Два часа спустя
Хорошо быть замдиректора? Хорошо быть замдиректора! Можно и секретаршу за завтраком послать. Можно никого часами не впускать. Можно вообще лениться и разглядывать семейный фотоальбом, попутно крася ногти лаком - всё это припасено в ящичках. Но заместитель директора ФБР Дана Кэтрин Скалли не за красивые глаза получила свою должность. А за умение работать и думать головой. Эти качества отличали её ещё когда она только начинала свою карьеру в ФБР. Тогда она была обыкновенным агентом, а теперь… Долго пришлось карабкаться по служебной лестнице, с упорством и настойчивостью. Зато как приятен результат!
Сначала Дана стала начальником отдела - сразу после блестящего проведения операции, руководителем которой она была. Вскоре мисс Скалли превратилась в помощника заместителя директора, что её крайне оскорбило. Должность была самой обыкновенной, даже немного почётной - это означало, что к ней особо благоволило начальство. Но Дане показалось, что это было нечто вроде секретарши; жалкая работа, девочка на побегушках. Хотя Скалли и не показывала, а наоборот, тщательно скрывала свои чувства, они всё равно стали известны. Как и её превосходная выдержка и самообладание. Неудивительно, что спустя полгода она стала заместителем директора ФБР, сразу после того, как её предшественник Скиннер ушёл на пенсию.
Скалли "держала" этот пост уже полгода и считалась наиболее вероятным кандидатом на должность директора ФБР после ухода (что было уже не за горами) директора Кёрша. Она это прекрасно знала и втайне гордилась.
Скалли любовно осмотрела фотографии, висевшие на стенах. Вот она, ещё совсем молодая, получает диплом об окончании Академии ФБР. Вот она же, на фоне своего стола в кабинете - фотография, сделанная секретаршей. Дана даже не знала, зачем согласилась тогда позировать, но фото получилось очень удачным. И, наконец, вся их семья в сборе: папа, мама, Чарльз и Билл и Мелисса. Ну и Скалли в центре. Одного человека на фото не хватало, но это её не омрачало. В конце концов, это была семейная фотография Скалли, а человек носил совсем другую фамилию. Что, впрочем, нисколько не уменьшало их родства. Как же всё-таки они близки, несмотря на то, что у каждого свои семьи, подумала Дана. У Билла вон уже и сын, и жена. Чарльз всё так же в работе, а Мелисса замужем. Скалли усмехнулась, вспомнив их свадьбу. Всё так, как любила сестрёнка. Для Даны самое памятное было на фотографии в простой деревянной рамке, убранной в ящик стола. Там был самый счастливый период её жизни. Хотя она всё чаще задумывалась, а было ли счастье?..
…Первый муж был отчаянным карьеристом. Они познакомились ещё когда Скалли была рядовым агентом. Тогда он не проявлял к ней особого интереса, зато как только она стала начальником отдела! Скалли не понимала его намерений и самозабвенно полагала, что её подчинённый искренно влюблён в неё. Они поженились, и муж стал частенько намекать на повышение и на то, что их разница на служебной лестнице не совсем прилична. Скалли от всех его просьб уклонялась. Вскоре она забеременела. Дана была безумно счастлива, но супруг, похоже, не разделял её эмоций. Скотту не исполнилось и года, когда они со скандалом развелись, и Скалли сделала всё, от неё зависящее, чтобы его не без шума уволили из Бюро. После чего Дана надолго потеряла веру в нормальные отношения и забыла о личной жизни, казалось, навсегда.
О втором разе она не жалела. Просто в тот момент Скалли была слишком поглощена размышлениями о том, какие же сволочи эти мужчины. Не все, но очень многие. В понятие "не все" она вкладывала братьев, отца и сына. И больше никого.
…Он был галантен, дарил цветы и приглашал поужинать. Скалли то рассеянно соглашалась, то не менее рассеянно отказывалась. Он помогал с покупкой продуктов, чинил её машину, несмотря на то, что не очень умел, забирал Скотта из детского сада и очень нравился её родителям. У него был только один недостаток - он тоже работал в ФБР. И тоже, как и её предыдущий муж, на небольшой должности.
Дана противилась "окольцовыванию" сколько могла, пока не сдалась под напором всё той же семьи и подсознательным чувством привычки к тому, что кто-то постоянно занимался её машиной. Последней каплей стало то, что Скотт очень привязался к её "новому знакомому". Не испытывая ни любви, ни отвращения она опять вышла замуж.
Дальнейшее было таким же, как и до похода под венец - с той только разницей, что теперь на безымянном пальце Скалли красовалось кольцо. Недорогое и простенькое.
Он не оставил работу, но постоянно находил время, чтобы заниматься домом, создавать уют, разгребать залежи бумаги на её столе дома и подыскивать школу для сына. Скотт считал его отцом и Дана этому не противилась - пусть.
Она привыкла к этому чувству спокойствия и умиротворённости, к тому, что о ней кто-то заботился, что её кто-то любил. Внутри Скалли росло счастье - тихое и красивое. Ей нравилась эта жизнь, но она понимала, что не любит его. Как друга - да. Она ему обязана многим, но любить его не будет никогда. И это было единственным, о чём она жалела.
Он умер внезапно - в том же году, когда Скотт пошёл в школу. Умер во сне от сердечного приступа - так сказали врачи, да и Скалли сама это определила. Умер без боли, неслышно, так и не дождавшись от неё "люблю". Она тогда стояла на кладбище, морщась от лёгкого холодка, и ловила себя на том, что ей не хочется ни плакать, ни страдать. Она просто испытывала холодное равнодушие, как гранитная плита. Туда пришли какие-то люди - с некоторыми из них он успел её познакомить - с его родителями, немногочисленными друзьями и коллегами. Некоторые из них плакали, большинство искренне сожалели, и лишь её сын стоял, рыдая, тихо прижавшись к Дане. На мгновение он поднял на неё влажные глаза и спросил:
- Мама, а почему ты не плачешь?
В тот вечер она хотела покончить с собой.

