ОЖИДАНИЕ
Я больше люблю вечерние дежурства. Тихо. Почти все, кроме новых поступивших, спят. Надо только сделать обход наиболее важных частей корпуса, правда, беспокойные пациенты очень требовательны. Но все же жалоб в ночные дежурства меньше, а это несомненное преимущество. Но этим вечером я оказала услугу своей подруге. Большую услугу. Важный день, возможно, она нашла "того единственного", с которым останется на всю жизнь. Что я могла на это ответить? Мне ведь здесь еще работать потом! Я промолчала про кучу дел и ответила только "конечно, нет проблем". Я - помощница медсестры. Не удивительно, потому что днем я учусь, чтобы получить профессию медсестры. Я не собиралась связывать свою жизнь с медициной, просто этот вариант казался мне наиболее современным и перспективным из длинного перечня профессий. Впрочем, мой выбор оказался столь же неудачным, как и выбор спутников жизни. Я не виню никого из них, они мне ничем не обязаны. Однако на этой работе я продержалась дольше, чем везде, почти три года, ко всему прочему, я получу стипендию еще за один семестр и смогу нормально себя обеспечить. Место мужчины в моей жизни вакантно. Я не преувеличу, если скажу, что когда мужчинам больно, они беспомощны, как дети. Это жизненная реалия, закон подлости. Как, например, и то, что дождь начинается именно тогда, когда вы хотите понежиться на пляже. Для меня это всегда было аксиомой. Но чего я никак не могу понять, почему, чувствуя боль, некоторые из них отказываются от медицинской помощи? Я думаю, здесь есть некоторое противоречие. Конечно, я знаю, они не хотят портить "мужественный" образ. "Я могу потерпеть". Пожалуйста, сколько угодно. Но поверьте: когда солнце садится, и они представляют долгую ночь пыток, они буквально приползают на коленях и умоляют сделать им укол в задницу. Я не член Испанской полиции. Я люблю, когда моя забота приятна пациенту, или, по крайней мере, пусть делает вид, что ему приятно. Я терпеть не могу смотреть на людей, поглощенных болью, поэтому пусть они спрашивают, когда что-нибудь болит. Могло быть и хуже, ведь они попали в эту больницу, а не в тюремную или в военную! Меня предупредили, когда я пришла, что с комнатой 356, кровать 2 могут быть проблемы. Знаменитость. Агент ФБР. Тот, про которого писали в утренних газетах. Двое ребят из колледжа были похищены, и полиция запросила помощи в ФБР. По-настоящему страшно было то, что одному заключенному в тюрьме якобы слышались голоса, которые рассказывали ему, где дети. Так или иначе, прошлой ночью 'хорошие парни' устроили облаву и спасли одного из детей - девочку. Она была на четвертом этаже, в вполне сносном состоянии. Но при попытке найти мальчика один из агентов получил пулю в ногу. В газете говорилось, что он в критическом состоянии - газета вышла ранним утром. Его доставили около 2 ночи, и он пробудет здесь до тех пор, пока не будет в состоянии обслуживать себя сам. Раньше я никогда не лечила полицейских, но слышала много историй. В комнате постоянно много людей. Цветы, шарики - как в цветочном магазине. И они тоже как дети. И представьте, я слышала истории, от которых волосы дыбом встают! Когда они одни, они всеми способами пытаются сбежать: они на самом деле доставляют много хлопот. Если им удастся пробраться мимо тебя, жизнь не покажется медом до конца месяца! Так что я чувствовала себя самым несчастным человеком на планете, когда вписывала его в бумаги. О, радость. На входе я остановилась, потому что увидела кое-кого. У него был посетитель, и только один. Я немного удивилась, ведь он был… в ауте, скажем так. Она была симпатичная, рыжеволосая и поправляла ему одеяло с видом, говорящим "частная собственность". Когда я вошла, она глянула, как мне показалось, смущенно и села в кресло для посетителей. Пациент лежал в постели: к левой руке подсоединена капельница, монитор противно пищит, кислородная трубка под носом - смотреть на это неприятно. Хотя я этого не видела, в истории болезни было написано, что ему сделали разрез от бедра почти до колена и 47 швов между разрезом и раной. Ему долго придется походить в пластыре. Ему вкачали довольно большую дозу морфия, минут двадцать назад она начала действовать. - Здравствуйте, Я Клер, - сказала я медленно и отчетливо с огромной улыбкой на лице. - Сегодня вечером я буду вам помогать. Сегодня мы немного неукомплектованы, но мне сказали, что вы 'высокий гость' так что я буду наблюдать за вами неотступно, - поддразнила я слегка. Агент Малдер был где-то далеко, и это не могло его потревожить, а его подруга выдавила улыбку. Меня предупредили, что он симпатичный, но бледный, как лист бумаги, с темными кругами под глазами, да еще под морфием. Он выглядел, как парень, которого я подцепила в баре для одиноких только затем, чтобы узнать, что он женат и с тремя детьми. Я одернула себя. - Видишь, Скалли, со мной все в порядке. Клер присмотрит за мной, - уверил он и сделал щенячье выражение лица. Это жест действительно заставил его подругу коротко усмехнуться. - Может, мне оставить Клер запасное оружие, на случай, если ты выйдешь из под контроля, Малдер, - сказала она, и мне даже показалось, она собиралась сделать это. Она посмотрела на меня через плечо, и в ее взгляде читалось "ты попала". К счастью, она казалась доброжелательной. Жизненно важные показатели агента были в норме. Проверив его пульс, я поняла, что он борется, чтобы не отключиться. - Так, вам уже вкололи обезболивающее, поэтому надо будет принять еще дозу позже. Доктор Кларк назначил вам жидкую диету до завтра. У вас есть какие-нибудь предпочтения по части желе? - спросила я. - Вообще-то никаких, - сказал он, поморщившись. Я подавила улыбку - желе было настоящим бичом больничных кафетериев. Его подругу это, правда, не рассмешило. - Малдер, я вернусь сегодня вечером, после того как мы закончим. Постарайся быть паинькой, - сказала Скалли голосом, не терпящим возражений. - В таком случае, что-нибудь красное или оранжевое, - проворчал он. - Главное, чтобы не желтое и не зеленое. - Он проглотил последние слова, потому что в конце концов проиграл борьбу со сном. - Важное замечание, - сказала я с улыбкой и направилась в коридор, но почувствовала, что кто-то дергает меня за рукав. Обернувшись, я увидела, что 'Скалли' вышла за мной. - Я могу вам чем-нибудь помочь? - спросила я. Иногда 'дружеские беседы' с докторами и сестрами - практически самый лучший способ получения информации. Правда, мне показалаось, что она хочет не спросить, а сказать что-то. - Клер, я Дана Скалли. Для агента Малдера я как член семьи. Мы напарники, - сказала она, как будто это все объясняло. - Я собираюсь уйти до вечера. Все должно пройти нормально, я думаю, он будет спать, особенно после укола. Но на экстренный случай возьмите телефон окружного департамента полиции. Мне тут же дадут знать.- Она протянула мне свою визитку с написанным вручную номером на обратной стороне. - Обязательно дайте мне знать, если что-нибудь случиться, - сказала она снова, и я готова поклясться, она молилась, чтобы этого не понадобилось. - Еще что-нибудь, мисс Скалли? - сказала я, взяв карточку. - Агент Скалли, - поправила она со снисходительной улыбкой. - Надеюсь, я вернусь до девяти. Морфий усыпит его, поэтому ночь должна быть спокойной". - Мы позаботимся о нем, агент Скалли, - уверила я ее и посмотрела, как она возвращается в палату своего'напарника' Их отношения были у меня как на ладони. Следующие пара часов пролетели очень быстро. К нам поступили новые пациенты: еще одно огнестрельное ранение, частичное удаление легкого и аппендицит. Я вовсе не преувеличивала, когда говорила агенту Малдеру, что у нас нехватка персонала: всего две медсесры, я и моя помощница обслуживаем десять палат, большинсво из которых двухместные. Свободная минутка выдалась только тогда, когда дежурный принес подносы с едой в шестую палату. Вечером я несколько раз заглянула в комнату агента Малдера - он спал. Сейчас я пошла за подносом - чтобы убедиться в том, что ему принесут именно красное желе, а не зеленое. Красное желе в кафетерии было, поэтому я наполнила поднос и понесла агенту Малдеру. Не знаю, разбудила я его или он сам начал просыпаться, но, когда я вошла, он заморгал и открыл глаза. Я почти уверена, он прошептал "Скалли" до того, как сумел сфокусировать взгляд на моем лице и понял, что я не та, кого он ждет. - Я принесла вам красное желе, агент Малдер, - почти ласково сказала я. Он еще толком не проснулся. - … желе? - пробормотал он, и мне на мгновение показалось, что он пытается сесть. Я быстро поставила поднос и 'помогла' ему лечь. Это не потребовало больших усилий: он был слишком слаб. Когда он устроился, я нажала кнопку, чтобы поднять изголовье кровати. - Так лучше? - спросила я. Он кивнул. Я подвинула поднос так, чтобы он мог без труда дотянуться до него, и открыла еду. Он сокрушенно посмотрел на ложку, не в силах даже поднять ее. Поняв, что сам он есть не станет, я выглянула в коридор. Быстро нажала кнопку вызова медсестер и сообщила Викки, что помогу агенту Малдеру поесть. Услашав это, он нахмурился, но все равно не ожидал, что я поднесу ложку с желе к его рту. Он съел почти все желе, выпил почти половину бульона, но слабо покачал головой, когда я попыталась "влить" в него горячий чай. Я не стала заставлять его, он и так съел больше, чем я ожидала. Когда я собирала посуду обратно на поднос, он откинулся на подушки, смотрел на меня и тяжело дышал. - Пора снова принимать лекарство, - сказала я, полагая, что сейчас самое время. Он медленно покачал головой. - Где Скалли? - спросил он, не потрудившись объяснить, почему не хочет принимать морфий. - Она сказала, что собирается уйти до вечера, но вернется около девяти. Если сейчас сделать укол, то к ее приходу вы как раз проснетесь, - предложила я. - Она пошла за ним, - сказал он больше себе и стенам, чем мне. - Простите? - я больше ничего не стала спрашивать. Может быть, это их секрет. - Генри Лукас. Она пошла за ним. Джимми Саммерс у него. Он убьет его сегодня, если они не успеют вовремя, - прошептал Малдер и поморщился, пытаясь устроится поодубнее. - Но она ведь не пойдет одна, правда? - я не знала практически ничего о том, как действует полиция - от вопросов, связанных с законом, я старалась держаться подальше. - О, с ней будет большая группа. Но они ее не знают, они не знают ее стиль. Скалли лучше сдаст назад, чем пойдет вперед. И, когда есть выбор, она идет налево. А они этого не знают. Они не знают знаков, которые она им подает. - Он зажмурился и зашипел от боли, но не столько в ноге, сколько в сердце, в душе. - Я должен был быть там, - добавил он так тихо, что я расслышала лишь благодаря тому, что состредоточила на нем все свое внимание. - Ей было бы легче, если бы она была уверена, что с вами все в порядке, - предположила я. Похоже на правду. Она успокоилась только тогда, когда я дала ему лекарство, и она убедилась, что он стабильно идет на поправку. Я чувствовала, что она волнуется, когда мы обменивались номерами в коридоре. - Он попытался усмехнуться на это, но боль в ноге никак не отпускала, поэтому выражение лица оказалось больше похоже на гримассу. - А я и не собирался "быть в порядке". Я собирался прикрывать ее спину. Или она мою. - На секунду он закрыл глаза, и я подумала, что он заснул. Но нет. Он моргнул и снва посмотрел на меня. - Агент Малдер, ваше напарница думает, что вы спите, - сказала я в надежде, что воспоминание о ней убедит его принять лекарство. Мне не нужны беспокойные пациенты. - Конечно, - сказал он пренебрежительно. Говорил он все еще мягко, но боль усиливалась. Он сжал зубы. - Время бы прошло быстрее, если бы у вас ничего не болело, - заметила я. - Что вы собираетесь делать? Вы не можете позвонить. Он разозлился: - Я приму морфий, только когда узнаю, что со Скалли, -прошипел он. Я еще немного постояла у кровати. В своей жизни я встречала много упрямых мужчин, но этот парень возглавлял мой список. Пока он был в сознании или, другими словами, "в своем уме", я ничего не могла поделать. Ну, может быть, только одно. Я могла блефовать. - Так вы отказываетесь от лекарств? Ваш доктор оставил четкие распоряжения, и ему не понравится, если вы их проигнорируете, - процедила я сквозь зубы, стараясь произнести это угрожающе. Я надеялась, что он вообразил себе толпу врачей и медсестер, врывающихся в палату по моему указанию, связывающих его и вкалывающих ему обезболивающее, хочет он того или нет. К моему великому удивлению, это не сработало. - Я отказываюсь от обезболивающего. Имею право. Согласен на антибиотики или что вы там еще мне колете, - сказал он ровно, медленно, как будто разговаривал с упрямым учеником. - Кроме того, я не буйный, поэтому вы не можете дать мне успокоительное насильно, - он кивнул на кардиограф. - Пока он показывает меньше 70, вы ничего не можете сделать. Это незаконно. Черт, он знает инструкции и даже владеет терминологией. Я поняла, что проиграла, и он знал это. - Послушайте, я всего лишь не хочу спать. Я не хочу обезболивающее, - вздохнул он: беседа отнимала много сил. Он собирался дождаться Скалли, и вся больница могла идти к черту. Я сделала глубокий вдох, оценивая, стоит ли спорить. Пока он может терпеть, смогу и я. Я имею в виду, это ведь не у меня нога прострелена. Кроме того, он у меня не один. У меня целый этаж воющего народа. Я пожала плечами. - Что ж, хорошо", - как будто мне наплевать. - Я скоро зайду проверить, как вы. - И направилась к двери, но не могла не съязвить. - Позовите, если передумаете. Не уверена, но он, по-моему, показал средний палец, когда за мной закрылась дверь. Я убедилась, что все пациенты в порядке. Объяснила Викки, что агент Малдер отказывается от обезболивающих - до поры до времени - поэтому капельницу ставить не будем. Положила на тележку другие медикаменты. - Доктор Кларк убьет нас, если он откажется от чего-нибудь еще, кроме болеутоляющего, - заявила мне Викки. - Я пыталась сказать ему, Вик, но он здесь уже сто раз бывал. Он мне зачитал свои "права"". - Ненавижу упрямцев, - вздохнула она и снова принялась заполнять карты пациентов. - А что, у нас их много? - поддразнила я, а она в ответ показала язык. Я пошла раздавать слабительное. Я была в 348-ой палате, когда произошел срыв. Такое ощущение, что бомба взорвалась. Чисто инстинктивно я пошла на звук и не слишком удивилась, оказавшись в дверном проеме палаты агента Малдера. Викки и Кэрол были уже там и пытались поднять капельницу, которая валялась на полу вместе с телефоном и большинством вещей, находившимся около кровати фэбээровца. Пациент был бел, как стена, он прижимал левую руку к груди, пот струился по лицу, он зажмурился так, что, казалось, нужна недюжая сила, чтобы открыть ему глаза. - Что за черт? - воскликнула я. Кэрол подняла взгляд и, так как все уже вышли, раздраженно пробубнила: - Этот тупица хотел позвонить. - Но, встретив убийственный взгляд Викки, не слишком искренне извинилась: - Простите. "Пациент" попытался дозвониться до своей напарницы, - исправилась она. Кэрол тоже студентка меда, но со своим языком она может расчитывать лишь на должность помощника патологоанатома, если вообще получит образование. Викки отступила, чтобы я могла помочь Кэрол с капельницей, слава Богу, все приборы были целы, поэтому она перетащила капельницу, чтобы подсоединить ее на этот раз к правой руке. Как только все было расставлено по своим местам, Кэрол продолжила обход с лекарствами. - Агент Малдер, давайте сделаем укол, это для вашей же пользы, - убеждала Викки. - Теперь у вас, похоже, и рука болит. Малдер был непреклонен: уперся в нее немигающим взглядом, сжал челюсти. Он открыл глаза, когда поставили капельницу, но до сих пор потирал руку. - Хорошо, мы стараемся не для себя, - безразлично сказала она. - Да, и еще. Никаких звонков. Если нужно позвонить, попросите кого-нибудь из нас, мы поможем. Вам нельзя перемещаться так далеко. Доктор Кларкс хочет, чтобы нога была зафиксирована. Поэтому вы и не смогли выйти из кафетерия, - работая с Викки, я узнала, что она любит сыпать соль на рану. Если бы я не потратила десять минут на то, чтобы уложить его, я бы не обратила внимания на короткий ненавидящий взгляд, которым он окинул Викки, но он был немногословен. Просто сидел как памятник, уставившись на нас двоих, пока Викки не сдалась и не вышла, оставив меня разбираться с ним самостоятельно. - Какой же вы упрямый. Как она справляется с вами? - спросила я, уверенная, что он поймет: речь о его напарнице. - У нее получается лучше, чем у вас", - он откинулся назад, упав на подушки, потому что палата была наконец свободна от "наблюдателей". - Рука сильно болит? - спросила я ласково. Должна была бы, ведь он вырвал иглу из кожи. Он пожал плечами. - Это не так уж и плохо, отвлекает от других вещей, - он взглянул на свою приподнятую ногу. - Вы до нее дозвонились, - я знала, кому он звонил. У него не было других посетителей, и никто не звонил и не интересовался им. - Нет, -печально признался он. - Я уронил телефон. Его шнур перепутался со шнуром капельницы. Ну, а что было потом, вы знаете. - Он хотел извиниться, и я пожалела, что у меня нет камеры, чтобы потом показать его лицо Викки. Я подошла к телефону и сняла трубку. - Какой номер?- Улыбка, которая прямо-таки озарила его лицо, стоила всех неприятностей. Абонент недоступен, - что-то вроде этого сообщил мне механический голос. Я достала визитку из кармана, набрала номер и передала трубку агенту Малдеру. Он повозился пару секунд и в конце концов зажал трубку между плечом и подбородком. - Пожалуйста, я бы хотел поговорить с э-э… детективом Мэсоном, - сказал он в трубку, глянув на меня. Я вовсе не хотела подслушивать, но и оставить его одного, чтобы он попытался вернуть телефон на место, я тоже не могла. - Хорошо, тогда мне, пожалуй, нужно поговоритьт с... - он поморщился, пытаясь вспомнить имя: - Акерс, шериф Акерс. Пока мы ждали, я аккуратно приподняла одеяло и проверила повязку на его ноге. Он покосился на меня, но промолчал. - Шериф, это агент Фокс Малдер. Я понимаю, что детектив Мэсон помогает моей напарнице. - Пауза. - Ну, я чувствую себя немного лучше, спасибо, что спросили, но я вообще-то хотел узнать, как давно они ушли. Скажите хоть слово. - Еще одна длинная пауза. Его лицо стало взволнованным. - Что еще вы слышали? - он немного побледнел, и я начала обдумывать причину. - Да, если медсестра передаст мне сообщение, - сказал он, посмотрев прямо на меня: - Я был бы очень благодарен. Спасибо. - Он уронил телефон на кровать. - Ну что? - спросила я, подумав, что он, пожалуй, пошлет меня. Но он рассказал. - Последнее, что он узнал, что на место преступления вызывали судмедэксперта и две кареты скорой помощи. Подозреваемый, Лукас Генри, похоже, умер. Джим Саммерс вроде как жив, но ни слова о его состоянии…, - он остановился и сглотнул: - Агент ФБР ранен. Неизвестно, насколько серьезно. Неизвестно, кто именно. Произнеся это, он, похоже, почувствовал слабость. Осел на подушки, и я кинулась было поддержать его, но он лежал на кровати с перилами и не мог упасть. Он выгнул спину, потому что судорога вдруг пронзила ногу. - Пожалуйста, агент Малдер, - взмолилась я. - Нет. Нет, до тех пор, пока я не узнаю. Я напрягла мозги, стараясь придумать, как узнать, кто был ранен. Но я не знала, где они нашли этого Генри и мальчика. Неизвестно, какая больница оказалась ближе. Похоже, полицейское управление Рейли не держит ситуацию под контролем, какого черта тогда туда звонить? Но одно я знала точно. Нельзя оставлять агента Малдера одного. По крайней мере, ненадолго. Я побежала в регистратуру и сказала Нэнси - Викки была у пациента - что посижу у агента Малдера, пока я им не очень нужна. Она было начала возражать, потому что пропустила то маленькое представление, но заглянула в его карту, увидела, что других посетителей, кроме мисс Скалли у него не было, и согласилась. Когда я вошла обратно, агент Малдер отвернулся, вытирая лицо ладонью. Мне нельзя было вмешиваться. Но надо было помочь. Я подняла с пола кое-какие вещицы, убедилась, что капельница наполнена, принесла ему холодной воды. Он держал себя в руках. - Вам не обязательно здесь сидеть, - сказал он. Я напомнила себе, что он агент ФБР, в конце концов. Он уже давно просчитал мои "мотивы", как говорят в полицейских сериалах. - Ну, всякие мелочи я могу делать и тут", - усмехнулась я в ответ. Ему это не понравилось, но он понял, что не заставит меня уйти. Он должен быть в силах отказываться от лекарства, но когда медсестер не было в комнате, он терпел с трудом: раны давали о себе знать. - Мне не нужна нянька, - сказал он, снова пытаясь устроиться поудобнее. За два часа действие последней порции лекарства постепенно сошло на нет, поэтому едва ли он справлялся с задачей. - Забавно, мне казалось, одна у вас уже есть, - небрежно сказала я. Если бы взглядом можно было убить, я бы сгорела. - Она моя напарница, - сказал он спокойно, но в глазах читался гнев, так что я поняла, что перешла границу. Правда, иногда болтовня действительно отвлекает от боли. Сейчас он не казался таким бледным, потому что я старалась заинтересовать его разговором. Я решила продолжать в том же духе и не обращать внимания на его взгляды. - Знаете, она упоминала это. Вы так говорите об этом, вы оба, как будто в этом есть что-то гораздо большее, чем, скажем, договориться, где бы поесть пончики утром. - Я глянула на него, пока отодвигала свое кресло подальше. Он чуть не рассмеялся. - Такое ощущение, что вы говорите про дневной сериал для домохозяек, - сказал он, покачав головой. - Ее приставили ко мне около года назад. Мы через многое прошли вместе. Я был почти уверен, что она уйдет, запросит переназначение, оставит Бюро. Но она осталась. Наша работа затянула ее. Но она сильная, - с минуту он повозился с одеялом: - Сильнее, чем я когда-либо был, - прошептал он, но вряд ли хотел, чтобы я это слышала.- Вы знали, что у нее отец умер пять дней назад? - спросил он. - Я хотел, чтобы она взяла небольшой отпуск, ну, понимаете, погрустить, что ли. Она сходила на похороны во время ланча. И уже через два часа мы летели сюда. Но я знаю, ей больно… - он остановился: наверное, подумал, что сказал слишком много. - Трудно состредоточиться, когда судьба играет с тобой такие шутки, - произнес он так, что мне показалось, будто он забыл, что я еще здесь. - С ней все будет хорошо, - сказала я, надеясь, что не даю пустое обещание. Он поднял глаза на меня и улыбнулся: - Хочу верить. Мы еще немного поговорили о всякой всячине. Я рассказала ему про свои многочисленные работы. Он спросил, почему я никогда не думала о карьере психолога. В ответ я рассмеялась. Объяснила, что уже слишком близка к диплому медсестры, а моложе мы не становимся. 30 лет - самое время найти работу и посвятить себя ей. Он улыбнулся и кивнул. Он, наверное, устал, но не мог уснуть. Боролся с изнеможением и болью, что давало о себе знать. Я хотела еще раз попробовать уговорить его принять обезболивающее, избавиться от всего этого, но не могла. Не могла отобрать у него эти минуты, когда он нашел бы для себя какие-то ответы, хорошие или плохие. Я не хотела, чтобы он проснулся, зная, что пропустил что-то важное. Было уже четверть десятого, пора было делать последний обход, но нельзя было оставлять его. Он почти не говорил, только кивал, когда мог, поглядывал на меня или на окно, но не на дверь. Он отказывался смотреть на дверь. Но, когда он не смотрел прямо на меня, я поглядывала туда вместо него. Когда я услышала стук каблуков по плитке коридора, то чуть не закричала от радости. Его напарница, агент Скалли, распахнула дверь и взволнованно посмотрела на него. - Малдер, медсестра в регистратуре сказала, что ты не принимаешь лекарство. В чем дело? - сказала она сурово. Если бы он не был так болен, на его лицо было бы довольно забавно смотреть. Во-первых, облегчение, невинность, сияние, как холодный душ после жаркого дня. Но мгновенно выражение его лица сменилось на раскаяние. Слава Богу, что я не его мать. Или, в данном случае, не его напарница. Но вся эта "идиллия" разрушается, когда от новой судороги он дергается и опять выгибает спину. - Быстро принесите шприц! - приказала агент Скалли и так быстро оказалась рядом с ним, что я даже шевельнуться не успела. Я вскочила с кресла, но пользоваться кнопкой вызова не стала и понеслась в коридор, чтобы попросить Викки принести лекарство. К счастью, она не была занята с другими пациентами. И прибежала так быстро, как только смогла своими коротенькими ножками. Когда Викки управилась, я еще немного постояла в дверном проеме, наблюдая за ними. Она держала его за руку, шептала, что он дурак, что не принял лекарство, и кто он после этого, но ему было плевать, он пропускал все ругательства мимо ушей. Сконцентрировался на ее голосе. Этот голос говорил ему, что она здесь, она цела, теперь он может уснуть и избавиться от боли. Уже через несколько минут он медленно закрыл глаза, а она все время повторяла, что все будет хорошо, она никуда не уйдет. Закончив работу, я снова пришла посмотреть, как они там. Он был в глубокой отключке, она, судя по звукам, тоже спала в кресле. В свете, льющемся из коридора, он выглядел по-другому. Моложе, что ли. Но, кроме того, он выглядел умиротворенным. Я закрыла дверь: пусть спят.
|