибывает в Штаты, дабы уничтожить последнее, как он считает, звено "внеземной" связи - Фокса Малдера. Он находит его секундами раньше, чем коллеги - и приводит в исполнение свой дьявольский план, движимый одним стремлением - убить…

Больница Georgetown Memorial, округ Колумбия. 7:39.

…Дана потёрла пальцами виски, чувствуя, что - ещё немного, несколько часов - и она просто не выдержит этого жуткого напряжения. Сломается. Сдастся. Ну уж нет… этого делать нельзя. Но ведь ничто живое не смогло бы существовать в таком темпе, когда бешеная скачка секунд ощущается, как толчки сердца… О Боже.
Повернувшись к начальнику, она собралась было продолжить разговор, уже начинавший несколько утомлять её (сколько таких разговоров произошло, сколько объяснений она дала, сколько оправданий, там - где оправдываться не должна была?), но тут дверь одной из палат раскрылась, и оттуда показалась высокая фигура в белом халате.
- Доктор Хьюс, подождите! - и, пока врач остановился, Дана быстро добавила. - Сер, я прошу прощения за, возможно, излишнюю резкость, но у меня нет другого выхода. Я должна помочь Малдеру… не важно, каким способом. Я понимаю, вы пытаетесь защитить нас, но сейчас - не та ситуация, в которой стоит так поступать, пресекая мои действия. - как, однако, приятно называть вещи своими именами! Но Скиннера это, похоже, совсем не удивило… - Поймите и вы меня. Сейчас всё более, чем реально. Угроза подошла слишком близко… Малдер серьёзно ранен… и я смогу ему помочь. - женщина задержала дыхание и провела ладонью по ноющему виску, отводя непослушную рыжую прядь за ухо.
Скиннер закусил губу, пряча руки в карманы твидового тёмного пиджака. Этот её привычный жест показал гораздо больше, чем он хотел увидеть. То, что произошло, шокировало их всех. Скалли же в данный момент была предельно спокойна - один Бог знает, как ей это удавалось. Она будет бороться здесь - на рубеже - потому что слишком долго ждала, пасовала, смирившись с велением высшего начальства, терпела все условности; и дорого заплатила за всё. Вследствие чего случилась катастрофа… Скалли полна решимости… но можно ли довериться лишь одному чувству, наитию? Он мельком оглядел стройную фигурку, стоявшую перед ним - она осунулась, даже похудела за последние несколько дней: измученная, измотанная… чего стоили только перелёт в Западную Африку, поиски Малдера?.. Чёрт возьми, это же просто дико… Худенькие, хрупкие плечи под бежевым пиджаком - но в них чувствуется сила… гордо поднятая голова (на секунду у него появилась совсем не начальственная мысль - а что, если отказать ей?..так и пойдёт дальше, через чины и приказы?), рыжие локоны, небрежно собранные сзади заколкой, усталое лицо… чуть заострившиеся скулы, и глаза - большие, странно не гармонирующие со всем обликом - беспокойные, печальные, ищущие… лучащиеся… Опять диссонанс с телом и душой ?про себя усмехнулся он. Скиннер уже не знал, во что верить, после всего: исчезновение Малдера из госпиталя Джорджтауна, новости и сообщения по поводу артефакта, которые все упорно называли внеземным, таинственный перевод, остатки Синдиката, оказавшиеся причастными… и то, как Малдера нашли - этот набор был невесёлым. Никто не думал, что выйдет так - его же приготовились отбивать с боем, Скиннер сам выяснил, что в деле замешан Курильщик… а это обычно не вело ни к чему хорошему. С Малдером точно был сопровождающий - кто? Они не знали. Как не знали и того, что чудом воскресший доктор Барнс приехал в Америку, желая совершить своё правосудие и дорвавшись до оружия… и что он выстрелит в Малдера - пусть погибнет последнее доказательство теснейшей связи между Землёй и космосом? Дикость… Так может ли любовь к судьбе преодолеть всё это? Победить? Много вопросов… Глядя в чуть раскосые зелёные глаза, он впервые задал себе один из них - а вдруг?..
- Хорошо, делайте, как считаете нужным. В конце концов, мне не привыкать брать на себя всю ответственность…
- Спасибо… - одними губами, почти неслышно выдохнула Дана. Она уже было приготовилась к новой схватке, сжалась для отражения ударов и словесных пикировок, и внезапно - такая поблажка, помощь… В тот момент она действительно была благодарна начальнику, доверие к которому всё же теплилось в глубине её мыслей, несмотря на все интриги - потому что он снял ещё и этот груз с её плеч…
Она выпрямилась и решительно шагнула к доктору, всё ещё ждущему её - хотя этот короткий обмен фразами занял не больше двух минут, Дане показалось, что она ожидала решения шефа целую вечность… На ходу закалывая непослушные рассыпавшиеся волосы, она заглянула через плечо стоящего врача - тот листал разлинованный, заполненный мелким почерком график - и коротко, жёстко спросила.
- Есть новости?
- Не совсем… - так же кратко отозвался человек, совсем не удивившись её появлению. По роду своей профессии он привык докладывать диагнозы перед самыми разными людьми, и теперь легко настроился на её интонацию… - Агент Скалли, вы же сами знаете всё. Ваш партнёр, слава Богу, пока держится: неизвестно, как…
Дана сдержала вздох.
- Осмотр показал, что у него может быть задето сердце, и сильно повреждено левое лёгкое. Требуется срочная операция. Наш хирург, Роберт Донован, возглавит…
- Отлично, доктор Хьюс. - она одёрнула воротничок рубашки. - Я пойду вместе с бригадой.
- Простите? - он оторвал глаз от бумаг. Дана мысленно выругала себя за официальный язык федералов, и невесело удивилась этому - и ей вдруг стало жаль этого нестарого ещё мужчину, хирурга с сединой в чёрных, словно смоль, волосах, острым пронзительным взглядом - ведь он тоже чертовски устал после обхода, а впереди - сложная операция, и ещё не одна… Но сдаваться она не хотела даже перед ним.
- Я хочу присутствовать в операционной. - отчеканила она. Врач чутко уловил её воинственный настрой, но не удивился. Переступив с ноги на ногу, он почти обречённо произнёс.
- Агент Скалли, вы же медик… и должны бы трезво оценивать ситуацию. Мы не можем так рисковать. Ваш друг - на грани жизни и смерти, и пренебрегать правилами безопасности в данный момент было бы просто… легкомысленно. - он замолчал и в упор посмотрел на неё, как бы подчёркивая свою непреклонность. Дана взгляда не отвела, встряхнув головой; наоборот, её тон мгновенно стал ледяным.
- Мы, кажется, с самого начала установили, что я действительно медик - более того, нахожусь на положении вашего консультанта по состоянию агента Малдера… я бы не взяла на себя такую обязанность, если бы не знала, что делаю. В моих руках - жизнь друга, как вы выразились, и он для меня значит очень многое.
Может быть, гораздо больше, чем друг…
- Так вот, - Дана глубоко вдохнула. - Кто вам сказал, что я собираюсь пренебрегать этими правилами? В своё время я штудировала инструкции по безопасности ничуть не меньше ваших служащих… От моего присутствия зависит сейчас… - она произнесла это слово с ударением. - жизнь, и, хотя это сложно объяснить языком логики, я всё же надеюсь, что вы мне поверите. Мне необходимо наблюдать за операцией!.. Я очень надеюсь на то, что вы мне поможете. Если же нет…
Её голос был ровным, но в глуховатой спокойной глубине Хьюс уловил срывающиеся, молящие нотки. Он видел эту женщину в действии и невольно уважал за решительность, с которой она шла вперёд, колебала самые незыблемые больничные устои - и не потому, что за её спиной стоял начальник ФБР, который присутствовал здесь последние несколько дней и, хотя опасался вступать в полемику с лечащими врачами и до исчезновения пациента из отделения психиатрии, и по его прибытии уже в качестве тяжелораненого, вполне готов был помочь ей (чёрт знает, кто разберёт эти правительственные стычки?). А потому - что в душе она верила в свою правоту, в истинную подоплёку всех самых неправомерных действий, и потому была столь решительна. Его сопротивление для неё - ещё одна стенка, которую надо было преодолеть. Скалли будет в операционной, хочет он того или нет… Доктор наморщил лоб, всё ещё пытаясь сопротивляться.
- Но… позвольте, вы же не можете вот так…
Он не успел договорить - стеклянные двери реанимационного отделения распахнулись, и из проёма послышался характерный звук металла, соприкасающегося с каменным полом. Бригада докторов в зелёной униформе выкатили в коридор носилки - Хьюс мгновенно повернулся к ним и окликнул высокого блондина, отдававшего приказы расторопным медсёстрам. Дана помедлила, чувствуя, что пульс начал отдаваться в ушах стуком паровозных колёс - она боялась того, что могла увидеть, что поток эмоций прорвёт свою плотину, так тщательно ей оберегаемую, сочувствие возьмёт верх… Она знала, кто находился на носилках - обострённая интуиция сразу взяла верх над привычным холодным голосом разума… Пытаясь убрать подошедший к горлу комок, она сглотнула и постаралась взять себя в руки. Дана не сомневалась, что ожидающая её борьба будет очень серьёзной - намного серьёзнее, чем борьба с будущим, теневым правительством, разнообразными фактами, в которые она верила и не верила… Господи, как же всё изменилось за семь лет, как круто повернуло колесо жизни!.. Предстояло страшное испытание - и ей необходимо вытащить их обоих из него во что бы то ни стало. Формулируя точнее, агент Скалли являлась единственной, кто сможет это сделать.
Но и сделает, верно? Успокойся…
Дана отстранила какого-то санитара, боком продвинулась к носилкам… Фокс лежал на них, свободно вытянувшийся и неестественно бледный. Лицо казалось даже восковым, родные черты потускнели, заострились… Это было плохо, слишком плохо, чтобы быть правдой сейчас… Господи Иисусе, ему же нужны силы, как никогда - он так близко к краю! За что же ты лишаешь его их? За что?.. Он до подбородка был укрыт белой простынёй - открытым оставалось лишь место ранения, словно маленькое поле боя. Теперь на широкой груди уже не было маленькой, пульсирующей кровавой лужицы, которую женщина увидела сразу после выстрела… Небольшое красное отверстие… только и всего. И провода, провода, опутывающие мужчину… Дана ощутила, как ногти впиваются под кожу ладоней, и огромным усилием воли вернула себе внешнее спокойствие. В этот момент для неё не существовало ни людей вокруг, ни шумного холла госпиталя за спиной, с быстрыми репликами громкоговорителя и движущимися фигурами докторов и больных… Пока один ассистент нагнетал воздух из кислородной подушки, Дана осторожно протянула руку и неуловимо нежно, тихонько провела ею по обросшей щетиной, тёмной, запавшей щеке партнёра… Жест был сиюминутным, порывистым, и кое-кто из бригады заметил это, неодобрительно покачав головой. Она тут же отняла пальцы, нахмурившись, но вдруг… Смежённые веки, под которыми легли глубокие тени, едва заметно дрогнули… с запёкшихся от нестерпимого жара и сильной боли, пересохших губ сорвался затруднённый вздох… в уголках глаз собрались морщинки, и ресницы медленно, чуть-чуть поднялись. Дана замерла: карие зрачки в упор смотрели на неё. Неподвижно, но ясно - всего несколько секунд… после чего снова скрылись за ресницами.
- Он не узнал вас. - проговорил старший хирург, предупреждающе глядя на коллег и берясь за холодный металлический поручень. Его хрипловатый, прокуренный голос отдал приказ, который услышали и поняли все. - У нас мало времени. Двигаемся в 3-ю операционную, там уже всё готово… Артур? - он полувопросительно взглянул на помощника, мулата. Тот встал рядом с ним. - Раз, два, три!
На счёт "три" бригада ловко и оперативно начала транспортировать носилки к служебному лифту; Дана едва успела среагировать на стремительное движение. Догоняя медиков, она услышала недовольное бормотание Хьюса.
- Чёрт возьми, ну и денёк… Роберт совсем не хочет меня слушать, а у него ещё две операции… сегодня. - заметив рядом с собой быстро двигающуюся фигурку агента, он хмыкнул. - А-а, это вы? Ещё пытаетесь пробиться? Врач недвусмысленно показал взглядом на блондина, который, видимо, и был Донованом, возглавлявшим операцию по назначению. Дана невесело усмехнулась - что ж, если даже этот профессионал и попытался "отбрить" её краткой репликой у носилок, у него это не получилось. Малдер узнал её - не только вспомнил, но и узнал. Дана видела, какие глаза у него были в болезненном беспамятстве - несколько долгих, страшных дней она встречала только их взгляд, пустой и чёрный, как выжженное поле, затягивающий внутрь безнадёжности и разрушенного разума… Это просто потрясало и лишало слов. Отнимало способность двигаться и делать что-либо… Всё, что угодно, она могла вынести - только не его снова. И если бы Дана сейчас опять встретила такое выражение, она, возможно, отступила бы, опустила бы руки и отказалась от своей затеи, безуспешно заставляя себя понять, что с Малдером всё кончено… Ведь это действительно было так - взгляд свидетельствовал о конце, за пустотой угадывались вялость, апатия, нежелание бороться… все те качества, которые были так не присущи ему, и которые заставляли безумно страдать их обоих… При наличии таких эмоций Малдер не мог идти дальше… не мог и не хотел. Но после его исчезновения из госпиталя (Дана до сих пор не знала, кого винить или благодарить всё-таки?.. за это - Фоули? Курильщика? Барнса? Самым нелепым в этой кошмарной истории оказалось то, что, в конечном итоге, у них была одна цель - помочь Фоксу… ) в её душе затеплилась надежда - может быть, кто-то решил помочь, есть всё же на Земле сила, способная вернуть лукавый огонёк в родной добрый взгляд?.. И когда агенты нашли его, раненого, и пока доставляли в больницу, Дана не теряла её тонкую ниточку, потому что ни разу не видела этого взгляда. Просто не могла. А, стоя над носилками несколько мгновений назад, она увидела такую гамму чувств, отразившуюся в карей глкбине… затуманенные близким дыханием неведомого, присутствием смерти, усталые зрачки изнутри были будто промыты, неповторимо чисты - сквозь страдание, физическую боль пробивалось освобождённое от умственной болезни свечение, долго заглушаемое и оттого ещё более сильно стремящееся на волю… Его подавленный разум освободился от оков, наложенных им самим, стал прежним, и теперь, как раньше, совсем, как раньше отражался в глазах, бесконечно тёплых, чутких и нежных, далёких и близких… Больно было смотреть, как только глаза и живут на его лице. Дана поставила запрет всякой боли и сомнению - раз Малдер вернулся из гораздо более серьёзного путешествия к небытию, когда она уже и перестала надеяться, то сейчас не может сдаться. Она не верила в неблагополучный, шестой исход - и потому следовала за ним. Для того в её мыслях крутилось только одно слово, ставшее магическим заклинанием в последние дни: "держись".
- Почему "ещё"? - запоздало спросила она. - Я думаю, его реакция, будь она осмысленной или нет, всё за меня решил.
- Ловко. - Хьюс прищёлкнул языком, и не удержался от язвительного замечания - ещё не до конца смирился с тем, что Донован сдался под напором её аргументов, переданных ему. - Может быть, вы ассистировать захотите? С удовольствием уступлю своё место знающему медику…
- Нет. - неожиданно резко откликнулась она, заходя в лифт вместе со всеми. Врачу почудилась неприкрытая боль, мелькнувшая в зелёных глазах при одном упоминании об операции - впрочем, тут же исчезнувшая. Дана поторопилась добавить, сглаживая непряжённость ответа. - По основной профессии я - медэксперт…
Хьюс наклонил голову в знак принятия шутки и примирения…
…Зуммер пищал монотонно и раздражающе, порой заглушая все звуки в строгой, облицованной кафелем комнате, однако, регестрируя самое важное - бесперебойную работу сердца. Дана натянула хирургические перчатки, выполняя приказ Донована, который на несколько последующих часов (а может быть, и больше? Войдя сюда, она совершенно потеряла ощущение времени…) стал здесь и царём, и Богом… подошла к операционному столу, вокруг которого уже собралась бригада, отмечая, что идёт как-то машинально…
А чего ты, собственно говоря, ожидала? Тридцать шесть часов на ногах…
Нет… нет, всё не так. Дело было не в физической слабости - Дана это точно знала. Просто иначе сейчас было нельзя. Нельзя было пускать чувства в это помещение, чтобы не сломаться самой преждевременно и не допустить роковой ошибки… Она была нужна, нужна в настолько драматический и ответственный момент, что ничто не должно было нарушить её намеченный план.
Да брось, о чём ты? Неужели не понимаешь, что сама боишься предстоящего… что зря взяла на себя всё это. Безрассудно, чисто безрассудно…
Ну и пусть! Хоть раз в жизни она имела право на безрассудство, идущее вразрез с логикой, будь она проклята… Разве хоть что-нибудь из произошедшего вписывалось в рамки обычного? Дана имела возможность спасти жизнь, потому что раньше и чётче всех поняла, что именно в этот день и час, в точке, где сошлись все судьбы и жизни, в последующий короткий отрезок времени бушующие страсти достигнут своего апогея - и это знание необходимо было удержать… Ей пришлось прибегнуть к испытанному приёму - отключиться на несколько секунд, заставить себя перестроиться на лад медика, работника ФБР, в чьих руках - ключ от жизни… как это ни нелепо звучит, от жизни партнёра, и не думать больше ни о чём…
Встав у изголовья, Дана внезапно зажмурилась - яркий белый свет ударил в лицо, хлынул в глаза прямо от большой лампы над столом…
Так, прекрасно. Что же ты? Перестань, наконец… хоть что-нибудь сделай нормально, доведи дело до конца!..
Втянув сквозь марлевую повязку воздух, сильно пропитанный запахом медикаментов, обеззараживающих средств и чего-то ещё, она взялась ладонями за край стола, мимоходом удивившись холоду железа, и посмотрела вниз, закусив губу.
Фокс лежал неподвижно, чуть повернув голову влево - тихий и суровый, каким она его никогда ещё не видела. Безжалостная игла страха, помимо воли, пронзила её душу - точно так же, как вскоре стальные иглы-инструменты должны были пронзить его тело. Лицо мужчины теперь было серовато-жёлтого оттенка; этот страшный цвет Дана видела много раз - он становился признаком ухудшения состояния… Жизнь уходила из исхудалого, изнурённого тела, и операция - последняя попытка спасти хрупкую человеческую жизнь, колеблющуюся, как свеча на ветру… Господи, помоги! Не дай ему уйти… Она провожала вот так многих друзей - но его?! Ну уж нет… Чудо, как хочется уповать на него с истовостью верующего, каким был он…
Был?!
Трезвый рассудок быстро вернул её к реальности из туманных мыслей.
Он уже не дышал сам, подключённый к аппарату искусственного дыхания - в горло была введена трубка, ведущая к большой резиновой, чёрной груше, механически-ритмично сжимающейся и разжимающейся, издающей пугающий хриплый звук. Дана опустила глаза и увидела, что костяшки её пальцев побелели, словно от холода - тут же разжала их, и вдохнула поглубже.
Это же только начало. Что с тобой будет дальше, если ты боишься уже теперь?
- Мы сейчас начнём.
- Что?.. - она будто очнулась. Серые глаза старшего хирурга пристально смотрели на неё поверх маски.
- Мы сейчас начнём. Вы готовы?
- Конечно.
- Хочу сразу предупредить - никаких эксцессов. Вас сюда пустили только потому, что… - он осёкся, увидев её взгляд - стоически спокойный, исполненный твёрдой решимости - на миг ему показалось, что в изумрудных зрачках мелькнуло два стальных клинка, тонких и острых. В то же время эта странная женщина его прекрасно понимала, о чём говорила горькая насмешка в "кошачьих" уголках… Он молча, утвердительно кивнул и закрыл кран, под которым мыл руки…
Дана не смогла обидеться на этого человека за его недоверие - он ведь делал сугубо свою, сложную и опасную работу - пусть опасную не для себя, а для других, всё же это было огромным напряжением, когда под ответственностью кого-либо находятся жизни. Она знала по опыту, как трудно бывает выполнять долг такого масштаба. Вот сейчас под знающими профессиональными руками врача распростёрт человек, которого надо спасти - а сколько их ещё будет, таких людей - сегодня, завтра?.. И так изо дня в день. Из года в год. Немногим удавалось выдержать ритм… ритм жизни, прямо заключённый в профессии. Она чувствовала, что их работы в чём-то сродни друг другу - та же напряжённость, тот же риск, а иногда - та же боль… ходьба по грани. Если бы на её поле деятельности вторгся дилетант, она бы, наверное, реагировала ещё резче… Странно - из-за короткого недружелюбного разговора Дана всё же сумела почувствовать доверие к этим медикам в больничной зелёной униформе… эта неожиданная эмоция, тёплым бальзамом заполнившая изнурённую душу, и женщина уже гораздо более твёрдо смогла начать осуществлять своё дело - не менее важное, чем их… Она распрямила плечи, сверху вниз взглянула в неподвижное лицо Фокса - и вдруг едва заметно улыбнулась, останавливая руки на его висках и мягко, заботливо вытирая испарину, выступившую на них.
Держись, хороший мой… Я здесь, я рядом… только держись.
…От раны пахло порохом и свежей кровью. Запах дурманил, вызывая головокружение - учитывая обстоятельства… Дана рассердилась на себя - ну, в самом деле, как можно? Ведь сотни раз видела такую ситуацию… правда, в других условиях, в другой обстановке, и там она обычно была один на один с призраком смерти, уже свершившейся, как факт. Как факт… Чёрт возьми! Если воспринимать всё происходящее сквозь призму логики, то Малдер уже трижды должен был быть мёртв! А он - живой, и под её руками слабо трепещет голубая жилка у него на виске… Дана переглотнула. Только эта пульсация теперь была её доказательством того, что он ещё жив - и редкое подрагивание тёмных ресниц, казавшихся совсем чёрными на фоне кожи… Какая-то часть её сознания безнадёжно страстно ждала, хотела увидеть взгляд карих глаз ещё раз - чтобы подарить ему все нерастраченные мысли, слова, все чувства, накопившиеся у неё за эти дни и не поддающиеся объяснению, а остальная - упорно подавляла это желание, не давая дорогу жалости и освобождая место для рассудка, расчётливо применяла все знания, полученные в ходе расследования… Пытаясь не думать об этом парадоксе внутренней борьбы (в конце концов, это и есть борьба за будущее, не так ли? Чего ты ждала?), Дана постаралась взять себя в руки и довольно жестоко приглушила внутренний голос.
Хотя Фокс был под наркозом, она не могла забыть, какая неземная сила владела им всего сутки назад - когда тело не успевало воспринимать совершенную работу мозга - и сейчас ей казалось, что он всё понимает, страдает от боли… но не может показать этого, оказавшись беспомощным, парализованным. Борется ли он? За то, чтобы не погибнуть? Ощущение было почти физическим, но Дана лишь чуть крепче сжала руки, осторожно удерживающие его голову от резких движений. Он был дьявольски напряжён, и это было одной из причин, по которой женщина находилась в операционной - не дать ему разрушить хрупкое равновесие, едва установленное врачами… Кто знает, может быть, остатки внеземного разума, так внезапно поломавшего его жизнь и аутировавшего его сущность от окружающего, способны и на это?
Да-а, учитывая то, что при помощи этих жалких остатков ты собираешься вытаскивать партнёра из небытия… Ну и что с того? У золотой медали всегда было две стороны, тёмная и светлая, и только от неё зависит то, какой стороной повернётся пресловутая медаль к ним обоим сейчас… Выйдя из всех испытаний, узнав много тайн и получив загадочный ключ к ним, Дана твёрдо усвоила одно - самым важным является истина, позволяющая поддерживать связь между людьми, освобождающая чувства и спасающая одинокие, заблудившиеся души… И только это убеждение могло спасти Малдера в ненадёжный, шаткий момент. Если он сможет поверить, что нужен кому-то в этом мире, если поймёт и примет её поддержку, то обязательно выберется… во всяком случае, должен.
Врач тихо пробормотал нечто неодобрительное себе под нос. Пуля задела несколько сосудов, и мало что можно было разобрать из-за сгустка вишнёво-красной крови. Дана увидела его большие, сильные руки, разбиравшиеся в организме её партнёра - они напряглись, и у сгибов локтей явно проступили вены… вставшая перед ними задачка была только началом, и хирург это осознавал. Но рядом были коллеги, Хьюс был рядом, молчаливый и готовый придти на помощь, как воздушный ас - и пока врач не стал принимать резких мер. Только пока… Но всё же он удивился, видя, как пациент держится - в этой-то его прострации! Организм у него тренированный, крепкий… кто знает, не от этого ли будет зависеть успех? Но ранение всё равно оставалось фактом, оно было серьёзным, малейшее промедление или ошибка грозили сбоем всей пока налаженной системы, а потому он продолжил методичную, виртуозную работу…
Как медленно течёт время!.. Дана слышала только звяканье разных инструментов, когда их клали в металлический ящик, стоявший на столике рядом, и изредка краем глаза замечала передвижения лёгких и неслышных, как тени, медсестёр, в точности исполнявших приказания врачей… Посмотрев на всю группу, она перевела взгляд на круглые часы, висевшие над дверью и бесстрастно отмерявшие время. 9:25. Миновало полчаса. А они только приступали к самому важному… из разговоров хирургов Дана поняла то, что всё это время они очищали "дорогу" для дальнейших действий, удаляя застоявшуюся кровь… Затаив дыхание, женщина подняла голову и взглянула туда, куда всё это время избегала смотреть - обнажённую грудь партнёра, тщательно изучаемую бригадой - чтобы понять их старания и выдержать оставшееся время…
Взгляды шести людей, склонившихся над операционным столом, изредка отрывались от пациента и пересекались - именно поэтому второй ассистент, молодой практик, случайно более пристально присмотрелся к женщине, стоящей в изголовье и присутствующей здесь, кажется, с самого начала. Она обеспечивала, как говорили врачи между собой, "психологическую поддержку" - этим обычно занималась одна из дежурных медсестёр, и тогда тем боле было странно её присутствие здесь. Кто она? Кажется, напарница… тоже доктор… говорили, без неё не обойтись. Зелёные глаза были непроницаемы, и только тонкие брови, причудливо изогнутые почти под тупым углом в полуудивлённом, мучительном выражении, свидетельствовали о наличии каких-то чувств, скрытых под форменной маской. Она старалась устоять, всё же наблюдая за ходом операции… но, Боже ты мой, если она знает пациента, близка с ним, чего это ей стоит?!
- Давление? - прозвучал глухой голос Донована. Такая же интонация прозвучала в реплике ответившего. Операция продолжалась…
Длинные, изящные, прохладные пальцы коснулись высокого лба, пытаясь унять непереходящий огонь, сжигающий его даже под действием анестезии… ласково пригладили жёсткие каштановые пряди волос, и такая боль была в этом движении…
Это несправедливо, несправедливо! Почему ты страдаешь? Почему - именно ты, хотя твой разум и является тонкой, зыбкой дорожкой, ведущей к тем возвышенным тайнам, которую не смогли ни отыскать, ни разрушить любые силы и Консорциумы, создаваемые против тебя… смешно - ведь даже ты сам не знал о ней. Теперь я точно знаю, что чиновники все эти годы охотились только за тобой, неубедительно аргументируя свои жалкие попытки, потому что знали, что ты наконец придёшь к этим рубежам, пикам высоты, неведомой возвышенности, которая угрожает чистотой правды, спрятанной в ней… откроешь секреты самой природы, загадочной и необъяснимой, и распахнёшь их - ты же у меня такой упрямый… Даже если не ты, то эта потаённая сила нашла бы тебя сама, потому что ты создан для знаний, мой храбрый друг… ты - не такой, как все. В тебе никогда не было и не будет стереотипов, вштампованных в наше мышление пресловутым американским патриотизмом и демократией… ты всегда был открыт всему, с доверчивым и ясным взглядом ребёнка, и точным, не обрываемым полётом яркого воображения… Секунды снова очень остро отсчитывают свой бег для меня, потому что они - время… твоё время теперь. Но я не понимаю, Малдер… милый, почему сейчас, когда ты открыл все запертые двери такой ценой, почему пресловутая сила забирает тебя, ведь она может помочь!? Почему тайна артефакта воскресила всех тех, кто был недостоин этого, помогла врагам… почему Барнс, причинивший тебе зло, очнулся под её магическим непостижимым воздействием, а ты умираешь у меня на руках, хотя твоя связь со всей мистикой, накопленной веками, всем непонятным, не открытым, паранормальным в сотни раз крепче и надёжнее?! Это нечестно! Ты нужен тут, ты нужен мне… я не смогу остаться и бороться в одиночку, потому что всё тогда потеряет смысл - без тебя… не уходи, пожалуйста! Прошу…
Хирург сделал несколько разрезов на живом теле и аккуратно открыл полость. Внимательно осмотрев раненое лёгкое, он внезапно выругался сильнее, чем привык обычно.
- Что? - коротко спросил Хьюс, приготовившись ассистировать.
- Чертовски неудачное попадание, просто термин неудачи… Патрик, смотрите… мы бы всё отремонтировали на одном дыхании, но тут… задета сердечная сумка, и ещё…
Врачи наклонились совсем низко. Хьюс уже и сам видел причину беспокойства Донована - пулей была повреждена не только сердечная сумка, но и лёгкое сверху, в опасной близости с аортой… Всё надо было срочно зашивать - но если они повредят что-нибудь в ходе такой ювелирной работы, если поторопятся, если сердце собьёт свой такт мощнейшего мотора?.. Да сколько там страшных возможностей!
- Артур, проверьте, что у нас показывают приборы. - сухо сказал он худощавому помощнику.
- O'K.
- Придётся делать. Другого выхода у нас нет…
- Кто с этим спорит? - Донован на секунду выпрямился и повелительным взглядом окинул всю свою команду. - Господа, сейчас мы пройдём самый ответственный этап. Я попрошу вас предельно сосредоточиться на моих указаниях и строго следовать им. Вам, - он даже не взглянул на Дану. - лучше отойти.
Она сначала даже не поняла - настолько диким и неожиданным в данной ситуации показалось ей это предложение - и слабо попробовала возразить.
- Но, сер…
- Ещё одно "но", и я выставлю посторонних отсюда. - ледяным тоном отрезал он. Дана тихо выдохнула, стараясь не сорваться - но, чёрт возьми, неужели и он до сих пор не понимает, что его слова - полное безумие?! Смертный приговор?! Но единственный сочувствующий взгляд принадлежал безвестному младшему помощнику - видит Бог, этот парень рад был бы помочь, но его шеф был прав во всём с точки зрения врачебной этики и нерушимого порядка… Понуро опустив голову, женщина всё же предупреждающе добавила.
- Если он - вне опасности…
- Это мы потом выясним. Итак…
Отстранившись, Дана сняла белую медицинскую шапочку, пахнувшую крахмалом и каким-то ещё средством, и покачала головой. Шея почти не поворачивалась, онемев - да и вообще трудно было что-то ощутить… будто через всё тело, вдоль по позвоночнику провели тончайшие провода под мощным напряжением… но забыли поставить регулятор. Плотнее закрыв полы халата, она осторожно села на краешек низкой, жёсткой скамейки, и вытянула гудящие от часового неподвижного стояния ноги… Со стороны могло показаться, что она действительно отдыхала, но всякий, кто поймал бы её взгляд, сосредоточенно устремлённый на отливающий металлическим блеском стол под неоновой лампой, окружённый врачами, понял бы, что она и мыслями, и душой осталась там, рядом… в волнующей, захватывающей помыслы близости с краем бездны. Теперь ей безумно хотелось участвовать в священнодействии, в той дерзкой и отчаянной операции, на которую решились хирурги - Дана прекрасно понимала, что ставкой в этой виртуозной игре будет жизнь партнёра; сердце или выдержит, пока будут шить в опасно маленьком расстоянии от него, или… Но она понимала также цену времени. Ни у кого из них не было выбора - и надо было предоставить выбор ему. По крайней мере, в кратчайший срок… Дана вздохнула и отвернулась - слишком натянуты были нервы…
Четыре пары глаз следили за аккуратными, быстрыми движениями крепких рук, кажущимися такими лёгкими и грациозными, а на деле требующими огромной затраты сил, внимания и энергии. Хирург, изредка сдерживая прерывистое дыхание, шил по розовой гладкой ткани - лёгкое у пациента было отличным, здоровым; сразу видно, парень берёг себя, но такого инцидента предугадать не сумел - что его прострелят почти насквозь… чёртова профессия, как она калечит людей!.. И с каждым микро-проколом у Донована возникало радостное, щекочуще-волнующее чувство - шансы на успех, на то, что он вырвет раненого из цепких рук смерти, увеличивались - но риск всё же оставался. Они и так уже тянули старуху бездну в сторону, не отталкивая её, слишком долго - в таком томящем кризисном промежутке сердце вполне может сдать… но ведь он почти закончил, почти залатал это замечательное лёгкое!.. Ещё чуть-чуть… совсем немного… Наконец врач закончил, пару секунд смотрел на искусно выполненный шов и тёмно-красное сердце рядом, начавшего быстро-быстро сокращаться, словно заторопившегося жить - и удовлетворённо хмыкнул.
- Так, отлично. Кровь для переливания приготовили?
- Да.
- Хорошо. Сейчас начнём ремонтировать полость… Кажется, он молодец…
Внезапно бешеный ритм замедлился. Сердце сжалось, стук стал тише… всё реже и реже…
Дана сначала заметила, что плечи и руки хирурга, видные ей, словно окаменели, а потом с обдавшей ледяным холодом тревогой осознала его слова, изумлённо, но твёрдо констатировавшие.
- Остановка… сумасшествие какое-то!
Тут она услышала звук, безжалостно врезавшийся в усталый мозг с чёткостью и силой остро отточенной стали - страшный, монотонный, гулкий… Зуммер запищал непрерывно, и Дана знала, что - если она посмотрит на монитор телеметрии, то увидит, что там - ровная зелёная линия, что всплески жизни прекратились, что заветное биение исчезло…
Боже мой, что это?! Как такое может быть???
А другая часть разума неумолимо твердила, подсказывала.
Вот он, шестой исход. Твой напарник погибает - и вместе с собой берёт всё, что ты знаешь, умеешь, чувствуешь… Его нельзя отпускать! Нель-зя! Какого чёрта ты ещё стоишь?!
Она вскочила на ноги со скоростью отпущенной пружины - вся усталость мгновенно улетучилась, отошла на второй план. Плотину сдерживаемых эмоций будто прорвали изнутри - Дана ощутила волну жуткой боли, почти ужаса - стало трудно дышать - и словно со стороны услышала свой надломленный, негромкий голос.
- Нет!
Врачи почти одновременно посмотрели на неё, но ничего не возразили, когда она быстро подошла к столу, опять заняла своё место и порывистым движением положила ладони на плечи Фокса. В конце концов, у них была общая работа. Вынеся час сложной операции в присутствии этой маленькой, хрупкой женщины, пациент вдруг резко сдал, когда она оставила процесс. Кто знает, может быть, это не просто совпадение? Может быть, дело действительно заключается в ней? Так это или нет, но её присутствие они признали молчаливо и единогласно. Сейчас была дорога каждая секунда - и каждая лишняя пара рук, вернее, одна рука помощи… Его же нужно вытащить!
Сердце Фокса остановилось. Дали кровь - и потянулось невыносимое ожидание длиной всего в несколько секунд, неумолимо отсчитываемых часами… время было на вес золота. Дана взглянула на заострившийся кончик его носа, мгновенно побелевший - сильнее сжала пальцы на его плечах, провела ими по шее, погладила волосы и шепнула, стараясь удержать срывающийся голос.
- Малдер… Малдер, что же ты делаешь?! Ты не можешь уйти, мы с тобой говорили!.. Ты мне почти обещал!..
Глупый мой, так нельзя… здесь столько людей есть… которых ты оставляешь… Так нельзя! Не вздумай всё бросать именно теперь!..
На знакомом лице, под круто вылепленными скулами проступила болезненная желтизна. Он уходил, неумолимо… уходил, не оборачиваясь… Дана понимала, что теряет его - чувствовала, как рвутся тонкие цепи, связывающие его с ней, о существовании которых она прежде не подозревала и которые только в свете трагедии обнажили свои слабеющие крепления - парализующий страх, сознание беспомощности всё ближе подкрадывались к ней, нагло пользуясь моментом.
- Ты же слышал меня! И неужели можешь уничтожить всё так, одним поступком перечеркнуть всё, что было и будет?! - она коснулась ладонью его волос, лаская короткие пряди и чувствуя, как её начинает бить нервная дрожь. - Не надо, не надо, я умоляю… Ты же всегда был таким сильным, всегда меня поддерживал… а сейчас?
Медсестра скатанным ватным валиком стёрла пот со лба главного врача - тот даже не обратил внимания на это, с головой уйдя в критическую ситуацию. Его глаза сузились, превратились в маленькие, всевидящие щёлочки… А по шее вверх, к затылку, от перенапряжения и давления пошла волна красноты. Донован прекрасно понял, что в эти страшные секунды всё летит к чёрту…
- Кровь! Где кровь?
- Здесь. - отрапортовал помощник. Врач кратко кивнул.
- Результаты есть?
- Отрицательные… переливание не помогло. - Хьюс встал сзади.
- Чёрт возьми! Мы его так потеряем… на нашем режиме, искусственно он протянет не больше, чем пять минут… надо действовать, слышите вы меня? O'K, переходим к открытому массажу сердца…
Анестезиолог молча кивнул, с тревогой поглядев на свой таймер.
- Приготовились… - Донован аккуратно вскрыл шов на полости, который едва-едва успел наложить, и начал немедленно массировать переставшее пульсировать сердце…
Теперь все звуки приблизились, стали обострённо-громкими - потому что медики перестали разговаривать вполголоса, в этот краткий миг забывшие обо всех условностях, объединённые общим, единым порывом - спасти доверенную им и ускользающую жизнь… Дана подумала, что они правы, поступая так - сейчас ведь важен только он, какой же смысл сдерживаться, ломая себя и не имея возможности передать все силы?.. Она внезапно почувствовала солоноватый привкус крови во рту, и про себя машинально усмехнулась. Прокусила губу, надо же…
Боже мой, зачем, ради чего держишься? Позволяешь шаровой молнии боли выжигать тебя изнутри… отвлекаться на собственную слабость…
Поэтому, когда она снова быстро, торопливо заговорила, боясь не успеть, её обрывающийся голос звенел от хлынувших чувств.
- Зачем тогда была нужна наша истина, к которой мы так близко подошли, которая стала нашей общей… если во имя неё нужно приносить такие жертвы? Зачем нужен артефакт, который ничем не может помочь? Это же бессмысленно, бездумно и жестоко! Где все те силы, которым ты помогал уже одним своим присутствием? Почему же они не пришли к тебе на помощь? И почему я должна отдать тебя смерти, едва найдя?.. Родной мой, пожалуйста…
Хирург резко, сильно сжал сердце.
- Давай же, дьявол возьми! - он яростно выругался. Бригада притихла, терпеливо ожидая приказов. Время утекало, как кристаллики белого песка сквозь пальцы, взятые в горсть невидимой, властной и могучей рукой. - Давай! Начинай работать! Ну! Ну!..
Попытки оставались безрезультатными. Дана посмотрела в белое, как полотно, лицо Фокса - и едва сдержала возглас: он словно был зачарован чьим-то присутствием, шагнул за тонкую грань… куда-то смотрел и не мог оторваться… Горло сдавило; она переглотнула, избавившись от ощущения, и с удвоенным чувством и выражением заговорила, не обращая внимания на то, что вдруг ожгло глаза…
- Не смей! Не смей уходить! Слишком многое опустеет без тебя, слишком много будет страданий и горя…
Неужели тебе недостаточно твоей собственной боли?! Малдер, мы же столького не сделали, столько не пережили… не сказали и не открыли друг другу… - голос сорвался; Дана стиснула зубы. - Я всё готова отдать, всё, лишь бы ты остался! У меня есть не так много… но… Заклинаю тебя всем, что тебе дорого… если таковое осталось: не бросай меня! Поверь мне хоть единственный раз, пожалуйста: ты нужен, ну-жен! Ты просто не имеешь такого права - сдаваться… Хороший мой, милый, ну пожалуйста… вытерпи… - она гладила его лицо, не видя почти ничего, кроме него, предельно сосредоточившись на нём одном и уже непроизвольно шепча слова… Они сами шли на ум, приходя из глубины истерзанной души - ласковые, сокровенные, быстрые… И Дана не могла бы точно сказать, были среди них те, которые формулировали самую важную тайну, открывшуюся ей - или нет…
Ассистент, держащий наготове капельницу для повторного переливания, следил за работой главного хирурга, как и все остальные, и был готов на любую помощь. За прошедшие двадцать секунд Донован упорно массировал обмякшее сердце, каждый раз всё злее произнося.
- Ну! Ну же! Давай!..
Но пока была только гнетущая тишина… На секунду парень оторвал взгляд от напряжённо работающих коллег, рассеянно скользнул им по операционной… и на несколько ускользающих мгновений поражённо замер. Артур второй год служил в этом центральном госпитале, много повидал всякого, но… не учили бы его в колледже ко всему относиться философски, нервы не выдержали бы… Та женщина, которую отстранил от процесса Донован - она снова была здесь, возникнув из темноты за лампой по первому зову - но чьему? Она склонилась к пациенту, что-то тихо шепча - именно ему, будто думала, что он её мог слышать… Может ли такое быть? Ассистент всё же подумал, что может, потому что кое-что в её облике сейчас могло воззвать даже к ушедшей за грань душе. Она плакала, не замечая этого - прозрачные, блестящие капли скатывались вниз, под белую повязку, и резковато очерченные скулы тоже блестели от влаги… Излом тонких, чёрных бровей заставлял болезненно сжиматься - она безумно страдала, но не давала себе отчёт в этом, она полностью растворяла все свои чувства и силы в природе другого, уходящего в никуда человека… Если же он так нужен, то обязан вернуться! Этот парень не должен погибнуть, не-ет… пока рядом эта женщина… Она встряхнула головой; длинные, прямые рыжие пряди закрыли её сверкающие глаза, и ассистент с трудом перевёл взгляд обратно.
Нажим.
- Ну, что же ты?!
Нажим.
- Работай, чёрт! Ты же всю операцию перенёс, а теперь куда?? - врач словно передавал ему стремление существовать… Он три минуты работал над Фоксом - но остановка сердца всё длилась - и с каждой секундой надежда таяла, как изукрашенная странным художником снежинка на тёплой ладони… Нажим. Ещё один. Ещё… И вдруг - слабый, чуть прослушиваемый толчок. Прервавшийся писк зуммера… Донован сразу ослабил давление, нажал ещё раз - но уже гораздо осторожнее. Сердце опять сократилось. Врач выпрямился, сбрасывая оцепенение.
- Где кровь?! Начинайте переливание!
Медсёстры живо подключили новую капельницу, и "мотор" всего организма заработал. В начале - глухо, медленно - а потом - вновь отстраивая свой хрупкий такт, чаще… чаще… чаще…
Мужчина жил! Он выбирался!!
Заново наложив швы и продезинфицировав грудную клетку, хирург обернулся и с расстановкой, за которой угадывались взрывные нотки.
- Всё… - он выдохнул. - Кажется, всё. Мы его вытянули с того света просто на канатах…
Медики дружно улыбнулись. До сих пор они выкладывались до предела, и по столь неожиданному окончанию бешеного темпа работы им требовалось некоторое время, чтобы осознать свой успех. Но когда Донован констатировал этот факт, наступила мгновенная разрядка, пришла уверенность, что всё действительно кончилось благополучно… Главный хирург позволил ассистенту снять с себя маску, халат, испачканные перчатки, и с невыразимым наслаждением потёр морщинистое лицо руками. - Ф-фу… как приятно самому это делать… - разминая затёкшую мышцу предплечья, он мельком наблюдал за тем, как Фокса перенесли на каталку с величайшими предосторожностями, укрыли новой простынёй, и удовлетворённо пробормотал.
- Отключите его от аппарата искусственного дыхания. Парень вполне может дышать сам… Он у нас молодец.
- Что верно, то верно. - Хьюс бросил грязные перчатки в эмалированную ванночку и мотнул головой. - Это чудо какое-то… Я было подумал, уже надо руки опускать…
- Руки в нашем деле никогда нельзя опускать. - наставительно произнёс доктор и ещё раз взглянул на своего пациента. - И всё же… нет, вы только поглядите, уже нормальный цвет лица возвращается…
- Наркоз кончится через час, если не раньше. - предупредил анестезиолог. - Я думаю, он очнётся через такой срок… - и поспешил оправдаться. - Мы же его принимали, как "тяжёлого", и поэтому я назначил такую большую дозу, иначе, док, вы бы пару минут назад шили по живому…
- Хорошо, что не мёртвому. - мрачно пошутил Донован, приглаживая светлый хохолок на затылке. - Вы всё правильно сделали… Мы все прекрасно поработали, не так ли? - он посмотрел на Хьюса. Тот пожал плечами.
- Так-то оно так, но… подумайте… это всё в высшей степени странно. Что заставило этого человека вернуться?
Врач потёр гладко выбритый подбородок и оглянулся.
- Уважаю людей, которые подвергают сомнению результаты своей работы… но не в данный момент. Во-первых - не что, а кто… - он слегка покраснел. - А во-вторых - она же и причина…
Словно яркая вспышка объектива отпечаталась в затуманенных зелёных зрачках - кошмарный, равнодушный, ровный звук зуммера прекратился и стал отрывистым - сначала неразборчиво, а дальше начал свой обычный путь… Биение пошло заново! Дана могла поклясться, что никогда раньше не слышала более чудесной "музыки", чем эти короткие толчки… Вот оно - вот новое откровение, которое сильнее по своему значению и мощнее, чем запечатлённое на артефакте, чем ранние строки Библии, написанные неведомо кем… чем глубокие загадки и тайны, которыми крепко окутана их во многом непознанная планета… в этот миг Дане было всё равно - что они из себя представляют, что прячут и что будут представлять… Просто ей кто-то дал шанс, а она передала тонкую нить ему - человеку, пульсация чьего сердца заключала в себя существование всех цивилизаций, всей внеземной истории… и который остался с ней. Который выбрался… У женщины было такое ощущение, что её вынули из огромного безвоздушного пространства, пустоши и непроглядной тьмы, и… оставили в покое. Вместе с ним. Шестой исход ураганом прошёл мимо, задев их своей чёрной угрожающей тенью и едва не лишив последнего лучика света, сокровенного и желанного. Но почему?.. Дана слабо удивилась способности своего разума - возвращаться к привычной логике в самый неестественный момент… Нужны объяснения? Что ж… Если бы ей дали реальную возможность, она бы охарактеризовала миг воскресения, как встречу двух разных миров, столкновение двух сил, объединённое во времени, измерении и пространстве… Так это было или нет, она не знала, но… Но Малдер всё-таки был с ней, и пока этого вполне хватало. Неужели они через это прошли? Неужели - правда?..
Дана очнулась, когда каталку повезли к выходу. Она сделала шаг по направлению к двери, не желая оставлять партнёра в одиночестве даже после благополучного конца - но только тут поняла, как безмерно устала; ноги подкашивались, отказываясь повиноваться, руки всё ещё подрагивали… Упрямо сжав кулаки, Дана всё же пошла за бригадой, в надежде хотя бы увидеть лицо Фокса, поймать его неуловимое выражение: выражение новорожденного, потому что он побывал за гранью, пережил смерть… взять и согреть широкую, шершавую ладонь, до которой она так и не смогла дотронуться… Колёсики снова прогрохотали по кафелю; пришедшие санитары сказали что-то, распахивая двери. В прямоугольное отверстие хлынул свет, режущий глаза. Дана отступила назад, заслоняя их рукой и беспомощно щурясь; врачи уже увозили Малдера в палату… слава Богу, далёкую от реанимационного отделения. Они увозили его от неё, постепенно загораживая и отделяя обоих, но это не стесняло её - слишком долго она лицом к лицу пробыла с угрозой гораздо более страшной потери… чтобы сейчас что-то понимать. В операционную ворвался шум шагов, голосов - опять будто другой мир! Обычный, неожиданно лёгкий и светлый, после полосы отчуждения, в которой она пробыла до этого. Дана внезапно подавила желание рассмеяться - ведь это было бы просто глупо - и опустила руки. Тут только она заметила, что щёки у неё оказались мокрыми, растерянно сняла маску и вытерла ею солёную влагу… Почему-то сознание собственной боли вызвало новую волну неконтролируемых эмоций: у неё вырвался короткий, оборванный полувздох-полувсхлип… Дана прислонилась затылком к холодной каменной поверхности стены и закрыла лицо ладонями. Разум отключился… на её хрупкие плечи свалилось вдруг всё пережитое, сумбурно перемешанный клубок чувств рванулся наружу… Дана слабо попыталась успокоиться - и не смогла. Только успела заметить, что снова может сорваться… Невысокая дежурная медсестра, вытерев руки салфеткой после уборки, обернулась. Все врачи уже покинули операционную, но, однако же, здесь кто-то остался. Изрядно устав за прошедшие два часа, девушка прищурилась, пытаясь разглядеть стоящего в полутьме человека, наконец рассмотрела и ахнула… Неловко обходя тележки с беспорядочно положенными инструментами, она поспешила подойти к молча стоявшей у стены женщине, и робко дотронулась до её предплечья.
- Будет вам… будет, ваш друг поправится, всё будет хорошо…
Дана отняла замёрзшие пальцы от лица и внимательно выслушала молоденькую служащую, искренне старающуюся её успокоить, а затем заставила себя улыбнуться сквозь боль, что, впрочем, плохо получилось. Она даже не узнала своего севшего голоса, прозвучавшего далее.
- Вы так считаете?..
- Голубушка, я уверена! Если уж вы его спасли…
- Он… - зелёные глаза просветлели. - Он сам себя спас. - Дана вдруг с удивлением поняла, что простое, доброе отношение этой девушки помогает ей лучше, чем все антидепрессанты, вместе смешанные. Как же называются такие люди?.. Как Малдер их называл - ходячие транквилизаторы?..
- Вот уж чего не знаю… Но вы его отстояли, это уж точно. - медсестра приподнялась, чтобы заглянуть ей в лицо; в больших серых глазах появилось выражение тревоги. - Ой, да вы же едва на ногах держитесь… Вы бы поехали домой, отдохнули?
- Нет. - Дана потёрла виски, чувствуя, как по ним будто стучали раскалённые молоточки. - Я правда не могу сейчас… отправляться домой. Я должна дождаться напарника… узнать, что с ним всё в порядке.
- А, - она понимающе кивнула. - Сочувствую вам…
- Лучше не надо. - женщина выдохнула, ладонью массируя шею. Как же она устала… - Иначе я совсем расклеюсь.
- O'K. Пойдём лучше в ординаторскую, на вас же лица нет… - медсестра решительно взяла её за рукав. - Я вам кофе налью, вы немножко в себя придёте против стресса…
- Разумно. - Дана качнула головой, приглаживая взъерошенные волосы, и послушно последовала за девушкой, шедшей вперёд - у неё даже не было сил разговаривать или просто отказаться от ненавязчивых услуг… вступать с кем-то в дискуссии. Теперь её спасением было точное знание того, что всё прошло… всё прошло…

Холл больницы Georgetown Memorial, Вашингтон, округ Колумбия. 11:58.
Диана Фоули прошла через пост администрации, даже не взглянув на окликнувшего её охранника, и быстрым шагом направилась к справочному отделению. Явно маскируя нервозность, она резким жестом поправила тёмно-русые локоны - стук её высоких каблуков отозвался звонкой дробью по мраморным плиткам - и внезапно остановилась. Что-то привлекло её внимание больше, чем первоначальная цель; развернувшись, она негромко окликнула.
- Мистер Скиннер! Сер!..
Заместитель директора ФБР медленно повернулся к ней, ставя стакан с минералкой на автомат для продажи воды и несколько удивлённо глядя на "подчинённую".
- Агент Фоули? Что вы здесь делаете?
Вскинув голову, шатенка чётко, словно делая доклад на слушании, ответила - однако Скиннеру послышались пренебрежительные нотки в её голосе.
- Я только что узнала о том, что… агента Малдера нашли.
"Однако, свежая новость…" про себя усмехнулся он. Фоули продолжила.
- Он был серьёзно ранен, как мне сказали…
- Более, чем. - поправив выбившуюся манжету рубашки, неприветливо ответил Скиннер. Фоули точно уловила его серьёзные интонации, и в таком же духе заметила.
- Мне точно неизвестны обстоятельства, но я слышала, что его недавно прооперировали. Это так?
- Абсолютно точно.
- Сер, мне сказали, что от вас я смогу получить исчерпывающие сведения. - вдруг рассердилась она. - Устраивает это вас или нет, но я хочу быть информированной о состоянии человека, который находился на моей ответственности!
Скиннер сузил глаза.
- Могу вас обрадовать, но вы нашли не тот источник информации, из которого сможете вытянуть что-либо! Не забывайтесь - я всё же ваш начальник, и могу узнать причину, по которой ко мне предъявляются такие резкие требования!
Фоули пожала плечами, игнорируя прозрачную угрозу.
- Что же касается вашей ответственности… - язвительно добавил он. - то вы с ней не справились. Вы слишком поздно пришли на помощь, и я очень сомневаюсь в том, что смогли бы чем-нибудь помочь здесь… это, знаете ли, не в вашей компетенции. - Скиннер несколько секунд раздумывал, а потом, решив, что Фоули всё равно добудет сведения - он предполагал, каким путём - произнёс. - Агенту Малдеру была сделана сложная операция, он пережил клиническую смерть… но ему помогли выкарабкаться. Не вы. - отчеканил он.
- Бог ты мой… - пролепетала Диана, кажется, первый раз не скрывая своих реальных эмоций. - Но… как же так? Ведь… я же не думала, не предусмотрела…
"Ну-ну."
Фоули тут же спохватилась, одёргивая себя.
- Постойте, а что значит "помогли"?..
Скиннер насторожился. Женщина подозрительно поглядела на него, явно что-то вспоминая.
- "Помогли"… помогли… - и тут её осенило. "Помогите ей. Это приказ, агент Фоули. У агента Скалли и так много работы…" - эту фразу мнимый начальник произнёс не так уж давно… - Скалли? Скалли вытащила его?.. Значит, она присутствовала на операции?
Он хмуро кивнул, вспоминая, как минут двадцать назад Малдера вывезли из операционной, а затем худенькая фигурка второго агента, чуть не шатаясь, возникла на пороге… Скиннер знал, что ей дорого обойдётся её поступок, если что-то пойдёт не по плану - а то, что план нарушен, он понял на втором часу ожидания - но чтобы всё вылилось в такое… Господи, за что же так поступать с ними обоими? Неужто было недостаточно боли?.. Лицо Скалли ничего не выражало в тот момент, когда невысокая медсестра проводила её в ординаторскую - только крайнюю степень оцепенения, усталости и полного безразличия. Словно что-то было утеряно за последние три часа, что-то сломало её. Сначала он не понял, что. А потом, после короткой реплики врача, вышедшего из палаты, характеризовавшей диагноз Малдера, будто увидел всё заново - и осознал погасший взгляд зелёных глаз, в самой глубине которых ютился радостный огонёк… Горе и счастье, если их поставить на одну чашу весов, тоже могут погубить своей совокупностью. Скалли просто нужно было время на то, чтобы оправиться от пережитого… а в том, что за прошедшее время она пережила никак не менее двух жизней - своей и Малдера, спасённой ею, он не сомневался. И отдохнуть… Скиннер как-то и забыл о том, что в героическом, по сути, поступке могут таиться столько условностей… но понял, какой ход хочет сделать противница двух его агентов, и приготовился к бою…
- Но это против всяких правил - присутствовать во время такого важного процесса! Это не только нарушение врачебных норм, а ещё и превышение служебных полномочий… это уже походит на федеральное преступление, сер!
- Агент Фоули, - предупреждающе сказал он. - Я не знаю, какими возможностями вы обладаете для того, чтобы выставить деятельность моих подопечных в самом невыгодном свете, но… я хочу вам кое-что объяснить - даже они не смогут оправдать тех действий, которые вы предприняли в отношении агента Малдера, пока он находился в психиатрическом отделении этой больницы… я сильно сомневаюсь, чтобы они были санкционированы каким-нибудь конкретным человеком. И если вы выдвинете обвинение против агента Скалли, которая недавно вытащила своего партнёра практически с того света, что оправдывает её поступок с точки зрения любой этики, я постараюсь, чтобы и ваши нелицеприятные действия были доведены до людей, которые имеют власть в наших кругах и не прячут своих полномочий. - последние слова он договорил, наблюдая за бледностью, внезапно разливающейся по лицу агента Фоули - Скиннер попал в "десятку" и впервые лет за десять был доволен своим откровенным разговором. Кто знает, как поступит эта предательница?.. Теперь она вряд ли, во всяком случае, пойдёт в открытую - она его испугалась, это он видел. Почему, интересно?.. Следующие её слова полностью подтвердили его предположения. Фоули уже более тихо спросила.
- Как Малдер?
- Скоро должен очнуться. Я попросил врачей информировать меня в первую очередь. - Скиннер с удовольствием рассматривал униженно-яростный взгляд, направленный на него.
- Хорошо, не будем выдвигать взаимные обвинения. Но я хочу и вас предупредить, что не уйду отсюда, и всё равно буду первой, кто увидит Малдера после того, как он очнётся. - сделала попытку отомстить Фоули и, гордо расправив плечи, одёрнув полы тёмно-синего пиджака, удалилась к рядам кресел. Скиннер не сомневался в том, что она хочет выполнить своё обещание. Но у него были несколько иные планы… Кто знает, может быть, он постарел и стал менее осторожен, но заместителю директора самому захотелось хоть немного поводить за нос одну из тех, кто управлял им эти годы…
"Эй, а ты полностью уверена, что заслуживаешь такого подарка?.." чуть ли не вслух пробормотал он и скрестил руки на груди…
…Стараясь, чтобы его не заметили, Скиннер быстро прошёл в коридор и тихо спросил у просматривавшей назначения, только что вывешенные на стенде, медсестры.
- Простите, мэм. Как я могу попасть в ординаторскую?..
Пожилая женщина отвлеклась, недоверчиво окинув взглядом представительного мужчину в деловом костюме. Потом, видимо, опознав в нём начальника, решила не связываться и кратко объяснила.
- Вторая дверь слева в конце этого коридора, там будет табличка, сер.
- Благодарю вас. - он спешно откланялся и, ещё раз оглянувшись, последовал по указанному маршруту. Скиннер довольно сильно нервничал, потому что ему надо было успеть выполнить то, что он собирался все пять часов тянущегося ожидания… Осталось только надеяться на то, что Фоули не заметила, как он ушёл из холла после разговора с врачом, наблюдавшим Малдера. Чёрт возьми, этот человек принёс ему самую радостную новость за все последние дни!.. Скиннер вытер лоб платком. Всё приняло особенно интересный оборот после того, как он сам побывал в тихой палате на втором этаже… и понял, что нужно сделать. Ну ничего. Ничего. Он ещё посмотрит, за кем - последнее слово…
Остановившись возле искомой двери, крашеной серой больничной краской, он пару минут раздумывал о чём-то, а потом, набрав побольше воздуха в грудь, осторожно взялся за медную ручку… Окно на дальней стене было зашторено, и потому Скиннер несколько секунд осматривался, пытаясь хоть что-то разглядеть. Сняв очки и близоруко щурясь, он взглянул на шкафчики вдоль стены, нашарил выключатель над ними и включил свет… Мягкий свет заполнил небольшое помещение ординаторской. Скиннер заложил руки в карманы, нахмурившись… и внезапно его брови разгладились, чуть удивлённо приподнялись вверх с одобрительной усмешкой… Скалли спала на узком диване в углу, чудом уместившись на нём, подтянув колени к подбородку и тихонько посапывая. Бежевый пиджак, которым она укрылась, почти сполз на пол… длинные пальцы изредка подрагивали, сжимая край ткани… рыжие пряди почти закрывали лицо… Что за мысли бродили за смежёнными ресницами в этот момент, он не знал, и считал, что отдых она заслужила… Но Скиннер был вынужден прервать его.
- Агент Скалли… - он наклонился над ней и осторожно тронул за плечо. Начальник слабо надеялся на успех - он знал, что Дана не спала около двух суток, да и последний стресс мог оказать влияние… но…
Тёмный омут сна затягивал всё глубже и глубже, заставляя расслаблять напряжённые мышцы - вокруг медленно плыли таинственные знаки, чем-то напоминающие иероглифы и странно похожие на те письмена, что она видела где-то… совсем недавно. Из глубокого колодца с смутно поблескивающей плёнкой воды на дне изредка доносились отблески языков пламени, жертвенного костра… Ей было так легко и так трудно, вместе с тем, как никогда. Полу-видения, полу-воспоминания порой заставляли содрогаться, иногда были таким разноцветным смешением, будто пришли из тьмы времён, никому ещё не открытой, что казались полной бессмыслицей. Но Дана знала, что её пребывание здесь - лишь на несколько мгновений, что она должна ждать чего-то… чего-то, что принесёт настоящий покой… Кто-то коснулся её - уже в реальном мире, и она мгновенно среагировала, поднимая голову. Горел свет, но Дана к нему быстро привыкла - эмоциональная перегрузка уже не так сказывалась, и воспринимать этот мир было гораздо проще. Скиннер… что он здесь делает?.. Она нахмурила брови, пытаясь вспомнить… и вспомнила.
- Сер?.. - она села, обхватив голову руками, и тут же выпрямилась. Скиннер был поражён тем, как быстро она пришла в себя после сна, словно ждала его прихода.
- Простите, я… я задремала… - Дана чуточку смущённо наклонила голову, собирая рассыпавшиеся волосы в хвост и скалывая их заколкой. Золотистая шёлковая чёлка упала на висок…
- Ну, о чём вы… это я должен просить извинения за то, что разбудил вас. - он поправил очки на переносице. - Чем могу?.. - она сверху вниз посмотрела на него, чуть щурясь. Скиннер настороженно оглянулся и сказал. - Я, собственно говоря, по делу… думаю, вам оно будет небезразлично.
- Я вас слушаю. - добавила она уже совсем твёрдо, чувствуя, что Скиннер никак не может сформулировать фразу - это было необычно… Его глаза сверкнули за стёклами очков.
- Мне бы хотелось, чтобы вы пошли кое-куда со мной… - и, поймав её, ставший уже обычно-спокойным взгляд, неожиданно торжествующе добавил. - Агент Скалли, он очнулся. И хочет вас видеть…
Хотя он видел её в многих ситуациях, но такого ответа не мог предугадать и вообразить… Точёное, непроницаемое лицо вдруг сделалось открытым, каким-то до боли незащищённым - Дана едва не подалась к нему, с доверчивой ноткой прошептав.
- Правда?..
- Пойдём. - вместо ответа сказал он. Женщина тут же поднялась, встав рядом с ним, и Скиннер вдруг задал себе вопрос - неужели только дружба движет ей в этот момент?.. Впрочем, решил он, это дело касалось только их двоих, а если кто-то или что-то назначило его на роль посредника - так ему… не привыкать. Во всяком случае, это лучше, чем бесконечные интриги… И сейчас Скиннер искренне надеялся на то, что любовь к судьбе в очередной раз победила…
Будто крылья выросли у неё за спиной - потому что Дана шла по больничным коридорам, словно через тонкую дымку тумана воспринимая действительность, и не смогла бы точно ответить, как она всё же добралась до нужного ей места. Ноги сами вели её вслед за начальником, которому она, пожалуй, впервые доверилась так честно и беспрекословно… потому что новость, которую он ей сообщил, была тем, во что она искренне хотела верить… Она понимала всю нелогичность своего поведения, но… но разве случилось бы всё это, открывшее ей истину и давшее силы выстоять, следуй она по своему обычному пути? Господи, как же она была слепа, слепа все эти годы… Впервые доверившись непредсказуемой бездне чувств, Дана ощущала себя освобождённой от какой-то тяжёлой нагрузки… и это ей нравилось, в чём она впервые сумела себе признаться.
Хочет видеть… Боже мой, Малдер жив, жив, и я ему нужна! Кто бы мог подумать, что это будет для меня когда-нибудь… таким чудом…
Она тыльной стороной ладони дотронулась до горячей щеки и про себя улыбнулась. Дана ловила на себе взгляды, различающиеся по выражениям, но сейчас её интересовали только два вопроса - как пройдёт встреча, которая, кажется, будет самой важной для неё, и… как, чёрт возьми, можно быть такой счастливой?.. Слишком откровенные мысли? Слишком глупые? Ну и пусть… И она не понимала, до какой степени это всё не важно?! До какой степени не важно всё, что не связано с сутью жизни, с отношениями, которые… на самом деле стали для неё тем смыслом, который столько раз мог быть утерян и возрождался лишь благодаря тонкой связи между… да, между ними, протянувшейся через испытания, откровения и исходы, и выжившие… действительно спасённые. Ради этого стоило пройти сквозь огонь вечности, всепоглощающий, и увидеть колеблющуюся дымку черты… чтобы понять. Чтобы осмыслить… ладно, это уже начинает походить на научную фантастику, так любимую Малдером. Интересно, как бы он это назвал? Теорией относительно близких отношений? Паранормальной интерпретацией фактов? А может быть, никак бы не назвал, а просто посмотрел в глаза с этой своей чуть ироничной, чуть заботливой насмешкой, такой привычной… только посмотрел.
Поднявшись по лестнице, она оказалась в длинном коридоре, несколько более живо декорированным, чем помещения для немедленной реанимационной помощи. Рационально, - подумала она. - Там, как ты видела, люди работают и ежеминутно кого-то спасают. А здесь обстановка лечит сама по себе… Дана была поражена контрастом - и стены, и отделка остались теми же самыми, но… сама атмосфера была абсолютно другой. Всё было чуточку ярче, оживлённее, радостнее, и это создавало впечатление в целом - ухоженные растения на подоконниках, более светлые тона, окна, дающие обзор и пропускающие солнечные лучи… Она знала, насколько важно было выздоравливающему человеку состояние уюта и почти домашнего покоя, с заботой создаваемого в таких вот общественных центрах (Теперь понятно, почему родное ФБР помещает пострадавших в эти места. Не денег не хватает. Просто начальство тоже кое-что смыслит в психологии… ). Мысль заставила усмехнуться. Что ж… можно надеяться, что Малдер здесь быстро поправится. Он ведь уже почти сделал всё, вынес и выдержал… как герой. И даже не как…
Скиннер остановился возле одной из дверей, увидев молодого врача, делавшего дежурный обход. Оба мужчины, кратко переговорив о чём-то, почти одновременно посмотрели на неё; Дана сочла за лучшее остановиться в стороне, осматривая коридор. Доктор кивнул, важно перелистывая бумаги из папки, и, кажется, дал её начальнику кое-какие инструкции. Скиннер жестом позвал её; женщина тут же подошла, чувствуя себя немного не в своей тарелке; она даже себе не могла сказать, откуда возникло волнующее, тягучее чувство беспокойства за судьбу следующих мгновений…
- Это здесь. - он убрал визитку в карман и оправил пиджак, указывая на бывшую совсем рядом дверь. Дана не взглянула на неё, делая вид, что внимательно слушает, а на самом деле пытаясь привести мятущиеся мысли в порядок. Нужно собраться… всю эту неделю она заставляла себя делать что-то. Это, казалось бы, было самой незначительной задачей - однако же, в её душе не осталось и следа от уверенности профессионального агента. Буря прошла мимо, унеся её уверенность перед самым лицом испытания… самого важного в моральном плане. Но ведь… в этой палате все "железные" качества будут ей не нужны… так что же она медлит? Женщина повернулась к Скиннеру и словно бы невзначай спросила.
- Этот человек дал вам какую-то информацию относительно агента Малдера, я не ошибаюсь?
Он мысленно похвалил её выдержку и односложно ответил.
- Да. Это - дежурный врач, только что окончивший смену и осмотр своих пациентов… Он спрашивал насчёт официальности нашего посещения. Сообщил, что Малдер… отдыхает.
Тень разочарования пробежала по её внешне спокойному лицу.
- Но вы же сказали, что… он пришёл в себя, и…
- Вы же знаете, как в этом заведении относятся к соблюдению всякого рода правил. Я думаю, блюстители закона могли бы перенимать у них навыки… - Скиннер покачал головой. Тонкие чёрные брови еле заметно, но с нетерпением приподнялись. - Что могут значить слова человека, только что пришедшего в себя после операции?..
- Учитывая обстоятельства - довольно многое.
- Хм… может, вы и правы. Во всяком случае, едва я указал на вас, он сразу согласился на посещение. Да, играть роль едва стоящего на ногах ангела, перегруженного проблемами, ещё не приходилось… она расправила плечи. - Я благодарю вас за заботу, сер. Разрешите?..
- Конечно. - он быстро шагнул вперёд и предупредительно толкнул ладонью дверь, оказавшуюся не запертой. Дана только успела увидеть светлый проём и услышать его реплику. - Удачи вам…
Она рассеянно кивнула и на секунду зажмурилась. Ну… Лёгкий сквознячок ударил ей в спину, пока Скиннер не прикрыл дверь, оставив её в палате один на один с грядущим… впрочем, Дана этого даже не заметила. Боже мой, наконец-то… Наконец. Она полной грудью втянула воздух и вступила на полоску света, косым лучом ложащуюся на пол из окна с распахнутой форточкой и колышущимися на ветру шторами…
Было тихо, очень тихо - даже почти не слышно ровного гудения приборов. Оно здесь совсем не такое, как в операционной - более успокаивающее, отлаженное и расслабляющее. Странно как-то… на всё сейчас она реагировала обострённо, всё казалось более лучшим, чем было… за впечатления обычной жизни она хваталась, как утопающий за соломинку, вернувшийся из небытия человек…
Так ты же почти была там. Что удивляешься? Или уже начинаешь питать иллюзии?
Иллюзий агент Скалли не питала. Она знала, что после пережитого шока нужно было хоть немного оправиться, чтобы не было побочных последствий - только когда оно у неё было, лишнее время? И всё-таки… всё-таки, как приятно было почувствовать вкус жизни, обычно торопливо пробегавшей мимо, узнать, какие богатства скрываются за повседневностью… ещё одна причина, чтобы поблагодарить его. От всей души поблагодарить… Жизнь кружилась вокруг неё, захватывая своим потоком, как вихрь золотых пылинок в беспощадном пятне солнца, в котором она сейчас находилась. Но стоило выйти из него, как тут же поймёшь все утраченные краски… Дана повернулась, ожидая увидеть взгляд и внутренне сжимаясь… выдыхая и покусывая уголок губ… но ничего из подготовленного по дороге, ни одного из тех значительных, важных и, вместе с тем - коротких слов говорить не пришлось. Исчезли, словно растворились в воздухе, смешавшись с тонким запахом медикаментов и капель дождя, недавно прошедшего за окном… Фокс лежал на больничной койке, поставленной ближе к углу, откинув голову на белую подушку и как-то устало осев, бессильно вытянув руки вдоль тела. Под закрытыми глазами ещё резче обозначились почти чёрные круги - он выглядел осунувшимся, кажется, ещё сильнее, чем до операции… Глупости. Его едва спасли - а ты беспокоишься о внешнем виде…
Да, она беспокоилась. Как можно было не делать этого, когда любое изменение родных черт воспринималось с странным, смешанным, щемяще тёплым чувством жалости?.. На всё ещё бледных, но не избавившихся от въевшегося загара щеках проступал слабый румянец, ближе к уголкам скул… Фокс не повернулся к ней, даже не двинулся - тоже уснул? От-ды-ха-ет, как сказал врач? Возможно… они же так намучались, её саму ноги не держали пару часов назад, а что же тогда говорить о нём… Широкая грудь медленно поднималась и опадала под голубой больничной рубашкой, с трудом пропуская хриплое, едва слышное дыхание (Его могло и не быть… представляешь, его могло и не быть?!). Дана чутко прислушалась к тихому звуку, автоматически исключая все остальные и думая, какое значение эти мелкие детали приняли… Он очень осунулся, похудел. Боль отступила, давая ему короткие мгновения забвенья - такого, как это… и было бы просто преступлением - нарушать его. Тем более, что Дана к нему вовсе и не стремилась… Ей было достаточно знать. Знать и верить… Сердце просило, умоляло о его голосе, о мягком соприкосновении рук - но Дана опять закрыла призыв в самый дальний уголок души и переглотнула. Она даже не знала, как можно определить своё состояние. Словно волны накатывали на неё, стеной солёных брызг скрывая реальный мир и приподнимая завесу над другим, необычным миром… Она будто опять стояла у истоков неизвестности, на пляже - солнце ушло за облака, а у её ног, под пеной прибоя, скрывалась загадка - и Дана интуитивно догадывалась, тоже не только для неё. Артефакт и не мог бы сравниться по масштабу и значению с тайной, спрятанной в душах - жизнь и смерть, чувства и бури эмоций, бушевавшие сейчас за озёрами зелёных зрачков… Дана подчас не могла справиться с этим вихрем, её лицо лучше, чем что-либо, говорило об этом - но в палате не было никого, кто бы мог это понять - никого, кроме человека, который и так читал её мысли - без помощи далёких цивилизаций… демонстрировать их она не умела, всё так наложилось на разум в этот момент… она стояла, будто в оцепенении, и переживала всё заново, для знаний… Новое её открытие они могли сделать только вдвоём, соединив руки и уйдя к кромке прибоя - им о стольком надо было поговорить… Но реальность так чудно сплелась с мистическим, что Дана предпочитала предоставить всё течению событий, судьбе - пусть он сам сделает выбор, как только очнётся. Пусть этот усталый, измождённый и больной с виду человек вновь обретёт свои силы, сможет противостоять этим бурям - а потом можно будет решать…
Она наконец тронулась с места, тихо, почти неслышно подошла к постели, неуловимым движением руки поправила серое шерстяное одеяло и взглянула на мужчину. Ситуация была знакомой - в этом не было сомнений, но всё же и в этом миге был нечто своё, волшебное, непередаваемое - за дни, проведённые в больнице, Дана поняла, что каждая крупинка времени сама по себе диффирентна - в эту секунду всё потеряно, а в следующую - суть возрождается, как истина из пепла… И сейчас, всматриваясь в знакомое, будто притихшее лицо, и не совсем отдавая себе отчёт в своих действиях, она совершенно неожиданно подумала.
И ты у меня особенный… Красивый…
Бесконечно нежная, чуть горьковатая улыбка затаилась в уголках её глаз. Дана наклонилась к нему, осторожно убрала прядь коротких, каштановых волос со лба, который пересекла морщина… и легко коснулась губами гладкой кожи.
- Спи. Отдыхай. Теперь тебе можно…
При звуке её голоса его веки шевельнулись… Дана мгновенно отстранилась, напряжённо и с нескрываемой надеждой пытаясь уловить хоть ещё одно слабое движение… и уловила. Полоска карих глаз влажно сверкнула из-под устало приподнятых ресниц. Он смотрел. Господи, он правда на неё смотрел!!!
- Малдер… - растерянно и вместе с тем счастливо произнесла она, а затем повторила, громче, словно неверяще. - Малдер!..
Интонации - те же, что он слышал в адском огне, которые были для него, как спасательный трос для связи с этим миром.
Всё оборвалось несколько мгновений назад - раньше, позже? Была мягкая, обволакивающая темнота… а перед этим… нет. Больно вспоминать… и дышать тоже больно. Но не так больно, как… было. Теперь… теперь стало немного легче - огонь из груди был изъят, беззвучные белые вспышки умерили свою деятельность… Спокойно, хорошо… Нет даже того сумбурного смешения голосов и мыслей на разных уровнях подсознания, которые мучили его и не давали отдохнуть. Стоп. Но он же уже очнулся. Видел врача… и тот смотрел на него вполне нормально, как на тяжело больного - но человека же… будто он и не претерпевал все метаморфозы там… глубоко в своём мозгу. Сколько же он пережил… трудно разложить всё по полочкам, восстановить плотину между кажущимся и действительным. Во всяком случае - он думал, что находится в реальности, потому что голос, ласкающий уставший слух родными нотками, который был необходим, звучал совсем рядом…
Фокс медленно повернул голову, немигающе, серьёзно глядя на неё. Комок подошёл к горлу - Дана нашла бессильно лежащую, широкую ладонь, и тесно переплела свои пальцы с его, неуловимо поглаживая их. Скрывая дрожь, она полушёпотом сказала.
- Здравствуй… Малдер, это я…
Его глаза были тёмными-тёмными, как у новорожденного. Женщина вспомнила все мысли, приходившие ей в голову во время операции - они показались ей такими далёкими перед этим обезоруживающим взглядом… Она ощутила, как тонкая ниточка спокойствия выскользает из её рук, и не могла вымолвить ни слова, глядя в эти глаза, видевшие другой мир… Что можно поведать ему, что ему может быть нужно? Откровение - подсказал какой-то иной внутренний голос. - Ты и твоё откровение… Его рука дрогнула, а лицо приняло такое выражение, словно он хотел что-то сказать.
- Не надо, молчи… Тебе нужно отдохнуть. - она коснулась его губ кончиками пальцев. Губы были потрескавшимися, сухими… а от прикосновения пошёл мощный биоток по всему телу. Дана покачала головой, не отводя взгляда - она и так чувствовала взаимодействие неизвестной энергии, накопившейся в воздухе. Она обтекала их обоих, завораживая и вместе с тем отпуская души… как очищение. Как самое гигантское очищение от грехов и боли… Всё накопленное зло подхватывалось этим сиюминутным, возникшим, как следствие их встречи, ураганом - и уносилось прочь, куда-то далеко… Мистика, полнейшая мистика… Они были близки и разделены, как никогда. Эмоции заслоняли их друг от друга, как заблудившихся в пустыне путников - и Дана понимала, что надо перешагнуть через это… Она как-то жалобно улыбнулась, не обращая внимания на то, как разум осторожно уступает своё место глубоким чувствам… Она подняла исхудалую ладонь Фокса с белой простыни, всё ещё сжимая её, будто боясь, что и теперь его могут отнять… и прижалась к ней щекой, в этом жесте невольно выражая истинную подоплёку, скрытую в душе. Охрипшим от волнения голосом Дана произнесла.
- Господи, как я боялась… как ты меня напугал!.. Я… я соскучилась…
Она говорила правду - он понял это не столько очнувшейся интуицией, сколько странно тяжело бившимся сердцем. Ему захотелось протереть глаза - уж не снится ли ему всё это - Скалли впервые руководят чувства, с которыми Фокс впервые столкнулся, пребывая в прострации несколько дней назад… Тогда никто не хотел ему помочь, все усилия были тщетны - но она не сдалась, хотя он и слышал её растерянные мысли, не могущие найти себе места в круговороте событий и отчаянно не желающие отпускать его… И эти руководящие силы были, как маленький маячок для него - где бы она ни была, он всё равно упрямо искал то отдаляющийся, то приближающийся, как шум волны, глуховатый чистый голос… Она была там, где был бы он, не будь обстоятельства сильнее. А были ли они такими сильными? Фокс не знал - но сделанного не вернуть. Он поддался им, потому что мог увидеть и услышать такое, о чём до этого не мог и мечтать… но что получилось в итоге? Он был в ловушке - и она спасла его, вытащила там, где он уже не хотел идти, вела за руку, как заблудившегося в потёмках ребёнка… да им он и был. С истинно детской жаждой тепла и поддержки Фокс выделял только её из сонма других, окружающих людей, стремящихся помочь… Потому что лишь в ней он не чувствовал ноток фальши, всепроникающей и заражающей своими размерами лжи. Когда он уверился в существовании подобной сети, опутывающей всю Землю… и другие Вселенные - может быть, ему не захотелось жить. Ведь в подобном заговоре были замешаны самые близкие ему люди - мать, отец… все те, кто поддерживал его годами на трудном и далёком пути - Глубокая Глотка, Фоули… (насчёт последней у Фокса сложилось вполне особенное мнение) И на арену жизненной игры судьба безжалостно вытолкнула его врагов, набирающих влияние - Крайчека, этого предателя, который - по его доводам - спасал себя в обмен на великие тайны мира - но, в сущности, поступал разумно… Курильщика, который оказался замешан в таких событиях, и мог разрушить убеждения, составляющие основы веры Фокса Малдера. Да и его жизни. Фокс Малдер, Фокс Малдер - жалкий неудачник, кому по ошибке небесной канцелярии уделили самую важную роль… Зачем была нужна сила, если её не на что использовать? Зачем нужны внеземные цивилизации, если, возможно, они гораздо более жестоки, чем считающиеся антихристами личности здесь?! Когда его решили убрать, он даже обрадовался. От страданий можно уйти. Лучше смерть, чем распростёртое над ним одиночество… Но одного Фокс не учёл, кажется. Например, того, что - если он оставит всё на милость жестокой, но прямой и честной судьбе, то в этом мире останется не одна покинутая жизнь, а две… В первую секунду это молниеносное сознание поразило. А потом он с яркостью осознал - надо возвращаться, потому что всё-таки собственные страдания могут показаться ничем перед грядущим… его просто заставили понять, что он нужен. Здравый смысл вбили так, что, пожалуй, осталась шишка… И Фокс решил повернуть назад. От тьмы - к свету. От безразличия - к чувству. Но тут он встретил новое препятствие, о которое не замедлил споткнуться - он понял, что неутолимая жизнь не преминула найти свой шанс и отрезать ему доступ назад - с той необдуманной жестокостью, с которой дети ловят животных и забавляются их мучениями… Природа брала своё. Здесь - в мыслях - он был жив, но его тело умирало… Это было нечто - наблюдать собственную смерть! Она была рядом, холодная и исполнительная… "можно бояться", как сказал один из коллег… И вдруг рядом возникла она - встала за спиной, как всегда, всевидяще и всезнающе прикрывая, давая ему возможность возродить свою любовь к судьбе… на этот раз его защитила тонкая, но очень прочная стена из её чувств. На жёрдочке между двумя параллельными измерениями, над чёрной, поглощающей бездной, они сошлись так близко, как не сходились ни разу - и распахнутые души рванулись друг к другу с удвоенной скоростью, пытаясь найти необходимую поддержку и то, в чём каждый в этот миг нуждался… Фокс был несказанно удивлён тем, что поведала ему эта истерзанная душа, кажется, без ведома хозяйки. Вся информация огненными буквами запечатлелась в его душе, как прежде запечатлевалось всё увиденное. Но это были последние тайны, в которые он мог проникнуть по своей воле. Затем было мучительное физическое забытье… огонь… и возвращение. И зелёные, изумрудные зрачки - первое, что он увидел после того, как позвал её и снова провалился в тьму реальности… Тепло мягко разлилось внутри, почти ощутимо придавая ему силы. Захотелось чем-то отблагодарить за её преданность, ласку, стойкость… и то новое, о чём он узнал. А ей было нужно лишь одно - его присутствие…
Широкая ладонь дрогнула, освобождаясь от её пальцев… Дана затихла, ощущая тёплую тяжесть у виска… Мужчина отнял руку и очень простым, нежным движением коснулся фалангами пальцев невесомого рыжего локона, струившегося по щеке… медленно отвёл его и скользнул тыльной стороной ладони по тонкому рисунку скул, подбородка… Карие глаза широко распахнулись, чистые, словно промытые прошедшим за окном дождём… в их непознанной глубине таился маленький лукавый огонёк… как всегда.
Боже мой!.. Дана затаила дыхание, словно ожидая чего-то необычного… Улыбнулась своим беспорядочным мыслям - ведь её необычное, желанное уже было с ней… Малдер - вот он, совсем рядом… и она опять видит его насмешку, ставшую вдруг смягчённой и неповторимо нежной…
Резкий шум открываемой двери заставил её вздрогнуть и напрячь плечи - Дана предчувствовала, что новое посещение - не к добру, и инстинктивно выпрямилась, не сразу, но отводя всё же руку Фокса от своего лица. Повернувшись, она усмехнулась точности своей догадки - в дверном проёме, вскинув голову и в упор глядя на них двоих, стояла… агент Фоули собственной персоной. Встревоженное и сердитое лицо Скиннера позади неё свидетельствовало о добросовестной попытке удержать эту женщину от столь стремительного появления в палате… но, насколько Дана её знала, этот подвиг остался бесполезным. Ну что ж…
Сверкнув тёмно-серыми, почти чёрными глазами, Фоули сделала шаг вперёд, беззастенчиво рассматривая потенциальную соперницу. Последние несколько дней Диане тоже пришлось нелегко - эти ничтожные люди, не понимающие важность её миссии, просто нервы вымотали… Она столкнулась с сопротивлением, попытавшись защитить Фокса своими, более совершенными методами - она была уверена в успехе. Но когда вечно молчащий, уступающий дорогу Скиннер начал вести деятельность против неё, когда сделал смешную попытку показать начальственную власть над ней - Диана была вынуждена подчиниться, ведь легенду было нельзя нарушать - и когда Скалли начала подходить к разгадке тщательно оберегаемой тайны, в душе Фоули зародилось нечто вроде уважения к этим смешно упрямым людям. Не понимая их упорства и зная, что против её организации бесполезно бороться, Диана спокойно продолжала гнуть свою линию, не забывая о конспирации. Она считала, что может спасти бывшего друга. И ей это почти удалось… Произошедшее далее сбило невозмутимого агента с толку. Что выходит - по своим каналам информации она узнала, что Малдера увёз… Курильщик, её могущественный босс, с которым они ставили на ноги всю погребённую было в небытии систему Консорциума! Он нарушил её планы, с самого начала наблюдая расстановку сил… Диана ещё никогда не была в таком бешенстве. А когда узнала, что вся история с артефактом, периодически выходящая из под чьего бы то ни было контроля, закончилась совсем не так, как хотелось… что Фокс едва не умер, и его спасли люди, чьи самоотверженные старания она всегда не понимала и презирала… От этого можно было сойти с ума! Как может быть, что она впервые не выиграла? Теперь у неё из рук уходил и Малдер… но уж это она не упустит! Сделает всё для того, чтобы сохранить его доверие!.. Во всяком случае то, что может. Ведь он же слышал её признание. Только вот вопрос - поверил ли? Увидев сцену, скрывавшуюся за этой дверью, Фоули почувствовала острый укол ревности и неуверенности - сама удивилась сочетанию таких чувств. И твёрдо поняла, что, пожалуй, её план может и сорваться… Ладно, хватит, времени нет. Диана огладила тёмно-русые волосы и вдохнула, собираясь разразиться угрозами по поводу того, чем может обернуться присутствие агента Скалли здесь… Дальнейшее её просто удивило.
Дана посмотрела в лицо Фоули, не отводя взгляда. Впервые она видела такую гамму чувств, отражавшуюся на лице этой холодной женщины - от ненависти до изумления. Фокс тоже на неё смотрел, и она это знала, нисколько этим не обеспокоенная. Последние минуты, показавшиеся ей несколькими мгновениями, вернули Дане всю её уверенность, и отдали много больше… она точно знала, что несказанное и накопившееся не нужно говорить… что Малдер и так всё знает, и что у них будет ещё много времени, чтобы провести его вместе. Неожиданное спокойствие пришло к ней вслед за ясным осознанием - и поэтому Дана легко поднялась на ноги, оглядываясь на Фокса, едва заметно, понимающе улыбаясь ему.
- Агент Фоули, я так поняла, время моего посещения вышло?
Диана оказалась несколько ошарашена такой лёгкой уступкой с её стороны. Она явно ожидала нелёгкого боя… в её мозгу мало умещалась такая версия, что Скалли может фактически отдать ей человека, которого спасла, абсолютно отказавшись от собственных интересов. И это ещё было выше её понимания…
- Я думаю, да. Если вы не против… - она скрыла небольшую гримаску неудовольствия. Дана улыбнулась откровенной неискренности её слов и кивнула.
- Хорошо. Извините… - выпустив мужские пальцы из ладони, она круто повернулась и лёгким шагом вышла из палаты. Скиннер посторонился и проводил её взглядом; Дана ни разу не обернулась. Он нахмурился - на это были причины? И только поймав такой же провожающий взгляд Малдера, он усмехнулся, всё поняв… Золотисто-рыжие локоны рассыпались по светло-бежевой ткани пиджака; Скалли тряхнула головой, словно сбрасывая с себя всё прошедшее, и - кто знает, что произошло здесь в короткие десять минут, но она точно освободилась от тяжкого груза, наложенного на неё в эти дни… Худенькая фигурка быстро скрылась в конце коридора. Скиннер что-то пробормотал себе под нос и вернул взгляд. Фоули вступила в комнату, оглядываясь.
- Я бы хотела переговорить с агентом Малдером наедине.
Это звучало не как вопрос, а как однозначное утверждение. Начальник пожал плечами. "Агент Малдер… ничего себе!" - а вслух произнёс.
- Конечно. - и закрыл за собой дверь с той стороны, всё же демонстрируя некоторое неодобрение. Если бы он мог как-то повлиять на ход событий, он вообще не пустил бы эту женщину в палату - кто знает, могла ли она изменить ход дела, а ему бы этого очень не хотелось… но агенты сами дали ей дорогу, так что ему оставалось только наблюдать и надеяться на их благоразумие…
Он ужасно бледен… Как ему пришлось тяжело?! Ну ничего, в конечном счёте, он же выбрался, а это значит - сможет её выслушать… Диана смерила взглядом неподвижную фигуру - в глубине серых глаз промелькнуло подобие жалости. Единственный раз за девять лет появилась мысль - а так ли стоило в 90-м переходить на сторону теневого правительства? Так ли важен был культ силы? Всё равно же у них ничего не вышло, в конечном счёте… Ну вот, в самый нужный момент выплывают сентиментальные интонации. Никуда не годится, совершенно… ей же необходимо узнать, что он вынес из своей "болезни", которая была в сотни раз страшнее, чем "чёрная нефть" и другие вирусы-отговорки… Пора приступать. Женщина взяла стул, непривычно твёрдым, мужским жестом перенесла его к кровати и легко, с изящной грацией опустилась на него, разглаживая складку на юбке. Карие глаза неотступно следили за ней - она научилась чувствовать его странноватый, угрюмый взгляд, и сейчас он ей мешал…
- Как ты себя чувствуешь? - буднично спросила она, мысленно обругав себя за банальные тональности - что-то подсказывало, что с ним её игра, извечная игра провалится… что с ним бесполезно выстраивать легенды и хитроумно уворачиваться. Фигуры на шахматной доске были расставлены - проигрывать Фоули не хотела, но знала, к своему сожалению, что он видел теорию ходов, гораздо более масштабную и грандиозную по замыслу… Где-то в глубине души противно закопошился страх - а вдруг он всё знает? Вдруг в самом деле читал мысли и не примет её главного козыря? Кисти рук у неё начали нервно подрагивать, и Диана незаметно стиснула кулаки.
От её образа веяло равнодушием. Он думал, что в ней не так, и не мог поймать мысль, голова начинала болеть… Почему она не такая? Почему?
Его ресницы опустились. "Нормально…" - в уме достроила фразу она и показала свою редкую улыбку, чувствуя, что поступает не так.
- Я боялась не успеть… делала всё, что могла, и боялась не успеть…
…Тонкое мановение лжи. Опять ложь. Опять!..
- Но… так потрясающе, что ты вылечился… и так жаль, что меня не было с тобой! Я собиралась всё предотвратить, зная, как тебе было плохо… Но наш план не удался. Ты же помнишь наш план, правда?
Он вспомнил наконец видение своей судьбы. Там всё было изменено по одному из возможных сценариев… и это Фоксу не понравилось. Корабль в песке. Корабль… Она не поняла его стремлений, однако, он пошёл за ней. Но остался одинок.
Страшно… И эти холёные руки с ухоженными ногтями… они не протянулись ему навстречу - наоборот, увлекали и затягивали всё дальше в бездну… тайны, за которые нужно было платить фальшью, и которые он принять не мог… Этот же мягкий, как кошачий мех, голос, в одно мгновение становился срывающимся и угрожающим… Фокс знал эту женщину, но не мог сказать, что знает её. Он выжидал, формулируя своё отношение к ней…
Морщина на его лбу прорезалась чётче, глубже - Фокс явно думал о чём-то. Диана взяла себя в руки.
- Я хотела сказать… что вовсе не должна была, может быть, врываться сюда и так… грубо себя вести, но я… испугалась, испугалась, честное слово… мне же нужно видеть тебя здоровым, сильным, и столько от тебя узнать…
Слова отдались в его ушах нестерпимым звоном. Он уже слышал их - из других уст и совершенно с другими интонациями… Фоксу стало стыдно, что он опять пошёл на поводу у обстоятельств, расслабившись и забыв о любви к судьбе. Он вспомнил, что оказалось не так в этом чётко отлаженном образе этой элегантной… бывшей подруги. У Дианы никогда не получались искренние эмоции - в этом была её ошибка и проблема. Пытаясь подделаться под добрую и бескорыстно любящую женщину, она переходила на стереотипы - он помнил её признание, и оно оставило его безразличным… Всегда она гналась за выгодой. За карьерой. За работой. За ним, как за трофеем, который не давался в руки… вот и сейчас ей нужна информация. Запросы возросли… впрочем, если бы даже он и знал, что фантастический и яркий калейдоскоп событий укладывается в обычный поток слов, то не стал бы этого описывать. Он бы смог поведать это единственному человеку и без характеристик - но Фоули безжалостно выставила этого человека. И здесь оступилась…
Он молчал. Диане это не понравилось - живой, энергичный нрав её старого знакомого не мог быть таким подавленным. Она не предугадала этого, но схему ломать не хотелось. Пустив несколько ничего не значащих реплик, она всё же поинтересовалась.
- Может быть, ты ответишь мне?
Фокс смотрел в потолок. Наконец крепко сжатые губы разомкнулись - он прошептал.
- Уходи.
- Что? - ей показалось, что она ослышалась.
- У-хо-ди. - он произнёс более раздельно, не поворачиваясь.
- Но… но почему? - спросила Диана, совершенно сбитая с толку.
- Ты мне мешаешь.
- Господи, в чём?! Что не так?
- Твоя ложь. - короткий, сказанный с неожиданной категоричностью ответ. Фоули вскочила, заглянула в его глаза - и вдруг с настоящей тревогой поняла, что он знает. Всё знает про неё и План… Не желая признавать поражения, она откинула волосы со лба и приступила к другой части своего соло - резким вопросам.
- Ложь? Что ты хочешь сказать?
- Я тебе не верю. Ты не хотела сюда придти, и пришла в своих интересах. Ты не знаешь, что значит - хотя бы придти куда-то ради друга…
- Неправда! Я… я же была здесь!.. - Диана спохватилась; о том её посещении мало кто знал, и она не думала сразу открывать эту ценную карту. Ну, делать нечего - он, как всегда, ломает назначенный план, и придётся продолжить борьбу… Фокс лишь кивнул - "я знаю".
- Что ты хочешь сказать - что это для тебя… пустой звук? Что я для тебя ничего не значу? Я же говорила правду - я хочу помочь тебе…
- Курильщик рассказал мне всё тогда. И про тебя тоже. - тихо, без эмоций сказал Фокс; он вдруг почувствовал, как устал. Диана замерла. - Он показал мне всё, что будет, и могло бы быть… но я не согласился. Я не мог жить с предательством бок о бок всю оставшуюся жизнь…
- Бред! - презрительно фыркнула она - потом всё же сдержалась. Так это Курильщик расстроил её планы? Ну и глупо, тысячу раз… Она опустила глаза и проговорила. - Я же люблю тебя…
- Не знаю… мне всё равно кажется, что это ложь.
- А зря, мой дорогой… не совсем так. - неожиданно устало Диана откинулась на спинку стула. До неё дошёл проигрыш - и это было неприятно… Она излишне сухо произнесла. - Скажи мне, какой смысл отпираться от лжи, если ты и так просуществовал в ней почти семь лет, если у тебя нет никого, кто мог бы тебя понять?
- И опять ложь… - удовлетворённо сказал Фокс, и его взгляд неожиданно потеплел. К Фоули пришла догадка - она вспомнила, как Скалли пыталась помочь ему в эти несколько дней - это было ещё в психиатрическом отделении… как-то они стояли, враждебно глядя друг на друга - и другой голос отчеканил эти слова. "Лжёте. Вы оба лжецы…" И сейчас Малдер, без сомнения, вспоминал о ней… Проигрыш. Иисусе, какой глупый проигрыш… Она медленно встала, прошла к выходу и лишь на пороге обернулась, выдохнув.
- Похожи. Как же вы с ней похожи…
Стекло в двери зазвенело от громкого хлопка… Фокс остался один. Теперь его это не пугало, а последние слова предательницы звучали музыкой в ушах - если бы они были правдой… Истиной, которая теперь была здесь. Так близко, что можно было вытянуть руку и потрогать… а пока нужно было ждать. Из форточки повеял ветерок, коснулся его щеки - и мужчина слабо улыбнулся… зная свою правоту.

3 дня спустя. Больница Georgetown Memorial, Вашингтон, округ Колумбия. 17:47.
Хьюс натянул кожаную куртку и, подняв воротник, вышел к служебной лестнице. Погода на улице оставляла желать лучшего - после зарядивших дождей солнце совершенно не желало выходить на американские горизонты… сегодня вот привезли нескольких стариков с пневмонией… да что там говорить, в такую мерзкую пору самому можно подхватить заразу! Хотя это забота терапевтов… Кто-то читал прошлогодний сборник советов по медицине - либо уехал на стажировку, либо ушёл, но пожелтевшую от времени книжку в контейнере для мусора оставил… А может, кто из пациентов принёс, чтобы по научному продемонстрировать, что он с собой натворил… Обычное дежурство закончилось, и он надеялся, что сможет добраться до дома - в пятницу не предвиделось таких осложнений, как было всю эту неделю… И дома постоянные загрузки - "ну хоть раз, хоть раз выключи автоответчик, не отзванивай своим вечно зовущим тебя коллегам! В выходной!.." Для него это требование было равносильно смерти. В прямом и переносном смысле… Открыв двери привычным жестом, он направился в помещение холла. К вечеру посетителей нисколько не убавилось, наоборот - в ночное время суток город начинал другую жизнь, гораздо более опасную и травмирующую, чем дневную… Двое коллег возле расписания приветственно махнули ему, с тайной завистью глядя вслед - для них работа только лишь начиналась… Врач помотал головой, разминая затёкшую шею, сунул в рот таблетку от желудка - тот второй день болел, неужто мрачное настроение сказалось? - и посмотрел поверх голов прибывающих посетителей.
Лямка чёрного портфеля соскользнула с плеча - Дана поправила её, заглаживая лацкан жакета и оглядываясь. К лестнице было пробраться проще, а сегодня она не искала трудных путей, освободившись от дел, окруживших её - а потому уверенно шагнула туда. Вход был её прямой целью… Сзади раздался сухой смешок - реакция агента сработала быстро - женщина оглянулась, настороженно сводя брови к переносице… впрочем, они тут же разгладились.
- Доктор Хьюс?
Последний грубовато, но доброжелательно откликнулся.
- Верно угадали. - прищурившись, он проговорил. - Я вас давно что-то здесь не замечаю…
- Давно… образное слово. - она пожала плечами, убирая в портфель папку с бумагами. - Если быть точной, то моя нога здесь не ступала трое суток.
- С вашим темпераментом - тот ещё срок… - он усмехнулся, принимая стиль общения. - Что же вас заставило так задержаться?
- Дела, дела…
Хьюс сунул руки в карманы кожаной куртки, нащупывая там пачку открытых недели две назад сигарет - курить он бросил пять дней назад, и это премило испортило бы ему настроение, но сейчас разговор увлёк доктора. Он уже успел оценить разрядку коротких словесных пикировок с этой незаурядной собеседницей и, честно признаться, он был удивлён, не встретив её у постели друга на другой день после чудесного исцеления… И уж чего он совсем не ожидал, так это - лицезреть такой образ через столь короткий срок… Определение "деловой женщины" к агенту Скалли сейчас подходило полностью - серая водолазка, чёрные брюки и этого же цвета элегантный жакет - плащ она оставила в отделении администрации, он проследил; словно бы небрежно заглаженные назад рыжие локоны, светлая чёлка… спокойное выражение лица, чуть тронутого макияжем… Не ускользнуло от него и то, что она провела далеко не лёгкий день - ироничный тон и упрямая осанка говорила о том, что и у федералов жизнь шла не так гладко, как хотелось бы. Хьюс думал об этом, судя только по её характеру - видимо, он был упорным, и нередко противостоял здравому смыслу… именно за это его можно было ценить, потому что в нужный момент она всё-таки могла избавиться от образа библиотечной служащей и поступить по голосу сердца… он сам тому был свидетелем.
- Понимаю. Вы - к агенту Малдеру?..
Зелёные зрачки утвердительно сверкнули. Этот слабый огонёк он знал.
- Больше, слава Богу, не к кому…
Он рассмотрел шашки паркета на полу.
- Вы знаете, я в самом деле мог бы вас порадовать…
- Неужели?..
Через несколько минут Дана вновь шагала по сети бесчисленных коридоров, машинально отмечая, что они по запутанности не уступят размешённым в здании ФБР - но всё же следуя нужным путём. Она отыскала свой путь - и не собиралась с него сворачивать… Сообщённое доктором Хьюсом её действительно порадовало, хотя и несколько отвлекло от главной цели - она собиралась вновь посетить партнёра, и не хотела превратить эту встречу в заурядную… В последние дни Дана доверяла судьбе, открыв любовь к ней. Это чувство принесло ей успокоение - и его надо было держаться, ибо ничто так не укрепляет сломленный дух, как новая вера… Вера в любовь к судьбе. Мысль крутилась в голове, как заведённая… Прошедшие дни напоминали ей часы за работой - только работой, к которой она должна была приступить, наполненные шумом помех и гулом телефонных проводов. Метафора была странной, но именно так она и чувствовала - Малдера рядом не было, а она всё время ощущала его незримое присутствие за спиной, и молчаливое одобрение действий. Дело снова стояло во главе - и надо было следовать затуманенному свету истины, на всякий случай, впрочем, вытянув руки - чтобы не споткнуться в плотном белом тумане. Философия… Её сегодняшний день закончился в африканском посольстве Вашингтона - здание было расположено в одном из элитных районов города, но её "Шкода" с трудом смогла пробиться сквозь пробку в самом центре квартала.
Девушка-биолог, Амина Нгебе, помогавшая ей в научных изысканиях, дозвонилась до штаба ФБР ещё утром - но Дана вознаградила её своим появлением только в начале четвёртого. У миловидной африканки было приготовлено несколько сюрпризов - во-первых, объявленный в розыск проводник Барнса бесследно исчез… Дана считала его розыски бесполезным делом, так как своими глазами видела масштабы тайны, которые скрывал в себе берег Слоновой Кости, а во-вторых… это "во-вторых" было предлогом её поездки к Малдеру. Дана чувствовала, что без надлежащих объяснений начальство её теперь в течение месяца не будет спускать с короткого поводка… Документации, отчёты, слушания и собрания… Ритм вошёл в свою колею. Дана необыкновенно быстро привыкла к нему, но состояние умиротворения теряло свои корни - и поэтому ей необходимо было вырваться к Малдеру, потому что она больше не могла выносить одиночество, пусть и подкреплённое его незримой поддержкой… Она не акцентировала внимания на своих эмоциях - время разобраться с ними теперь было, главное, обрести равновесие…
Шарики висели под ослепительно белым потолком, в углу, привязанные к тумбочке, и чуть покачивались на крепких нитках от малейшего колебания воздуха. Жалюзи опустили, и у него теперь была возможность наблюдать лишь за крохотным клочком серого неба, изредка приобретающим свою первоначальную голубизну, через стекло, в которое отчаянно стучали ветки растущего рядом с окном высокого каштана. Коричневые гладкие прутья не внушали особенного энтузиазма, но, по крайней мере, напоминали о жизни вокруг… той жизни, которая с завидным упорством его обходила. Звуки, разговоры, смех, музыка… всё было совсем, как тогда… всё проскальзывало мимо него, а Фокс будто стоял у приоткрытой двери, наблюдая за полоской света и не решаясь ступить за порог… Иногда появлялись медсёстры, врачи - их мелькание возле приборов, чуточку недовольные разговоры между собой и обнадёживающие новости для него - мужчина к этому полностью привык. Фокс знал, что его дела идут хорошо - просто необыкновенно, и приготовился ждать… время, оставшееся до выписки, было понятием столь расплывчатым, что нельзя было надеяться даже на хорошие новости. Врачи в чём-то были правы - немного выходя из-под действия лекарств, чувствуя остатки физической боли, почти ликвидированной, он ощущал некую внутреннюю борьбу в организме - после вещества, которым его снабдил Курильщик, воздействие артефакта стало гораздо слабее, но и его прервать было трудно… Да ещё приходилось воспринимать себя слабым, прикованным к постели и беспомощным. Сегодня разрешили садиться в кровати, видя его успехи на пути к выздоровлению… Артефакт помог ему постичь тайны мозга, открыл многие скрытые способности тела, но не имел возможности помочь в реальном мире… Чёрт возьми! Ладони с прикреплёнными сонарами сами сжимались в кулаки… в бессильной досаде на самого себя. Вспоминались плохо просматриваемые мысли Кричгау - "А как бы далеко пошёл сам Малдер?.." Или это были слова… когда он путал прошлое с будущим и реальностью, сложно было отличить произносимое и тщательно скрываемое. Но в этой реплике таились оба компонента… Сейчас Фоксу было стыдно за то, что он пошёл так далеко, и так многое нарушил - чуть было не сломал жизнь себе… захотел изменить ход судьбы, как всегда! Неужели не понимал, что тем самым разрывал все связи с настоящим, и без помощи мог бы совсем потеряться в великих тайнах, слишком огромных для одного человека? Захотелось желаемого - исполнения всех мечтаний, возвращения сестры, примирения с матерью, появления Фоули в его жизни? А что это дало? Что? Доказательство того, что он всё же оказался неисправимым неудачником, что артефакт может ничего не значить в плане физического спасения… Боже мой, что ему пришлось увидеть за прошедшее время! Смерть была близко, и отнюдь не считалась видением - тёмная фигура, маячащая в углу… взгляд в будущее, апокалипсис - ничто по сравнению с холодным ужасом, который он испытал при виде её! Фокс не был властен над своим телом, но и разум уже не желал оставаться в обычных рамках, и растворялся в вселенских просторах, таких же непостижимых и бескрайних… тёмно-синих, переливающих и мерцающих цветами… Неужели небытие такое? Ему обещали весь мир, а дали, как всегда, осколок… маленький кусочек того, что он должен был и хотел увидеть. Пока сверху ещё слышались тревожные голоса, а способность видеть всё уходила, просачивалась сквозь тонкую мембрану памяти и времени, он будто увидел всю свою жизнь - и был поражён контрастом между обещанным и выполняемым… Картины бежали перед внутренним взором, как кинокадры - в одном из своих "файлов", той засекреченной информацией, которая тоже оказалась толикой в космическом океане нераскрытого, он читал, что так описывали люди свой уход из жизни… А кому он мог быть нужен? Но действительность цеплялась за него с упорством, достойным… только одного человека, кого он действительно знал. Скалли!.. Фокс грустно улыбнулся. Скалли… Мир зазеркалья почему-то напоминал блеск её глаз - тоже глубоких и порой непонятных, но всё же знакомых, родных… Её поддержка была, как воздух. Как нить надежды для смертельно больного, о чём он уже неоднократно думал… С её помощью ему вернулась способностью самостоятельно, управляемо размышлять - ради этого стоило расстаться с прошлым, впервые не простить предательства - у него было много времени для оценки происходящего в реальности… счастье и наказание одновременно. Смогут ли они найти общий язык теперь? Простит ли она его за то, что он едва не разрушил в бездумном порыве их тесно сплетённые вместе жизни? Почему-то захотелось произнести её имя, именно имя, которым он так редко называл её, и оттого в нём таилось значение, могущее выразить его чувства, сумбурные и смешанные сейчас, нуждающиеся в понимании… Единственное, чего не мог дать артефакт - это духовного единения и физического здоровья.
Последнее он лишь поправлял. А она сумела всё это дать… сумела…
Стук каблучков дробью прозвучал по полу коридора. Фокс от нечего делать приподнял голову, вслушиваясь в колебания неподвижного воздуха. Шаг… ещё шаг… ещё… Служащие так не ходили - его память чётко фиксировала все факты пребывания здесь, как заново открытый лист - и по мере приближения звука на бледном худом лице появлялась слабая улыбка - для него близкие шаги означали всё равно, что дверь сейчас распахнётся, и он снова услышит: "Малдер, это я…"
Мягкий свет лампы сразу дал усталым глазам привыкнуть к своему спектру. Знакомое помещение палаты, запомнившееся с первого пребывания, ничуть не изменилось - только цветок в керамической вазе на окне немного поник, предчувствуя приход сумерек… Её здесь тоже ждали - это она поняла по внимательному взгляду карих глаз, вполне осознанному и так долго не виденному, направленному на неё… Мысли мгновенно исчезли из головы, как и три дня назад - нет, положительно, разговор с этим человеком никогда нельзя было выстроить по плану, он всё делал по-своему… Её лицо просветлело.
- Привет… - едва заметное волнение по старой памяти шевельнулось в груди. Она хотела взять стул, но Фокс жестом остановил её, приветственно протягивая руку и тихо позвав.
- Дана…
Знакомое созвучие собственного имени в такой интерпретации заставило женщину замереть на несколько долей секунд - от его взгляда это не ускользнуло. Она повторила про себя то, что он сказал - но ничего, кроме осознанного, нежного дружеского чувства, не нашла…
Фокс, едва увидев её на пороге, понял, что великолепная выдержка всё же взяла верх над глубокими чувствами, виденными им в первое их свидание. Видел ли он их? Или это было просто случайное проявление, милосердное выполнение грёз раненого человека?.. Но руки он не опустил.
Прохладные пальцы не сразу коснулись тыльной стороны его ладони - а затем незаметным движением провели по смуглым фалангам, будто удостоверяясь в его присутствии и объединяя руки друг с другом. Фокс вздохнул с облегчением - значит, он не ошибся в ней… и себе. Дана села на краешек постели, по привычке наклоняя голову влево и рассматривая его. Улыбка скользнула в притворно иронично прищуренных глазах. Мягкая реплика прозвучала немного странно.
- Стоило вырваться с работы, чтобы застать эту сцену… Боже мой, как я рада тебя видеть - таким!..
Он помнит? Помнит?..
Обычная полуусмешка-полугримаса вернулась на его лицо. Он узнал близкого человека - и, не будь этого разговора, мог встревожиться. Вот они - чувства - в последних нескольких словах, коротких, но от этого не менее выразительных… Ему стало тепло и… необыкновенно успокоенно с этого момента. Она здесь. Снова здесь, а, значит, всё ещё может быть…
- Каким?
- Выздоравливаешь… - ответила она глаголом, пожимая его ладонь и рассматривая прикреплённый прозрачным проводком датчик. Зрелище вызвало не самое приятное воспоминание - Фокс увидел, как еле заметное выражение боли скользнуло в её глазах. - Руки тёплые…
- Точное определение. - он попытался поймать свой обычный, чуть покровительственный тон, но эта робкая попытка была отметена одним, немного укоризненным взглядом. Она пришла не для обычного разговора - душа затаилась - а для чего тогда?..
- Я, между прочим, серьёзно… это хороший признак. - Дана будто опять увидела его неподвижную голову с ледяной испариной на висках, которую она вытирала, и мысленно вздрогнула. Всё, надо успокоиться… ведь она и правда пришла не за этим. А для чего? Только, чтобы поговорить?.. - Я видела твоих врачей…
- Узнаю знакомую манеру… - улыбнулся он. В карих зрачках мелькнул огонёк. - С кем ты говорила?
- С Хьюсом. - поймав его недоумённое выражение, она спохватилась и смущённо добавила. - А, я забыла… ты его не знаешь. Он… твой бывший доктор, так сказать… хирург, который… вытащил тебя.
- Тоже вытащил. - утвердительно кивнул он, глядя на неё. Дана исподлобья ответила на взгляд, но не попросила объяснить. Ей казалось, она понимала его интонации без слов… и это было пока необычно. - Ну, и что он тебе наговорил?
- То, чему я могу порадоваться, и увидеть подтверждение. - Дана помотала головой, выдыхая. - Даже он тебя одарил своей благосклонностью, хотя обычно не делает этого. Прогнозы у врачей хорошие… раны заживают необыкновенно быстро, они такого не видели…
- А ты этому, как всегда, не поверила? - ласково поддел Фокс. Она неожиданно притихше и серьёзно сказала, поглядев на свои руки.
- После того, что я видела, я вообще не склонна во что-либо верить, кроме как в судьбу и стечение обстоятельств…
Краска бросилась ему в лицо - из-за полутьмы и его бледности Дана этого не заметила. Фокс хотел было извиниться за слишком стёртые, обычные слова, но осёкся перед её знаком, будто угадавшим его искреннее стремление.
- Впрочем, я всё равно бы пришла - ведь не могу же я бросить на произвол результаты стольких твоих трудов…
- она подняла глаза и прямо, но не в упор посмотрела на сидящего мужчину, облокотившегося на высоко взбитые подушки. Он добавил.
- И всё же извини… я тоже… рад тебя видеть. - с трудом закончил он. Дана медленно кивнула.
Понимаю… Боже мой, я могу снова тебя слышать… - она подумала, что если её эмоции отразятся на лице, то это и будет конец. Потому что в данный момент Дана испытывала радость в чистом виде - радость от его присутствия рядом, пусть и от неудачно начавшегося разговора… Она смотрела на него и не могла насмотреться, будто боясь, что его отнимут опять, безжалостно заставят уйти… а слова, выражающие творящееся в душе, никак не шли… Где же понимание? Где?.. Его лицо было почти непроницаемо - изредка проходил живой интерес, а потом снова прятался за каким-то заслоном - ей хотелось повторить фразу хирурга: сумасшествие… Почему она не могла нормально выразить своих переживаний - ведь так хотелось! Может быть, тогда бы и нашли они причину общего спокойствия, но сделать первый шаг…
На него решился он, нарушая затянувшееся молчание.
- Ну… а ты где была?
- Соскучился? - усмехнулась она, ставя портфель рядом.
- А если "да"? - откровенно ответил Фокс. Опять последовало секундное оцепенение, в котором она мысленно прикидывала, почему словесная пикировка, обычная для их стиля общения - где каждый выпад не более, чем милая шутка - больно задевает её сегодня.
- Что ж… - это хорошо. - Дана увидела шарики и чему-то сентиментально улыбнулась. Фокс запечатлел у себя и это выражения, думая, сможет ли он увидеть его ещё… Как всё-таки непредсказуема жизнь - даже он, видевший непостижимые глубины, не мог знать, куда заведёт их этот странный разговор, и от этого мучился…
- Я была везде, куда может успеть человек, неделю не занимавшийся рабочими делами, перессоривший три, по крайней мере, государства, и загруженный начальниками до дна.
- А что так? - он не без подлинного интереса проследил за её движением; Дана достала папку. Голос сел, и Фокс откашлялся… Она мгновенно подвинулась ближе, твёрдо взяв его за плечо. Едва оклемавшись, он услышал.
- Может быть, я всё-таки не стану тебе сейчас… передавать информацию? Ты же едва-едва оправился…
Он покачал головой в отрицательном знаке, слабо улыбаясь.
- Наконец-то, настоящая забота… Не обижайся. - на секунду его брови сошлись к переносице. - Но мне нужно знать…
Упрямый… совсем ведь себя не жалеешь…
- O'K. Я утром разбирала архивы в штабе ФБР, начатые по делу, которое пыталась… пытались прикрыть некоторые известные личности. Собственно говоря, и дело-то был заведено недавно, классифицировалось, как уголовное… после убийства Соломона Меркмаллена. Ты же его помнишь?.. - Дана посмотрела на партнёра, усаживаясь рядом и раскрывая папку. - Он был первой жертвой…
- Да. Он не захотел углубляться, и поэтому парню не повезло… - в его насмешке показались холодные нотки, и на секунду Дана почувствовала предательский укол страха - а что, если он изменился сильнее, чем она думает? Если артефакт оставил своё влияние… и тогда хрупкие отношения будут её самой маленькой проблемой? Но Фокс одобрительно кивнул, и она всё же продолжила, чувствуя, как при входе в привычное русло первоначальное напряжение исчезает из разговора… Боже мой, какая ирония - она сидит возле партнёра, подавив в себе желание вскочить от непередаваемого чувства счастья, и говорит ему о вещах - не тех, о которых хотела бы, а обычных, рутинных… раз для него это важно… Пока он был в нескольких сантиметрах, пока она могла чувствовать его взгляд сзади, направленный на бумаги (или нет?), она готова была ограбить ещё парочку архивов…
"Это уже похоже на любовь - ненависть…" почему-то подумал Фокс, стараясь даже не двигаться. Он не мог понять, зачем они подавляют сублимированные чувства - и подчинялся "правилам"… Тем более, то, о чём Дана говорила, в некоторой степени было важно. Кажется, впервые он испытывал неудобство от того, что больше не может заглядывать в чужие души… но эту он знал. По крайней мере, думал так. И сейчас обрадовался, когда смог достать её эмоции неожиданным замечанием про Меркмаллена, хотя вовсе и не собирался этого делать… А как здорово было снова оказаться рядом, иметь возможность заглядывать через плечо в документы… мужчина едва не рассмеялся, но боль в груди его остановила. Он поморщился и мельком взглянул на страницу, уже лежащую на поверхности белой простыни. Это был приказ о переведении дела Меркмаллена в другой отдел, по руководство… Дианы Фоули, якобы для придания ему грифа "секретности", потому что в деле были замешаны другие федеральные агенты… Его прошиб холодный пот, и Фокс мгновенно забыл про свои предыдущие намерения - сказать нечто ничего не значащее. Так вот, значит, зачем Фоули вообще приехала… в самом начале. Никакого дела не должно было быть. Она впуталась сюда только затем, чтобы прекратить расследование… может быть, знала о влиянии артефакта - по словам Курильщика… ничего себе! - и… все эти клятвенные заверения в любви - не более, чем грандиозный обман… Его в очередной раз провели! Но теперь, после порога смерти, Фокс многое понял… и от ненавязчивого присутствия другой женщины ему становилось только легче сейчас… Он переглотнул и несколько сдавленным голосом сказал, свободной рукой указывая на бумагу.
- Всё понятно… очень многое, во всяком случае. Что некоторые личности тут делали вообще… - выражение притворно сердитого недовольства проскользнуло в карих глазах. Дана не ответила на реплику, снова думая, как её классифицировать - как шутку или нет… наконец пришла к выводу и не стала отстраняться. После всего произошедшего она не испытывала особых чувств ненависти и более сильных чувств к агентше, с завидной методичностью мешавшей жизни Малдера - как личной, так и профессиональной. После столкновения в палате она вообще была спокойнее сфинкса, потому что по первоначальной реакции партнёра поняла, что ему не нужна помощь "старой знакомой". Не сомневалась, что для последней это будет большим ударом - но даже не испытывала обычного в таких случаях злорадства или торжества. Фоули получила по заслугам - Малдер очень не любил предателей… Но всё же эта женщина могла вывести из себя, когда начинала свою подпольную деятельность, пытаясь обвести Малдера вокруг пальца. А он… Дана вздохнула - был так неискушён в познании методов женского коварства, что, по сути, Фоули практиковала избиение беззащитных. Здесь приходилось идти напрямую… А не ревнуешь ли ты, подруга? - спросил внутренний голос, опять просыпаясь. Нет - могла бы ответить ему Дана - сейчас нет… Она низко наклонила голову, пытаясь скрыть усмешку.
- Ещё я побывала в африканском посольстве…
Он грустно усмехнулся, с трудом потирая давно не бритый подбородок. Женщина едва не удержалась от того, чтобы не сделать этот жест за него самой…
- С берега Слоновой Кости летят почтовые голуби?
- Можно и так сказать… - увернулась она. - Тебе сообщали об общей истории изучения найденного мною… целого варианта артефакта? - Дана запнулась, вспоминая кровавое, кипящее море, прочие изыски бунтующей природы, и подсчитывая, как это могло повлиять на его едва оправившийся мозг - Курильщик вполне мог загрузить его такого рода сведениями под завязку…
- Я знаю… - пробормотал Фокс. Он угадывал её ход мыслей теперь - но это его не удовлетворяло… Жалость в её сердце - вот что он видел. Жалость и мучения, прожитые ею за него, когда он был в почти бессознательном состоянии… Он знал, что случилось на том берегу. Астральные тела путешествовали бесшумно, как тени, не давая отдыха мозгу… И, чтобы не вызвать лишних беспокойств, поспешил добавить. - Сведения по устному телеграфу остатков правительства иногда движутся со скоростью света…
Она приняла его шутку, взглядом мягко укоряя за ложь - она видела его насквозь, но расспрашивать не стала… ещё одна причина, чтобы поблагодарить…
- Хорошо. Так вот - там произошло странное явление - тело проводника, предположительно, раненого доктором Барнсом и смертельно ранившим его самого…
- Смертельно?.. - его брови взлетели вверх. Дана отвела взгляд.
- Как мне сообщили, этот… - гнев блеснул короткой молнией в спокойных зелёных глазах. - человек скончался в тюремном госпитале во время операции… твоей операции. - нехотя добавила она. Фокс забыл про первоначальную фразу.
- Ты зря на него злишься… он прошёл полный круг, не выдержав его нагрузки…
- Какой круг? - как-то беспомощно спросила она, щурясь. Мужчина внезапно отвернулся, нахмурившись - перед ним снова в ряд прошло виденное - он воспринимал лишь их суть, не думая об обличии, но сейчас размытые рисунки тёмных фантазий показались ему слишком мрачными для того, чтобы быть открытыми ей - ей, и так настрадавшейся по его вине…
- Не важно. Так что там… с телом проводника?
- Всё довольно запутано… - тихо произнесла Дана, размышляя над его секундным молчанием и замкнутостью. - Дело в том, что никто не может сказать, кто раньше был ранен - проводник или Барнс… Судя по следам крови, оставшимся в моей бывшей палатке, она принадлежит бедному чернокожему… удар, возможно, пришёлся по крупной артерии, потому что кровопотеря большая… Тогда становится совершенно непонятным, как он смог ударить Барнса мачете, я уже не говорю о том, как смог скрыться. - она ловко обошла интересующую специалистов теорию появления Барнса в США, занесённую в документы. Покинутая ею земля таила загадки, в которые Дане вовсе не хотелось впутываться повторно… да и участникам этих событий - тоже. Она помнила таинственного шамана на дороге, и не могла больше списывать всё на натянутые, как струна, нервы.
Сейчас-то она в порядке - а сцену в машине, увозящей её от проклятого берега, помнит так же отчётливо, как и присутствие сейчас подозрительно притихшего Малдера рядом…
Фокс закрыл глаза и откинулся на подушку, не имея возможности размять затёкшие мышцы спины. Мысли метались в плену головы, иногда больно натыкаясь о "стенки" - хотелось избавиться от них, но он не мог… Как он устал от одиночества в этих похождениях между космосом, небом и землёй… Как описать, кому поведать боль и горе феномена, которое так трудно понять? Близкому?.. Слишком жестоко и эгоистично… а самому переживать, замкнувшись… невыносимо, невыносимо! Он помотал головой… и вдруг почувствовал узкие ладони на своих плечах…
- Может быть, ты всё-таки расскажешь о том, что случилось? Что не даёт тебе толком успокоиться, а?..
Фокс вздрогнул - без всякой телепатической связи она нашла самые потаённые его мысли и боль без всяких усилий, просматривая его неосторожно открытую душу насквозь… Но он же не мог, не мог закрыться от неё совсем! Тем самым он бы нарушил всё… Он прикрыл лицо ладонью, сдерживая чуть подрагивающие пальцев. Прохлада её ладоней чувствовалась сквозь ткань больничной рубашки, такая знакомая и расслабляющая… Он прикусил губу, стараясь сохранить молчание - последний рубеж плотины отрицательных эмоций.
- Не стоит… лучше не надо.
- Боишься, не пойму?.. - полуулыбнулась она, откладывая бумаги в сторону и не отводя взгляда - Дана почувствовала, что её поддержка нужна, и сейчас точно так же отложила все свои сомнения… Фокс поморщился, как от боли.
- Ну при чём тут это?.. Скалли, ты всегда меня понимала…
Странно - фамилия выделилась из его речи больше, чем имя…
- Зачем тебе это всё? Только беспокойство усилится… а я и так уже чувствую себя последним человеком из-за того, что столько заставил тебя пережить…
Несмотря на гигантское напряжение, зелёные глаза просияли. Значит, он помнил о ней всё время, и она, может быть, немного, но помогла ему…
- Ещё более последним ты будешь себя чувствовать, если не расскажешь мне всего. Я же не успокоюсь…
Улыбка у него получилась жалобной, но искренней.
- Ты же в это не поверишь…
- Как знать. - она пожала плечами. - Не поверю, так хотя бы выслушаю…
Фокс благодарно наклонил взъерошенную голову. Карие глаза на секунду затуманились - в душе он молился Богу за то, что не пришлось пережигать остатки таинственного влияния в душе самому, а можно довериться кому-то… вернее, ей - единственному родному человеку, оставшемуся у него.
- Я всё время был один… - его голос был хрипловат и необычно ровен. Дана догадывалась, какие страдания скрывались за этим спокойствием, на какой грани он побывал, и чего ему это стоило… - Знаешь, в детстве мать мне говорила, что нехорошо слушать их с отцом разговоры под дверью кухни, затягивавшиеся за полночь… Она не могла предугадать, что детский страх вернётся через четверть века, когда я буду в такой дурацкой ситуации… Я ведь и её слышал тогда. - он переглотнул; кадык заходил вверх-вниз по шее. - Скажи… мама была здесь?
Зная, что скрывать что-либо бесполезно, Дана кивнула, твёрдо добавляя.
- Да.
- Я будто знал… - он горько усмехнулся. - Моё путешествие вначале казалось таким многообещающим и разнообразным… Почему мне надо было так мало, чтобы пойти неизвестно куда, за неизвестно кем, показавшим только микроскопическую часть всего… как металлическая пластинка Меркмаллена оказалась лишь малой частью того, что было у берега Слоновой Кости скрыто от глаз людей в течении миллионов лет…
Женщина затаила дыхание; её собственные слова звучали в набиравшем силу выражении горечи… - Точно не могу сказать, что было самым странным во всём, что случилось - все приходили ко мне по очереди, и почти все не воспринимали меня, как личность… говорили о чём-то своём, будто не осознавая, что я слышу… и что этот слух - вовсе не волшебный дар. Он меня поймал в ловушку, только я слишком поздно всё понял, не послушавшись тебя… столько раз перебирал всё в памяти, вёл с собой дискуссии… Я был один, и вспомнил о значении единицы, которая тоже постоянно одинока. Дана, Дана, это страшно… - он вздохнул. В зовущем голосе ей почудились нотки отчаяния. Ему нужно было всё сказать - и во имя всех чувств, во их спасение, она должна была набраться сил, чтобы выслушать…
Глуховатый баритон изредка прерывался - тогда Фоксу приходилось некоторое время молчать, чтобы собраться с мыслями и облечь в слова то или иное событие, иногда казавшееся произведением мастера-фантаста - но никак не произошедшим. Причудливая нить повествования оплетала своими говорящими подробностями реальность, пронизывая ткань времён и судеб линиями, бывшими куда ярче лазерных лучей. Выдумка это или истина, всё это время бывшая под замком в глубине подсознания этого необыкновенного, сильного и мужественного мужчины? Дана видела столько всего, что не могла согласиться н с одним из этих пунктов, миря их в душе его присутствием. В его рассказе было смешано всё - и зловещий мир иллюзий, и личные воспоминания, глубоко отпечатавшиеся в его мозгу и сейчас, может быть, лишь усугубляющие стрессовую ситуацию… Мир небытия, по его рассказам, был завораживающей реальностью зазеркалья, отражающей мысли в такой концепции, которая никогда бы не открылась хозяину здесь… Но там он был очень мало, потому что потом шли описания "реальных" событий - и приходил черёд удивляться достоверности его описаний… Она была свидетельницей половины разговоров, о которых он говорил - но и сама не смогла бы дать более точную характеристику каждому из "персонажей"… ещё присовокупляя их мысли… Боже мой, настоящее безумие. Фокс и не прятал своего аналогичного мнения - он был просто разрываем противоречиями - "виденное" и сказанное, то, во что он верил и за что боролся, было грубо нарушено - неизвестно кем, и Дана отдала бы всё, чтобы узнать, кто поселил такую горечь в его душе… Фокс выкладывал всё, как она и просила - но женщина никогда ещё не слышала, чтобы кого-то одного заставили вынести подобное - и уже жалела о своей просьбе… но теперь было поздно. Он доверился ей. И этим можно было гордиться - что он, выстоявший и вынесший всё, сейчас находился рядом с ней… А затем он начал рассказывать про то, что произошло после его прихода в сознание (всё-таки при помощи Курильщика…), и поездки, предпринятой ими… Услышав имя Глубокой Глотки и мало помалу начиная смотреть на происходящее с его точки зрения, Дана поймала себя на том, что слушает партнёра, как захваченный сюжетом собеседник… но это правда было нечто потрясающее… Если… Да какое там если! События менял свою окраску от серьёзного до трагического… Чего стоит только демонстрация Курильщиком будущей жизни человека, сидящего сейчас перед ней с таким несчастным и проникновенным лицом, которого она никогда не видела… и, честное слово, не хотела больше видеть.
- Я клянусь тебе, я был уверен в достоверности… того, что видел. И если бы не пространства, через которые я проходил с лёгкостью мертвеца… а я и был мёртвым, не понимал, что делал… находился под действием сыворотки… не знаю, помогла она мне или просто сломала волю, как труса… Но я всё же увидел. Что будет… что было бы, если… я не сбежал тогда, и не попал под пулю Барнса… если бы воспринял ложь Курильщика. Вокруг не было никого… и внешне я был спокоен, а вообще хотелось кричать во всё горло, звать на помощь… Я смотрел на эту рутину, и убеждал сам себя - а что будет, если я сдамся? Фальшивая облегчённость, фальшивая сказка… подчинение судьбе. Я был марионеткой в руках… и был уже готов следовать требованием кукловода… - он ожесточённо дёрнул плечом и сжался от физической боли. - Не дай Бог, не дай Бог, если воздействие всё же осталось на ком-то… тогда он будет самым несчастным. Я видел многое, но богаче от этого не стал… наоборот, понял, что откровения - не всегда есть истина, и что истина сама по себе - не материальное понятие, а находится внутри каждого из нас… - Фокс посмотрел на неё, увидел серьёзное выражение сочувствия, заполнившее её глаза, и вдруг вздохнул, беря её ладонь в свою. - Но я смог понять… и знаешь, почему?
- Почему? - послушно спросила она.
- Из-за тебя.
- Что?.. - Дана выпрямилась. Его голос оказался столь сокровенно нежен, что ей показалось, что она ослышалась. Что такого не может быть. Но свет в глубине исстрадавшихся карих глаз говорил о другом…
- Да… из-за тебя. Я бы мог устроить скучную жизнь вдали от всех, в своём доме, в семье… с женщиной, которую никогда не любил и которая меня использовала… - его рука была почти горячей, и ощутимо дрожала. Дана не обратила на это внимания, вслушиваясь в его слова - в глубине души она ощутила такой же подъём, как… когда он открыл глаза и первый раз посмотрел на неё - это глубокое ощущение эмоций не давало ей покоя… Она чувствовала, что сейчас… сейчас тоже придёт откровение, и не знала, как его принять… можно ли довериться к судьбе…
- Я вспомнил, когда не испытывал одиночества. Почти семь лет… последние семь лет моей жизни, от которых я был не против отказаться в начале, показались мне раем, потому что в их течение я был не одинок - с тобой… И я не смог поддаться. Ты показала мне, как надо поступать с судьбой - её влиянию можно отдаться безвольно, а можно любить её, но не терять нити надежды и своей силы… Человек никогда не может быть сильным поодиночке. И поэтому… потом, в другом уже… кромешном аду… - он переглотнул, торопясь сказать. - я много думал и понял, что не имею права… что не должен уходить. Только ты была рядом со мной, только ты охраняла меня… и я не мог. Я ломался, но не мог… Даже когда мой мир рухнул, и я думал, что умру, ты осталась… не ушла. Ты - мой талисман…
Карие глаза блестели. Дане казалось, что она видит эмоции, идущие по ним, этим каналам, через край - но не стала препятствовать им… Впервые она видела такое откровение, исходящее от него. И это ошеломляло… настолько перекликалось с её собственными мыслями… Вот оно, самое главное открытие. Не возвышенные и пугающе отдалённые, разрушающие людские судьбы загадки артефакта. Не вечные повествования о внеземных цивилизациях. А "всего лишь" понятие того, что она жизненно необходима кому-то. Тому, кто знает все её мысли без всяких чудес. Знает… и, кажется, любит… Кончики пальцев начало покалывать от волнующих движений его ладони, всё ещё держащей их, заключившей в себе.
Малдер… Малдер, мы слишком разные. Хорошо это или плохо, я не знаю до сих пор. Но это различие уже спасло тебя однажды… так пусть же спасёт нас обоих сейчас, дав уникальную, паранормальную возможность узнать друг друга лучше, чем сейчас… хотя это и кажется невозможным.
Даже тишина была звонкой. Она будто жила сама по себе - и на секунду Дана поняла, что такое - оказаться в пустом пространстве один на один с чем-то… Полутьма не мешала ей видеть его лицо, осунувшееся и в то же время молящее о чём-то с убеждённостью и энтузиазмом… Его ладонь остановилась на её щеке - она не опустила голову… найдя в себе силы понять его стремление и ожидая то, что происходило… Оно было неподвластно её контролю, чувство, волной поднимавшееся изнутри и заставлявшее под новым углом смотреть на все события… Да, они разные. Но только вместе составляют единое целое. Он прав - в одиночку нельзя ничего добиться. И вот почему она так боролась всё это время, работая на износ - страх остаться в одиночестве был заложен подсознательно, и просто не принимался ею… Как же она не понимала, что все эти годы была одинока? Как можно было на определённом уровне существовать - без него?
Она никогда не видела карие зрачки так близко. Они были такими же глубокими и лишающими сомнений, как тогда, возле операционной… Почему всё крутится вокруг воспоминаний? Не проще ли забыть? На мгновение - забыть?.. Последовавшее далее и продолжило её обрывочные мысли…
Дана словно попала в водоворот - но сопротивляться не было ни желания, ни силы… Томящаяся нежность рванулась наружу, почувствовав возможность для долгожданного освобождения - и не так уж была не права… Господи Иисусе, пусть такие слова не верны, но всю боль и страдания стоило пережить ради момента, который случился потом!.. Осторожные, твёрдые губы подарили ей миг, которого она не ожидала - но который парализовал иные помыслы, и увлёк за собой, далеко, в другую, желанную нереальность… Впервые пробудившимся чутьём Дана поняла, что он был уготован им обоим с самого начала - и они ждали его, стремясь и отталкиваясь, потому что после этого поцелуя просто не было смысла что-то скрывать и как-то объяснять свои отношения. За семь лет они сошлись так близко, что стали похожи в одном, самом главном - другой человек стал более важен, чем каждый для себя… из-за этой волнующей близости они стали очень ранимы и, потерпев крушение на почве эмоций, заранее отказались от возможных связующих нитей, гораздо более крепких, чем чувства партнёров. Боже всемилостивый, почему?.. После мгновенного осознания сверкающая вспышка чувств была, словно подарок… словно немыслимо короткий фейерверк, ярче которого ни один из них не видел… Дана не хотела, не хотела пробуждения от этого чудесного сна, от взаимного всепроникающего слияния, когда мужские губы читали по ней, вбирали смысл откровения, залечивая предыдущую и будущую боль, освобождая от обязательств и оков момента, который не сейчас… Фокс поймал тихий вздох, сорвавшийся с её губ, впитал его в себя, не упуская ни секунды, и только потом мягко отстранился, разжимая руки. Всё стало ясно, как при вспышке, миге взрыва, освещающем всё на многие километры вокруг. Вот чего ему не хватало все эти годы, словно кислорода… тепла, искренней нежности… того непонятного чувства, которое проснулось в душе и пошло снизу вверх, как ком… набирая энергию и темп… Сняв любовное оцепенение, он с нескрываемой лаской и тревогой всмотрелся в доверчиво приподнятое к нему, точёное лицо - большие, изумрудные глаза сияли ему навстречу, как не были распахнуты и не светились ни для кого, никогда… Что дальше? Что дальше, в неотвратимо наступающем будущем, с которым они боролись, а потом перестали сопротивляться, понимая безнадёжность всей затеи? Что последует за этим коротким признанием, в котором утонули все страхи и боль одиночества?.. Он отвечал перед собой и перед ней, что было гораздо важнее, за всё то, что могло случиться дальше - в этот миг они были близки, как никогда, и вместе они были сильнее - он понимал это душой… Но как сломать стереотипы? Перешагнуть через условности, оплетающие плотной сетью их обоих, и могущей…
Фокс замер, пристально глядя на неё. Рассеянно наблюдая, как его непривычно ласкающий и в то же время опасающийся чего-то взгляд блуждает по её лицу, Дана внезапно поняла причину страха. Он боялся потерять её - именно сейчас, когда только нашёл. Что она может уйти, не найдя в себе место чувству и не сумев принять хрупкое ощущение любви… Какое было огромное счастье, даже большее, чем видеть пробуждение жизни в нём, осознавать свою необходимость, телом ощущать его рядом - в непосредственной близости, живого, спасённого - и знать, что всё просто обязано быть хорошо, потому что… они победили… все эти чёртовы внеземные силы, преграды, себя… Она непривычно мечтательно улыбнулась и тихо шепнула, понимая, чего им сейчас не хватает.
- Обними меня…
Мужчина выдохнул; минутное напряжение исчезло, растворилось в воздухе, будто его и не было. Рассматривая улыбку на красиво очерченных губах, в уголках ещё прячущих остатки его ласки, он обхватил руками хрупкие плечи, привлёк женщину к себе… Дана прижалась к его плечу, уткнувшись лицом в тёплую выемку между шеей и ключицей и смыкая руки за его спиной, почти ложась и блаженно закрывая глаза… Фокс посмотрел за окно - там почти стемнело. А он сидел в палате, четверть часа назад казавшейся абсолютно пустой… и пытался поверить неожиданному чувству, вернувшему ему силы… так внезапно охватившему всё его существо… Он не мог читать мысли женщины, доверчиво прильнувшей к нему, отдавшей ему в руки свою веру и жизнь - но это и было чудесно. Он чувствовал её лёгкое дыхание, и ещё… любовь. Не к судьбе, которая уже сыграла благословенную роль - а объединившую их обоих. Просто любовь. Такую же простую и несложную в понимании, как биение двух сердец…

назад

------------------------