Где-то в районе Вашингтона
Загородный дом
Тот же день

- Ким, ну не падай, слышишь? Давай, вот так. Ещё шаг, а теперь другой ногой. Иди к папе, ну же…
Одетая в джинсовый комбинезон белокурая женщина держала маленькую девочку за руки, помогая делать первые шаги по направлению к коротко остриженному молодому мужчине в кожаной куртке. Они были на лужайке прямо перед гостиной, передняя стена которой представляла собой одну большую стеклянную дверь. Он сидел на корточках и протягивал малышке руки, а она всё никак не могла до него дотянуться.
- Марита, по-моему, ты делаешь всё не так.
- А как надо, по-твоему?
- Ну, не знаю. Цель ей поставь какую-нибудь.
- Ты не цель?
Мужчина улыбнулся. И в этот момент та, чьё полное имя было Кимберли или просто Ким шагнула и взяла мужчину за руки.
- Ой, смотри!
- Молодец! - Он искренне поцеловал девочку, и её лицо тоже озарилось улыбкой.
- А ведь долго не получалось. - Марита присела на корточки.
- Ну как у моей дочери могло не получиться? Ну как? - Он продолжал смотреть в ясные глаза Ким.
Рядом с домом раздался негромкий гудок автомобиля, тёмного джипа. Женщина поднялась с колен.
- Я открою.
Вскоре она вернулась, ведя за руку улыбающегося невысокого, худощавого человека. Его лицо было глубоко изрыто морщинами, волосы поредели и поседели, но он сохранил то, что отличает старика от пожилого мужчины.
- Алекс, ну чего ты вцепился в Кимберли? Дай и дедушке немного с ней поиграть.
Мужчина отдал девочку на руки старику, вскружившему её высоко над головой с небывалой, для человека его лет, силой. Лицо малышки светилось восторгом.
- Соскучилась? Теперь дед тебя побалует…
Если б ветер не был таким сильным, то можно было бы ощутить тот аромат свежезатушенных окурков "Морли", что исходил от пепельницы в автомобиле, так как дверца джипа не была закрыта.

Штаб-квартира ФБР
Вечером

Дана переодевала обувь, складывала вещи в сумку, запирала ящики и собиралась покинуть кабинет. Уже совершив это, она на секунду задумалась. Её неожиданно посетила одна мысль. Выехав со стоянки, она направила машину не к дому, а за город. Там остановилась возле небольшого цветочного магазинчика и купила корзинку с какими-то бледно-лиловыми цветами. Купила, не испытывая никаких эмоций.
Дорога до кладбища была свободной, она добралась быстро, припарковалась и вошла на территорию.
Солнце не село, небо хмурилось, будучи затянутым облаками. Она стояла над могилой, как и тогда, год назад. В голове пронеслась мысль - Скотта надо ведь у матери забрать. Она горестно усмехнулась, даже тут не может сосредоточиться.
Внезапно её лицо посерьёзнело, она присела и нежно, украдкой провела рукой по постаменту. Он отдавал мрамором, холодом и дождём. Потом, откинув волосы, коснулась губами памятника без портрета. И тихо произнесла:
- Прости…
Скалли поднялась, отряхнулась, и пошла прочь.
Ветер колебал стебли бледно-лиловых цветков, которые гладили поблёкшие буквы на памятнике: